Шип и хаос. Факультет отверженных (СИ)

37

Эссар вскочил из кресла и замер возле стола. Элизи втиснулась между столешницей и любовником, всем телом прижимаясь к мужчине. Он заметно побледнел, яростно одёрнул сюртук. На миг лицо мага исказило смятение, но он умел справляться с любыми чувствами. Это я наблюдала множество раз.

— Вот и вы, студентка Шип! Вы очень точны, — официальным тоном произнёс декан. — Сейчас объясню, чем вы займётесь.

Гастон старался не смотреть на меня прямо, но в его мимолётном взгляде почудилось облегчение.

— Я готова к работе, — бодро ответила я, поддерживая игру Эссара.

Красавица-секретарша оказалась здесь лишней: неприятное положение, из которого она поспешила вывернуться привычным для себя способом.

Элизи с минуту высокомерно рассматривала меня, мысленно отмечая видимые только ей недостатки. Убедившись в моей никчёмности, она усмехнулась, потом привстала на цыпочки и нежно коснулась губами уголка рта Гастона.

Я воочию увидела, как Эссар дёрнулся, неловко отшатнулся, почти сшибая кресло позади себя. Наверное, и от змеи он не вывернулся бы с такой прытью.

Красотке этого показалось мало, и она по-хозяйски провела ладонью по широкой груди мага, скользнула ниже, задержав руку на бедре. Челюсти Гастона сжались, будто он собирался откусить Элизи голову, как когда-то угрожала сделать с ним самим иллюзия паука, сплетённая мной.

— Увидимся ночью, мой милый Гас, — с усмешкой проворковала белокурая стерва.

Я чуть не задохнулась от непонятного мне самой возмущения и боли, словно сердце грызли зубастые черви-паразиты, вылезшие из хаотического разлома.

Стуча каблучками, Элизи выпорхнула из кабинета, оставив после себя неловкую и тяжёлую тишину. Я представила, как тоскливо протираю полки, а мрачный Эссар молча перебирает бумаги, пресекая любые попытки поговорить.

Какая же зараза эта Элизи! Нужно срочно всё исправить!

— Там, где я выросла, таких давили по ночам, напялив мешок на голову, — не стесняясь хмыкнула я, подмигнула Гастону и с готовностью добавила: — Так что здесь нужно сделать?

Я осмотрелась. В кабинете декана оказалось не так уж грязно. Часть книг стопками лежали на подоконнике, да световые кристаллы слегка покрылись пылью.

Эссар ни слова не сказал, не отругал за очередную дерзость в отношении Элизи. Просто скинул сюртук, засучил рукава рубахи и провёл пятернёй по копне светлых волос.

— Давайте вместе, Кирстен. Я помогу сдвинуть мебель и разберу завалы на столе. Полки в шкафах немного пыльные, а на них необходимо выставить книги.

Я не верила тому, что слышу и вижу, поэтому молча таращилась на декана, собиравшегося лично заниматься уборкой.

— И помоем пол! — со странным воодушевлением добавил он, распахивая окно.

В комнату ворвался свежий воздух, сметая остатки сладковатого аромата духов Элизи. Больше ничего не напоминало о секретаре Совета магов. Реальный мир остался где-то далеко. Мне понравилось это чувство: уединение и общее дело, словно нам никто был не нужен.

В кабинете декана нашлось всё, что нужно для наведения чистоты. Эссар недолго возился за плотной портьерой, скрывающей проход в дальние, примыкающие к кабинету, комнаты. Оттуда он принёс небольшое ведро и прочие принадлежности. И мы приступили к работе.

Изредка я поглядывала на Гастона, придумывая повод для разговора. У меня было немало вопросов и тем. Впрочем, молчать рядом с ним было совсем не скучно. Перемещаясь по кабинету, мы иногда задевали друг друга или сталкивались возле одного и того же места, с чуть заметными улыбками расходились, чтобы через минуту пересечься вновь. Это походило на затейливую игру, приятную нам обоим, как мне казалось.

Я ловко запрыгнула на уже чистый от бумаг и папок стол, чтобы протереть самую дальнюю лампу. Несколько движений и дело сделано! Развернувшись, я замешкалась у края стола.

— Осторожно, — строго бросил Гастон.

Он в несколько шагов оказался рядом. Не успела я ничего сообразить, как Эссар легко подхватил меня и снял с возвышения.

— Спасибо, — выдохнула я ему в грудь, отчего-то не смея поднять взгляд.

Ладони декана продолжали лежать на моей талии, будто им там было самое место. В животе сделалось горячо. Огненная волна поднялась к шее и лицу. Я ощутила, как тут же стала пунцовой.

Ох, вот тебе и дерзкий Дикий шип!

Но оттолкнуть Гастона было выше моих сил. Руки не слушались, в голове всё перемешалось, а губы готовы были прошептать:

— Гас…

Я решилась и посмотрела ему в лицо, где отразились противоречивые чувства: интерес, недоверие и замешательство. Кажется, я всё-таки произнесла имя декана вслух. Стоило сделать вид, что он ослышался.

— Каминная полка… Надо протереть, — сказала я, лишь бы что-то сказать.

— Простите, — прошептал Эссар.

Он нахмурился, медленно убрал руки, отступил в сторону и сосредоточенно начал выдвигать ящики стола, словно в поисках какой-то вещи.

— Эта штука, — я невольно ткнула пальцем в широкий браслет, который декан одевал на руку каждому новичку. — Вы ставите метки. Неужели нельзя этого не делать? Лучше умереть, чем жить вот так…

Не думая, я подтянула рукав, показала сплетение чёрных магических линий. А то декан не знал, как выглядит клеймо!

Взгляд Эссара сделался сумрачным и холодным. Он будто захлопнул перед моим носом невидимые двери. Стало неуютно. Отвернувшись, я несколько раз провела тряпкой в книжном шкафу, где недавно убиралась.

Через пару мгновений Эссар коснулся моего плеча и произнёс:

— Этого я пока исправить не могу. Америус следит, чтобы метки были проставлены. — Он немного помолчал, а потом произнёс: — Я испытываю стыд, когда приходится клеймить арестованных.

Удивлённо обернувшись, я посмотрела Эссару в глаза. Он не лгал. Я увидела в нём этот жгучий стыд и боль от необходимости причинять страдания сородичам. Возможно, даже ненависть к саму себе или той роли, что приходится исполнять.

Вряд ли Гастон говорил кому-то о том, что чувствует. Он не производил впечатление человека, привыкшего жаловаться или обнажать душу. Признание досталось именно мне. Доверие, от которого всё сжалось внутри, заныло старой раной. Я разом осознала всю безграничность беды, когда-то случившейся с Эссаром.

И от этого мне сделалось ещё хуже.

Я смотрела на мага и искала в себе хотя бы толику прежней ненависти. Было важно отыскать её именно сейчас, распалить, разжечь другое пламя, а не то, что терзало меня из-за близости Гастона. Гаса…

Желалось довериться, произносить это имя, видеть улыбку в ответ, ощущать тёплое внимание и нежность. Я была готова слушать, понимать и сочувствовать. Сердце переполнилось настолько, что к глазам подступили слёзы.

Я провела рукой по лбу: не заболела ли, нет ли лихорадки. Ничего такого я не обнаружила. В голове продолжали крутиться слова декана о метке.

— Пока нельзя? — переспросила я. — Вспомнила! Если найти формулу, то мы освободимся?

Эссар кивнул:

— Метки исчезнуть. Особые артефакты защитят от чар стихийников. Ошейник или новая метка не свяжут магию хаоса и волю отверженных. Борьба станет возможной.

— Вы всё время боролись? Искали эту формулу? — догадалась я.

— Делаю, что в моих силах, — он пожал плечами. — Ищу уже несколько лет. Констант Люик работал на факультете. Его лаборатория скрыта, а здание настолько древнее, что никто не в состоянии вспомнить каждый из закутков. Нет двери и ключа к ней.

Я испытала не меньший стыд, чем тот, о котором упоминал Эссар, но Дикий шип умеет признавать ошибки. Стоит сделать это прямо сейчас. Справедливость прежде всего.

— Простите, что называла вас предателем, — слова дались мне тяжело, но после сразу стало легче.

— Я предатель, — серьёзно ответил Гастон. — Пусть так и останется.

— Я никому не скажу, — улыбнувшись, пообещала я, захваченная идеей разыскать тайную лабораторию.

У меня появилась достойная цель и повод, чтобы задержаться в Академии.

— Достаточно, что знаю я…

Эссар печально посмотрел в окно, где виднелись статуя Глунадр и старые могилы. Оборвав фразу, он взялся за швабру и ведро, которое успел наполнить водой. Декан спокойно мыл пол, совсем сбив меня с толку. Не думала, что увижу такое, ещё меньше ожидала услышать правду.

— Констанс Люик не оставил записей? Мой опекун был учёным. Он записывал каждую мысль, не расставался с особой книжечкой и карандашом, — продолжая размышлять, сказала я и вернулась к уборке.

— Мне удалось примерно восстановить цепочку событий, — отозвался Эссар. — Чуть более двадцати лет назад Люик разработал первый артефакт, зачарованный особой формулой, и снял метки с магов факультета. Тогда произошло первое восстание отверженных.

— Первое? Значит, было и второе? — Я заинтересованно обернулась на декана, но он словно и не услышал моего вопроса.

Эссар громыхнул ведром и продолжил свою незамысловатую работу.

— Неудачное восстание. Стихийники уничтожили многих, подвергли пыткам, но так и не узнали, как хаотики сняли клеймо.

— Учёный сбежал?

— Был ранен, но скрылся где-то в городе. По записям старого декана нашего факультета я понял, что ключ от лаборатории Люик увёз с собой. Стихийники поймали Константа Люика и замучили в подземелье, но он ничего не сказал. Ключа при нём не было. Дверь зачарована, без единственно верного ключа мы её не откроем.

— Ключ?! — Я невольно прижала руку к груди, где под блузой прятала странное наследие неизвестного папаши.

Это слишком невероятное совпадение, чтобы быть правдой! Неужели я снова ошиблась?!

Раненый маг хаоса, которого мама прятала в трактире, мог оказаться кем угодно. Отец не вернулся. Он не исполнил данного обещания, потому что… Погиб? И что мне теперь делать с этим предположением?

Я была не готова.

— А могила? Где похоронили Люика? — хрипло спросила я; во рту разом пересохло.

— Ничего не осталось. — Эссар сжал челюсти, будто и ему это доставляло боль. — Захватчики уничтожили тело.

Понадобилось несколько минут, прежде чем я смогла говорить:

— Если ключ вдруг найдётся?

Пока не стоило обнадёживать Эссара, поэтому я промолчала о своём необычном украшении.

— Лаборатория скрыта где-то в лабиринтах факультета, — мрачно бросил Эссар. — Без нужной двери ключ бесполезен.

Я закончила выставлять книги с подоконника на полках, полюбовалась результатом. Не задумываясь, воскликнула:

— Поэтому вам нужны планы?!

— Планы? — у Гастона приподнялись брови, а лицо стало напряжённым.

Выходит, выдала себя. Придётся выкручиваться.

— Я услышала… Не нарочно… Только что-то про бумаги. Мне стыдно. Могу в наказание убраться в соседней комнате, — быстро затараторила я.

— Там моя спальня. — Он криво улыбнулся.

— А-а…

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, на время прощаясь с тяжёлым прошлым.

Успокоившись, Эссар уже серьёзно сказал:

— Не верю, что согласился на приманку в ловушке. И как вам удалось уговорить меня?

— Я умею убеждать, — с гордостью ответила я, вздёрнув подбородок.

— Вероятно, от этого я и лишился последних мозгов — выставил студентку вместо наживки.

— Славная будет рыбалка, — беззаботно заключила я.