Шерлок Холмс идёт по кровавым следам

Глава четырнадцатая ОТВЕТНЫЕ ВИЗИТЫ

В тот вечер мы с Холмсом вернулись на Бейкер-стрит совершенно измученные. Скинув пальто и рухнув в кресла, некоторое время мы сидели молча, уставившись в ярко горящий камин, который миссис Хадсон разожгла к нашему приходу, и погрузившись в свои мысли.

Чуть раньше, обсудив следующий этап нашего расследования, мы расстались с Ван Хельсингом в его гостинице. Оба моих компаньона считали необходимым срочное наведение справок по поводу академии для молодых леди в Кумб-Трейси. Именно там Виолетта Маркэм подхватила свою «странную болезнь». По утверждению Холмса, это место могло оказаться единственным связующим звеном с графом Дракулой.

— Нельзя медлить — след может затеряться. Прошло более четырёх недель, как он использовал кровь Виолетты Маркэм, за это время он мог найти новую жертву для поддержания своего противоестественного существования.

На следующие несколько дней у Ван Хельсинга был запланирован плотный лекционный график, поэтому было решено, что мы с Холмсом самостоятельно продолжим расследование, держа связь с профессором при помощи телеграмм. Нам предстояло утренним поездом отправиться в Кумб-Трейси. Холмс, предпочитавший заниматься расследованием без посторонних, был весьма удовлетворён таким ходом дела.

Ван Хельсинг передал ему на хранение свой саквояж со всевозможными «профилактическими и радикальными принадлежностями».

— Они могут вам пригодиться, — просто сказал он. — Да хранит вас Бог.

Через некоторое время появилась миссис Хадсон с горячим чаем и булочками с маслом.

— Я подумала, что вам захочется подкрепиться, — с улыбкой произнесла она, ставя поднос на стол.

— Миссис Хадсон, дорогая моя, это восхитительно, — выходя из задумчивости, воскликнул я.

— Перестаньте, доктор. В чае и булочках нет ничего восхитительного. Самая обычная еда.

— Именно потому, что чай и булочки — вполне обыкновенны, они для нас столь желанны, миссис Хадсон, — объяснил Холмс. — В данный момент мы с Уотсоном несколько оторваны от обычных вещей.

В недоумении пожав плечами, хозяйка удалилась, а мы приступили к скромной трапезе.

Холмс быстро выпил чай, не притронувшись к булочкам. Затем набил старую вишнёвую трубку самой грубой махоркой из лавки Брэдли и принялся за изучение записной книжки Ван Хельсинга. Я понял, что в тот вечер с ним едва ли удастся поговорить, поэтому тоже зажёг трубку и постарался расслабиться.

Надеясь, что полная пригоршня душистой аркадской смеси успокоит мои натянутые нервы, я глубоко заблуждался. Положив трубку, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но во тьме передо мной замелькали ужасные эпизоды, свидетелем которых я стал в склепе Маркэмов. С моим опытом медика мне было не привыкать к виду крови, однако при воспоминании о жутком багровом пятне, расплывавшемся по савану того существа, у меня мороз шёл по коже.

Но постепенно усталость взяла верх над кошмарами. Через пару часов тепло камина убаюкало меня, я погрузился в сон — «бальзам для страждущей души».

Время от времени сквозь сон я различал звучавший в отдалении бой часов. Вдруг громкое восклицание моего друга вернуло меня к реальности.

— Каким же я был болваном! Слепым, как крот! — вскричал он, вскакивая на ноги и швыряя трубку на каминную полку.

— Что, чёрт возьми, случилось? — спросил я, бросив взгляд на часы и заметив, что было начало двенадцатого.

— Некогда объяснять, Уотсон. Хватайте пальто. Наша ночная работа ещё не завершена.

Минуту спустя мы торопливо шли по Бейкер-стрит в поисках кэба. Холмс, никак не прокомментировав цель нашей вылазки, взял с собой большой медицинский саквояж Ван Хельсинга.

Когда в отдалении показался двухколёсный экипаж, Холмс выскочил на дорогу, едва не угодив под копыта лошадей.

— В Скотленд-Ярд, как можно быстрей! Получишь лишний шиллинг.

Едва успев вскочить в экипаж, мы уже мчались по мощённым булыжником улицам.

— Что всё это значит, Холмс? — отдышавшись, спросил я. — Зачем в Скотленд-Ярд?

— Думайте, Уотсон, думайте! Сегодня ночью мы воочию могли убедиться в том, что у вампира есть цикл восстановления, однако не сумели воспользоваться этим знанием.

Я покачал головой.

— Боюсь, я не понимаю, что именно вы имеете в виду.

— Девушка, Селия Лидгейт, была убита тем существом, которое мы уничтожили сегодня вечером, так что адский процесс продолжается. Она теперь тоже инфицирована, превратилась в зомби и, если мы её не остановим, встанет из могилы с жаждой крови.

— Боже правый! — воскликнул я, когда до меня дошёл смысл слов Холмса.

— Будем надеяться, что мы не опоздаем и что она по-прежнему мертва.

Кэб въехал во двор Большого Скотленд-Ярда и резко остановился. Холмс заплатил извозчику, и мы поспешили в покойницкую. Своим неожиданным появлением мы потревожили пожилого дежурного сержанта, который сидел у очага и металлической кочергой вяло помешивал угли. Вздохнув, он оставил кочергу в пылающем камине и шаркающей походкой подошёл к стойке.

— В чём дело, джентльмены? — сонно пробурчал он, застёгивая униформу.

— Тело девушки, убитой вчера ночью на Хэмпстедской пустоши, всё ещё там? — с большим нетерпением спросил Холмс.

— Минуточку, сэр. Надо проверить по журналу.

— Поторопитесь, приятель, — отрывисто произнёс Холмс, барабаня пальцами по стойке.

Видя нетерпение моего друга, полицейский нахмурился и, похоже, собрался сделать какое-то критическое замечание, но потом передумал.

— На пустоши прошлой ночью, — пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к нам, и с ужасающей медлительностью стал водить пальцем сверху вниз по столбцам записей. Наконец он остановился. — Да, сэр. Труп ещё здесь. Утром его увезут для захоронения.

— Нам надо немедленно видеть тело.

— Увидеть? О, боюсь, это невозможно, нужно письменное разрешение. Вам придётся получить ордер…

— На это нет времени, — прервал его Холмс. — Меня зовут Шерлок Холмс, и я содействую инспектору Лестрейду в очень важном деле. Мне крайне необходимо сейчас же увидеть тело.

При упоминании имени знаменитого сыщика старый сержант изменился на глазах.

— О, я и не знал, что это вы, мистер Холмс. Не имел понятия. Конечно, я наслышан о вашей работе, как и все мы в Скотленд-Ярде. Сделаю всё что могу, чтобы помочь вашему расследованию, — с энтузиазмом произнёс он, снимая со стены большую связку ключей.

Он без промедления повёл нас в помещение, где мы уже побывали накануне.

— Ну, который из них? — бормотал старый сержант, вертя в руках связку ключей. — То ли этот большой, то ли вот этот ржавый.

Холмс глубоко вздохнул с досады, весь его вид говорил о сильном нетерпении.

— А, вот он, — прохрипел наконец полицейский, вставляя ключ в замочную скважину.

Ни один из нас не был готов к тому, что случилось вслед за этим. Всё произошло так стремительно, что сейчас, когда я вспоминаю эти события, они кажутся мне размытыми и какими-то разобщёнными. Едва ключ повернулся в замке, как дверь распахнули изнутри, и она с оглушительным треском ударилась о стену. Даже в самых безумных фантазиях расстроенного рассудка не могло возникнуть нечто более страшное, ужасающее и отталкивающее, чем искажённое гримасой лицо, появившееся в дверном проёме. Меловая кожа, обтягивающая худое, как у скелета, лицо, глаза, горящие безумным огнём, и разверстый в зверином оскале красный рот с двумя острыми белыми клыками. Тело было прикрыто той самой вылинявшей зелёной простынёй, в которую оно было завёрнуто, когда мы видели его в последний раз.

Это была Селия Лидгейт, восставшая из мёртвых.

На один краткий миг она остановилась перед нами, покачиваясь, как усталая марионетка, потом дико вскинула руки, вцепившись пальцами-когтями в лицо сержанта. С приглушённым криком он без чувств упал на пол. Из глубокой раны на его лице полилась кровь.

Не успели мы с Холмсом прийти в себя, как Селия проскользнула мимо нас и побежала по коридору к выходу. Холмс очнулся первым и бросился вдогонку, я — за ним. Девушка-вампир, освобождённая из заключения, устремилась вперёд, но Холмсу удалось перехватить её около кабинета сержанта. Он бросился на неё, и оба они рухнули на пол, однако сила этой несчастной была так велика, что ей удалось оттолкнуть Холмса и вскочить на ноги.

Холмс, целый и невредимый, возобновил погоню и догнал её у самой двери из кабинета сержанта. Мне удалось проскочить мимо неё и закрыть входную дверь на засов, не давая таким образом восставшей из мёртвых Селии Лидгейт вырваться наружу.

С яростным воплем молодая женщина укрылась за стойкой сержанта. Её демонические черты омрачились страхом. Холмс, проворно перемахнув через преграду, оказался прямо перед ней.

— Бежать некуда! — крикнул он, едва переводя дух.

Она угрожающе зарычала и двинулась вперёд, но мой друг не сдавал позиций.

— Некуда бежать! — снова прокричал он, поддразнивая девушку-вампира и словно провоцируя её на нападение.

С гортанным смехом она придвинулась к нему, обнажая блестящие от слюны и готовые к атаке клыки. Холмс сохранял твёрдость. В тот момент, когда она уже склонилась над ним, он молниеносно отпрыгнул в сторону и выхватил из горящего камина кочергу. Девушка бросилась вперёд в отчаянной попытке помешать ему, но не успела. Размахивая раскалённой докрасна кочергой, Холмс ринулся вперёд и со всей силы вонзил её в грудь вампира.

Мне в ноздри ударил тошнотворный запах горелой плоти, к горлу подкатила тошнота. Рот Селии Лидгейт широко раскрылся в немом крике. Словно пьяная, девушка нетвёрдыми шагами пошла вперёд, испуганно моргая и отчаянно пытаясь выдернуть кочергу из груди, но тщетно. Тело неуклюже дёрнулось и рухнуло на каменные плиты. Несколько мгновений она продолжала биться, как раненое животное, пока наконец не ослабела, постепенно затихая в мучительных конвульсиях предсмертной агонии. Всё было кончено.

Мы замерли и, оцепенев от ужаса, смотрели на обезображенное тело. И вдруг оно начало меняться. Лицо вновь обрело природную красоту и умиротворение, глаза утратили безумное выражение. Исчезли даже те следы страданий, которые я заметил на её лице в тот вечер, когда она приходила на Бейкер-стрит. Мисс Селия Лидгейт обрела наконец покой.

Шерлок Холмс усмехнулся.

— Хотелось бы мне увидеть лицо Лестрейда, когда он узнает о том, что произошло в покойницкой прошлой ночью.

Я кивнул.

— Вряд ли день для него начнётся удачно, если один из его людей расскажет ему, что подвергся нападению мёртвой женщины. — Холмс снова усмехнулся. — С трудом могу себе представить, какие дикие теории, опирающиеся на факты, попытается он вывести.

— Действительно, — согласился я. — Как насчёт кочерги, воткнутой в сердце трупа, а также отсечённой головы?[11]

— Полагаю, эти пикантные маленькие подробности на много дней выбьют из колеи наших друзей из Скотленд-Ярда. Я рад, что мы на время уедем из Лондона и нам не придётся давать объяснения и помогать в решении их проблем. Если бы нам пришлось рассказать правду об этом деле, боюсь, наше здравомыслие было бы подвергнуто серьёзному сомнению. Думаю, не настал ещё тот день, когда Скотленд-Ярд согласится включить вампиров в список разыскиваемых преступников. Поэтому наше временное пребывание в деревне будет весьма кстати.

После очень раннего завтрака Холмс послал одного из солдат своей нерегулярной армии с запиской в гостиницу к Ван Хельсингу, чтобы проинформировать того о событиях, происшедших в морге. Затем мы сели на семичасовой девонский экспресс, отправлявшийся с Паддингтонского вокзала. Разговор, приведённый выше, произошёл уже в вагоне первого класса по пути в Кумб-Трейси.

Несмотря на ужасные события прошедшей ночи, Холмс был в прекрасном настроении, и его лицо в обрамлении наушников дорожного кепи дышало энтузиазмом. Из прошлого опыта я знал, что эта эйфория объясняется старым инстинктом ищейки. Он вновь напал на след крупной дичи, которая, как всегда, пыталась скрыться.

По мере того как бледные лучи солнца рассеивали тусклый рассвет, грязные предместья Лондона оставались позади. Путешествие было коротким, и скоро в отдалении, над пёстрым лоскутным одеялом полей и низкой кромкой леса поднялся тёмный унылый холм с зазубренной вершиной, вырисовывающийся смутно, как во сне.

— Не предполагал, что так скоро вновь буду озирать вересковые пустоши, — заметил Холмс.

— Один их вид наводит на меня тоску, — сказал я.

— Места, как и люди, имеют свою индивидуальность, Уотсон, вересковая пустошь — не исключение. Она груба, дика и непривлекательна. Она не поддаётся человеку, её трудно приручить. Хотел бы я знать, сколько душ сгинуло в вязких тисках её болот и топей. — Подавшись вперёд, он несколько мгновений в задумчивости смотрел из окна вагона на унылые торфяники. Потом, откинувшись назад, спокойно произнёс:

— Если зло способно заселять какие-то места, то это наверняка одно из мест его обитания.

Некоторое время спустя поезд подъехал к небольшой станции Кумб-Трейси, и мы вышли на бодрящий морозный воздух.

— Первое задание вам, дорогой коллега, — снять для нас жильё в деревне. Помнится, «Серый гусь» на площади — вполне сносная гостиница. Займитесь этим и ждите меня там, — сказал Холмс, решительно направляясь к билетному турникету.

— А чем вы пока намерены заняться?

Холмс ответил одной из своих ухмылок, приводящих меня в бешенство.

— Просто посмотрю, как обстоят дела, — бодро произнёс он.

«Серый гусь» оказался милой, тюдоровских времён гостиницей, возвышавшейся посреди небольшой деревенской площади. Побледневший от волнения хозяин был безмерно счастлив предоставить жильё нам с Холмсом. Растопив в гостиной камин и поведав мне о тяготах и испытаниях, выпадающих на долю владельца деревенской гостиницы, он оставил меня наедине с пылающими поленьями.

Час спустя появился Холмс с крайне мрачным выражением лица.

— Ну, что? — Я горел желанием узнать, что ему удалось разведать.

— У меня есть все основания полагать, что мы точно напали на его след, Уотсон, — молвил он, садясь напротив меня и протягивая руки к огню.

— Вы имеете в виду..?

Кивнув, Холмс произнёс не сказанные мной слова:

— Графа Дракулу.

Казалось, это имя, подобно проклятию, бросило тень на комнату, в которой мы находились, на нас, на сами наши жизни.

— Что привело вас к подобному заключению? Что вы обнаружили?

— Я наводил справки по поводу академии Гарднера для молодых леди.

— Вы там побывали?

Холмс покачал головой.

— Всё, что мне было нужно, я узнал, с осторожностью расспросив деревенских торговцев и проведя некоторое время на задворках этого заведения. Знаете, когда-нибудь я напишу монографию о полезности торговцев и владельцев магазинов в деле расследования преступлений. Они — настоящие кладези информации, часто более наблюдательные и проницательные, чем официальная полиция. Местный сапожник или продавец рыбы отметит и запомнит происшествия и подробности, проигнорированные человеком вроде Лестрейда. Этим утром из разговоров с торговцами я узнал о Сайласе Гарднере и его академии больше, чем дал бы мне целый день расследования. Сплетни, Уотсон, безусловно, самый быстрый способ получения информации.

— Но что конкретно вы узнали?

Холмс улыбнулся моему нетерпению.

— Вот вам некоторые плоды утренних трудов. Академия — нечто вроде учебного заведения, куда обеспеченные родители посылают своих дочерей, чтобы те освоили премудрости, позволяющие увеличить их потенциал на ярмарке невест.

— На континенте много подобных учреждений, — заметил я.

— Действительно, но здесь они довольно редки. В кругах, в которых вращаются её клиенты, эта академия пользуется хорошей репутацией. Учреждение было организовано десять лет назад Сайласом Гарднером и его женой, которая, похоже, отличалась слабым здоровьем и года три назад умерла. Гарднер продолжил дело с помощью своей незамужней сестры Мэри. Помимо этих двух человек, академия располагает штатом из трёх преподавателей на десять студентов.

— Не слишком много.

— Такое число отвечает элитарному характеру академии. Однако, когда стало известно, что, живя при академии, Виолетта Маркэм заразилась какой-то неизлечимой болезнью, некоторые родители забрали своих дочерей, опасаясь, видимо, что их тоже может ожидать подобная участь.

Холмс погрузился в задумчивость. Я ждал продолжения рассказа, но вместо этого он поднялся, потирая руки.

— Послушайте, Уотсон, — произнёс он, — давайте-ка пообедаем. — От девонширского воздуха у меня разыгрался аппетит. После обеда мы нанесём визит мистеру Сайласу Гарднеру, а пока отложим в сторону мысли об этом тёмном деле и уделим должное внимание нашим желудкам.