Шелк и пар

Лео вскочил на ноги. Мальчишке самому не справится… Сил не хватит. О господи, неужто он…

Ригби снова наставил пистолет, с презрительной усмешкой взвел курок. Расстояние стремительно сокращалось, но Лео понимал, что Чарли никак не добежать.

Бахнул новый выстрел, но в тот же миг на мальчика бросился Дровосек. Перекувырнувшись, они откатились в сторону, а Лео сбил Сокола с ног. На этот раз ему ничто не помешает. Резко махнув кулаком, он выбил пистолет у стражника из рук.

Под градом ударов Лео был вынужден защищаться, отмахиваясь локтями, ладонями, и выжидая, когда противник откроется хотя бы на миг.

И тот наконец ошибся. Врезав ему кулаком в горло, Лео нанес удар еще и в лицо, Ригби обмяк и, схватившись за шею, стал хватать ртом воздух. Он откинулся назад, тяжело дыша сквозь выбитые зубы, а Лео поднял пистолет. Нога почти не слушалась. Раны он даже не чувствовал.

Тело Ригби чуть дернулось, когда Лео всадил ему пулю в голову. И даже голубой кровью невозможно залечить такую рану, но он хладнокровно выстрелил еще разок, на всякий случай. Лео был словно в бреду.

Едва к нему вернулся слух, звуки обрушились с оглушающим ревом — люди на улицах ликовали и пели национальный гимн. Языки пламени лизали каменные стены, отгородившие Башню из слоновой кости от остального мира. Десятки жутких теней радостно прыгали на фоне горящих костров — кошмарное зрелище, и Лео захотелось отвести глаза.

— Нет, нет! — Чарли взял Ларк на руки, нежно ее укачивая. Дровосек недвижимо лежал рядом, глядя на Лео остекленевшими глазами. Половину челюсти ему снесло пулей, предназначенной для мальчика.

— Вылечи его! — закричал Чарли. Он выхватил нож и принялся резать себе запястье. — Помоги же мне!

Дровосеку уже ничем не помочь.

— Не надо, — тихо произнес Лео сдавленным голосом. — Ничего не получится… Слишком поздно.

— Нет, не поздно! — Чарли выдавил кровь из пореза на руке в окровавленную рану на спине у Ларк. Из груди ее вырвался свистящий звук — девушка была жива, но совсем слаба. Пуля задела легкое.

Лео опустился на колени подле брата.

— Что ты вообще здесь делаешь? Где Онория?

Виноватый и робкий взгляд.

— Да черт тебя дери, — взревел Лео. — Ты что, бросил ее одну?

— Там и без меня народу хватает, — огрызнулся Чарли. — Вся борьба ведется здесь, а я — голубокровный. Я могу пригодиться.

«О господи!» Блейд с него шкуру сдерет.

— Ладно, а что насчет другого Сокола?

— Какого Сокола?

Лео стиснул зубы.

— Мориоч откуда-то знал, что стражники принца не смогли разбомбить Логово. Неужели ты об этом не задумывался? Среди обитателей трущоб есть лазутчик.

Чарли побледнел.

— Но… почему мне никто не сказал?

— А что тебе говорить? — рявкнул Лео. — Ты получил гребаный приказ. Охранять Онорию и ребенка. По-твоему, это шутки?

Чарли ничего не ответил, но по лицу было видно, что его обуревают эмоции. Лео все же прикусил язык и склонился над Ларк. «Вот черт». Сплошное кровавое месиво.

— Почему она не исцеляется? — беспомощно выкрикнул Чарли. Во взгляде голубых глаз ясно читалось чувство вины. — Я ей дал своей крови. Блейд так вылечил Рипа, когда тому порвали горло!

Лео осмотрел рану. Едва он пошевелил Ларк плечо, она застонала. Выстрелом пробило защитный корсет из стальных пластинок. Что же, черт возьми, за заряды использовались? Похоже, не разрывные, хотя доспехи от них защитить не могли.

У Ларк на губах выступили алые пузырьки.

— Пуля прошла насквозь, — тихо проговорил Лео. — У нее внутреннее кровотечение. А лечатся только поверхностные травмы.

В глазах Чарли возникло отчаяние. Его тут же сменила решимость.

— Я могу ее инфицировать.

«Уже не успеть… Она совсем слаба». У Блейда получилось исцелить Рипа только потому, что вирус жажды у него в то время зашкаливал. Мальчик попытался разрезать себе второе запястье, но Лео поймал его за руку.

— Подожди, дай я. У меня показатели сейчас примерно на уровне пятидесяти.

Лео быстро полоснул себе по коже и капнул кровью на рану Ларк.

— Переверни ее, мне нужно посмотреть, что с той стороны.

Там все было совсем плохо, как будто пуля, когда вошла, раздробилась на части. Лео показал, как нужно приподнять Ларк голову, и прижал порез ей к губам. Вирус жажды уже наверняка проник в организм, но чем больше ей дадут…

У Ларк не получалось ничего проглотить. Чарли крепко обнял ее и принялся нежно убаюкивать, не обращая внимания на увещевания брата. Из горла паренька вырвался тихий всхлип.

— А что там… что с Дровосеком?

Лео лишь покачал головой.

— Ну зачем? Зачем он так поступил? Он ведь знал, что я исцелюсь. — Чарли уставился на брата потерянным взглядом. — Боже мой, она же этого не переживет. Он для нее дороже всех на свете. И если она увидит, что он мертв…

У Лео не хватило духу сказать, что, скорее всего, девочка уже ничего не увидит.

— Он, наверное, решил, что той пулей все равно можно тебя убить. Ты же не был неуязвимым. А стрелял в тебя все-таки Сокол, тот, кто умеет убивать голубокровных.

— Этого не должно было случиться. — У Чарли задрожал голос.

— Нет, не должно.

Когда погиб Дровосек, не только он один лишился жизни. С ним вместе умер и ребенок, которым до той поры оставался Чарли. И после случившегося он уже не будет прежним. Отныне смерть перестала быть для мальчика всего лишь словом. Горечь обрела форму. «Вот от чего мы пытались тебя оградить».

И, в конечном счете, не смогли. И Чарли, и Ларк стояли на пороге взросления, хотя и не осознавали этого. Прокрасться вслед за теми, кто вел циклопов к Башне, казалось им веселым приключением.

Но какое могло быть веселье? Шла война. И люди умирали, в том числе и те, кто, наверное, не должен был умереть. Со всех концов площадки слышались ликующие возгласы, но были тут и сгорбленные фигуры, что стояли, склонившись над неподвижными окровавленными телами павших товарищей. Лео ощутил, как к горлу подступает тошнота. Такова была плата, и все отлично понимали, что ее придется отдать, но одно дело — готовить переворот, а совсем другое — вблизи лицезреть те ужасы, что ему сопутствуют.

Стрелки часов медленно отсчитывали минуты. Голова девушки покоилась у Чарли на груди, а дыхание сопровождалось жутким свистом из легких. Братья принялись ждать. Лео сидел подле Чарли, положив тому руку на плечо. Он крепко сжал его ладонью, ощутив под пальцами мускулы, сухожилия. Уж ему-то хорошо было известно, что чувствуешь, когда по твоей вине едва не погибает тот, кто бесконечно тебе дорог.

Спустя, наверное, целую вечность, Ларк зашлась хриплым кашлем, забрызгав кровью лицо Чарли. Лео схватил ее за плечи, и вдвоем они перевернули девушку на бок, не давая подавиться сгустками свернувшейся крови.

— Она исцеляется, — воскликнул с удивлением Бэрронс и вытер Ларк, склонившей голову на плечо его брату, рот рукавом.

«С ума сойти!»

— Спасибо тебе. — Чарли обнял подругу так крепко, что та и вздохнуть не могла. И пусть в глазах его не было слез, взгляд, преисполненный благодарности, показался Лео ударом под дых. Одна-единственная победа среди стольких потерь.

— Ларк нужно дать еще крови, — произнес он, — когда она сможет глотать. И по-прежнему нельзя ручаться, что она выживет.

— Обязательно выживет, — уверенно заявил Чарли. Он откинул ей со лба темные волосы и взглянул на нее сверху вниз чуть потеплевшим взором. — Она же страсть какая упрямая.

Нечего и говорить о том, что Лео увидел в лице брата. Его точно ждут впереди неприятности, но устоять перед ними все равно не получится. Затем он перевел взгляд на Дровосека. Тот ведь пошел бы вслед за Ларк и Чарли, куда бы те ни отправились. И за смерть его еще придется заплатить. Чарли просто пока этого не осознал.

Неподалеку послышались шаги. С другого конца двора Бернс тащил на себе бесчувственное тело Стэнтона, перекинув руку приятеля через плечо.

— Оставайся здесь, — прошептал Лео брату и, бережно поместив детонатор в карман, поднялся на ноги. — Мне нужно предупредить Блейда насчет Онории. Наверное, послать Рипа обратно в Логово, чтобы тот посмотрел, все ли в порядке.

А потом придет пора снова преодолеть тысячу ступеней и взойти наверх на башню. Придет пора ему разыскать недостающую частичку своего сердца… если она все еще жива.

Глава 27

Соколы бросились к ней, и Мина едва успела уклониться от их шпаг. Кем бы они ни были, стражниками или просто убийцами, фехтовали мерзавцы превосходно и, обрушивая на неё свои клинки, легко отражали ее выпады и вынуждали отходить назад, пока, наткнувшись на трон, Мина чуть не потеряла равновесие.

Подле нее тут же возник Мэллорин, без промедления отразив предназначенный ей удар.

— Благодарю.

Мина сделала выпад, уколов одного из Соколов в бедро, Мэллорин между тем парировал удар другого. Несколько мгновений они сражались плечом к плечу, как вдруг Мина заметила, что герцог пытается прикрыть ее от стражников своим телом. От досады она чуть было не споткнулась о его сапог. «Я что тебе — изнеженная принцесса?» Что ж, он всегда чрезмерно опекал ее, особенно когда она прервала их амурную связь.

— Сзади! — закричала Мина.

Но Балфур успел вонзить кинжал ему в бок. Стиснув зубы, Мэллорин извернулся и полоснул шпагой Балфура по горлу. Глава шпионов отшатнулся, прижимая к порезу ладонь, и кровь потекла между его пальцами. Мэллорин устремился было за ним, но раненая нога подкосилась, и, схватившись за бок, он осел на колено. Кто-то из Соколов подхватил Балфура за плечи и оттащил в сторону, пока Мина отражала удары нападавших, не подпуская их к бывшему любовнику.

— Не пытайся встать, — бросила она Мэллорину, заслоняя его от двух Соколов, с которыми сражалась.

— Мина! — Едва держась на ногах, к ней приблизилась королева, так и сжимая в руках окровавленный нож.

— Побудь с Мэллорином.

От резкой боли Мина вздрогнула — ей полоснули шпагой по руке. Вниз по рукаву потекла прохладная кровь, и когда герцогиня попыталась отразить следующий удар, плечо свело судорогой.

Но тут один из нападавших отлетел назад — обрушился на другого Сокола, и оба повалились с ног. Оказалось, так швырнул его Кейн. Мина лишь успела бросить на герцога изумленный взгляд. В ответ на следующий выпад соперника она отвела в сторону его клинок движением prise de fer и направила шпагу ему в грудь. На ладонь капала кровь. Зажав рану рукой и тяжело дыша, она парировала еще один удар, и вибрация стали в ее руке отдалась острой болью в предплечье.

«Кровь и пламя». Отчаяние кольцами сдавило ей грудь.

— Беги же! — крикнула она Алексе. — Поспеши к Ночным ястребам!

— Я не брошу тебя! — вскричала королева. Она, пошатываясь, встала рядом с Миной и выставила перед собой необычайно крохотный кинжал, впрочем, столь решительно, будто умела им пользоваться.

«Проклятье!» И все же в глазах кольнуло от нежности. «Вместе до самого конца, как и всегда хотели».

Откуда-то возникла еще одна женщина и тут же пнула зазевавшегося Сокола сзади по ноге, отчего тот сразу же осел на землю. Быстрым движением шпаги Мина пронзила его насквозь и с облегчением отшатнулась, между тем как женщина, облаченная с ног до головы в черное, отразила снизу атаку еще двух противников: хлестнула шпагой одного по горлу, а затем, присев, развернулась и полоснула по спине другого. Мастерское владение клинком.

Леди Перегрин.

Ночные ястребы.

Мина безвольно уронила шпагу острием вниз, тут же сзади подругу подхватила Александра и усадила на трон. Мина вцепилась в рукав королевы.

— Что бы ни случилось, не отходи от леди Перегрин.

Сама леди между тем приблизилась к ним и, окинув взглядом место схватки, опустила шпагу, готовая, впрочем, в любой момент воспользоваться ею.

— Вы ранены?

— Ничего серьезного.

Жжение в руке было нестерпимым, но хотя бы кровотечение уже прекратилось. Александра оторвала от юбки кусок ткани, соорудив вокруг предплечья Мины повязку из роскошного зеленого шелка.

— Со мной все хорошо, — принялась уверять её герцогиня, но королева лишь всхлипывала в ответ. Ее бледное лицо было мокрым от слез.

К Ночным ястребам, столпившимся вокруг трона, вышли двое мужчин. Больше в зале никого не осталось: дебютантки и трэли в ужасе разбежались.

Принц-консорт опирался на руку своего верного стражника. Тяжело дышал, но все еще был жив. Был еще жив.

— Герцог, вы поклялись. — Принц-консорт сплюнул, и на тончайшую ткань шейного платка брызнули кровавые капли. Принц оступился и теперь судорожно пытался нащупать опору под ногами, будто бы хотел сбежать, но и он, и Сокол, что поддерживал его, оказались зажаты в угол. Деваться было некуда. Прятаться негде. — Вы дали мне клятву!

Кейн шагнул к нему на помост, выставив перед собой шпагу. В его бледных глазах горел гнев.

— А вы швырнули её мне в лицо.

— Не надо! — пронзительно крикнул принц-консорт. — Вы погубите все, что мы создали!

— Что ж… грядут перемены. Похоже, это неизбежно. — В глазах герцога мелькнула печаль. — Но я кровью вам клялся, что сам исполню то, чему должно свершиться. — Он поднял руку. — Это мой долг перед вами.

И тогда Кейн, единственный, обладавший силой пробить сталь нагрудника, пронзил шпагой сердце принца и плоть стражника, на чьи руки тот опирался. Тела обоих резко вытянулись, ноги принца-консорта беспомощно заколотили по полу, а на губах его появились кровавые пузырьки.

Герцог провернул клинок, и, когда резким движением его вытащил, на мраморный пол брызнула фиолетовая кровь. Все собравшиеся затаили дыхание.

Кейн повернулся и, склонив голову в сторону Александры, бесстрастно произнес:

— Да здравствует королева!

Глава 28

Тянулись минуты. Поступали приказы. Ночные ястребы встали на охрану королевы, а Александра распоряжалась о предании тела мужа огню. Балфур успел скрыться, и Мэллорин поклялся его отыскать, но в остальном ситуацию получалось держать под контролем. Мина поймала королеву за рукав.

— Я должна идти. — Герцогине едва удавалось совладать с волнением. — Должна найти Бэрронса.

— Бэрронса? — переспросила Александра. — Но сейчас ты нужна мне. Так много предстоит сделать…

«Я и так сделала предостаточно». Теперь же пусть решится ее собственная судьба.

— Я не знаю, где он, — Мина бросила взгляд на Кейна, — жив ли он, не ранен ли. И если… — Она осеклась на полуслове.

Линч опустился подле них на колено и накрыл ладонью руку королевы.

— Я позабочусь о ее безопасности, — заверил он Мину. — Когда я видел Бэрронса в последний раз, он отправился искать Соколов, которые караулили детонатор. Насколько мне известно, Башня доверху начинена взрывчаткой. Принц-консорт всех нас приговорил к смерти.

От ее лица отхлынула кровь.

— Тогда Лео уже, возможно, мертв.

— Сомневаюсь. Тот факел, что успел зажечь принц, был сигналом на подрыв. Раз уж мы не взлетели на воздух, Лео наверняка жив.

Или же тогда еще был жив.

Королева устало улыбнулась.

— Что ж, полагаю, твои взгляды на брак изменились?

Мина горячо сжала руку королевы, душа разрывалась между любовью и долгом.

— Я не сильно тебе нужна?..

Александра потянулась к ней и поцеловала в лоб. Ее губы были влажными от слез.

— Мина, ты так много для меня сделала. — Она вздохнула. — Иди же. Иди к своему мужчине. Таков королевский приказ.

***

Дым рассеивался, но ей никак не удавалось найти Лео. Мина пробиралась сквозь толпу, проталкиваясь между перепачканных кровью Ночных ястребов и каких-то головорезов из трущоб. Все вокруг казалось странным. Приглушенным. Она шла мимо людей, но будто бы никто не мог ни увидеть ее, ни заговорить с ней.

В груди под ребрами стал нарастать крошечный обжигающе-ледяной комок, его мелкие отростки цеплялись за нутро, проникали наружу. У подножья башни бродило множество народу, и Мина понимала, что быстро найти Лео не сможет. Так оно и было.

«Он здесь. Он точно где-то здесь».

Этот холод, эта дрожь, идущая изнутри и пробирающая до костей, добралась наконец до самой кожи. «Пожалуйста. Пожалуйста, только бы он был жив». Иначе… об этом даже думать не хотелось.

Внутри крепости его нет. Взгляд герцогини метнулся вдоль крепостной стены. Потревоженные шумом и заревом пожара, над Вороньей башней с хриплыми криками кружили птицы.

Вдруг она заметила силуэт мужчины, прислонившегося к арке, что вела в Воронью башню. Мина застыла на месте, задыхаясь от радости и не веря собственным глазам.

— Лео, — прошептала она одними губами.

И будто услышав ее, он поднял голову и с другого конца площадки буквально впился в нее своими темными глазами. И глядел так, словно Мина была центром вселенной, центром его вселенной. Мина ощутила это всем нутром. Сердце снова стало биться в груди — или же, возможно, оно и прежде билось, но лишь сейчас она снова его почувствовала. Один неуверенный шаг вперед — и сил сдерживаться уже не было. Она бросилась к нему сквозь толпу мужчин и женщин.

Лео подался ей навстречу и, наступив на правую ногу, поморщился от боли. Мина кинулась к нему на шею, с разбега чуть не свалив его с ног, а он обхватил ее сильными руками и заключил в объятия.

— Тебя нигде не было. — У нее перехватило дыхание. — Я повсюду искала, а тебя не было, и Линч что-то стал рассказывать про бомбу, Соколов и…

— Ты по мне соскучилась? — Прижавшись к нему, она чувствовала, как его хриплый голос отдается у нее в груди. Лео гладил ее по волосам и чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее.

Если бы Мина могла плакать, она бы в тот момент расплакалась. Что-то при этом изменилось в выражении его лица, оно сделалось мрачным и решительным.

— Я боялась, что ты умер, — призналась она тихим, сдавленным голосом. — Я подумала…

Он знал, что она хотела сказать. Прочитал в ее глазах, и взгляд его сделался жестким.

— Я не собирался умирать, Мина. Между нами столько недосказанного. Я всегда возвращался к тебе. И всегда буду возвращаться.

— Пообещай мне…

Он впился губами в ее губы, не дав договорить. И жаркий яростный поцелуй стоил тысячи слов.

Мина таяла в объятиях любимого, в горле застыл приглушенный стон. Лео увлек ее в тень под аркой, мял ягодицы и гладил спину, крепко прижимая к себе.

Оторвавшись на мгновение, он перевел дыхание. На лицо ему упала золотая полоса света от костра, а глаза напоминали темные омуты.

— Сегодня я вряд ли смогу сдержаться, — хрипло сказал он, будто она и так не видела, как пробуждается его голод и как бушуют в нем эмоции. Мина запустила руки ему в волосы, она чувствовала, что Лео борется с собой. Пытается держать себя в руках. «Что ж, он честно предупредил». Ей уже было все равно.

Мина вцепилась пальцами в ворот его рубахи и притянула к себе, снова впиваясь губами в рот. Они жадно целовались и не могли насытиться друг другом. Мина протянула руку и наощупь толкнула тяжелую деревянную дверь, и затем они погрузились в душную темноту внутри башни.

Сильные руки мяли бедра, толкая Мину к стене. Ответный поцелуй Лео воспринял как согласие и, кусая нежную шею, поднял любимую за бедра и усадил на себя. Его разгоряченная плоть всей длинной терлась об нее, и внезапно Мине отчаянно захотелось почувствовать его в себе. Распахнув плащ, а потом и рубашку у него на груди, она в темноте гладила кожу Лео, кусала его шею, пока он не издал тихий стон.

— Мина… Боже правый… — Бэрронс схватил волосы герцогини в кулак и снова притянул ее рот к своему, вдавливая член в мягкую плоть. — Я хочу войти в тебя.

Она выгнулась, непослушными пальцами пытаясь расстегнуть свои пуговицы.

— Вот ведь гад этот Блейд. Дурацкие штаны.

Над самым ее ухом послышался низкий смех.

— В них есть своя прелесть, — жарко прошептал Лео. Поддерживая ее за бедра, он чуть отстранился, дав ей коснуться носками земли, затем начал стаскивать с нее кожаные брюки и, сев на одно колено, принялся осыпать ее живот легкими поцелуями.

Язык любовника ласкал пупок и опускался все ниже. Брюки Лео стянул ей до колен, так что они оказались плотно сведены вместе. Чуть дыша, Мина запустила руку ему в волосы, а он горячим дыханием согревал ее кожу и, зацепив край панталон зубами, стал тащить их вниз, пока не уткнулся подбородком в треугольник волос у нее между ног.

Сердце в груди бешено колотилось.

— Лео, — прошептала она. Одно-единственное слово, имевшее столь важное для нее значение.

С его губ сорвался то ли стон, то ли рык. Лео провел языком по бедрам, затем крепко сжал ей колени, а сам принялся дерзко ласкать ртом столь запретные места, что по телу Мины пробежала дрожь.

— Проклятье, — простонала она, откинув голову назад и отчаянно желая расставить ноги шире и дать ему войти в нее. — Пожалуйста.

— Что «пожалуйста»?

Закусив губы, Мина опустила глаза, не различая в темноте лицо Лео. Она могла лишь чувствовать его, чувствовать язык, ласкавший ее клитор, видеть линию широких плеч.

— Дай я только… Ах!.. — Мина запрокинула голову, до боли прикусив нижнюю губу. — Черт бы тебя побрал! Сними же с меня эти штаны.

Он слегка, всего на пару дюймов, раздвинул ей ноги и начал посасывать ей клитор. Не торопясь.

Мина вскрикнула, засунув в рот костяшки пальцев и впившись в них зубами. Возбуждение все нарастало. Она выгнулась, рукой прижимая его лицо к своему телу и не испытывая в тот момент никакого стеснения. Лишь вожделение. Чистое неприкрытое вожделение.

И он давал Мине именно то, чего ей хотелось, целуя ее столь же глубоко, как целовал в губы. Его язык скользнул в лоно, а затем снова принялся кружить по клитору, будто вычерчивал буквы ее имени. Вынести подобное было невозможно.

— Нет… Нет…

— Да, — глухо прошептал Лео.

Что-то вдруг надломилось внутри нее и взорвалось, и Мина привалилась к стене, жадно дыша и вцепившись рукой в его волосы. Все ее тело содрогалось от конвульсий, стихнувших, наконец, только когда Лео отстранился. Боже, если бы сейчас она ни на что не опиралась, то под ласками нежно целующего ее бедра Бэрронса сползла бы на пол без сил.

Мина чувствовала, как Лео стягивает ей край брючины с сапога. Шершавые пальцы скользнули по коленям, обхватили бедра. Лео встал и, легко приподняв любимую, занял законное место у нее между ног.

Ошеломленная и будто пребывающая от удовольствия в тумане, Мина просунула руку вниз, безжалостно дергая пуговицы у него на штанах, а затем поспешила обхватить член. У Лео вырвался лишь глухой стон, затем он подался вперед в ее ладонь. Все его мускулы были напряжены. Дрожащими пальцами она направила член к себе между ног, смазывая гладкую головку своей влагой.

Мина застонала, едва Лео вошел в нее, и провела ногтями по гладкой коже пальто, которое уже почти сползло с плеч владельца. Ей захотелось полностью раздеть любимого, губами она нашла губы Лео и ощутила жаркий вкус собственного тела. Он дернул плечами, и при следующем толчке плащ тихо упал на пол. Настал черед его рубашки… У Мины все не получалось ее расстегнуть. Эти пуговицы… чертовы пуговицы… В целом мире не существовало ничего другого, лишь Лео, сила неумолимо нарастающих толчков и шуршание царапающего кожу камня за спиной.

— Мина… Мина… — Рот Лео был необычайно сладок. Черт возьми, он потрясающе целовался. — Как же в тебе хорошо. Я не могу… — Он вздрогнул, с очередным глубоким и сильным толчком уткнувшись лицом ей в плечо. — Не могу больше сдерживаться…

— И не надо, — прошептала она, впиваясь ногтями в его округлый упругий зад. Лео вжимался в нее тазом, не давая пошевелиться, будто пытался вдавить в нее всего себя. Двигая бедрами, он натирал членом чувственный клитор, пока из груди Мины не вырвался хриплый сдавленный стон вожделения, стон, прежде ей и самой неведомый.

Все ее тело сжалось, крепко обхватив его тело, и она со всхлипом кончила. А он продолжал резко двигаться, одной рукой уперевшись в каменную кладку, а другой сжимая ее ягодицы и удерживая за бедра. Лео распинал любимую своим телом, прижимался торсом к груди, овладевая Миной с такой животной и отчаянной яростью, последствия которой она сполна прочувствует завтра.

Похоже, не только ее потрясли события сегодняшней ночи. То, что происходило сейчас… пожалуй, так Лео заявлял свои права на нее. И она его поощряла, позволяла забрать у нее все, что имела, и потребовать большего. То, что оставалось невысказанным между ними, — напряженность прошлого, тревоги настоящего и надежды будущего — вдруг исчезло. Обеими руками Лео крепко сжимал ее бедра, толчки его сделались сильнее, медленнее, глубже, стали столь мощными, что даже причиняли Мине боль.

Обхватив его руками за шею, она напрягла каждую мышцу внутри себя. С его губ сорвался поток бранных слов, а затем Лео задрожал и излил горячий поток семени в ее лоно.

Бэрронс навалился на Мину, тяжело дыша ей в плечо. Лбом уперся в стену, так что щетина на щеке царапала подбородок герцогини. И по-прежнему крепко держал ее, будто вовсе не собирался отпускать.

Мина откинулась назад, слушая биение их сердец. Медленно возвращалось восприятие реальности. Один сапог на ноге, а другой… где-то потерялся. С левой лодыжки свисают брюки, хотя с правой их успели снять. Да уж.

Она рассмеялась. Кому ни скажи — не поверит, что герцогиня Казавиан может так выглядеть. Вся в следах от укусов, в красных пятнах, с разметавшимися по лицу волосами, едва оправившаяся от мужских ласк. И вдруг Мина поняла, что это и в самом деле она. Та ее часть, которой никогда, никогда прежде не позволялось открыться, та часть, с которой лишь Лео снял завесу.

Мина прижалась губами к его плечу, рукой поглаживая любимого по затылку. Но самое главное, те ощущения, что она сейчас испытывала, были непривычно полны… нежности.

«Не хочу его отпускать». Когда-то подобное желание герцогиня расценила бы как слабость. Но слабой она себя не чувствовала, только не сейчас. Мина была удивительно сильной, словно феникс, восставший из собственного пепла и воссиявший заново. И Лео отнюдь не уничтожил ее, напротив, он и создал это новое, бесстрашное существо, пробудившееся внутри.

Она принадлежала ему. И прежде ужаснулась бы такой мысли. Но владеть ею он мог лишь покуда сама герцогиня позволит, и власть эту она держала в своих руках. Впервые в жизни Мина чувствовала, что видит мир по-настоящему, и понимала: запереть свои чувства под замок и не подпускать к себе ни одного мужчину и было… было истинной слабостью.

— Ты больше не будешь один, — прошептала она.

Сердце у него уже не колотилось так бешено, но при этих словах буквально пропустило удар. Лео вскинул голову, и Мина легонько вздрогнула.

— Что ты сказала? — спросил он глухо, и она не сразу поняла вопрос.

В ней вновь проснулись прежние сомнения, но теперь уступать им не хотелось.

— Сказала, что ты больше не будешь один. Просто я почу… почувствовала… Я так испугалась, что ты умер, и… — Ее голос перешел в шепот. — Кажется, я тебя люблю.

В темноте, среди наступившей тишины, вдруг сделалось невыносимо. Сердце подпрыгнуло в груди, Мина словно оцепенела. Впервые за много лет она осмелилась обнажить перед кем-то душу.

И ответа не последовало. «Страшно, что в этом новом мире я совсем одна…»

Мина оттолкнула Бэрронса, судорожно натягивая брюки непослушными дрожащими руками. Она даже представить себе не могла…

— Мина. — Он поймал ее за запястья, не давая увернуться. — Подожди же. — Взяв за подбородок, в темноте прижался губами к ее губам. Инстинкт подсказывал бежать, но Лео не отпускал и, ласково удерживая в ладонях лицо Мины, словно нечто бесконечно драгоценное, успокаивал ее самыми сладкими и нежными поцелуями. Она на долю секунды замешкалась и вдруг почувствовала, что готова сдаться.

Наконец он отстранился.

— Ты удивила меня. Не ожидал, что ты… скажешь мне подобные слова. — Его руки нежно скользили вверх и вниз по спине, отчего напряжение в позвоночнике улетучивалось. — Голос Лео сделался хриплым. — Наверное, мне просто отчаянно хотелось услышать это из твоих уст. — Он откашлялся. — Так. Постой спокойно. — Снова опустился на колено. В темноте она едва его различала. Взяв ее ступню, он надел ей сапог, не спеша натянув тот на голень. Мина уловила лишь слабый отблеск глаз Бэрронса, но знала, что сейчас он пристально на нее смотрит.

— Помнишь, я как-то сказал тебе, что ты понятия не имеешь, зачем я хожу за тобой, — выговорил Лео наконец. — Черт возьми, Мина, я тогда и сам не знал зачем. Я хотел тебя. Но не понимал, чего именно хочу от тебя.

— А сейчас понял?

— Кажется, близок к этому. — Лео поднялся на ноги, проведя руками по бедрам Мины. — За последние дни я потерял все — положение, власть, уважение… и человека, которого звал отцом. Лишился всего, к чему шел долгие годы. И я постоянно думал: если и есть что-то, без чего я не смог бы прожить, то это ты и надежда быть с тобой. Но я не знал, разделяла ли ты мои чувства… Я смотрю на Блейда, на Уилла. Хочу, чтобы у меня было все то же самое, что есть у них. Я тоже хочу держать свою дочку на руках и целовать в щеку ее маму. Хочу иметь собственную семью, ведь у меня в жизни ее не было, и когда я все это представляю, то вижу твое лицо. Я хочу, чтобы ты была моей женой. Но больше всего хочу еще раз услышать от тебя те слова.

— Какие слова? — Она знала, что он сейчас скажет, но сердце все равно билось быстро-быстро.

— Что ты любишь меня, — ответил Лео, подойдя к ней вплотную. Он нежно провел ладонью ей по щеке и поднял ее лицо за подбородок. — Для меня только это и имеет значение. Только это позволяет думать, что я вовсе ничего и не терял. По крайней мере, ничего существенного. — Он коснулся губами ее губ. — Прямо сейчас я ощущаю себя на вершине мира.

Ее сердце переполняли нахлынувшие чувства, она накрыла его ладони своими, все еще испытывая смущение, благо, вокруг них по-прежнему было темно.

— Я люблю тебя.

— Скажи еще.

— Я люблю тебя. — На этот раз Мина игриво прикусила ему губу, обвила руками шею и притянула к себе.

— Еще, — прорычал он.

— Лео! — Она шлепнула его по груди — он расхохотался и, склонившись к ее распухшим от ласк губам, запечатлел на них поцелуй.

— Ты самая удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. — Он целовал ее в щеку, выдыхая слова ей на ухо. — Но прямо сейчас…

— Что сейчас?

— Нам лучше вернуться. Или же Блейд присвоит все лавры себе.

Глава 29

Три дня спустя…

Лео нетерпеливо расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Тишину в душной комнате нарушал лишь мерный ход часов, со стены неживыми глазами взирала голова огромного тигра. Половину окна кто-то задернул тяжелой бархатной шторой, отчего комната казалась совсем небольшой, при том, что и так была заставлена роскошными резными стульями с обитыми кожей сиденьями. На столике между двумя мягкими креслами возвышалась шахматная доска с неоконченной партией.

За прошедшие четверть часа Лео даже не взглянул на нее, но теперь остановился и посмотрел на фигуры. Когда партия прервалась, ему как раз был объявлен шах, но потом кто-то передвинул одну из пешек, видимо, не желая, чтобы игра заканчивалась.

Черт бы его побрал — старый ублюдок решил не ставить мат и дал возможность уйти из-под удара. Лео нахмурился, его пальцы потянулись к черному коню. Перед ним выстраивалась линия защиты, он видел, как за восемь ходов получить преимущество.

Вот только продолжать партию ему не хотелось. Лео уже не интересовала ни сама игра, ни то, что она для них когда-то значила. Пусть Кейн хоть целую вечность сидит тут и чахнет над доской, поджидая возвращения сына и его следующего хода. Все равно не дождется. Сейчас Бэрронс пришел сюда исключительно по просьбе королевы.

Невесело усмехнувшись, Лео отвернулся от доски и рванул штору в сторону, отчего в чертовой комнате сделалось чуть светлее.

За его спиной скрипнула дверь. И даже не оборачиваясь, он почувствовал на себе холодный и рассудительный взгляд.

— Хейверс доложил о твоем визите, — произнес Кейн. — Представь себе мое удивление.

— Я пришел передать тебе послание, — ответил Лео.

Старик хрипло засмеялся.

— Ну разумеется. И что там?

Лео вытащил из-под плаща свернутый конверт.

— Откуда же мне знать? Королева просила вручить его тебе лично.

Кейн вскрыл печать и пробежал письмо глазами.

— Мне предлагают занять место в Совете… мне, а также… — Брови герцога поползли вверх.

— Мине, Линчу, Мэллорину, Розалинде Линч, сэру Гидеону Скотту… и Дьяволу Уайтчепела, — проговорил Лео со злой усмешкой. — Ее высочество считает, что в Совете должны быть представлены все слои общества. — Он поклонился. — А теперь прошу меня извинить.

— Так ты пришел лишь за этим?

Лео задумался.

— Кстати, я женюсь. Но ты не приглашен.

И с этими словами он направился к двери.

— Подожди.

Голос Кейна эхом разнесся по комнате. Не оборачиваясь, Лео взялся за медную дверную ручку.

— Подожди же, черт бы тебя побрал!

Лео поднял бровь, как бы с просьбой заканчивать мысль быстрее.

— У меня есть подарок для тебя… и для твоей невесты.

Бэрронс, конечно, ожидал чего угодно, но такого и предположить не мог. Кейн направился в угол комнаты к изящному секретеру орехового дерева и принялся нетерпеливо перебирать его содержимое. Выкидывал из ящиков бумаги, свитки пергамента, пока, наконец, не отыскал дневник в кожаном переплете. Смахнув с обложки пыль, долго смотрел на него. Лицо герцога было непроницаемым, а Лео все гадал, что за чертову книжку тот достал. И уж как бережно он её держал…

Кейн открыл дневник, со вздохом вытащил пожелтевшую карточку и протянул ее сыну.

С фотографии смотрела молодая женщина с сияющими, широко распахнутыми глазами. Уголки её полных губ тронула чуть заметная улыбка. И хотя в глаза бросалась чудовищных размеров шляпа со страусиными перьями, Лео невольно отметил, как хороша была та женщина. Края карточки казались довольно потрепанными, наверняка, ее часто доставали. И уж явно ею дорожили и берегли.

— Возьми себе, — небрежно бросил Кейн. — Портрет твоей матери.

Взгляд Лео метнулся на герцога.

— Моей… — «Мама».

Он даже не узнал ее. Грудь сдавило, стало тяжело дышать.

На обратной стороне фотографии была памятная надпись.

Для Маргариты… В надежде еще не раз кружить Вас в вальсе, встречать Вас в парке на катке и угощать лимонным мороженым.

Преданный Вам, Корбет Дюваль

— Герцог Казавиан ухаживал за моей мамой?

В глазах Кейна, выглядывающих из-под тяжелых век, мелькнуло презрение.

— Ну, тогда еще он не был герцогом, так, юный балбес, в ту пору только закончил Оксфорд. А женой она стала моей.

Ну разумеется. Редко когда Кейн не получал желаемое. Лео со злостью сжал зубы. Не по этой ли причине знатные семейства Кейн и Казавиан питали друг к другу вражду?

— Вряд ли кто считал меня хорошим или милым. Я таков, каким воспитал меня мой отец, каким в свой черед пытался воспитать тебя я. Герцог. Сильный и властный. А Маргарита… она изменила меня, пусть и ненадолго. С нею я был счастлив. А когда потерял ее, моя жизнь погрузилась во мрак, только ты у меня и остался. Я даже не мог смотреть на тебя, не вспоминая о том, что натворил.

Кейн нервно перебирал складки на рукаве.

— Ты, конечно, думаешь, что я презирал ее, а я ведь… — Его голос сделался грубым. — Никогда не прощу себе, что не уберег мою Маргариту. Уже потом врачи сказали, что ей вообще нельзя было рожать. Мне следовало оставить её в покое.

Хватит. Кейн пытался его разжалобить, но ничего не выйдет.

— И кто же сочинил эту прелестную речь?

Стоит отдать ему должное, герцог не стал отпираться.

— Мэдлин. Похоже, она считает… — Кейн вздохнул и сухо добавил: — Я не мог выразить словами то, что чувствовал, и тогда она мне…

Помогла.

— Береги ее. Возможно, однажды у тебя только она и останется.

— Лео…

— Ты даже не разрешал произносить ее имя, не показывал ее фотографии, почему?

Еще можно понять, зачем отец лишал его сна, подвергал жестким наказаниям, постоянной муштре… но все остальное…

— Я не хотел, чтобы что-то напоминало о ней. Меня бы сочли слабым.

Повисло неловкое молчание.

— Я все равно не похож на тебя, — заявил Лео Кейну. — Как ни старался ты вылепить из меня себе подобного.

Герцог с достоинством склонил голову.

— Ты похож на свою мать. С самого детства все ставил под сомнение, защищал идеалы, не имевшие ни финансовой ценности, ни личной выгоды. Все делал мне наперекор. Она тоже вечно спорила со мной, повторяла, что мы слишком суровы к низшим классам… — Кейн осекся. — Сейчас она бы очень гордилась тобой и радовалась твоим успехам.

Отец и сын снова замолчали. Лео на мгновение ощутил рядом с собою присутствие матери, которую никогда не знал.

— Ты же не думаешь, что после нашего разговора что-то изменится? — проговорил он.

Еще вчера ему казалось, что он смог примириться с прошлым. И с человеком, которого звал отцом. Теперь у него была Мина, а еще брат и сестры — настоящая семья — хотя едва ли Кейн способен понять, что это значило для Лео. Даже с Мэллорином он снова общался как ни в чем не бывало, хотя прекрасно понимал, из-за чего случилась их размолвка. И пусть тот продолжал иронизировать насчет предстоящей свадьбы, за циничными шутками скрывалась печаль.

— Ты мой сын, — произнес Кейн. — Плевать, если кто-то считает иначе. Я уже потерял ее, но тебя терять не хочу и готов ради этого на все.

Лео хрипло рассмеялся.

— Какой же ты мерзавец. У тебя была возможность заявить, что я твой сын, там, на заседании Совета.

— Я никогда… Все было слишком неожиданно. Я не знал, как поступить.

— Скорее, не знал, что лучше выбрать, — проговорил Лео ледяным тоном, — преданность этому ублюдку, принцу, или родство со мной.

— Ты ошибаешься.

На этот раз в голосе Кейна прозвучали стальные ноты.

— Свой выбор я сделал. Ради тебя я убил своего господина, нарушил клятву. Теперь все, во что я верил… меняется… а перемены мне не по нутру.

Лео с сомнением покачал головой. Еще недавно ему казалось, что в своих чувствах он разобрался, но теперь им снова овладело смятение. И всё же в душе ему отчаянно хотелось верить в слова Кейна. Пусть это и было слабостью с его стороны.

— Послание королевы я тебе передал. Будем считать, мой сыновний долг выполнен.

Лео развернулся и решительно направился к двери.

— Подожди! — Кейн прошаркал по ковру и принялся совать дневник сыну в руки. — Держи! Пока ты не ушел. Возьми же его! Отдай своей… своей невесте. Ей многое станет понятно.

Как будто была возможность отказаться. Лео взялся за кожаную обложку.

— И что это?

— Нечто отвратительное, — произнес Кейн, — и при этом чудесное.

Лео открыл дневник на первой странице.

Проект: Дампир.

Создан по замыслу герцогов Ланнистера, Казавиана и Кейна.

1864.

Вступление его заинтриговало. Прошло больше пятнадцати лет. Черт возьми, над чем же могли вместе трудиться Кейн и Казавиан, учитывая, как сильно они презирали друг друга?

Строчки были исписаны мелким витиеватым почерком. Здесь были заметки о проведенных процедурах, таблицы с именами подопытных, графики уровня вируса жажды в крови… Лео быстро пролистал страницы.

— Что это такое?

— Наше тайное начинание. Elixir vitae, способный изменить процесс Увядания. О жизненном эликсире упоминалось и в древних восточных рукописях, что описывали происхождение вируса жажды.

Сердце Лео забилось от нетерпения.

— У вас получилось?

— Симптомы исчезли только у семи подопытных. Ну и… у меня.

Оторвав взгляд от дневника, Лео с удивлением взглянул на отца. И в самом деле, серебристые волосы Кейна были не поседевшими от старости, а, скорее, обесцвеченными, так же как и глаза, как и бледная чистая кожа.

— Кто еще пробовал эликсир?

— Казавиан, само собой.

Они молча смотрели друг на друга.

— Раз уж один осмелился, то и другой был обязан. — Кейн чуть заметно улыбнулся. — Но выжить удалось лишь одному из нас. Можно сказать, Казавиан сам принял яд.

Дрожащими пальцами Лео перелистал еще несколько страниц. Мина будет потрясена, но, возможно, обретет наконец душевный покой. И узнает правду о смерти отца.

— У вас остался elixir vitae? — вырвалось у него.

Если ввести вакцину Онории, действие вируса удастся обратить вспять. А что, если всех голубокровных получится избавить от уготованной им участи? Сдержать процесс увядания, как вышло у Кейна?

— Тайна эликсира… ты обо всём прочтешь на последних страницах.

Лео поспешно перелистал тетрадь в конец и нашел там запись, сделанную чьей-то нетвердой рукой.

От любых упоминаний о проекте теперь надлежит избавиться. После трагедии, случившейся с Объектом X, Викерсу, герцогу Ланнистеру, поручено умертвить всех подопытных, а все бумаги уничтожить. Лаборатория была разрушена пожаром, и от моего многолетнего труда остался лишь этот дневник. Долг мой — сжечь его без промедленья, ведь эликсир станет крайне опасен, коль попадет не в те руки.

И все же, невыносимо мне видеть, как дело всей моей жизни — пятнадцать лет кропотливой работы — превратится в пепел. Будь я сильнее духом, я бы предал эти записи огню собственной рукою, но гордыня — тщеславие — вынуждает сохранить свидетельства о гениальном открытии, так жестоко обманувшем ожидания.

И пусть тот, кто прочтет эти строки, узнает, что создал я существо столь совершенное, что сам Господь проклял меня за дерзость мою и заставил лицезреть жуткие последствия вмешательства смертных в дела божественные.

Отныне я молюсь лишь об искуплении.

С глубокой скорбью,

доктор Эразм Креморн

— Тебе открылось знание, что таит в себе опасность, — тихо произнес Кейн, — в умелых руках оно может стать оружием.

«И вот ты вложил его в мои». Лео охватило желание во всем разобраться, нестерпимое, словно зуд под кожей. Тяга к необъяснимому передалась ему от Тодда, и, похоже, Кейн, старый ублюдок, все правильно рассчитал.

— Так что же случилось с доктором?

— Он повесился вскоре после того, как сделал эту запись. А перед смертью отослал дневник моему компаньону. Как видишь, я сумел перехватить документ.

Лео резко захлопнул тетрадь.

— И что же, этой историей ты хотел купить мое расположение?

— Наверное, просто подумал, что ты лучше меня распорядишься дневником и его тайнами. Мне они теперь ни к чему.

Прищурившись, Лео нерешительно кивнул.

— Спасибо тебе.

Мина наконец обо всем узнает.

Герцог снова уселся в мягкое кресло, откинувшись на вогнутую спинку несколько неуклюже, как подчас выходило у аристократов с излишне чопорными манерами. Он сложил ладони на животе.

— Нам с тобою нужно доиграть партию. Позволь заметить, ты совершенно не способен предугадывать ходы противника, что весьма прискорбно. И все же, я мог бы преподать тебе…

— Приму это к сведению. — Взгляд Лео невольно задержался на руках герцога. Левая рука поверх правой: у него самого была такая же манера сидеть, как у отца… Что за нелепая мысль. — А сейчас прошу меня извинить, у меня встреча в клубе.

— Послушай…

Сунув дневник подмышку, Лео резко распахнул дверь.

— Мы уже все обсудили.

— Ты многого добился, и я горжусь тобой. Ты раньше меня понял, что стране нужны перемены.

Последние слова отца Лео услышал уже на пороге и, пожалуй, уходя, хлопнул дверью чуть сильнее, чем следовало. Впрочем, никого из слуг поблизости не было.

Сейчас ему хотелось уйти навсегда и никогда больше не вспоминать о времени, что он здесь прожил. За прошедшие годы отец нанес ему немало обид, и вряд ли внезапный приступ откровенности мог что-то изменить. Кейн же просто бессовестный и бессердечный ублюдок — всегда таким был. Но когда Лео уже спустился по ступенькам вниз и принял у суетившихся вокруг горничных свое пальто, шляпу и перчатки, он вдруг замешкался. «Я убил ее. Я убил свою Маргариту…» В голосе герцога что-то дрогнуло в тот момент. Человек, женившийся из политических соображений, говорил бы иначе. А если его воспитывали так же жестоко, как позже сам он воспитывал Лео, была ли в том его вина?

Смерть жены могла стать для герцога куда более страшным потрясением, чем считал его сын. И никто не показал ему другой жизни. Кейну и правда тяжело давались перемены. Он и сам во многих отношениях был пережитком прошлого.

Лакеи распахнули тяжелые двери и встали навытяжку, а Лео никак не мог совладать с мыслями. Если сейчас он уйдет, то потом всю жизнь будет терзаться сомнениями. Возможно, теперь, когда Бэронс узнал, почему герцог так себя вел, они могли бы попробовать наладить какие-то отношения. Пусть даже не совсем такие, как Лео хотелось бы. Кейну никогда не стать образцовым отцом. Но, кажется, Лео уже с этим смирился.

— Скажи его светлости, пусть передвинет моего коня на D5.

Затем он привычным жестом надел шляпу, неторопливо спустился по ступенькам парадного крыльца особняка Кейнов и отправился туда, где ждала его невеста.

Эпилог

Шесть месяцев спустя…

— Я, кажется, не совсем понимаю суть этой традиции.

Лео положил ладонь жене на талию, с трудом удерживая другой рукой груду ярких коробок. Сегодня Мина облачилась в темно-вишневый жакет с меховой оторочкой поверху и черную бархатную шляпку, венчавшую шикарные рыжие кудри. Сама элегантность. До женитьбы Лео не слишком интересовался женскими нарядами, теперь же не знал занятия приятнее, чем избавлять любимую от роскошных одежд, расстегивая их одну за другой и выясняя, что надето в самом низу. Мине нравились шелка, кружева и всякие кокетливые французские штучки, которые она называла нижним бельем.

Лео нравилось их с нее снимать.

— Так уж заведено, — принялся рассказывать он, придерживая для Мины двери у заднего крыльца Логова. И тут же ощутил дивный аромат запеченной ветчины, приправленной чем-то сладким и пряным. — Кажется, этот обычай привезла со своей родины графиня Леверштайн. И раз уж в Эшелоне праздник считали религиозным и справлять не хотели, простой люд принял его с воодушевлением.

— Рождество, — проговорила Мина задумчиво, — как все-таки непривычно.

В стране впервые устраивали торжества по случаю Рождества. Королева повелела отмечать его в честь окончания тирании принца-консорта, а следом начинать готовиться к Новому году. Назавтра Мина и Лео были приглашены на рождественский обед в Балморал, куда ее высочество отправилась на праздники. Но поезд увезет их только утром, а сегодняшний вечер Лео хотелось провести со своей семьей.

Он стряхнул снежинки со спины Мины и обвел взглядом кухню. Под потолком развешаны медные котелки, над очагом возвышается огромная каменная плита. Его накрыло волной тепла и родных запахов, казалось, он пришел домой.

По ступенькам не спеша спустилась Эсме. Теперь она двигалась куда менее расторопно, чем прежде. И пусть из-за пышных бантов и шелковых драпировок на платье ее большой живот выпирал не так уж и сильно, ослепительную улыбку и яркий блеск глаз ей было не скрыть. В отличие от Онории, она спокойно воспринимала свое состояние, казалось, беременность ей даже нравится.

— Ох, Бэрронс, — воскликнула Эсме, поспешив к ним навстречу. — И герцогиня. Давайте же я возьму коробки.

Лео поспешно отстранился.

— Ни в коем случае.

Эсме грустно улыбнулась.

— Теперь от меня совсем не стало толку.

— Не придумывай. — Голос Рипа, вошедшего вслед за женой, громогласно разнесся по комнате. — Лео. Герцогиня. — Он учтиво кивнул ей. — А ты, жена, чего сюда пришла? Это ж традиция. — Он взял Эсме за плечи и развернул ее к лестнице. — Вашему женскому полу сегодня в кухню вход заказан. Раз уж по прошлому году мы с Блейдом утку не спалили, то и в этот раз справимся.

Эсме обернулась и махнула рукой, приглашая гостей в комнату.

— Тогда проходите в гостиную. Все уже там. А я сейчас принесу…

— Нет, ты сейчас, наконец, усядешься, — проревел Рип, подталкивая ее к двери. — Не мешайся мне. Так что тебе там надо отнести?

Дверь за ними закрылась.

Мина весело посмотрела на мужа, и он помог ей снять жакет. Воспользовавшись ситуацией, Лео обвил ее сзади за талию и привлек к себе.

— Нам с тобой это тоже когда-нибудь предстоит.

— Вряд ли, — засмеялась она, — у нас ни ты, ни я готовить не умеем.

Лео приник губами к ее шее, чувствуя, как она легонько вздрагивает от смеха. Ему безумно нравилось целовать жену сюда, ощущать мягкость ее кожи, согретой теплом мехового жакета, вдыхать неуловимый запах розового мыла, исходивший от ее волос. Его руки наливались приятной истомой, и останавливаться не хотелось.

— Лео, — позвала она, высвобождаясь из его объятий. В ее глазах мелькнула нежность, но улыбка сделалась лукавой, как в те минуты, когда Мина намеревалась его подразнить. — Подожди, чуть позже.

— Можно мне тебя в качестве подарка?

— Веди себя хорошо, и потом, так и быть, сможешь сорвать с меня обертку, — проговорила она, пытаясь совладать со шляпкой.

Смотреть, как она раздевается, ему нравилось, пожалуй, ничуть не меньше, чем раздевать ее самому. Лео сложил подарки на кухонный стол и принялся помогать ей вытаскивать шляпные булавки из волос.

— А ты знаешь, — произнесла она, глядя на него снизу вверх из-под густых темных ресниц, — сегодня наконец доставили сундук от мадам Пеньюар.

— Вот как? — Он заглянул в ее сияющие карие глаза и почувствовал, как член внизу сделался твердым. Как раз мадам Пеньюар и была виновницей появления всех этих прозрачных кружевных штучек. Уж он мог себе представить, что там за белье.

— Если бы ты только видел, что на мне надето.

— Ты придумала новый способ меня мучить? — Лео отбросил ее шляпку и булавки и подошел к ней вплотную. Схватив жену за запястья, он уложил ее на скамью, удерживая руки над головой. Отглаженные элегантные брюки, как и пышные бархатные юбки, грозили нещадно измяться. — Или предлагаешь мне заняться всякими непристойностями прямо под боком у родной сестры? — добавил он вполголоса.

— Не думаю, что…

— Эт все, конечно, мило, — объявил Блейд, толкая дверь нараспашку и одаривая их широкой улыбкой, — но Эсме в таких случаях ругается, твердит: «Тока не в моей кухне», а еще говорит: «У нас у некоторых чуткий слух». — Он подмигнул герцогине.

Ее изнеженная мягкость сразу же исчезла, а осанка снова сделалась прямой. Лео провел жене по щеке костяшками пальцев, еще раз улыбнулся и отступил назад. «Позже», — сказал его взгляд.

«Ловлю тебя на слове», — был ответ в ее глазах.

— Блейд, — кивнул он шурину, стаскивая с себя пальто, — с Рождеством тебя.

— Сэр Генри. Герой битвы за королевство. — Мина вежливо наклонила голову, ее глаза лукаво блеснули. Она не упускала случая подразнить Блейда, а недавно обнаружила, что если к нему обращались почтительно и называли по имени, полученном при рождении, то нос у него сразу же начинал чесаться. И пусть при восстании Блейд действительно проявил доблесть и отвагу, он смущался, когда его принимались славить люди на улицах. — Не должна ли я сделать реверанс?

— Прошу вас, герцогиня, — учтиво ответил Блейд и, распахнув перед ней дверь, склонился в изящном поклоне. Он с готовностью отвечал на ее колкости.

В гостиной, где их ждали все остальные, было много света и веселого смеха. К ним навстречу поспешила Лена и с сияющей улыбкой поцеловала Лео в щеку.

— Я думала, вы уже никогда не придете! Мы весь вечер вас ждем, наконец-то можно открывать подарки!

Эх, подарки.

— Черт побери, я их оставил на кухне…

— Сейчас принесу, — с готовностью вызвалась Лена. — Герцогиня, — произнесла она чуть более сдержанно, повернувшись к Мине и взяв ее ладони в свои.

— Прошу, зови меня Мина.

Лео не следил за их беседой, но с облегчением услышал, что Лена назвала его жену по имени и, поздравив с Рождеством, поцеловала в щеку. Что ж, Мина заслужила прощение, хотя былое не забывается и окончательно рана затянется лишь со временем.

Все принялись их приветствовать: Уилл — он уже не казался таким хмурым, как раньше; Чарли — чуть заметно улыбнувшись, он пожал брату руку и тут же бросил взгляд на Ларк — та тихо поздоровалась с Лео и демонстративно отвернулась от Чарли; а еще Онория с малышкой. От мысли, что с ними нет Дровосека, Бэрронса словно обдало холодом, и он заметил, как Чарли украдкой посматривает на Ларк, хотя друг друга они избегали.

Лео вопросительно посмотрел на Онорию, кивнув в сторону молодых людей, ставших поодаль. Со дня смерти Дровосека Ларк заметно похудела. Лео слышал, что на похоронах она разразилась в адрес Чарли гневной отповедью. Блейд старался быть с парнем помягче — тот и так сильно мучился, наблюдая за горем Ларк.

Онория в ответ лишь грустно улыбнулась и чуть заметно пожала плечами: она и сама не знала, как им помочь.

— Рада тебя видеть.

— Я тоже. — Наклонившись к сестре, он поцеловал ее в щеку. — Давно не виделись.

— Говорят, у вас теперь дел невпроворот.

— Похоже, ее величество задумала за год провести столько реформ, сколько не успеть и за десять лет, — заметил он сухо. — Но Мине нравится быть в гуще событий. Она словно создана для государственной службы.

Онория положила маленькую дочку головкой себе на плечо, Блейд смотрел на них с другого конца комнаты. Мина, казалось, чувствовала себя немного скованно, но с благодарностью приняла бокал бладвейна и устроилась рядом с Эсме на диване у камина, где жарко пылал огонь.

— И для тебя она словно создана.

— А ты как будто удивлена.

— Вовсе нет. — Загадочная улыбка. — Уж если ты и мог кем-то увлечься, то только такой, как она: сильной и своевольной. Легкие победы тебе неинтересны.

К ним неспешно подошел Блейд и, наклонившись к дочке, поцеловал ее в лобик.

— Легкие победы мало кому по нраву. Эт, милая, давай я ее подержу чуток, а ты передохни.

Онория неохотно отдала ему девочку, поправив на головке белый чепчик. Блейд направился обратно к камину, о чем-то воркуя с дочкой и поднимая ее высоко в воздух. Онория тихонько рассмеялась.

— Похоже, у него созрел коварный план.

Лео вопросительно поднял бровь, но и сам уже понял, зачем Блейд взял малышку. А тот вручил ребенка Мине и оперся на каминную полку.

Онория с улыбкой подвинулась ближе к брату, и оба принялись наблюдать за тем, что происходило на другом конце комнаты.

— А ты хорошо выглядишь. Кажется, я тебя раньше никогда таким довольным не видела.

— Так и есть… — Иногда ему и самому не верилось, что все так замечательно сложилось. Он только теперь осознал, насколько беспробудно серой была его прежняя жизнь.

Блейд игрался с малышкой в «ку-ку», выглядывая из-за плеча герцогини, и Эмма визжала от восторга. Мина смотрела на него несколько настороженно, но в глазах ее появился знакомый блеск. План Блейда явно увенчался успехом.

— Что же за бессовестный человек.

— Дьявол Уайтчепела, великий и ужасный, — добавил Лео. Блейд пощекотал Эмме шейку, и та дернулась назад. Мина сердито пожурила шурина и крепко прижала девочку к груди, словно опасаясь уронить.

— Как же мне нравится смотреть, когда он занимается малышкой, — призналась Онор. — Иногда меня для них будто и не существует, если только Эмму не бывает нужно покормить. И, честно говоря, нет на свете ничего чудесней, чем видеть мужа с дочкой на руках и ее радость от того, что папа рядом.

Лео не мог отвести взгляда от Мины. Она прижалась щекой к мягкой щечке Эммы, а он вспомнил, как сладко малышка пахнет. Мина как-то говорила ему, что обожает запах младенцев.

— Я тебя понимаю.

Онория ткнула его в бок.

— Серьезно? Уж не надумал ли ты обзавестись потомством?

— Да нет, вряд ли.

— Слушай…

— Наверное, пора идти к ней на выручку. Извини, я тебя оставлю, — пробормотал он, изящно уклоняясь от разговора.

Лео перешел в другой конец комнаты, облокотился на спинку дивана и ласково потрепал Эмму за подбородочек. Она смотрела на него как завороженная, будто бы в целом мире не существовало ничего более интересного.

Он наклонился к жене и поцеловал ее в шею. Мина подняла на него глаза, легонько поглаживая девочку по спинке. Казалось, чем чаще они здесь бывали, тем охотнее она брала ребенка на руки.

— Надеюсь, у тебя так глаза блестят не от того, что появились какие-то особые планы на будущее?

— Нет, милая. Не сейчас. Я готов пока не спешить и еще поднабраться опыта.

На ее бледных щеках появился слабый румянец. Она опустила глаза на Эмму и долго смотрела на нее, о чем-то задумавшись. Затем вздохнула и передала девочку ему. Лео прижал маленькую племянницу к груди, и она тут же обвила его своими ручонками.

— Привет, моя красавица. А кто твой любимый дядюшка?

— Дядюшка Чарли! — выкрикнул тот с другого конца комнаты — все тут же засмеялись.

— Да уж, я не такой забавный как ты. — Они с братом теперь отлично ладили. И вообще, Лео, казалось, был единственным, с кем Чарли мог поговорить о той своей ошибке и о ее роковых последствиях.

Бэрронса приятно обдавало теплом от камина. Девочка поудобнее устроилась у него на груди, с другой стороны к нему прижалась Мина, положив голову ему на плечо и, наконец, расслабившись, а Блейд извинился и отправился помогать Уиллу и Рипу на кухне.

— Знаешь что, — проговорила Мина, — а он не такой уж и плохой.

Лео коснулся губами ее волос.

— Так что, заключим мир с туземцами?

— Это же твои туземцы. Само собой разумеется, мне предстоит часто с ними видеться, так что придется налаживать отношения. — Ее голос сделался мягче. — И мне нравится, как они относятся друг к другу.

— И как же?

— Словно семья. Хоть их не связывают узы кровного родства, они все равно что родные. И, кажется, я теперь тоже для них своя. — По ее лицу пробежала тень; Лео понял, что сейчас Мина подумала о своих погибших родителях и брате. Она как-то ему призналась, что оправиться от их смерти у нее так и не получилось.

— Напомню тебе твои слова, когда ты в следующий раз назовешь Кейна заносчивым старым психом. — Он погладил ее нежную кожу чуть выше запястья. — Или когда будешь возмущаться, что Блейд блокирует твои предложения в Совете.

— Что ж, его ждет небольшой сюрприз.

— Вот как?

Мина взглянула на него с коварной улыбкой.

— Он уверен, что покорил меня своей дочерью. Но подожди, пусть только приедет на следующее заседание Совета, тогда и увидит, что его жалкая коалиция разваливается на части.

— Что же, ты с кем-то подружилась?

— Я разобью его в пух и прах, — усмехнулась она. — Не всем нравится его дурацкий план насчет анклавов.

— Ты про Розалинду?

Поначалу они с Миной друг к другу присматривались, но потом выяснилось, что их многое объединяет. И если Мина перетянула на свою сторону Розалинду, то логично предположить, что и Линч ее поддержит…

— Угадал. — Мина положила голову ему на плечо и потянулась к Эмме погладить животик. — Сначала разделаюсь с Блейдом, потом твой отец получит при дворе по заслугам, и я окажусь победительницей.

— Но ты ведь понимаешь, что пока нужные голоса не получила.

— Получу. У меня грандиозные планы насчет анклавов.

— Я даже не сомневаюсь.

Его жена стойко верила, что права практически во всем, и уж хотя бы с этим не спорила.

— А что если Совет склонится к другому решению?

— Кейна никто не любит. Все будут голосовать против, только бы его не поддерживать.

— Возможно, но тот, кто отныне будет его представителем, имеет на некоторых членов Совета большое влияние.

Она недоуменно замолчала, потом вдруг села прямо, повернувшись к нему с сияющим лицом.

— Ты все-таки примешь его предложение!

— Да, наверное, приму.

Они с отцом снова встречались за шахматами раз в неделю — как ни странно, на этом настояла Мина. Время от времени Кейн сообщал Лео массу интересного о разных предприятиях, к которым был причастен, и, похоже, даже следил за коммерческими успехами сына. А ведь прежде герцогу было совершенно наплевать на перевозку товаров на дирижаблях.

Лео поймал ее пальцы и коснулся их губами.

— Ты же понимаешь, мне придется воевать против тебя.

— Знаю, но мне нравится спорить с тобой на Совете. — Жена прильнула к его груди. — Это так заводит, — прошептала она, придвинувшись ближе.

Он прекрасно понял, о чем речь.

— Давай так… если ты проиграешь голосование, я привяжу тебя к кровати и сделаю с тобой невероятно дурные вещи.

— Не очень-то похоже на поражение.

Она рассмеялась.

— Ну а если ты победишь…

Ее слова разжигали воображение.

— Тогда то же самое я сделаю с тобой.

Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Лео видел улыбку у нее на губах и чувствовал, что и сам улыбается.

— Прекрати, — сказал он. — У меня ребенок на руках.

— Так ты согласен?

— Господи, конечно.

— Великолепно. — Многозначительный и хитрый взгляд. — Обожаю политику, но должна признать, теперь все стало куда интересней.

Это точно. Лео смотрел на девочку, дремавшую у него на плече, и старался не думать о том, о чем только что говорил с Миной.

— Вернемся к этому позже, — прошептал он хрипло.

— Позже, — согласилась она с довольной улыбкой.

Господи, как же сильно он ее любит!

***

О том, что было позже.

Лео вывел Мину во внутренний двор позади Логова. От выпитого бренди в груди разливалось тепло. Он взглянул в ее глаза и увидел в них то же нетерпение, что ощущал и сам. Им не требовалось слов. В тот вечер, столь долгий и приятный, было предостаточно бладвейна, веселья, подарков… и жарких взглядов, брошенных через комнату. Прижав жену к кирпичной стене, он запустил ладонь ей в волосы и приник губами к ее губам.

Лео целовал Мину неистово и жадно. Возбуждение разжигало его плоть, он прижимался бедрами к ее бедрам, его рука скользнула вниз и сквозь плотную ткань турнюра обхватила ее ягодицы.

Она чуть слышно застонала, сжав в пальцах грубую ткань пальто у него на груди.

— Мне весь вечер этого хотелось… — Ее голос оборвался под его натиском и угас. Лео и сам не понимал, что с ним произошло и почему ее слова словно выпустили на волю бушующий в нем голод так, что в глазах темнело и едва удавалось сдержаться, чтобы не впиться зубами ей в шею.

Рука в узкой перчатке скользнула по его животу и, обхватив поднявшийся член, приступила к сладкой и мучительной пытке. Из горла вырвался сдавленный стон, Лео тонул в колдовском омуте глаз любимой.

— Уже наступило позже? — Он сглотнул, просунул руки ей под жакет, через платье погладил жесткие пластины корсета на талии, осыпал поцелуями подбородок жены и мочку уха. — Потому что я хочу взять тебя прямо здесь, — прошептал Лео.

— Хочешь?

— Медленно и глубоко, — пообещал он.

— Не здесь, — тихо сказала Мина и, вцепившись пальцами в ворот пальто, попыталась оттолкнуть мужа. Она прервала искусную ласку рукой, и у Лео снова вырвался недовольный вздох.

— Отвези меня домой, и там сможешь сделать со мной все, что захочешь.

Господь Всемогущий. Низ живота болезненно ныл.

С неба падали снежинки и ложились на ресницы Лео. Сквозь арку, ведущую со двора, пробивался скудный свет от газового фонаря, висевшего на золоченной паровой карете, что привезла их к Логову.

— У меня есть идея получше. — Он наклонился и подхватил ее на руки. — Я наброшусь на тебя в экипаже.

— Лео! — засмеялась Мина, запрокинув голову. Из прически выбилась прядь блестящих волос.

Именно такой она ему и нравилась — когда не пряталась за броней, а становилась обычной женщиной — страстной, чувственной и чуть порочной. Лео ухмыльнулся при мысли о том, что только он знал ее настоящую, и, перекинув через плечо, понес к карете.

Лакей не подал виду, что происходило нечто необычное. Распахнув перед ними дверь, он отступил в сторону, а Лео, нежно прижимая Мину к себе, не спеша опустил ее на откидную ступеньку.

— Эй, Джон, — позвал он кучера.

— Да, сэр?

— Езжай домой по длинной дороге, — велел он, а затем закрыл за собой дверцу и, повернувшись к жене, стал целовать ее смеющееся лицо. — С Рождеством тебя, любимая. — Он распахнул ей жакет и толкнул назад на сиденье.

Она обольстительно улыбнулась.

— Давай же, возьми свой подарок.

— Иди ко мне, — ответил он, привлекая ее к себе и нежно целуя в губы. — Что еще нужно человеку для счастья?

КОНЕЦ

____________________________________________________________________

Внимание! Электронная версия книги не предназначены для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и издателя. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.