Шестьсот шестьдесят шестое правительство (СИ)

Глава 10. Лобное место

В 21.00 Венька вышел из Главного Корпуса и сел в «Шевроле». За рулем был Пяткин (тот самый «Герасим»), рядом с ним сидел Гаврилов.

Машина тут же тронулась.

«Шевроле» поколесил по городу, углубляясь помаленьку в центр, затем выехал на Тверскую и помчался к Белорусскому вокзалу, потом, когда до вокзала было рукой подать, свернул в один из переулков и, проехав сотню метров, остановился под липами напротив пустой школы.

— Передай камуфляж, — сказал Гаврилов. Голос у него был грубый, напористый.

Венька передал ему парик и бороду, сам начал маскироваться. Борода щекотала шею, парик под Битлз залезал в глаза.

— Как? — Гаврилов повернулся, чтобы его видели и Пяткин и Венька.

Парик у него был курчавый, коричнево-рыжий, борода такая же, что в сочетании с вечно насупленными рыжими бровями и угрюмым взглядом создавало образ бандюги с большой дороги. Увидишь такого — вздрогнешь, поневоле перекрестишься.

— В самый раз, — неуверенно сказал Пяткин.

Гаврилов заметил это колебание, предложил Веньке махнуться, но Венька предложение отверг. Он уже посмотрелся в зеркальце и остался доволен своей внешностью, внешностью хиппаря шестидесятых.

— Надень очки, — посоветовал он Гаврилову.

В очках Гаврилов стал еще свирепее.

На том решили остановиться.

Дворами до соседнего переулка было рукой подать.

Гаврилов с Венькой прошлись по нему, выбрали место поглуше, место встречи, в сквере между домами, после чего вернулись в машину и стали слушать нескончаемую «Европу-Плюс». Без пятнадцати десять они направились в сквер.

Гаврилов сел на скамейку метрах в тридцати от лобного места, Венька встал за кустами так, чтобы видеть напарника. Когда клиент, проходя, оставлял позади скамейку, Гаврилов должен был встать. Это служило сигналом — вот он, родненький.

Мимо прошел парень с бородкой, Гаврилов сидел.

Появился пузатый бородач, чем-то неуловимо напоминающий Сергеича, Гаврилов сидел.

Когда появился третий, тоже с бородой, Веньке стало весело. Что у них там — слёт или проверка на вшивость? Конкурс на лучшего полевого командира?

Мимо скамейки прошли трое, и Гаврилов встал. Вот черт. Двое были парнюги с накачанными бицепсами, а тот, что между ними — тощенький, лет пятидесяти, в белой рубашке с коротким рукавом. Кого бить-то? Кто из них гад?

Осенила страшная догадка: а ведь мочить придется всех троих. И тут уже никакой пьяной дракой не пахнет — таких мордоворотов убить голыми руками могут лишь специально обученные мордовороты. Причем абсолютно трезвые.

Но кто из них? Наверное, вот этот, субтильненький. Эх, сюда бы «Гюрзу». Хлопнул и, имея фору в тридцать метров, на отрыв. Шиш бы догнали. Нет, нет, всё не то, придется мочить всех.

Всё это промелькнуло в Венькиной голове, а между тем Гаврилов, поднявшийся со скамейки, сказал вдогонку троице:

— Товарищ, спички есть?

И даже руку протянул, в которой оказалась сигарета. Артист, да и только.

— Нету, — бросил левый бугай, не оборачиваясь.

— Вот досада-то, — забормотал Гаврилов, идя следом. — У кого ни попросишь, всё нету.

У него, у артиста, и голос изменился, стал мягче, просительнее.

— Отвали, слышишь? — сказал левый бугай, останавливаясь.

Другие двое тоже остановились, но он им махнул рукой — идите, мол, сам разберусь, это недолго, — и они потопали прямо к лобному месту.

— А ежели поискать? — всё так же мирно осведомился Гаврилов.

— Чего тебе, дядя? — мордоворот, не замечая широченных плеч Гаврилова, пошел на него. — Я же сказал — отвали.

Гаврилов попятился якобы в растерянности, на самом же деле он следил за действиями Веньки, а амбал загораживал.

Вот тот выскочил из-за кустов и ударом кулака поверг наземь тщедушного, после чего повернулся к своему мордовороту, который уже встал в боевую стойку. Эти ребята тоже были обучены.

«А ведь он не знает, кто из них клиент», — подумал вдруг Гаврилов и рявкнул:

— Тощего дави.

Всё понявший амбал ругнулся и, рассчитывая на быструю победу, ринулся на Гаврилова.

Противником он оказался серьезным. Гаврилову под его напором пришлось даже отступить. Прошли два болезненных удара ногой. Этот гад умело бил по точкам. Но вот он зевнул, и Гаврилов провел боковой в челюсть, потрясший амбала до глубины души. Однако, он был весьма крепок, этот мордоворот. Другой бы уже лег пластом, потому что удар был нокаутирующий, а этот стоял. Гаврилов двинул ему в подбородок, двинул чисто, классически, хотя Венька на тренировках и поругивал его за то, что он, Гаврилов, частенько скатывается на боксерские приемы и удары. Но что поделаешь — в ответственные моменты на первый план почему-то всплывали старые боксерские навыки.

Голова у амбала безвольно дернулась, и он рухнул на спину, хрустко впечатавшись затылком в асфальт. Гаврилов встал ему коленом на грудь и для верности свернул шею.

Венька услышал про тощенького, но его мордоворот лез нахрапом, размахивая руками и ногами, как заведенный. Он вел себя достаточно грамотно, и средней руки каратиста уже завалил бы наверняка. Растяжка у него была будь здоров и прыгучесть была о-го-го. Пожалуй, уже и от сильного каратиста осталось бы мокрое место. Этот боец был на голову выше того, что достался Гаврилову.

Однако же, ему не повезло, что он встретился с Венькой.

Он так и не понял, что же произошло. Противник вдруг исчез из поля зрения, и на него обрушился град резких, кинжальных, рвущих ткани и ломающих кости ударов. Лопнула диафрагма, оторвалась селезенка, встало дыбом, порвав кожу, ребро, зашипело и забулькало в перебитом горле. Изуродованный мордоворот мешком повалился на асфальт.

Венька не стал добивать — умрет сам.

А клиента, между тем, на месте уже не было. Не лежало. Утёк тихой сапой. Вроде бы только что был вот тут, под кусточком, ан нет, уполз, хорек, мелкой татью. Венька захлопотал по кустам.

Гаврилов в это время закончил со своим противником. Увидев мечущегося Веньку, всё понял и гигантскими шагами помчался на помощь.

Из-за куста, как привидение, поднялся тощий с пистолетом, нацеленным в Венькину грудь, который он неумело держал обеими руками. Пистолет ходил ходуном, но их отделяли всего полтора метра.

Грохнул выстрел, мимо, Венька прыгнул, выбил оружие и пальцами сломал хлипенькое горло. Дохляк упал, зевая, как рыба, и через пару секунд затих с открытым ртом. Глаза его остекленели. Венька пощупал артерию на шее — так и есть, остановилось сердце.

Подлетел Гаврилов, выдохнул:

— Задел?

— Черта с два, — ответил Венька. — Дергаем отсюда.

— А второй? — бдительно спросил Гаврилов. — Я своего пришил.

— Тоже готов, — произнес Венька, посмотрев на бездыханного амбала.

— Линяем, — сказал Гаврилов.