Шестеро обреченных [= Последний из шестерки]

Глава XIX Сантер в гневе

«Но почему же она сразу этого не сказала? — спрашивал себя месье Ванс, возвращаясь к столу. — Почему она сразу не сказала, что Жернико — ее муж?.. Стеснялась или же просто желала сохранить свою личную жизнь в тайне?.. Возможно, что именно так...»

Прерывая свои размышления, он поднял голову: в его кабинете появился Сантер.

— Это что еще за манеры? — сразу же набросился он на инспектора, не обращая внимания на протянутую ему руку.

Месье Ванс удивленно поднял брови:

— Какие манеры?

— С каких это пор вы начали присылать полицейских, когда вам нужно поговорить с нами? Пусть даже в штатском, но все же полицейского.

Инспектор Воробейчик сделал жест, как бы прося прощения.

— Очевидно, мои приказания были неправильно поняты. Я всего лишь просил передать вам, что мне необходимо срочно поговорить.

— Срочно поговорить? Вот как!.. И поэтому меня приволокли сюда, словно... преступника?..

— Присаживайтесь, прошу вас, — сам он снова сел за свой стол. — Положение стало весьма серьёзным, я надеюсь, вы простите чрезмерное усердие моего помощника.

По-прежнему стоя посреди кабинета с перчатками в руках и опираясь на трость, Сантер ничего не отвечал.

— Помните, вы рассказали мне о гипотезе, выдвинутой вашим другом Жернико незадолго до гибели, — продолжил месье Ванс. — Он утверждал, быть может, вы и сами это помните, что какой-то неизвестный узнал о договоре, связавшем вас и ваших друзей пять лет тому назад. Он добавил, и это вызвало у вас недоверие, будто этот человек решил завладеть всем собранным состоянием, беспощадно расправляясь с вами, убивая одного за другим...

— К чему все это вы клоните? — сухо прервал его Сантер.

— Я помню об этой гипотезе вашего друга, и у меня было время глубоко ее изучить. И, уж поверьте, не без серьезных на то причин. Так вот: я пришел к выводу, что убийца не может быть незнакомцем в силу того, что в противном случае он не смог бы заявить свои права на состояние, принадлежащее лишь вам шестерым, точнее следовало бы сказать — девятерым,

Никак не отреагировав на эту неожиданную цифру девять, Сантер с оттенком насмешки в голосе ответил:

— Конечно же, эта гипотеза вызвала во мне недоверие! Она просто-напросто смешна! Я об этом прямо заявил Жернико. И у меня вовсе нет никакой необходимости выступать в роли ясновидящего для того, чтобы...

— Эта гипотеза вовсе не так уж и смешна! — продолжил месье Ванс, делая вид, что не замечает намерений собеседника нанести ему обиду. — Взяв ее за отправную точку, я пришел к выводу, что убийцу необходимо искать среди самих жертв. — И, заканчивая свою мысль, он сильно повысил голос: — ...И что один из вас, шестерых, — убийца!

— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — возмутился Сантер, сделав шаг вперед.

Он, казалось, задыхался от возмущения и негодования, однако на месье Ванса это не произвело никакого впечатления, и он неторопливо посвятил Сантера в свою утреннюю беседу со следователем, по крайней мере с той ее частью, которая касалась его рассуждений, приведших к выводу, что убийцу необходимо искать среди самих друзей.

Сантер слушал его со жгучим интересом, а лицо его тем временем покрывала мертвенная бледность.

— Прекрасно, — выдавил он наконец из себя. — А вы помните о том, что уже трое, а возможно, и четверо из нас мертвы?

— Да, помню.

— В таком случае вы, вероятно, думаете... — тут голос Сантера стал дрожащим... — что убийца — один из оставшихся чудом в живых?

— Именно так я и думаю. Вот почему я решил вызвать вас всех по очереди и спросить о том, что вы делали в тот день, когда...

Месье Ванс замолчал, увидев, как Сантер приближается к нему с изменившимся от бешенства лицом. Дойдя до письменного стола инспектора Воробейчика, Сантер поднял сжатую в кулак руку и с силою грохнул по бювару:

— Негодяй! Вы что же намекаете на то, что я! Я мог поднять руку на своих самых близких друзей?!

— Весьма сожалею, — спокойно ответил месье Ване, — однако в силу сложившихся обстоятельств я вынужден проанализировать все возможные варианты...

— Вы оскорбляете меня! — вскричал Сантер, не в силах больше сдерживаться. — Как вы можете представить себе все величие связывающей нас дружбы?.. Вы оскорбляете меня, ясно вам! И вы еще за это ответите!..

Месье Ване встал из-за стола.

— Отвечать за свое недостойное поведение придется прежде всего вам, месье Сантер.

Позвонив дежурному, Воробейчик приказал:

— Передайте, пожалуйста, месье Крупле, чтобы он немедленно явился сюда. Ему придется застенографировать показания.

Как только дежурный вышел, Сантер вплотную подступил к месье Вансу:

— Вы всегда были мне антипатичны и ненавистны!.. Я... я презираю вас! Но мы еще встретимся и тогда...

Отстранив рукой Сантера, инспектор вновь сел за свой стол.

— Весьма сожалею, — произнес он безразлично, — однако я настроен крайне решительно. Хотелось бы верить, что вы все-таки осознаете требования моей профессии, пусть даже это будет, вам неприятно. Заранее предупреждаю, что мои вопросы касаются распорядка вашего дня, точнее, тех дней, когда ваши друзья были убиты. Ваши показания будут запротоколированы. Если же вас это не устраивает, заявите об этом. Я тут же отвечу вам, а следователь с удовольствием заполнит ордер на ваш арест... — обернувшись, он добавил: — Входите, месье Крупле. Вам придется запротоколировать ответы, которые даст на мои вопросы вот этот месье. Устраивайтесь здесь, за маленьким столиком, там вам будет удобно...

По-прежнему мертвенно-бледный Сантер никак не мог обрести хладнокровие.

— О гибели вашего друга Намотта мы пока что говорить не будем, — произнес месье Ване, раскуривая сигарету. — Пока еще не доказано обратное, я буду продолжать, если вы не против, — по-прежнему называть этих людей вашими друзьями... Не будем также пока говорить о гибели и похищении Жернико...

— Черт возьми! Вы совершенно безосновательно бросаете мне обвинения, изощряясь в своих инквизиторских приемах. Но раз уж это необходимо, то мне хотелось бы спросить вас на вашем же выспренном языке: ответьте мне на милость, каким это образом я мог совершить те два убийства?..

— Что касается Намотта, то он, возможно, погиб вследствие несчастного случая... Ну, а Жернико вы могли убить при помощи сообщника.

Сантер крепко сжал кулаки:

— Ах вот как. При помощи сообщника?! И вы, конечно, уже выяснили личность этого самого сообщника?.. А вы случайно не думаете, что это выдумка чистой воды?..

— Нет, я так не думаю. Однако, вы перепутали роли, месье Сантер. К сожалению, я вынужден напомнить вам, что право задавать вопросы принадлежит здесь только мне,,. Быть может, вы помните, как в день убийства Нестора Грибба я отказался поделиться с вами пришедшим мне в голову предположением? Уже сама мерзость подобного предположения вызвала во мне отвращение... А вот сегодня я вынужден поделиться им с вами. Грибба могли убить так, как я вам это уже рассказывал в тот день.,. Но могло быть и иначе, что было бы гораздо проще.

— Вы, конечно же, хотите сказать, что убить его мог я?..

— Совершенно верно, именно вы. Вспомните, ведь я вышел на лестничную клетку лишь после того, как услышал ваши крики... Вы вполне могли вонзить стилет в затылок своему другу, когда бросились друг другу в объятия — чего уж проще! и лишь после этого могли бы позвать меня. Что вы на это скажете?

Сев на стул, Сантер обреченно обхватил руками голову:

— Я... мне нечего на это ответить... Никто бы не стал опровергать клевету.

Месье Ванс покачал головой:

— Вы просто не в силах опровергнуть это предположение. Одному лишь господу известно, что произошло в тот день на лестничной клетке. Но мне хочется чем-нибудь помочь вам, месье Сантер... Готовы ли вы поклясться именем Бога, что не убивали своего друга Нестора Грибба? Это не решит вашей судьбы перед правосудием, заранее предупреждаю вас. Но что касается меня, то я всегда испытывал отвращение от предположения, что можно произнести ложную клятву и, возможно...

Сантер выпрямился:

— Клянусь перед Богом, — сказал он тихим, но твердым голосом, — что я никак не замешан в убийстве моего друга Нестора Грибба, а равно, как и...

— Продолжать не стоит... Вы ведь прекрасно понимаете, что никто в целом мире не мог бы сказать, убивали ли вы Нестора Грибба или же нет на лестничной клетке перед своей квартирой. Разумеется, если бы я мог доказать, что все остальные убийства были совершены вами, то вывод пришел бы сам по себе... Однако, возможно, небезболезненно будет задать вам еще один вопрос: вы, конечно, отрицаете, что стилет, которым был убит ваш друг, принадлежал вам и что вы его когда-нибудь видели?.. Можете записать ответ, месье Крупле...

— Да, я это отрицаю, — сказал Сантер и с сожалением добавил, — раз уж поставили меня в такое положение, когда мне приходится отрицать.

— Мне бы хотелось, чтобы ваш сегодняшний допрос прошел с соблюдением всех необходимых формальностей. Однако, я полагаю, что они вас стесняют даже больше, чем меня. Я полагаю также, что у вас нет иного желания, чем поскорее докопаться до истины... Кто знает?.. Если вы невинны, то, возможно, ваша жизнь зависит от того, насколько мы быстро распутаем все это дело... Однако давайте вернемся к исчезновению Убера Тиньоля... На той дороге, к которой ведет запасный выход, мы обнаружили следы протекторов автомобильных колес... Я бы не придал этому никакого значения, если бы гипотеза о похищении Тиньоля на автомобиле не объясняла его последующего исчезновения... Его несомненно могли заманить в ловушку... Сперва мы с вами были на взлетной площадке рядом, но затем я потерял вас из виду... Так куда же вы пропали?

— Просто меня затерла толпа.

— Но и в толпе я вас не видел.

— В этом нет ничего удивительного.

— О прибытии Тиньоля вы узнали случайно из газет, когда сидели с Перлонжуром в кафе. Почему же вы не поехали в аэропорт вместе?

— Перлонжур задержался в кафе, чтобы позвонить вам и предупредить о приезде Тиньоля, я же тем временем уже садился в такси...

— Что вы предприняли, когда увидели, что Убер Тиньоль бежит по направлению к запасному выходу?

— Я не видел, что он побежал туда. Повторяю вам: я оказался затертым в толпе. А когда я узнал, что его уже нет, то сразу же решил вернуться домой, полагая, что первым долгом Убер зайдет ко мне.

— Как вы добирались домой?

— Взял такси,

— Вы можете назвать его номер?

— Конечно же, нет.

— Но консьерж — должен был видеть, как вы зашли в дом.

— Он этого не видел потому, что я вошел через черный ход.

— Весьма сожалею, месье Сантер, однако пока не доказано обратное, я буду думать, что вы, по крайней мере теоретически, могли принимать участие в похищении Убера Тиньоля.

И напоследок месье Ванс сказал:

— Но вы, тем не менее можете не волноваться, к сожалению, этих предположений недостаточно для того, чтобы просить прокурора подписать ордер на ваш арест. Виновны вы или же нет, — я все же предпочел бы содержать вас под стражей. Таким образом мне удалось бы спасти по крайней мере одну человеческую жизнь, вашу, если вы невиновны, а в случае, если вы все же виновны, то целых четыре жизни. Наконец, в заключение нашей беседы я попрошу вас еще раз подробно рассказать мне о возвращении вашего друга Жернико...

Десять минут спустя Сантер уже выходил из кабинета инспектора. Домой он решил вернуться на такси, поскольку его шатало от нервного напряжения. Прощаясь, месье Ванс попросил его никуда не отлучаться, чтобы в любую минуту его можно было найти. Недавнее бешенство Сантера сменилось мрачной, глубокой подавленностью.

— Давайте следующего, — проворчал инспектор Воробейчик, как только за Сантером захлопнулась дверь.

От допроса Перлонжура он не рассчитывал получить больше, чем получил только что. Он еще раз убедился в том, что это дело очень запутано и что простые вопросы, какими бы глубокими и осмысленными они ни были, не могут разоблачить преступника.

— Попросите месье Перлонжура. Хотя нет, погодите, одну минуточку.

Сняв трубку, он набрал какой-то номер:

— Да, это Ванс... Обнаружен?.. Что вы говорите?! Он внимательно слушал говорившего в телефонную трубку, а черты лица его постепенно искажались.

Наконец повесив трубку, он резким тоном повторил:

— Попросите месье Перлонжура.