Шесть дней Древнего мира

Почти все, кто пишет о древней культуре Крита, приводят эти строки Гомера. И неудивительно, текст хорошо рисует и географическое положение острова, и его сложную этническую историю, и загадки здешнего древнего религиозного культа…

В греческой мифологии Крит встречается многократно. Здесь родился Зевс и здесь он умер; сюда владыка Олимпа, приняв облик быка, привез прекрасную финикийскую царевну Европу, родившую ему трех сыновей: Миноса, Радаманта и Сарпедона; здесь афинский герой Тезей победил загадочное чудовище Минотавра и с помощью дочери Миноса Ариадны выбрался из лабиринта со своими спутниками, отсюда он взял, и свою жену Федру, виновницу гибели целомудренного Ипполита. На Крите жил искусный мастер Дедал, построивший лабиринт и создавший первого в мире робота — бронзового гиганта Талоса, оберегавшего берега острова от нападения вражеских кораблей…

Но даже и автор «Одиссеи» не представлял и не мог представить себе, как глубоко в историю уходят корни культуры обитателей Крита, как сложна и драматична была судьба его жителей. Этот остров являлся древнейшим центром цивилизации в Европе, колыбелью одной из самых замечательных и своеобразных культур древнего мира. Современное человечество, само не зная того, пользуется многим из созданного впервые древними критянами. Осознаем ли мы, говоря слова «лабиринт», «кипарис», «гиацинт», «нарцисс», что они дошли до нас из языка древних обитателей Крита?

Географические особенности и само положение Крита в значительной степени определили его исторические судьбы. Большая часть острова представляет собой гористую местность, разделенную на равнины, по которым текут некрупные реки. Вокруг — горные вершины с отходящими от них отрогами. Поэтому почва, пригодная для возделывания, здесь невелика, всего около трех процентов. Зато горные склоны могут служить прекрасными пастбищами, а изрезанные глубокими и узкими заливами берега словно созданы для мореплавателей. Поэтому с глубокой древности Крит являлся своеобразным центром, в котором скрещивались торговые пути, соединявшие Балканский полуостров и острова Эгеиды с Малой Азией, Сирией и Северной Африкой.

Сложная этническая история острова в значительной степени объясняется приведенными выше обстоятельствами. До тех пор, пока не будут расшифрованы иероглифическая письменность (XXII–XVII века до н. э.) и линейное письмо «А» (XVII–XVI века до н. э.), невозможно сказать, кто были древнейшие насельники Крита. Вероятнее всего, они принадлежали по языку к хурритской группе языков, бытовавшей и в Малой Азии. Допустимо, однако, и другое предположение: они были крайними западными представителями огромной группы протодравидских народов, занимавших в древности пространство от Элама до Южной Индии. В середине XV века до н. э. это население, которое Гомер называл пеласгами, было завоевано вторгшимися из материковой Греции ахейцами, которым принадлежат памятники линейного письма «Б». На рубеже XIII–XII веков до н. э. на Крите появилось еще одно греческое племя — дорийцы, продолжавшие жить здесь и в античный период.

Культура древнейшего населения, названная первооткрывателем ее А. Эвансом минойской (от мифического царя Миноса) была высоко развитой и очень яркой. Время возникновения ее относится к рубежу III–II тысячелетий до н. э. Минойская культура, естественно, испытала на себе влияние и древнейших цивилизаций Ближнего Востока и культур придунайской низменности и балканской Греции, но это не мешало оставаться ей самобытной и оригинальной. Чтобы лучше представить себе специфику жизни минойцев, перенесемся назад на три с половиной тысячелетия и попытаемся совершить мысленную прогулку по крупнейшему городу Крита — Кноссу весенним днем 1485 года до н. э. — в период последнего расцвета минойской цивилизации.

Первые проблески зари застают нас на дороге, ведущей из гавани в город. Хотя еще очень рано, здесь большое движение. Волы медленно тянут тяжело нагруженные повозки, в них самые разнообразные товары, доставленные пришедшими вчера кораблями. Крит, ныне объединенный под властью царей Кносса, — великая морская держава, ведущая оживленную торговлю со всеми островами Эгеиды, с городами-государствами Малой Азии и даже с Египтом. Большие сплошные колеса пронзительно скрипят. Рядом неторопливо шагают погонщики. Потянулся целый караван ослов с вьюками на спинах. Спешат на рынок рыбачки, на их головах — большие корзины с утренним уловом — разнообразной рыбой, лангустами, маленькими осьминогами.

Но движение это направлено не только в одну сторону. К гавани идет большой поток товаров, которыми славится Крит. Здесь и замечательной красоты гончарные изделия, и вино, и кипарисовые бревна, которые пользуются большим спросом в безлесном Египте. А горы Крита почти сплошь покрыты дубравами, рощами кипарисов и сосен.

Вот уже мы вступаем на территорию самого города. Границы его не отмечены ни защитными рвами, ни крепостными стенами, как на материке. Минойское государство надежно защищено своим могучим военным флотом, и ни один вражеский корабль не сможет незаметно высадить на остров своих воинов.

Первоначально городские постройки не производят особого впечатления. Это небольшие, на пять-шесть крохотных комнат, домишки, сложенные из кирпича-сырца, лишь углы их из камня; пол глинобитный. Крыши у всех строений плоские, на них удобно расположиться в вечернюю и ночную пору. Лишь изредка встречаются двухэтажные здания. Дома, тесно прижатые друг к другу, образуют тесные кривые улочки.

Заглянем на минуту в одно из таких жилищ рядового минойца. Он, прихватив с собой большую бронзовую пилу, уже отправился на работу. Весь день ему придется со своим подручным распиливать гипсовые глыбы на ровные плиты, которыми выложены дворцовые дворы. Жена его хлопочет у низенького столика, кормя двух детей. Их завтрак состоит из теплой ячменной каши, после нее малыши получат еще по сушеной ягоде смоквы (инжира). В комнате стоят кровати, тоже с низкими ножками, изготовленные из деревянной рамы с переплетенными ремнями вместо матраса. У стола — две табуретки, в углу — большой деревянный ларь для припасов. На нем еще горит глиняная лампа с оливковым маслом — в помещении полутемно. Вот и вся домашняя обстановка простого жителя Кносса.

Выйдя из дома, мы продолжаем путь. Минуем более богатые жилища и поспешим во дворец. Нам надо успеть к утреннему церемониалу владыки минойского царства. А он встает рано.

Огромный массив дворца уже давно был виден поверх городских крыш. Но только подойдя к нему вплотную, можно полностью оценить и размеры этого потрясающего сооружения, и дарование создавших его зодчих, и труд воплотивших эти планы мастеров.

Кносский дворец — сам по себе целый город! Вокруг двух внутренних дворов — центрального и западного — расположены переходящие один в другой комплексы двух- и трехэтажных зданий. Их стены сложены из сырцового кирпича с применением деревянного каркаса и бутовой кладки. В цокольной части мы видим большие каменные плиты известняка и природного гипса. Белые стены дворца светятся от разгоревшейся зари, то там, то здесь выступают более темными тонами фрески. Балконы, портики, открытые лоджии, веранды, большие окна, широкие входные лестницы и пандусы, ряды колонн, башнеобразные сооружения на крышах-все это производит неизгладимое впечатление даже на человека, видевшего дворцы царей Месопотамии или египетских фараонов Не случайно древние греки, знавшие только развалины кносского дворца, были так потрясены что его древнее название «Лабиринт» стало для них (а потом и для нас) обозначением чего-то чудовищного, откуда — нельзя выбраться без посторонней помощи. Так и родился у них миф о нити Ариадны. И это неудивительно: общая площадь всего комплекса — шестнадцать тысяч квадратных метров, в нем более трехсот помещении самого разнообразного характера и назначения!

Естественно, что у такого сооружения несколько входов, каждый из которых имеет свое назначение и предусматривает определенный круг входящих через него лиц. Мы воспользуемся юго-западным, поскольку оказались вблизи него.

Дворец расположен на небольшом возвышении, поэтому собственно входу в него предшествует двухмаршевая лестница. По обеим сторонам ее располагаются колоннады, поддерживающие крышу. Минойские колонны очень своеобразны: стволы в противоположность всем последующим архитектурным ордерам расширяются кверху. Около круглой капители диаметр их значительно больше, чем у основания. Поэтому на первый взгляд они кажутся поставленными кверху основанием. Но таковы правила минойского зодчества — подобные колонны мы увидим далее повсюду. Крыша лестницы по краям украшена вертикально стоящими плитами с глубоким овальным проемом посередине. Эти плиты — стилизованное изображение самого священного символа на Крите. Что он обозначает — мы узнаем позднее.

Поразительна окраска лестницы. Ярко-красные колонны покоятся на белоснежных пьедесталах, а капители их синего или черного цвета. Архитравы покрыты синей краской с белой полосой посередине. Священные символы местами позолочены.

Беспрепятственно минуем стражу из четырех воинов, расположившихся в начале лестницы, и начнем быстро подниматься по ее широким ступеням. Одолев первый марш, вступаем на большую веранду, с которой открывается вид на речку, город, равнину за ним и синеющие вдали горы. В правой стороне веранды начинается снова лестничный марш, более крутой. Вот наконец-то мы и в стенах собственно дворца!

Не задерживаясь, проходим длинный коридор, такой широкий, что по нему может проехать запряженная парой быков повозка, пересекаем несколько богато расписанных фресками помещений, поднимаемся снова по лестнице, минуем второй этаж и оказываемся в покоях правителя острова.

Повелителя Крита мы находим на веранде, обращенной на восток. Воздев руки вверх, он приветствует своего владыку и отца — восходящее солнце. Затем он плотно сдвигает ноги, опускает руки и, согнув их в локтях, прижимает к груди. Голова слегка отброшена назад, глаза неотрывно следят за поднимающимся светилом, губы шепчут молитву. Царь Кносса — высокий мужчина сорока с небольшим лет. На нем лишь расшитая золотом голубая набедренная повязка и массивный золотой венец, от которого отходят в стороны два могучих бычьих рога. Многие народы древности представляли свои божества в образе животных. Вот и минойцы считали, что их верховное божество имеет вид быка. Поэтому-то повелитель Кносса, полубожественный царь-жрец, считающийся сыном верховного божества, носит на своей голове рогатую корону. И странные каменные изваяния, которые мы видели на лестнице, на крышах дворцовых построек — это тоже стилизованное изображение бычьих рогов. Всякий смертный, прикоснувшийся к концам рогов, получает частицу мощи, здоровья и плодородной силы божества. Считается, что его воплотитель на земле — правитель Крита — также обладает могучими сверхъестественными способностями. И поэтому далеко не каждый миносец имеет право не только коснуться его тела, но даже и просто лицезреть его. Ведь это означало бы использовать магическую силу царя, предназначенную для блага всего общества, в своих личных целях. Поэтому правителя государства видят очень немногие приближенные. В этих представлениях и кроются корни позднейших греческих мифов о Минотавре — чудовищном получеловеке-полубыке, обитающем в глубинах лабиринта. Раз в девять лет царь удаляется в священную пещеру на горе Ида и проводит там целые сутки, беседуя с верховным божеством наедине. Этот таинственный обряд не всегда заканчивался благополучно для властелина Крита.

Царь, окончив обряд, накидывает на себя белый шерстяной плащ и удаляется с веранды. Покои Миноса[15] и его семьи находятся в восточном крыле дворца. Правитель сам снимает с себя корону и помещает ее в особый ларец — касаться ее может только он. А когда он уже будет не в силах совершить этот обряд — возложение короны тоже является магическим ритуалом, — его дни сочтены.

Минос проходит в соседнюю комнату и усаживается за стол, теперь он может позавтракать. Сейчас время ранней весны, и поэтому завтрак правителя не особенно изобилен, в нем отсутствуют свежая зелень, фрукты и овощи. На столе — кусочки жареной на вертеле баранины, отварная свежая рыба, устрицы, только что испеченные пресные пшеничные лепешки, козий сыр. В особой коробочке с восьмью отделениями находятся соль и пряности: высушенные и растертые в порошок кориандр, сельдерей, мята, фенхель, тмин, дикий шафран. Правитель с удовольствием присыпает этими специями и мясо, и рыбу. Еду он запивает холодной ключевой водой, в которую добавляет несколько капель замечательного местного вина. Крит славится своими винами и вывозит большое количество их на материк. Затрак завершается десертом: изюмом, инжиром и миндалем. Царь ест торопливо; ему предстоит много дел: надо выслушать сообщения о последних приготовлениях к празднеству, которое состоится сегодня во второй половине дня, отчет управляющего дворцовым хозяйством, принять прибывших из Египта послов…

Пока Минос совершает свою утреннюю трапезу, мы спустимся вниз, в покои царицы. Она тоже уже встала, приняла ванну (в кносском дворце есть и водопровод, и туалеты, и канализация) и завтракает. Ее окружают дочери и придворные дамы. Младшая царевна с трудом сдерживает зевоту. Ее разбудили раньше других: она должна была напоить молоком священных змей великой богини-матери, владычицы всего сущего. Кормить этих змей может только девственница, не состоящая в браке. Если они не появятся из своего убежища или не попьют молока, то это — очень дурное предзнаменование. Змеи, впрочем, привыкли к своей кормилице. В определенные дни царевна совершает священный танец, держа их в руках. До нашего времени дошло несколько статуэток из фаянса и слоновой кости, изображающих этот необычный обряд. Библейская легенда о Еве, соблазненной змеем, может быть, восходит к этому древнему обряду.

Покои владычицы Крита заслуживают, чтобы их осмотреть. Пол выложен мозаикой, над дверным проемом, завешенным тканью, красуется большая фреска. На ней изображены резвящиеся в море синие дельфины, вокруг них снуют маленькие цветные рыбки. Здесь же морские ежи и звезды. Воздушные пузырьки, пронизывающие воду, придают росписи особую жизненность и правдивость. Одежда царицы и ее приближенных очень необычна для наших глаз. Она состоит из длинной, колоколообразной юбки светло-желтого цвета, на которую нашиты ряды оборочек или воланов с вертикальными голубыми и коричневыми полосками. Поверх юбки надет «передник» с закругленными внизу краями, которые затканы спиралевидным орнаментом. Талия перехвачена широким поясом из мягкой ткани, образующим спереди замысловат то завязанный узел.

Ярко-оранжевая кофточка или, вернее, высокий корсаж — потому что он стягивает крепко талию и имеет короткие рукава — оставляет грудь полностью открытой. На руках царицы — тяжелые золотые браслеты, в ушах — тонкой работы серьги, шею отягощает большое ожерелье из семи рядов драгоценных камней. На голове надета высокая конусообразная кожаная шапка, из-под которой падают на плечи длинные черные волосы.

Одежда царевен и придворных дам отличается от наряда правительницы лишь цветом юбок и корсажей да отсутствием головного убора. У двух дам в прическу вплетены жемчужные нити. На голове младшей царевны узкий золотой венец — знак ее жреческих обязанностей, а на спине кофточки пришит огромный бант, концы которого виднеются из-за плеч. Вся одежда держится на пуговицах: булавок и фибул, так распространенных потом в древнем мире, минойские женщины еще не знают. Царица в культовых целях обязана пользоваться старинной посудой, вот и сейчас на столе перед сидящими стоят изящные расписные чашечки со стенками не толще яичной скорлупы. Этому сервизу около пятисот лет, теперь такую керамику уже не выделывают.

Несущиеся в безмолвном танце женщины с развевающимися волосами на фресках покоев царицы, кажется, зовут сидящих у столиков присоединиться к ним. Окончив завтрак, повелительница Крита приказывает подать к знакомому нам входу колесницы. Но выезжают лишь она и еще четыре дамы, остальные остаются во дворце с царевнами.

Воспользуемся отъездом царицы и осмотрим как следует кносский дворец. Он того заслуживает.

Перед нами предпоследний дворец, почти заново отстроенный после сильного землетрясения, случившегося в начале XVII века до н. э. Потом он испытает еще немало бедствий. Но сейчас мы не увидим никаких следов разрушений, все отделано, всюду кипит работа, ибо кносский Лабиринт вполне можно сравнить с огромным человеческим ульем. Он не только обиталище царя и царицы, но и святилище, и мастерская, и склад, и торговый центр, и архив. В этом мы скоро убедимся сами.

Покинем апартаменты царской семьи и спустимся в нижний этаж. Заметно, что здание росло постепенно: и сейчас к одному углу делается новая пристройка, достигающая уже второго этажа. Но талант зодчих сумел из этого огромного скопления помещений создать единый, производящий неотразимое впечатление ансамбль. Кроме декора комнат (яркие фрески, лепка и т. д.) немало способствуют этому и «световые колодцы», как называют их археологи, или попросту внутренние дворики, пронизывающие всю толщину здания то там, то здесь. Они дают возможность беспрепятственно проникать в любое место солнечному свету и свежему воздуху.

По-настоящему начинаешь понимать всю экономическую мощь царского хозяйства, когда, пройдя кухонные помещения, где одни женщины мелют зерно, другие хлопочут над приготовлением разнообразных блюд к обеду, попадаешь в мастерские. В нескольких комнатах расположена мастерская по изготовлению фаянсовых изделий. Здесь и статуэтки, и сосуды, и плитки с изображениями, которые потом будут использованы при составлении богатых мозаик, и бусы самых разнообразных форм. Рядом трудятся гончары — от готовых сосудов трудно оторвать взгляд, так они красивы и своеобразны! Недаром кносские фаянсовые изделия и керамика находят сбыт не только на острове, но и далеко за его пределами.

Далее следуют мастерские оружейников и ювелиров. Первые изготавливают длинные узкие мечи и кинжалы из бронзы. А произведения ювелиров — настоящее чудо! Рассмотрим их повнимательнее, ведь каждая вещь здесь — истинное произведение искусства, потребовавшее многих месяцев, а то и лет для их изготовления. Вот, например, пара серег в виде стилизованной головы быка. Массивные сходящиеся вверху рога являются дужкой, а сама голова сделана из сотен маленьких золотых шариков, припаянных друг к другу. Размеры серьги — всего три с половиной сантиметра! Неудивительно, что многие ювелиры слепнут после двух-трех таких вещей. Лупы или увеличительных стекол человек того времени еще не знает!

Другой ювелир рядом полирует уже готовые звенья золотого ожерелья в виде плоских бляшек с замысловатым узором, их на Крите носят и мужчины, и женщины. Вглядевшись в рисунок на звеньях, мы видим, что это осьминоги. Третий отделывает массивное золотое кольцо, на щитке видно врезанное изображение великой богини-матери и склонившихся перед ней львов.

К главному мастеру, сидящему у окна, подходит из соседней камнерезной мастерской работник. Он принес великолепный сосуд из черного стеатита, стенки которого покрыты рельефными изображениями схваток кулачных бойцов. Это изделие предназначается в подарок главе египетских послов, надо спешно завершить его. Поэтому мастер со вздохом откладывает в сторону золотой кубок, который он прочеканивал, и берет в руки тонкий золотой лист. Им надо покрыть рельеф на сосуде, — золото будет хорошо контрастировать с темным цветом камня. Это очень сложная работа, требующая большого умения и терпения.

Можно было бы очень долго наблюдать за трудом ювелиров и любоваться их произведениями, но время не терпит — нам надо осмотреть еще многое. Поэтому последуем за работником, возвращающимся в камнерезную мастерскую, хотя бы на минуту заглянем туда.

И здесь кипит работа. Двое мастеров осторожно, распиливают большой кусок горного алебастра на болванки — заготовки для будущих сосудов, другие уже высекают из приготовленных блоков сосуды и чаши. В стороне стоит совершенно готовая амфора из белого с желтоватыми прожилками мрамора; две большие изогнутые ручки ее из золота. Обращает на себя внимание, как искусно резчик использовал причудливое цветное пятно в мраморе для украшения поверхности изделия, поместив его в центре. Один из мастеров занят особо тонкой работой: вырезает на овальном аметисте печать. Используя очень тонкие резцы, он завершает изображение львицы. Разъяренное животное мощным и сильным движением припало на передние лапы. Чувствуется, что хищник через мгновение прыгнет на жертву.

Здесь же трудятся резчики по слоновой кости, они делают пластинки с рельефами, потом эти дощечки будут использоваться при инкрустации деревянных ларцов, табуреток и другой мебели. Молодой мастер занят чем-то особенным. Подойдем к нему поближе и посмотрим. Он осторожно закрепляет на продолговатой кипарисовой доске перемежающиеся квадратики из слоновой кости и горного хрусталя с золотым обрамлением. На концах доски — розетки из горного хрусталя, под ними — серебряные пластинки. Эта вещь предназначена для замысловатой игры вроде хальмы[16]. Кроме этой игры минойцам известны и шашки.

Следующее помещение, куда мы заходим, поражает своим необычным видом. Оно все заполнено узкими стеллажами со множеством полок. На них лежат в определенном порядке стопки глиняных табличек, покрытых письменами. Это дворцовый архив. Большинство писцов сейчас находится на складах, где записывают на таких, еще сырых, табличках: кто из земледельцев что сдал, в какую мастерскую отпущено столько-то бронзы, ценных камней, шерсти и т. д. Здесь же сидят только двое пожилых мужчин — старший писец и его помощник. Начальник рассказывает, что во время поездки во дворец южного правителя он видел там странный глиняный диск, покрытый непонятными письменами, расположенными по спирали[17]. Он считает, что эта вещь привезена откуда-то, она чужеземная. Помощник почтительно возражает ему, говоря, что на острове в древности жили люди, знавшие другие виды письма. В качестве доказательства он вытаскивает табличку, на которой оттиснута печать с иероглифами.

Оставим знатоков письменности спорить о загадочном диске (этот спор не разрешен учеными до сего времени) и двинемся в другой конец дворца — западный. Чтобы достичь его, нам придется немало поплутать: то подниматься по лестницам на второй этаж, то опускаться в цокольные помещения. По пути мы увидим за работой и швей, и прядильщиц шерсти, и ткачих, и даже парфюмеров, занятых изготовлением новых духов для царицы.

Вот мы достигли обширного (60x29 метров) центрального двора. Остановимся на минутку здесь и передохнем. За нами осталась восточная часть дворца, спускающаяся несколькими уступами по склону холма, у подножия которого бежит речка Кайратос. Перед нами вход в церемониальный комплекс, здесь происходят самые важные религиозные обряды, вершатся государственные дела. Конечно, мы заглянем и в тронный зал. Так названо археологами большое помещение, в котором был найден каменный трон.

Внутренний, то есть обращенный во двор, фасад кносского дворца очень красив. Все три этажа его имеют балконы и террасы. Нижний этаж выстроен из камня, верхние деревянные, но на втором этаже кое-где стоят каменные колонны. В правой его части расположена монументальная лестница, ведущая на верхние этажи, еще правее — вход в тронный зал. По другую сторону лестницы находится дворцовое святилище.

Мы поднимаемся на несколько ступенек и через разделенный двумя четырехугольными каменными столбами вход попадаем в переднюю. Посередине ее на небольшом возвышении стоит массивная порфировая чаша с водой. Каждый входящий в тронный зал должен совершить омовение, прежде чем предстать перед владыкой Крита.

Тронный зал, правильнее его можно было бы назвать залом совещаний, представляет собой вытянутое помещение с троном посередине северной стены. Стены его покрыты росписями. На светлой полосе, изображающей песок, подле темного, извивающегося ручья среди высоких стеблей лилий в величественной позе лежит фантастическое животное — грифон. Пушистым, поднятым в изгибе хвостом, спиной и лапами он напоминает леопарда, но у него маленькая птичья голова, украшенная хохолком и ниспадающими на шею павлиньими перьями. Грудь украшена декоративными спиралями. Он как бы охраняет сидящего на троне царя, зорко следя за происходящим. Второй грифон расположился в такой же позе по другую сторону трона.

По стенам зала находятся низкие каменные скамьи, на которых сейчас расположились ближайшие советники владыки и старейшие жрецы.

Трон повелителя Мииойского царства очень своеобразен. Это каменное кресло с высокой спинкой, вырезанной в форме древесного листа, и с волнистыми украшениями на рельефах между ножек. Сиденье слегка углублено, что вообще характерно для минойской мебели. Против него возвышается высокий парапет, на котором стоят деревянные колонны, — поддерживающие покрытый богатой росписью потолок. За этим парапетом небольшая каменная лесенка спускается в облицованное алебастровыми плитами неглубокое четырехугольное помещение. В нем содержатся священные змеи, которые сейчас спокойно спят в расставленных на полу специальных сосудах. Появление оттуда змей в неурочное время считается неблагоприятным признаком, и это неудивительно. Пресмыкающиеся предчувствуют землетрясения, а они на острове не редкость.

Перед сидящим на троне Миносом стоят двое приближенных, держащие в руках большое полотнище тон?

кого египетского виссона. Оно полностью скрывает фигуру властелина. Даже члены совета не должны видеть царя, а лишь слышать его голос. На занавесе вышита двойная секира — лабрис — самый священный символ минойцев. Наряду с бычьими рогами он встречается постоянно и в росписях, и в скульптурных памятниках. В святилище, которое находится южнее тронного зала, на четырехугольных каменных столбах вырезаны изображения лабриса. Некоторые исследователи считают, что само слово «лабиринт» означает «дом двойной секиры».

Совет обсуждает, какие дары следует послать египетскому фараону и кто войдет в состав критского посольства. Только что были выслушаны египетские послы, и на дружественное послание следует ответить тем же. То, что в настоящее время египетский престол занимает женщина — царица Хатшепсут, — хорошо известно членам совета и никого не удивляет. В минойском обществе женщины занимают высокое положение, а критская царица является верховной жрицей Великой богини-матери.

Оставим повелителя и его совет в тронном зале и двинемся дальше. Через систему переходов мы попадаем в длинный коридор, тянущийся с. севера на юг почти на две трети дворца. Стены его выкрашены в отличие от других помещений серой краской. С правой стороны этого коридора мы видим бесчисленные двери. Это входы в склады, где хранятся богатства владыки Крита. Чего здесь только нет! В огромных, почти в человеческий рост, глиняных сосудах-питосах — содержится вино различных сортов, мед и оливковое масло. Хотя питосы на две трети зарыты в землю, стенки их покрыты красивым лепным орнаментом. В следующем помещении большими грудами лежат камни: куски стеатита, обсидиана, базальта, малахита, горного хрусталя, мрамора, оникса, в деревянные ящики насыпаны аметисты, сердолики, яшма, лазурит, агаты и многое другое. Соседние комнаты являются складом оружия — здесь мечи, кинжалы, большие кожаные щиты, имеющие форму восьмерки, боевые секиры. Далее идут помещения, в которых хранятся слоновые бивни, золотые и серебряные слитки, множество меди, привезенной с острова Кипр, и олова из Испании. Нет только железа, оно минойцам еще неизвестно. В этом мы можем убедиться, осматривая следующий склад, где размещены орудия труда: топоры, кирки, бурава, ломы, долота, молотки, серпы, пилы, колуны. Все они изготовлены из бронзы, меди, а кое-что и из камня. В полах некоторых кладовых устроены выложенные камнем и перекрытые сверху каменными плитами ямы. В них хранится зерно: пшеница, ячмень, а также бобы и горох.

Богатств, сосредоточенных здесь, не счесть. Это неудивительно: очень многое является товарами, предназначенными для вывоза, а часть — неприкосновенным запасом на случай всяких бедствий.

Прежде чем покинуть дворцовые кладовые, заглянем еще только в одну, где хранятся готовые керамические изделия. Ведь гончары минойского времени не только мастера своего дела, но и прекрасные художники-вазописцы. На светлом фоне они, используя блестящую черную или коричневато-красную краску, создают замечательные композиции. Полюбуемся росписью одного сосуда. Между водорослями, веточками кораллов и раковинами спокойно плывет осьминог. Кажется, что водоросли тихо колеблются от струй, — так живо передает художник эту подводную сценку. А вот другой сосуд — высокий питое с четырьмя ручками вверху и четырьмя внизу. На нем изображение совсем другого рода. В зарослях стройных цветочных стеблей стоят два лабриса на длинных ручках. Между ними помещен священный топор, побольше размером, а над ним — розетка. Этот сосуд явно предназначен для каких-то религиозных обрядов.

Солнце стоит довольно высоко. Пора выбраться из подвалов дворца и посмотреть, куда же отправилась царица.

Мы выходим из южного портала здания и наталкиваемся на оживленный рынок, расположенный прямо у его стен. Торговля или, вернее, обмен протекает очень оживленно. Пожилая женщина старается убедить охотника, продающего мясо дикой козы, обменять приглянувшийся ей кусок на полосу яркой ткани, но продавец не соглашается. Рядом с ним лежит половина кабаньей туши. Другая женщина с довольным видом укладывает в плетеную корзину семь свежих скумбрий. Пронзительно кричат торговки, предлагающие сласти: изюм, орехи и миндаль в меду. Шум, гам, суета…

Пища древних минойцев достаточно разнообразна. Кроме мяса (бараньего, свиного, козьего, говяжьего) в большом употреблении различные виды рыб, каракатицы, раковины. Охотники приносят на рынок кроликов, зайцев, куропаток, цесарок, фазанов, водяную птицу.

На Крите возделывается много овощей: бобы, горох, тыква, эндивий, огурцы, лук-порей, морковь, арбузы. Летом и осенью рынок очень богат фруктами: виноградом, смоквами, гранатами, сливами, миндалем, дикими грушами и яблоками и другим.

Проберемся через толпу и выйдем на дорогу. Через полчаса энергичной ходьбы по городу мы наконец оказываемся на равнине, окаймленной справа рекой. Слева синеют горы, среди которых выделяется высокая Ида с раздвоенной вершиной. При желании в этих двух пиках можно увидеть исполинские бычьи рога. Именно так и воспринимают их минойцы. Где-то в предгорьях находятся священные пещеры, там в должное время жрецы совершают таинственные обряды.

Впереди нас цепь воинов. Рядом с ними юноши держат запряженных в колесницы лошадей. Значит, царица находится где-то неподалеку.

Действительно, скоро мы видим и саму повелительницу Кносса. На зеленом лугу около реки, покрытом множеством ярких весенних цветов — багряных анемонов, крокусов, лилий, шафрана, крошечных асфоделей, гвоздик, тюльпанов, гиацинтов, нарциссов, в центре придворных дам и жриц стоит царица. Все они сняли кофточки и обувь, волосы свободно распущены по плечам. Раздается пение, сперва тихое и медленное, затем все убыстряющееся. В такт этому пению жена Миноса начинает танцевать, за ней следуют и окружающие ее женщины. Не надо думать, что они развлекаются. Перед нами один из важнейших минойских ритуалов: призывание великой Богини-матери. Ведь царица — ее верховная жрица. Цель обряда — побудить богиню явиться и даровать людям Крита своего прекрасного сына — олицетворение весенних сил природы. Если эта священная церемония не будет проведена должным образом, то, по мнению минойцев, естественная смена сезонов нарушится, и плодородие растительного мира, людей и животных исчезнет.

Темп песни-призыва все учащается. Участницы уже вертятся волчком, то одна, то другая запрокидывает голову и всматривается в небо: не появилась ли богиня? Глядя на их полубезумные лица, невольно вспоминаешь вакханок позднейшей греческой религии: то же исступление, те же дикие возгласы…

Вдруг царица резко вскидывает руку и кричит, что увидела божество. Свершилось! Все женщины (а в этом обряде могут участвовать только женщины) опускаются на колени и поют благодарственный гимн Великой богине-матери всего живого.

Не надо думать, что эта сцена выдумана автором. В Кноссе найдено золотое кольцо (вероятно, принадлежавшее верховной жрице), на щитке которого изображен этот культовый танец.

Вдали, на холмах, появляется юноша. Он медленно идет по склонам, прижимая правую руку к груди. В левой, отведенной в сторону, он держит большое кольцо, выточенное из слоновой кости. На юноше богато расшитая золотым шитьем набедренная повязка, узкая, осиная талия его стянута поясом, на шее несколько рядов золотых ожерелий, на руках массивные браслеты. Необычен головной убор, надетый на пышные длинные локоны. Он имеет форму конического шлема, украшенного цветками лилий; на вершине его укреплен пучок павлиньих перьев, ниспадающих назад.

Время от времени идущий наклоняется, срывает несколько цветков и, распрямляясь, разбрасывает их вокруг. Это минойский царевич, изображающий юного возлюбленного Великой богини. Его появление на цветущем лугу символически обозначает, что весна пришла. Царица и ее сопровождение встречают молодого бога восторженными возгласами. Торжественный ритуал закончен.

Предоставим царице спокойно вернуться домой, а сами помедлим несколько на большой дороге, ведущей в глубь острова. Хотя сегодня праздничный день, но движение по ней не затихает. Бредут поселяне, возвращающиеся с рынка, быстрым упругим шагом куда-то направляется небольшой отряд воинов. У них, как и у всего мужского населения, одежду составляет только набедренная повязка. На головах — бронзовые шлемы с нащечниками; в руках — мечи и большие кожаные щиты на деревянной основе. Впереди их идет начальник с высоким, почти в его рост, посохом, знаком его положения. Четверо рабов несут паланкин, в котором полулежит пожилой вельможа — какой-нибудь правитель, приглашенный сегодня на праздник во дворец.

Пора, пожалуй, вернуться туда и нам.

Пока царица выезжала за город, младшая царевна была занята другим, тоже важным обрядом. На одной из открытых террас верхнего этажа дворца стоят вмурованные вертикально в пол два бревна, окрашенные поперечными желтыми и синими полосами. На вершине каждого столба помещены бронзовые литые лабрисы, а на них сидит по голубке — священной птице Великой богини-матери. Между этими стойками укреплена толстая, свисающая вниз веревка с сиденьем посередине, так что получаются самые обыкновенные качели. На них и раскачивается царевна, стремясь подняться как можно выше. Несколько придворных дам с серьезными лицами наблюдают за ее действиями.

На первый взгляд покажется, что девушка просто развлекается. Но это вовсе не так.

Царевна выполняет важный для минойцев обряд, цель которого — приобщиться к плодородной силе весеннего воздуха, помочь растениям набраться сил, чтобы пойти в рост, Чем выше поднимется она на качелях, тем выше и гуще будут пшеница, ячмень и другие посевы. Интересно отметить, что еще в начале текущего века в некоторых русских деревнях 9 марта девушки отдельно от мужчин проводили такие же обряды на качелях.

На центральном дворе царит оживление. Служители метут его и поливают водой из больших конических сосудов. На балконах и лоджиях располагается много зрителей: впереди, как в современных ложах, сидят дамы, за ними стоят мужчины. Все в праздничных одеждах и украшениях, слышится веселая болтовня, настроение у всех праздничное. Вдруг из северо-восточной части здания доносится могучее бычье мычание, животное явно?чем-то раздражено. Но на это никто не обращает внимания. Рабы закончили уборку площади и поспешно удаляются.

Занавес, закрывающий центральную лоджию, слегка колеблется и начинает подниматься, Шум и разговоры стихают, присутствующие склоняются в глубоком поклоне. У перил лоджии появляется повелитель Крита в длинном белом плаще и в той же короне, которую мы видели на нем утром. За Миносом в глубине сидит царица с сыном и дочерьми.

Владыка острова медленно поднимает обеими руками ритон из стеатита. Он выполнен в форме головы быка, рога сделаны из золота, глаза и губы — из белого оникса. С усилием царь выплескивает из сосуда красное вино, которое ложится цветным пятном почти в центре площади. Возлияние могучему богу совершено, и обряд может начинаться.

Сейчас здесь будет происходить один из самых значительных и своеобразных церемониалов древних минойцев, имеющий для них жизненно важное значение.

На площадь выбегает стайка юношей и девушек. Все они одеты совершенно одинаково: короткие набедренные повязки, металлические пояса на талии и мягкая, шнурованная обувь, волосы подвязаны ремешками. Вышедшие на сцену акробаты (так будем их условно называть) разделяются на четыре группы и расходятся по сторонам двора. В каждой группе две девушки и один юноша». Число (двенадцать) участников тоже имеет символическое значение — каждый из них олицетворяет определенный месяц года.

Зазвучали тонкие голоса флейт. Их покрывает приближающийся тяжелый топот и разъяренное мычание. Из раскрывшегося прохода на площадь вырывается огромный светлый с коричневыми пятнами бык с длинными рогами. Он уже доведен до бешенства. Увидев перед собой трех акробатов, бык мчится на них, наклоняет голову, чтобы пронзить могучими рогами выбежавших ему навстречу девушек. Но одна девушка сама схватывает животное за рога, на мгновение повисает на них, крепко держась руками, а затем, когда ошеломленный бык резко вскидывает голову, совершает прыжок на его спину и оттуда легко спрыгивает на землю[18]. Юноша, уже оказавшийся сзади животного, страхует ее, вытягивая руки.

Остановившийся бык недоуменно косит глаза на быстро мелькающие перед ним фигуры акробатов. Теперь они все танцуют вокруг него. Мгновение он стоит в недоумении, но в это время новая тройка акробатов уже готова, и когда бык бросается на них, то следует новое сальто. На этот раз его совершает юноша, и с особым блеском: в самый ответственный миг он опирается на рог лишь правой рукой. Доносится сдержанный гул одобрения зрителей. А под ложей Миноса группа жрецов отмечает на глиняных дощечках, как прошел прыжок каждой тройки…

Ритуальная игра длится долго. Наконец бык устает и ложится посреди арены. Танцоры (или акробаты) исчезают, а смотревшие зрелище начинают расходиться, обмениваясь впечатлениями и заново переживая все острые ситуации и мастерство той или другой исполнительницы или исполнителя.

Что же значит увиденное нами? Древние критяне верили что у верховного мужского божества — солнца есть брат, тоже имеющий бычий облик, Этот бог (прообраз будущего греческого Посейдона) — владыка подземных недр и моря, он-то и сотрясает временами землю, вызывая землетрясения. От него зависят и бури на море Наблюдавшийся нами обряд и должен был предсказать: как будет вести себя это грозное божество в предстоящем году. Старики помнят, как разбушевался подземный владыка несколько десятилетий тому назад, когда половина одного острова в Эгейском море была поглощена морскими волнами после взрыва вулкана[19]. К счастью, предсказания на этот год, судя по проведенным играм, благоприятны на каждый месяц.

Акробаты живут во дворце; в большинстве своем они чужеземцы, привезенные с близлежащих островов и материковой Греции и прошедшие специальное обучение. Ремесло их очень трудное и далеко не безопасное. Из туманных воспоминаний об этом обряде и возник у греков миф о том, что Афины и другие греческие города отправляли в дань Миносу каждые девять лет по семь девушек и семь юношей, которые отдавались на съедение Минотавру — чудовищному человеку-быку, жившему в Лабиринте. Правда, для безопасности акробатов на рога быка надевают небольшие золотые наконечники. Рога у быка служат своеобразными локаторами, а эти наконечники ослабляют у него чувство расстояния. Это позволяет танцору легче сблизиться с животным. Поэтому-то перед современной корридой в Испании и Мексике у быков спиливают кончики рогов.

Священных быков тоже держат во дворце; в северовосточной части его имеются особые помещения — стойла. Здесь же живут и заботящиеся о них скотники.

Незаметно подкрадывается вечер. Повелитель Крита снова поднимается на верхнюю террасу и провожает молитвой заходящее в море солнце. По представлениям минойцев, солнечный бог удаляется на ночь в гости к своему подземному брату, и путешествие это небезопасно. Поэтому царь молит своего владыку благополучно вернуться завтра после своего путешествия.

Спускаются сумерки, лишь на двурогой вершине самой высокой горы острова — Иды (высота — 2500 метров) еще играют последние отблески солнечного заката. В городе и во дворце загораются светильники. Впрочем, горят они недолго: на Крите рано ложатся спать и рано встают. Пора отдохнуть и нам после нашего путешествия, ведь завтра нас снова ждет дорога.