Школа магов. Фрагменты мистического движения в СССР в 70-80 гг ХХ века

Владимир Джа Гузман (Видеман)

ШКОЛА МАГОВ

Фрагменты мистического движения в СССР в 70-80 гг ХХ века

Часть I. Психоделические начала

Глава 1. L

I. 1. Встреча на лобном месте. Из открывшихся небес густой снег стеной валил и валил прямо на город, основательно засыпая его узкие средневековые улицы и миниатюрные площади, съедая видимость и вызывая чувство инфантильной радости. Мы бодро шагали с Юлькой к одной из таких площадей, где я собирался продемонстрировать ей древнее лобное место, помеченное двумя продолговатыми булыжниками в виде латинской буквы "L".

Шел январь 74-го года. Мне было восемнадцать, Юльке - шестнадцать. Мы были увлечены нашим только что начинавшимся романом, я ей гнал что-то забойное, а она смотрела мне в рот без тени сомнения в своих зелёных кошачьих глазах. Пересекая Ратушную площадь, мы, увлечённые поиском знака, налетели на какую-то пару, и уже хотели было идти дальше, как вдруг я опознал в даме свою знакомую, которую звали Люти. А потом её спутник неожиданно окликнул меня: "Кест?"

Приглядевшись, я опешил: это был человек, с которым я познакомился минувшим летом в Минске, когда меня совершенно случайно занесло в этот стрёмный город во время очередного спонтанного стопа. Звали человека Саша Леннон, поскольку он действительно был очень похож на оригинал: такой же хайр, нос и круглые очки. Но тогда, в Минске, он был еще бритый, а теперь отпустил усы и бородку под Хоттабыча. Поэтому-то я и не узнал его сразу, а узнав - несказанно обрадовался.

В Минске я тогда протусовался где-то с неделю, и мои самые приятные впечатления в этом городе были связаны именно с Ленноном. Мы мощно квасили по полной программе, переводя алкогольную энергетику в интеллектуальный жар крутых политических дискуссий. Леннон, демонстрируя свою антисистемность, рассказывал, как он сознательно отказался от карьеры мелкого советского служащего и пошёл в дворники (в его каптёрке мы, в основном, и пили).

I. 2. Минский трип. Попал в белорусскую столицу я, можно сказать, случайно, подписавшись составить компанию двум минским паночкам - Вите и Тане, с которыми мы коротко сошлись во время оргий на флэту у Ибрагима. Коронным номером здесь было развлечение под названием "молот ведьм", представлявшее собой разновидность русской рулетки с гантелей вместо пули. Бралась настоящая гантеля, достаточно тяжелая, и заворачивалась в полотенце. Потом в комнате выключался свет и сильно подпитые парочки начинали перебрасываться этим инструментом наугад - кто куда попадет. "Эй, Ибрагим, держи подарочек!" - кричал из своего угла Сэм. Гантеля падала на стол, разбивая очередной стакан. Было безумно интересно ожидать, кого или что поразит молот ведьм в следующий раз. Паночки пообещали, что в Минске оттяг будет не хуже.

Я вписался, и мы с Витой и Таней вышли на большую дорогу - ловить машину в сторону Минска. Сначала поймали грузовик до Пярну. Дальше, от Пярну до Риги, нас вез на "Волге" один литовский чиновник, который рассказывал, что вот только что вернулся из Америки и там на дорогах тоже везде голосуют люди типа нас - с хайром, в фенечках и вытертых джинсах. Он также сказал, что его сын собирает западную музыку и выглядит точно так же, как мы. Прощаясь, он даже дал свой телефон, говоря, что его чадо всегда будет радо нашему визиту в Каунас.

В Риге, уже за полночь, я позвонил Маленькому Янису, который нас встретил и отвел на флэт. На следующий день мы подошли к церкви, в которой была устроена обсерватория, что рядом с памятником "Свободы" на улице Ленина. Там встретили знакомый пипл, в том числе несколько москвичей. Двое из них, Дима из Красногорска и его приятель Игорь Малушкин, подписались ехать с нами в Минск. Правда, теперь мы были впятером и ловить машины стало сложнее.

Кое-как добрались до Паневежиса - родины известного киноартиста Донатаса Баниониса, игравшего роль советского разведчика в хитовом фильме "Мертвый сезон". У нас здесь тоже начался мертвый сезон - с машинами. Мы всё шли и шли вперед по шоссе, но никто не останавливался. В какой-то момент мы очутились на участке шоссе, где велись ремонтные работы: женщины месили асфальт, мужики на ревущих самосвалах возили его туда-сюда вдоль трассы. Вдруг, слышим позади себя голоса: "Курвы, курвы!" Это мы - курвы? Оборачиваемся - и в этот момент видим, что в нас летят немелкие булыжники. Это дорожные рабочие, видимо, не одобрили нашего хиппового аутлука.

В те времена народ в Литве усиленно накачивался против длинноволосой молодежи как пятой колонны враждебных социалистическому отечеству сил. Такая активность идеологического отдела ЦК компартии республики объяснялась весенними событиями в Каунасе, где 14 мая 1972 года, в одном из городских парков, в знак протеста против оккупации Литвы советским режимом, совершил самосожжение молодой человек по имени Ромас Каланта. После этого люди вышли на улицы, стали мочить ментов и уничтожать советскую символику, взвились национальные триколоры, зазвучали гимны времен независимости. Власти ввели в город усиленные наряды милиции и десантников, которые бросились хватать и мочить национал-революционеров. Практически за день основные очаги общественного сопротивления были подавлены. Потом начались репрессии. Милиция и спецслужбы начали поголовную фильтрацию всех альтернативных тусовок в республике.

Больше всего досталось хиппи, поскольку они наиболее наглядно репрезентировали свою "западную" инаковость и таким образом вполне подходили под козлов отпущения, на кого власти теперь пытались направить негативные эмоции взбудораженной общественности. По всей Литве шли посадки по дурдомам, люди сваливали в другие города. В частности, в Таллине обитала большая группа литовцев, отчаливших с родины именно по этим причинам.

Между тем, народ в то лето сильно шугали не только в Каунасе, но также в Москве и Питере, хотя и по другому поводу, а именно - по случаю визита в Союз американского президента Ричарда Никсона. В обеих столицах, которые заокеанский гость должен был посетить, фасады на центральных улицах красили до второго этажа, а ненадежный народ пытались рассадить по дурдомам. Люди валили в Таллин отсиживаться.

Дима с Малушкиным тоже пребывали в бегах. Выглядели они, надо сказать, действительно стремно: с хайром, в камуфляже - словно американские ветераны вьетнамской войны. А тут еще я в полосатых штанах, да две девки оторванного вида! Для самосвальщиков это было, видимо, уже выше крыши. Вот они и психанули. Мы, тем не менее, к такому обороту вещей не были готовы. Первая реакция - дать сдачи. Ну и дали. Подобрали с земли несколько из пущенных в нас же камней, метнули назад в самосвальную фалангу. И попали. В самосвал. Выбили фару и смотровое стекло. Что тут началось!

Самосвальщики резко рванули в нашу сторону, но мы еще резче бросились делать ноги. Те же, пробежав несколько шагов, остановились, вернулись назад, завели самосвал, попрыгали на него с охапками камней и поехали вслед за нами, набирая скорось. Это была как ассирийская охота на львов с колесницы. Когда повозка нас почти совсем нагнала, а сверху уже полетели ядра, мы все резко бросились с шоссе в сторону, через кювет в поле, и дальше рванули перпендикулярно трассе, по пересеченной местности. Самосвал остановился, развернулся и... поехал за нами. Он шел быстро, как вездеход, и уже опять начал нагонять нас. От неминуемой расправы нас спасла канава с водой, совершенно неожиданно оказавшаяся на пути. Кто мог - сходу перелетел через нее, кто нет - вымок по пояс. Но самосвал взять этого препятствия уже не мог. Да и его экипаж, видимо, не горел желанием продолжать погоню пешим образом. Как никак - впереди еще целый рабочий день!

Таким образом, мы ушли от преследователей, отделавшись легким испугом. Дальше пришлось ехать двумя группами. Во-первых - так легче найти попутку, во-вторых - нужно было уехать с этого места как можно скорее, ибо по трассе продолжали ездить взад-вперед самосвалы, рабочие могли нас опознать и добить.

В Вильнюс я прибыл вместе с Малушкиным на дальнобое. Диму с паночками мы предварительно отправили в ту же сторону на "Жигулях". Но на условную встречу в условное время они не пришли, так что мы с Игорем решили ехать дальше в Минск самостоятельно. Удалось договориться о бесплатном проезде в тамбуре пассажирского поезда: проводника пробил наш внешний вид, возможно принятый по тогдашней еще советской наивности за гипер-бомжовый.

К сожалению, спать в поезде почти не пришлось. Мы прибыли на утро в белорусскую столицу в состоянии физического полураспада. Сразу пошли к Вите. Дверь никто не открывает. Звоним Тане. Трубка не поднимается. Что делать? Прошлись от вокзала по центральной улице до круглой площади с лозунгом "Слава Народу-Победителю!" и обратно. "Знаешь, - говорит Малушкин, - я назад в Москву поеду. Что-то мне здесь в Минске мазы нет. " Он купил на последний червонец билет домой и через час был таков. А я остался в безмазном Минске. Один. Невыспавшийся. Хотел было прикорнуть тут же на вокзале, но менты четко пасли ситуацию и никому - как суфийские шейхи - не давали засыпать, грозя штрафом в 50 целковых. У меня тут же проверили документы и я понял, что дальше тусоваться на этом бану не имеет никакого смысла.

Я пошел снова в центр. Еще раз позвонил паночкам. На этот раз - успешно. Через полчаса я их встретил обеих, вместе с Димой, на центральной улице, недалеко от Госцирка. С ними было еще пару человек. Все собирались ехать пить к Леннону. Вот тогда мы с ним и познакомились. Леннон сразу представил себя как радикального антисистемщика и несгибаемого идейного антисоветчика. Демонстрируя свою антисистемность, он рассказывал, как сознательно отказался от карьеры чиновника и пошёл в истопники. "Служить системе за пост мелкого советского начальника?" Лицо Леннона обретало трезвое и строгое выражение, и он бил указательным пальцем по столу: "Никогда!"

I. 3. Первая проповедь Абсолюта в церкви Святого Духа. Теперь, как выяснилось, Леннон приехал в Таллин с целью здесь как-то зацепиться, поскольку минская ситуация, в силу своей фундаментальной совковости, сильно его ломала. Вместе с ним была девушка по имени Люти - единственная на настоящий момент знакомая в Таллине, с которой он сошелся незадолго до этого в Киеве, на Подоле, в сквоте каких-то чернокнижников. Сейчас они шли с вокзала, куда только что прибыли на киевском поезде. Леннон был в Таллине впервые в жизни. По случаю такой встречи мы все вместе тут же отправились в магазин, взяли вина по ноль-восемь на человека (меньше в те времена не пили) и отправились квасить во двор близлежащей церкви Святого Духа.

За те полгода, что мы не виделись, Леннон сильно мутировал духовно и представлял теперь не столько диссидента-антисоветчика, сколько мистика-зксцентрика. Первым словом, которое я от него услышал, было "абсолют". "Абсолют" как термин меня круто пробил, поскольку ясно расставлял акценты в моём, тогда ещё только начинавшем формироваться, теологическом сознании.

Незадолго до этого я познакомился с таллинскими адвентистами - их молодёжной секцией. Это были эстонские ребята, неплохо говорившие по-русски и, по случаю, начавшие курировать русскоязычную систему, которая тогда на две трети состояла из сезонных питерцев и москвичей. Штаб-квартира адвентистов находилась как раз в пристройке той самой церкви, во дворе которой мы отмечали нашу встречу. Я, пользуясь случаем, предложил Леннону сходить в гости к представителям этой деноминации и завязать стратегические контакты.

Мы всей компанией, уже под сильным хмелем, завалились в адвентистский штаб. Я представил Леннона как религиозного философа из Минска, и он тут же громким голосом прочёл публичную блиц-лекцию на тему трансцендентального Абсолюта и интегральной веданты. Под пара'ми Леннон был невероятно красноречив, приводил неопровержимые факты существования загробной жизни, интенсивно жестикулируя. По-моему, ленноновская телега пробила всех присутствовавших без исключения. С этого спича в церкви Святого Духа начался мой собственный путь постижения оккультных сторон действительности. Выйдя из штаба вновь на Ратушную площадь, я увидел в талом снеге два блестящих черных камня, формировавших прямой угол в виде буквы "L".

I. 4. На пути к ликбезу. В то время у меня была, в самом центре города (здание примыкает к гостинице "Palace") комната в коммунальной квартире. Я жил у мамы, а это пространство использовал ее как автономный флэт, где периодически ночевали мои иногородние знакомые, устраивались пьянки и тому подобные мероприятия. Соседи, в принципе, были люди покладистые и лишь однажды вызвали милицию - когда Ибрагим залез среди ночи в ванну с пьяными подругами. В эту самую комнату я и поселил на первых порах Леннона.

Всё имущество последнего на тот момент состояло из старого, но солидного кожаного портфеля, набитого специальной литературой типа подборки журналов "Скрижали мага" за 1905 год, Вестника Института Востоковедения со статьёй об индийском йогине Кришнамурти, советской брошюрки "Буддизм" из Библиотечки атеиста. Самой ценной во всём собрании была выпущенная в 60-х годах в Ашхабаде книга "Побоище палицами" - фрагмент древнеиндийского эпоса "Махабхарата" в переводе с санскрита доктора Смирнова (советского востоковеда и врача). Издание было снабжено специальным комментарием переводчика, посвящённым вопросам кундалини-йоги и снабжённым фотографиями настоящих йогинов в невероятных позах, а также схемой чакрамов.

В Таллине Леннон сразу пошел по книжным лавкам и выудил несколько интересных вещей, из которых мне особенно запомнились две: документально-художественная повесть о Тибете Еремея Парнова (названия, к сожалению, не помню), написанная на материале тибетского путешествия ориенталиста Гомоджаба Цыбикова, а также Записки Тартуского университета со статьями по индийской философии и работой бурятского учёного-востоковеда Бидии Дандарона о буддийской мантре "Ом-Мани-Падмэ-Хум". Я, интенсивно впитывая токи новых измерений, начал плотно погружаться в экзотическую реальность восточной философии и магических культов.

I. 5. Астральный план. Леннон представлял себя практикующим магом, и я до сих пор помню одно из его систематических упражнений. Вставая на голову, он складывал ноги в позицию лотоса и упирался немигающим взглядом в маленькое круглое зеркальце, висевшее на шнурке напротив лица. Это должно было развивать особую магическую концентрацию, которая, в свою очередь, необходима для реализации выделения астрального тела.

Эта история с астральным телом меня особенно заинтересовала. Примерно за год до нашей встречи одна московская дама, которую все звали Советчица, рассказывала мне, что в их столичной тусовке СМОГистов (Союз молодых гениев) люди каким-то образом достигают разных планов сознания, разделяемых по степеням. Я всё никак не мог понять, что значит "разные планы сознания".

- Ну вот ты,- говорила она мне, сильно подпитому и обкуренному, - ты находишься сейчас где-то в пятой степени (вероятно, имея в виду, что "обычное" состояние равно нулевой).

Я всё равно не мог понять, а вот после знакомства с ленноновской теорией астрального тела и астральных миров, в которых это тело могло перемещаться, всё стало на свои места. Более того, телега Советчицы про "степени" представлялась теперь как профаническая версия магических тайн, в которые был посвящён Леннон.

Саша пересказывал опыт разных магов касательно астральных туров, о которых он читал в специальных книгах и ненавязчиво намекал на собственные оккультные возможности как члена магического интернационала. Он в красках расписывал астральные планы - как живописуют курортные пейзажи с парадизическими характеристиками и ангельскими обитателями: божественные салатные гаммы, небесная музыка сфер, трансцентентный свет, наполняющий ум недвойственным познанием без остатка... Блаватская, Вивекананда, Рамачарака, тайные тома агни-йоги, доступные адептам только по большому блату, через систему конспиративной библиотеки...

Ленноновские эзотерические лекции всегда вызывали у аудитории огромный интерес. Как правило, такие мероприятия проходили в виде мощных пьянок, на которые приглашались знакомые и знакомые знакомых. С наступлением тёплых дней мы стали устраивать пикники на свежем воздухе, включая скверы и парки в черте города. Но бывали и сугубо трезвые встречи и дискуссии с представителями национальной интеллигенции, диссидентами и культурной богемой.

I. 6. Салон на Большой Батарейной. Маэстро тем временем формально прописался у одного из моих знакомых - рок-музыканта Аарне, в одиночку жившего в огромной квартире, напротив двуглавой Карловой церкви и Вечного огня. Подмазанное домоуправление подмахнуло регистрацию. Теперь можно было устраиваться на работу. Леннон, решив, видимо, рыть глубоко, пошел сначала в землекопы. Из моей комнаты он переселился к нашему общему знакомому Куне (Саше Кунингасу), который незадолго до этого получил новую квартиру со всеми удобствами у Центрального рынка - взамен романтического жилья, но без удобств, в средневековом доме на Вышгороде.

Куня жил в однокомнатной, разгороженой шкафом квартире вместе с женой Таней, которую все звали Пепи, бабушкой и сорока котами, снимавшими бабушке радикулит. Он одним из первых в Таллине серьёзно запал на интегральную веданту, внимательно изучил "Побоище палицами" и даже проголодал три недели. Леннон прожил здесь на правах сорок первого кота не очень долго. И в землекопах тоже не сильно задержался, устроившись дворником в домоуправление, на территории которого до этого рыл канаву. Он получил служебное жильё в подвале двухэтажного деревянного дома на припортовой улице Суур-Патарей (Большая Батарейная), неподалеку от старой тюрьмы "на Батарее".

Ленноновский подвал походил своим внешним видом на лабораторию средневекового мага. Декорированный многочисленными бронзовыми подсвечниками, магическими диаграммами и другими знаками потустороннего присутствия, этот подземный лофт сразу стал городским оккультным клубом номер один, где не только круто пили, но и дискутировали самым радикальным образом. Однажды Леннон объяснял какую-то очень запутанную герметическую фигуру, а девочка Лена Сладенькая всё никак не могла взять в толк и постоянно переспрашивала.

- Да это так же просто, как хуем по лбу! - не выдержал мастер.

- Это как так?

- А вот так!

Он подошёл к Сладенькой, расстегнул ширинку, достал член и действительно ударил им её по лбу.

Но помимо чисто теоретических знаний душа требовала реальных контактов с носителями магических знаний, с истинными мэтрами тайных наук, которые - мы с Ленноном, да и не только с ним одни, в это свято верили - должны были где-то существовать физически.

I. 7. Форпосты знания. В числе прочих телег, Леннон поведал о том, что в далекой сказочной Индии существует всемирная мистическая столица - альтернативное поселение, истинный коммунистический город Ашрам-Пондишери или Ауровиль, считающийся международной территорией, находящийся под эгидой ООН. По словам Саши, население Пондишери составляло единую общину из аскетов, йогов и факиров, а также разного оторванного народа с Запада - мистиков, психоделистов и хиппи-романтиков. В ашраме все поголовно занимаются мистическими практиками и гасятся за счёт астральных переживаний. Это была Утопия моей жизни: Ашрам-Пондишери - город-греза, Город Солнца, Космополис! При этом - совершенно реальный, на ЭТОЙ земле, физически достижимый! Тут было от чего закружиться голове!

Но и у нас, за Железным занавесом, не всё было потеряно. Наиболее крутым магическим местом на территории СССР нам тогда представлялась Бурятия, где, согласно брошюрке "Буддизм", сохранялось аж целых два действующих буддийских монастыря! Это означало, что мистические школы тибетского ламаизма, включавшего в себя (как это следовало из книги Парнова) наследие древней колдовской науки Востока, досягаемы даже для нас - париев истории, отрезанных невидимой магической стеной от остального человеческого мира. Из той же брошюрки я выяснил, что летом буддисты празднуют Майдари-хурал - таинство, связанное с ожидаемым приходом будущего будды Майтрейи (по-бурятски Майдари).

Я загорелся неистребимым желанием поехать в Бурятию. Леннон эту идею, разумеется, поддержал, одновременно расписав мне забайкальский хурал как слёт всех главных колдунов и волшебников Востока, каждый из которых должен будет появиться со своей свитой, в сопровождении магических эффектов и прочих невероятностей. Сам Саша, будучи к этому времени уже женат и жёстко связан бытовыми обстоятельствами, ехать не мог, но мне советовал совершить такой тур пренепременно.

II. Буддийский рай

II. 1. Транссибирский экспресс. И я поехал, уговорив заодно своего красногорского приятеля Диму, с которым мы предыдущим летом ездили в Минск. Дима был человеком хипповым, но не очень мистическим, хотя и подарил мне незадолго до этого значок с китайским иероглифом "Мо" ("вершина"), который, в свою очередь, получил от Гены Зайцева (впоследствии - основателя питерского рок-клуба) как знак членства в особом дзэновском ордене.

До Улан-Удэ, нужно было ехать из Таллина с неделю. При посадке в поезд у меня в кармане было 14 рублей. Помню, как в Москве, перед самым отъездом на вокзал, мы с Димой пошли стрельнуть денег к приятелям, которые в этот момент находились в каком-то очередном МАТИ на концерте ещё никому за пределами узкого круга не известной "Машины Времени".

- Дима, ты куда уезжаешь-то? - спросили его приятели.

- В Тибет!- не моргнув глазом отвечал тот. - Послушай, мэн, одолжи чирик. Бабок на дорогу совсем нет!..

У приятелей бабок тоже не было, и в результате Дима так и уехал с рублём в кармане.

Мои 14 р. ушли частично уже в Москве, а остаток начал резко таять в поезде, где нужно было что-то есть по пути. Ехали мы в общем вагоне, что было совершенно чудовищно, ибо временами набитость была настолько тотальной, что люди сидели по-четверо даже на вторых полках! Я лежал на третьей, задыхаясь от жары и в полном офонарении. Иногда, правда, народ спадал, и в моменты такого затишья кое-кто ухитрялся даже потрахаться (как наши нижние соседи по "купе", например).

В общем, всё было довольно круто, но положение спасла некая девица, с которой мы познакомились в вагоне-ресторане, когда пили на последние. Поинтересовавшись, откуда мы и куда, она необычайно прониклась нашим романтизмом и сообщила, что сходить в Кемерово, куда она ехала, не будет, а присоединится к нашему паломничеству по священным местам Центральной Азии. Более того, девица, которую звали Ира, оказалась при кое-каких деньгах и практически с момента нашего знакомства не только кормила нас обоих, но и упаивала в хлам. Мы все втроём так надирались, что даже видавшие виды официанты транссибирского экспресса отказывались продавать вино, грозились высадить, и нам приходилось посылать за бухаловом посторонних пассажиров за стакан.

Я вообще заметил, что чем дальше едешь от Таллина на восток - тем "меньше хлеба и больше лозунгов" (как сказал некогда дядя Коля). В самом деле, если в Эстонии с агитпропом дела в те времена обстояли более, чем скромно - ну, там, пару портретиков в центре города, да флаги по праздникам, - то Москва - это уже просто кумачовое море. Дальше - больше. На Урале от лозунгов просто уже некуда было деваться, причем габариты их тоже заметно выросли по сравнению с московскими. Однако, сибирский размах - это совершенно новая стадия. Апофеозом этого стиля представлялся огромный склон бурьяна вдоль железнодорожного полотна, в котором был выстрижен профиль Ленина: графически один в один как в Кремлевском Дворце съездов, но раз в десять побольше размером. Можно себе только представить, сколько же красного агитпропа встречается путнику в Китае! Ну а пиком всего должна быть Северная Корея - страна победившей идеологии чучхе (т. е. "опоры на собственные силы").

II. 2. Улан-Удэ. Наконец - Улан-Удэ! Сходим в полном ошалении на перрон, почва под ослабшими от долгого сидения ногами качается. Естественно, похмелье. Что делать, куда идти - тоже непонятно. Выходим с вокзала в город. Я смотрю по сторонам и замечаю идущего по улице человека интеллигентного вида, в очках - тип сибирского учёного из академгородка. Полагаю, что человек должен знать, где тут в принципе может находиться буддийский монастырь. Когда он поровнялся с нами, я его так и спросил: "Скажите пожалуйста, как пройти к буддийскому монастырю?"

Интеллигент смотрит на всех нас некоторое время с полным недоумением, но выяснив в общих словах, кто мы и что мы, предлагает первым делом пойти опохмелиться. Он, собственно говоря, так и шёл поутру опохмеляться. В каком-то аквариумного типа шалмане мы все принимаем за его счёт по полному граненому стакану настоящей сибирской водки, фонареем окончательно, и тут человек предлагает нам, как гостям издалеча, отправиться к нему домой, отдохнуть с дороги. Мы, естественно, не отказываемся.

Человека этого звали Володя (по фамилии что-то вроде Подберезского). Он был одним из главных местных богемщиков, известный своими пижонством и запойностью. Вскоре после нашего прибытия Володина квартира стала заполняться другими людьми, каждый из которых приходил непременно с батлом, причём пренепременно — с белой. В общем, квас, музыка, сибирский хаус... Наконец, я спрашиваю хозяина:

- Володя, а трава тут у вас есть?

- Ну, этого добра здесь море!..

Он тут же он куда-то звонит, и через пять минут в дверях появляется юный бурят по имени Вадик. Оказывается, что это младший брат одного из Володиных гостей, и тут же парню даётся задание свезти нас на плантацию незамедлительно. Мы с Димой, Ирой, Вадиком и неизвестно откуда взявшимся малолетним приятелем Вадика Витей-шкетом садимся в автобус на остановке перед самым домом и едем минут десять. Сходим, и через пять минут ходьбы через какие-то заросли оказываемся на практически бескрайней плантации каннабиса. Каннабис, естественно, дикий. Его качество нам пришлось оценить уже через несколько минут. Я впервые в жизни видел как живую плантацию, так и элементарный метод сбора ручника. Растения растирается между ладонями, одно за другим, пока те не покроются зелёным налётом пыльцы. Потом эта пыльца скатывается в шарик - и можно курить.

Бурятская масть, а именно ручник - одна из самых застёбывающих, которые мне когда-либо приходилось пробовать. Стебает с неё так, что просто дыхание перехватывает, а бедному Вадику просто стало плохо: побелев, он полувозлёг, но при этом мышцы лица и брюшной области мучительно продолжали сокращаться от беззвучного смеха.

II. 3. Дацан. На следующий день решили поехать, наконец, в монастырь, или как это называется по-бурятски - дацан. Путь к дацану оказался неблизким, ибо находился последний километров за восемьдесят от Улан-Удэ, под Иволгинском. До самого Иволгинска мы с Димой, Ирой и Вадиком добрались автобусом, а потом нужно было пилить через гигантское поле, густо поросшее конопелью, ещё несколько километров в сторону сверкавших на фоне голубого саянского хребта золотых крыш монастырского комплекса.

Пересечение этого поля взяло у нас несколько часов, ибо периодически мы делали остановки для сбора пластилина и его раскуривания. Перед деверями обители мы предстали уже перед самым заходом. Наши руки отягощались целлофановыми кульками, набитыми свежесобранной травой, а у Димы травой был набит ещё и рюкзак. На голове у него была большая фетровая шляпа а-ля Джон Мэйел, из под которой выбивались космы нечесаного хайра, на заднице - вытертые драные джинсы, в руках - паломнический посох. На мне была надета белая футболка с надписью черной тушью по-тибетски "Ом-Мани-Падмэ-Хум", на шее - колокольчики и магические амулеты, на бэксайде - такие же джинсы, на голове - такой же хайр. Кроме того, мы все были обмотаны длинными лентами серебряной фольги, которую нашли по пути.

Оказавшись перед вратами святой обители, я сложил ладони на груди, громко сказал "Ом-Мани-Падмэ-Хум" и пал ниц. То же самое сделали все остальные. После этого мы хотели было войти, но врата оказались запертыми. Постучались. Через некоторое время в приоткрывшемся проеме показалась бритая голова ламы, который спросил, чего нам нужно. Услышав, что мы - паломники из отдалённых частей Советского Союза, лама ответил, что монастырь будет вновь открыт с восьми утра. Переночевать он посоветовал в близлежащей бурятской деревне, население которой принимало паломников на постой.

Мы действительно затормозились в этой деревне, в семье, где один из детей, как выяснилось совершенно случайно, учился в Монголии на ламу. Мы пытались изо всех сил раскрутить семинариста на професиональные тайны тибетских магов, но он, не теряя спокойствия, объяснил, что у них в Улан-баторском дзонгчене главным предметом является история КПСС, затем следует Конституция СССР, а уже потом, чуть ли не в факультативном порядке, изучается всё остальное. То, что парень не врал, я убедился на следующее же утро: войдя ровно в восемь в ворота дацана, первым, что я увидел, была кумачовая растяжка с надписью по-русски и по-бурятски: "Да здравствует нерушимая дружба народов СССР!"

Однако реальная храмовая служба, надо сказать, производит весьма мистическое впечатление. В основном весь ритуал состоит из чтения заклинаний и текстов, сопровождаемого ударами в бубны и барабаны, звоном литавр и колокольчиков, а также работой духовой секции (раковины, трубы, флейты, рожки). Интерьер храма напоминает церковный: в середине - четыре колонны, с потолка и со стен свисают хоругви или т.н. танки - матерчатые иноны. На месте иконостаса - композиция из тысячи будд. На амвоне восседает лама, читающий мантры и бьющий в огромный бубен изогнутой в виде буквы "S" колотушкой. Вдоль стен храма - визуальный ряд из двенадцати событий Священной истории. Если в христианстве это этапы жизни Христа, то в буддизме - Будды. Двенадцать страстей здесь соответствует двенадцати стадиям закона зависимого возникновения - пратитьи-самутпады. Сюжет о сошествии Христа во ад и дальнейшем вознесении на небо представляется в буддийском метафизическом понимании как аллегория блуждания души в колесе бытия, сансара-чакре, по-бурятски - сансарыйн хурдэ. Это колесо состоит из пяти областей сансарного (т.е. бренного) существования, по которым блуждают души творений до тех пор, пока не просветлятся мудростью будды и не выйдут за пределы действия законов этого колеса в стихию окончательного освобождения - нирвану.

Паствы как таковой в храме нет. Люди лишь кратко заходят, подходят к ламе, подносят ему деньги или иные жертвоприношения. У меня сложилось впечатление, что это, как правило, водка. Основной ритуал для прихожан состоит в обходе монастырских святынь, который сопровождается вращением молитвенных мельниц, расположенных в ряд и содержащих в себе свитки священных текстов.

Нам, как особым экзотическим гостям, выделили ламу-экскурсовода, который показал кроме всего прочего - даже монастырской кухни - специальное помещение на втором этаже главного храма, где располагался внушительный макет "рая будды Амитабы", исполненный в стиле кукольного театра для дошкольников: с Древом мира, типа новогодней ёлки, в центре всей композиции, в окружении кукольных небожителей и разбросанными повсюду кусочками сахара и конфетами "Красная Москва" в блестящих обертках. Потом у нас была аудиенция у тогдашнего главы буддистов СССР, бандидо-хамбо-ламы Сандо, а также у ламы-лекаря Мунко (нынешний бандидо-хамбо-лама). В свои профессиональные колдовские тайны высокие ламы нас, разумеется, посвящать не стали, проявляя неуместную, как нам казалось, в данном случае идеологическую корректность.

Тем не менее, посещение дацана произвело на меня совершенно неизгладимое впечатление. Это было мое практически первое реальное знакомство с неевропейской культурой: я находился в самом центре Азии, в максимальном отдалении от всякого моря, в мистической области "континентального максимума".

II. 4. Бурятский отрыв. После посещения дацана наша спутница Ира уехала-таки в Кемерово, а мы с Димой разместились у Вадика. Его старший брат Лёша жил отдельно с молодой женой и только что родившимся бэбиком. Вадик же пребывал в одной квартире с бабушкой, мамой (обе дамы, как и жена Лёши, из сибирских казачек) и папой - бурятским партийным номенклатурцем. Папа в основном квасил по министерствам с друзьями, но к нам отнёсся очень великодушно. По его инициативе мама даже безвозмездно выдавала нам из семейной кассы по три рубля карманных денег на человека в день (и это - в течение всего нашего пребывания в Улан-Удэ, т.е. недели две как минимум!). Ели мы вместе со всей семьёй. Спали - в отдельной комнате, как в двухместном гостиничном номере.

Вадиков папа познакомил нас, через свои партийные контакты, с местными востоковедами из АН Бурятской АССР. Люди, которых мы тут нашли, оказались учениками из группы Бидии Дандарона, имевшими контакты в Эстонии. Улан-удинские буддологи задарили нас индо- и тибетологической литературой, включавшей в себя несколько работ мастера. Я спросил, можно ли с ним повидаться, но оказалось, что он был в очередной раз осуждён как диссидент (формально - по уголовной статье, что-то вроде "развращения малолетних") и недавно умер в заключении. Это, конечно, было очень печально, ибо я, отправляясь в Бурятию, надеялся не только на колдовское бэри-бэри местных шаманов, но и на квалифицированное разъяснение отдельных мест из материала о технике тантрического созерцания, опубликованного Дандароном в одном из тартуских сборников. Впрочем, его "Буддийская теория индивидуального Я", обнаруженная мной в числе подаренных материалов по истории и филологии Центральной Азии, многое проясняла в этом вопросе.

Мы отрывались в Улан-Удэ недели две. Днем ездили с номенклатурным папой по живописным окрестностям, посещая местные достопримечательности, а по ночам лазили с его старшим сыном Лёшей в окна женского общежития и добирали духАми, когда заканчивалась водка.

Улан-Удэ - довольно забойный город. Здесь уже ощущается близость Китая - и в человеческих лицах, и в дизайне общественного пространства. На центральной площади города красовалась безумная мегалитическая композиция, изображавшая, как мне сначала показалось, бой Руслана с головой. Впрочем, приглядевшись, я понял, что голова-то это была не чья-нибудь, а самого Ленина, причем таких размеров, что в ней вполне мог бы разместиться небольшой валютный бар для жаждущих экзотики иностранных туристов. Напротив огромного мраморного кубического постамента с железной головой высилось здание Бурятской национальной оперы, украшенное бронзовым конником с пикой наперевес. Это, вероятно, был Гэсэр-хан - один из главных мифических героев народов Центральной Азии. Оперный конник в противопоставлении с головой Ленина и формировали, строго говоря, композицию "боя" персонажей пушкинской сказки.

Вообще места тут, надо признаться, действительно мифологические. Всё вокруг так и дышит легендами. Чего стоит один только Байкал! Лешин и Вадиков папа, к примеру, происходил из прибайкальского местечка Баргузин и утверждал, что именно здесь родился Чингис-хан - дальний предок их семьи. "Баргузин" - это еще и название особого и очень опасного байкальского ветра, пустившего на дно не одно судно. Кстати, одной из его жертв стал известный сибирский драматург Вампилов. Говорят, что сейчас Байкал сильно загрязнен, но в середине семидесятых уловы тут были неплохие Никогда не забуду байкальского омуля, которого нам с Димой подавали под водочку в одной исключительно гостеприимной академической семье дандаронцев-буддологов, а мы, в свою очередь, предлагали радушной хозяйке и её очаровательной подруге, разделявшей наше застолье, погрузиться в магическую атмосферу ориентальной мистики не через бесплодные умствования, а чисто практически, посредством волшебных трав саянских склонов.

В конце концов мы решили, что пора и честь знать. Поскольку личных денег у нас не было с самого момента прибытия в Улан-Удэ, мы воспользовались любезным предложением курировавшей нас семьи взять в долг на билеты домой. Вадик подарил мне, как фанатичному ламаисту, красную монгольскую маску буддийского божества, привезенную некогда папой из Улан-Батора. Съездили напоследок с ним и Витей-шкетом на плантацию, натерли в дорогу ручника, выпили со всеми друзьями на посошок. Дима позвонил в Москву своей подруге Трушкиной, с которой собирался пересечься в Крыму: "Сегодня выезжаю. Буду через неделю".

II. 5. Назад в Европу. На поезде "Владивосток-Харьков" доехали почти до конечного пункта назначения. Как проходила эта поездка, я описал в своем автобиографическом опусе "Тропой Священного Козерога":

"Ручник — это пыльца конопли, собранная с растения непосредственно при перетирании его руками или каким-либо другим способом. К примеру, в заросли конопли можно отправиться голышом по росе, и тогда придется снимать пыльцу со всего тела. Но это не очень удобно, если поутру стоит прохладная погода. У восточных народов существует альтернативный вариант — в поле выпускают коня. Конь собирает пыльцу на свои бока, которую потом счищают скребком и прессуют. Но самый эффективный способ сбора пыльцы — это комбайн. В тех местах, где имеются технические плантации каннабиса, урожай собирают специальные комбайны, на ножах которых пыльца слипается в ширу высшего качества. Это уже абсолютно готовый продукт, не требующий дальнейшей обработки. Такие плантации находились в Советском Союзе, к примеру, на Северном Кавказе. О чудо-комбайнах мне рассказывали ребята из Орджоникидзе, с которыми я познакомился в тамбуре поезда Владивосток–Харьков, на пути из Бурятии в Крым.

У меня тогда как раз был с собой ручник, собранный на священных местах забайкальских обо и монастырей. Это была самая смешная масть, которую мне когда-либо приходилось пробовать. Изумрудно-черного цвета, забайкальский ручник-бурятовка вызывал просто чудовищные приступы стеба, которые было невозможно ничем погасить. Смеяться приходилось до полного изнеможения или даже удушья, когда уже не хватало воздуха и темнело в глазах. А у ребят из Орджоникидзе оказался ручник с северокавказского комбайна. Они долго присматривались ко мне и Диме — моему тогдашнему компаньону по паломничеству в каннабиальные глубины Центральной Азии. Мы-то с Димой курили наяки бурятовки, а они прибивали папиросы. Наяк — это маленький шарик ширы, на одну затяжку, который кладется на конец горящей сигареты. Шарик начинает дымить, и этот дымок засасывают с помощью коктейльной трубочки или пустого корпуса шариковой ручки. Наконец, один из кавказцев вкрадчиво спросил:

— Не дадите ли вашей масти попробовать?

Мы дали. После этого весь тамбур — то есть человек восемь — ржал взахлеб, раскачивая вагон и пугая персонал поезда. Дым стоял коромыслом, молодцы прибили своей масти, ну и поехало... В таком режиме мы ехали четверо суток до самого Харькова..."

От Харькова мы автостопом добрались до Симферополя и первым делом заявились к Вилли, где у Димы была обговорена стрелка с Трушкиной. Тут он пережил шок жизни. Трушкина, по словам Вилли, действительно приезжала и даже ночевала, но не одна, а с каким-то другом. Буквально в утро нашего приезда, чуть ли не за полчаса до звонка в дверь, они свалили, вроде как, в Феодосию. "Вот Трушкина-Факушкина!" - неистовствовал Дима. Мы отправились за ними следом и в течение недели исколесили весь полуостров в попытке настичь. Но тщетно. Впрочем, может быть и к лучшему, ибо по пути не скучали и попадали в самые забавные истории. В общем, в Крыму ситуация была уже не мистическая, а чисто хиппово-отвязная: появились всякие ляльки, знакомые люди и различные заморочки чисто курортного характера.

"Как-то в Ялте, на базаре, я спросил в шутку одну бабулю, продававшую какую-то суповую травку:

— Бабуль, а конопля у тебя есть?

— Конопля?.. — загадочно протянула бабуля. — А зачем она тебе?

— Ну, мы — студенты биофака. Нам нужны образцы конопли для научных опытов.

— А если есть — сколько заплатишь?

— Смотря сколько есть.

— А сколько надо?

— Чем больше — тем лучше. Нам нужно получить специальную эссенцию, поэтому нужно много!

— Ну, кустов пять у меня найдется...

За каждый куст бабуля хотела по рублю. За полчаса автобусом мы доехали до ее дома, во дворе которого росли кусты.

— Я не знаю, откуда они выросли, — рассказывала бабуля. — Я все хотела их вырвать как сорняки, но внучка просит не трогать. Они ей почему-то очень нравятся. Ну, думаю, пусть стоят. А если вы мне за них деньги заплатите — то почему ж не продать? Внучка, конечно, будет ругаться... Ну а что? Так — трава травой, а тут...

Бабулька вывела нас к заднему забору участка, у которого мы увидели пяток совершенно роскошных раскидистых кустов с обалденным шмоном, высотой метра в два с половиной!

— Ну что, дашь красную? А то внучка будет ругаться...

На всех кустах пыли было, по грубым прикидкам, сотни на две. Мы дали бабуле червонец и, прихватив добычу, постарались поскорее смыться, чтобы, не дай бог, не столкнуться с гипотетической внучкой, которая, судя по всему, и высадила кусты. Ручник с них мы натерли и в самом деле неплохой.

В конце того же дня мы с Димой шли ночевать в женское общежитие медучилища и вели с собой за компанию еще человек пять-шесть молодых людей, с которыми незадолго до этого познакомились в одном из ялтинских парков. Люди были, кажется, из Москвы и только что свалили от симферопольских ментов, которые их прихватили за хайр и внешний вид. Ночевать они собирались прямо в парке, но мы им предложили лучше поискать для этого девушек. Будучи в ударе, мы с Димой буквально минут через двадцать застопорили стайку щебечущих girls, которые оказались студентками местного медучилища. Узнав, что московским мальчикам нужен уход, они с радостью пригласили всю компанию на ночлег к себе в корпус. Дело начинало принимать оборот в духе серии «Dr. Best».

Мы приближались к общежитию, спускаясь по вившейся вдоль зеленого склона дороге, как вдруг, чуть поодаль, справа от себя, я увидел конструкцию, вызывавшую ассоциации с марсианской боевой машиной из уэллсовской «Войны миров». На высоких ногах стояла некая гигантская шайба с торчащими из нее загадочными антеннами и какими-то приспособлениями неясного назначения. Вся конструкция светилась странным светом, как галлюцинация. Было такое ощущение, что это космический корабль, из которого вот-вот выйдет какой-нибудь селенит. Наша компания прошла мимо сооружения, но никто, кроме меня, не обратил на него никакого внимания. Дорога еще раз вильнула, и иллюминирующая на фоне черного звездного неба конструкция исчезла из поля зрения. Странников в ночи манили другие огни: они шли на свет окон общежития медучилища." (Там же)

Окончательно покидая черноморское побережье Крыма, двигаясь в сторону дома, на север, я поднялся со стороны Ялты на перевал Ай-Петри и встал над пропастью, лицом к югу. Передо мной, высоко вознесённом над окружавшим ландшафтом, простиралась бесконечная синева, являвшая собой водную гладь моря, невидимо переходившую у линии теоретического горизонта в воздушное пространство неба. Это было визуально и по ощущению единое пространство - бесконечно громадное, наполненное энергетикой чистых стихий. Ом-Мани-Падмэ-Хум!

III. Медикаменты и трансмутанты

III. 1. Таллинский вариант. Я вернулся в Таллин, полный новых впечатлений. А тут еще Вадик прислал из Улан-Удэ грамм сто бурятского пластилина, а также статуэтку будды, несколько танок и тибетско-монгольско-русский словарь "Источник мудрецов" с автографом самого Дандарона! Таким образом начал функционировать наш трансконтинентальный обмен: я отправлял туда товары народного потребления типа заморских джинсов, а сюда шли продукты восточной медицины и традиционного ремесла. Процесс, так сказать, пошел...

Леннон к тому времени женился на девушке Свете, завел бэбика и переехал жить из своего подвала на Батарее к жене, на Черную гору (Мустамяэ). Таким образом мы с ним, на некоторое время, оказались близкими соседями. Квартира моих родителей, где я тогда еще большую часть времени жил, находилась неподалеку от квартиры родителей Светы, куда теперь заселился Леннон. Ссорясь в очередной раз с женой - а это происходило регулярно накануне авансов и зарплат, - Саша переезжал на время к Куне. Отсхаковав, через пару-тройку дней он возвращался назад, в семью.

Вокруг Леннона сложилось нечто вроде оккультного сообщества. Помимо меня и Куни, туда входили наши девушки - Юля и Пепи, а также несколько общих знакомых со склонностью к психоделике: Эдик-Малыш, Родригес, Бамбино, Ычу, Йокси, Ратик, Рита, Сосулька, Лиля, Нина... Всю эту компанию объединяла тяга к галлюцинациям, точнее - к вызывающим галлюцинации психотропным веществам.

В советское время набор доступных средств не мог порадовать изобилием. Помимо классического циклодола имелся близкий по действию, но несравнимо более смрадный димедрол, вызывавший во рту железный привкус.

III. 2. Димедрол. Впервые я попробовал димедрол в шестнадцать лет, в свой первый международный хипповый сезон. В 1972 году в Таллин приехала довольно большая команда москвичей, среди которых был человек по имени Игорь, мой ровесник. Он-то впервые и предложил совершить психоделический трип с помощью сих колес. На пути от хиппового пятачка на площади Победы (Выйду-вяльяк) к ближайшей аптеке мы встретили Влада - длинноволосого бродягу из Усть-Каменогорска, прикочевавшего по-весне в наш приморский город.

- Ты не из аптеки? - окликнул его с ходу Игорь.

Широкое лицо нашего старшего товарища расплылось в улыбке:

- Сегодня дают спокойно, без рецепта!

В самом деле, мы выбили в кассе две пачки, по десять таблеток в каждой. Игорь сказал, что вещество нужно будет непременно запить - гадость чрезвычайная! Мы подошли к автомату газированной воды, налили по стакану. Мой гид выложил все калики из пачки горочкой на ладонь и мигом проглотил, запив вдогонку пенящейся H2O. Я повторил его жест. Димедрол, в самом деле, оказался на вкус снадобьем преотвратительнейшим, так что после воды пришлось еще и закурить. Мы вернулись на площадь, сели на лавочку. Вокруг тусовался пестрый пипл, люди подходили и отходили.

Тут я слышу, что меня кто-то слева окликает: "Кест!" В чем дело? Оборачиваюсь - рядом никого нет. Тут - справа кто-то дотронулся пальцем словно до голого плеча - настолько явственно. И снова - никого. Что за чертовщина? Смотрю вперед и вижу, что прямо на меня, летит муха - прямо в глаз! Я зажмурился, стал тереть глаз, а когда отвел немного руку, чтобы посмотреть, здесь ли муха, то, к полной для себя неожиданности, обнаружил, что рука моя будто-бы следана из воска. Я с удивлением начал ее разглядывать и тут... "восковая" кожа лопнула, и наружу "оттуда" полезли какие-то жуткие насекомые. Я в панике одернул руку, еще раз посмотрел на нее на расстоянии: вроде, все в порядке... Посмотрел перед собой - и тут замечаю, что весь асфальт порос полупрозрачными голубыми цветами. Прямо настоящая колышащаяся галлюцинация. Ну и тут - понеслось!

После того, как дома на другой стороне площади поехали, как трамваи, на маленьких колесиках, я понял, что, не смотря ни на что, пора идти домой. Вернее, тоже ехать, - не дожидаясь, пока дом приедет сюда (была, поначалу, такая мысль). Я поднялся со скамейки на ноги, попытался сделать шаг, и к своему удивлению обнаружил, что ступни моих ног не просто тяжелые как свинец, но еще и сильно примагничиваются к земле. Можно только представить, как я выглядел со стороны, пытаясь добраться до троллейбусной остановки! Более того, по пути к ней мне постоянно, как казалось, попадались на встречу знакомые лица, я здоровался и останавливался поговорить, но через несколько мгновений все они обращались в совершенно неизвестных людей, ошалело глядящих на меня ничего не понимающими глазами. Как я сел на нужный номер - остается только догадываться. В реальном времени мне нужно было ехать до своей остановки минут десять. Чисто субъективно мне показалось, что эта поездка длилась бесконечно долго. Эффект "узнавания" продолжал действовать. То и дело мне казалось, в троллейбусе едут одни знакомые, и я пытался с ними коммуницировать. Интересно было бы знать, за кого меня все эти люди принимали? Тем не менее, я четко сошел на нужной остановке, перешел многорядную магистраль и добрался до своей квартиры.

Дома никого не было. Я зашел в свою комнату, рухнул на кровать, лицом вверх... Все вокруг плыло и ехало, рок-идолы на развешанных по стене постерах звучно клацали зубами, а когда я обращал на них взгляд — стремно подмигивали. Среди прочей чумы постоянно накатывало ощущение, что в квартире еще кто-то есть: то мама, то знакомые. В дверь раздался звонок. Я открыл. На пороге стоял небольшого роста, коренастый рыжий парень. Это был мой эстонский приятель, с которым мы обменивались дисками. Он пришел якобы вернуть мою пластинку и забрать свою. До сих пор помню, как партнер, увидев мою аудиоколлекцию, стал просить дать ему на пару дней переписать несколько хитов. Помню, как отдал ему целую пачку винила, но... никак не могу вспомнить, что это был конкретно за человек. Вообще, сложно сказать, был ли это реально мой приятель, или же просто привидевшийся глюк, так ловко "запрограммированный", что, будучи в действительности совершенно чуждой сущностью, вызывает эффект "узнавания" как якобы "старого знакомого". Я помню, как он выглядел чисто внешне, но не уверен, что знал его в действительной жизни. Во всяком случае, пластинок на следующий день дома не оказалось.

III. 3. Циклодол. Схожим с димедролом действием обладает циклодол (или коротко "цикл"). Отличие состоит в том, что в последнем случае таблетки размером меньше, а действие — сильнее. Кроме того, циклодол не обладалет столь отвратительным горьким привкусом, как димедрол, и его можно пить с чаем. Некоторые радикалы подмешивали циклодол в чай или кофе своим родителям, и те потом колбасились, в непонятке, шизея от несхожести открывавшихся им миров и ощущений с рутинным мироощущением привычной повседневности, рабами которой они пребывали, в большинстве случаев, с рождения.

В нашей компании одно время существовало развлечение: закинуться циклом и пойти гулять на старинное кладбище Александра Невского, где хоронили в основном православных. Тут, кстати, нашел последнее пристанище король русских поэтов Игорь Северянин. "Как хороши, как свежи будут розы моей страной мне брошенные в гроб", - написано на его камне. На кладбище много старинных саркофагов, различных скульптур и фигур. Сразу у входа, как только вы минуете старую каменную арку с православными луковицами, стоит черный мраморный гроб на четырех шарах, как на колесах. Не дай бог вам было увидеть его под циклодолом! Он сдвигался с места, потом поднимался, словно бесшумный вертолет, в воздух и, как многотонный каменный снаряд, начинал носиться над могилами. Когда гроб на несколько мгновений зависал, левитируя, в воздухе, можно было видеть, как на нем сидит полупрозрачная женская фигура в тунике. Она очень напоминала белое изваяние ангела в склепе на противоположной стороне кладбища, построенном, как говорили, одним американским миллионером. Каменный американский ангел, если на него долго смотреть под циклодолом, оживал: открывал глаза, начинал щериться и шевелить пальцами, что-то говорить. Из могил, как из аидовых темниц, доносились стоны погребенных, в густых кустах прятались ведьмы, сверкая желтыми глазами и скрипя зубами, мраморные и гранитные изваяния наливались внутренней жизнью, превращаясь в посланцев потусторонних смыслов.

Кладбище Александра Невского примыкало к узкой полосе густого и высокого леса, пройдя сквозь которую вы упирались в обнесенную колючей проволокой ограду самой настоящей зоны: с вооруженными краснопогонниками на сторожевых вышках, угрюмыми корпусами лагерного производства и фигурами зеков, серыми тенями мелькающих то здесь то там, - по ту сторону экзистенциального Стикса.

Однажды, на рок-фестивале в небольшом городке Кохила, я закинулся десятком циклодолин после целого батла "Стрелецкой" - жутко крепкого и жутко горького (прямо как димедрол!) тридцатиградусного суррогата. Это был сильный трип. Айнай гат хай. Я до сих пор очень отчетливо помню такую сцену. Сижу в зале, концерт должен вот-вот начаться. Вокруг меня - несколько знакомых. Все ждут первого выступления, а я вдруг отчетливо понимаю, что уже переживал эту ситуацию и абсолютно точно знаю, чем она обернется. Взволнованный собственным откровением, я пытаюсь сообщить об этом приятелям. Я пытаюсь объяснить, что знаю будущее, и в доказательство этого сообщаю, что вот сейчас выйдет на сцену Андрес Пыльдроо - известный в те времена гитарист, в полурасстегнутой желтой куртке, сядет на стул, возьмет гитару, положит нога на ногу, и начнет играть такую-то вещь. Но никто меня не слушает - или думая, что я, тащась, гоню, или сами тащатся и врубаются в собственные догоны. И тут я вижу, как на самом деле выходит на сцену Пыльдроо, в полурасстегнутой желтой куртке, садится на стул, берет гитару, кладет нога на ногу, и начнет играть именно эту вещь!..

Но, по большому счету, колеса мне не нравились - мне не нравилась тяжелая колесная таска: металлический привкус во рту, физиологическая монстроидальность галлюциноза, явная инфернальность состояния. Трава тогда была в наших местах еще крайней редкостью. Её можно было открыто забивать и курить прямо в кафе. Можно было также свободно нарезать, прямо в центре города, с грядок мачья, - чтобы тут же сварить ханки. Люди собирали марлечки прямо у памятника Ленину, напротив билдинга ЦК КПЭ в центре города. В те времена не то что соломой - сухими головками никто не интересовался. Ну а на десерт можно было подышать сопалсом.

III. 4. "Сопалс" - это пятновыводитель, производимый в те годы рижским химкомбинатом. Действие этого вещества на человеческую психику открыли питерскке торчки, а через них информация распространилась в Таллине. Техника применения препарата была крайне проста. Сначала им смачивался платок (или иная ткань), а затем нужно было глубоко, на все лёгкие, дышать средством через рот, вплоть до самого момента отлёта. Отлёты же бывали совершенно бешеные.

Мне впервые предложил подышать сопалсом человек по кличке Лошадь. Мы с ним сидели прямо в центре города, на скамейке у теннисных кортов, а за нами стоял длинный ряд туристических автобусов. Я задышал, и сознание моё улетело сразу же настолько далеко, что возвращаясь назад, я нашел себя стоящим на четвереньках перед скамейкой и лающим на оторопевшую группу гостей города. Лошадь стебался, одновременно стремаясь, и делал публике нервные жесты типа "проходи, не задерживай".

Если описать действие сопалса в двух словах, то можно сказать, что это - путешествие сознания за рамки обычных форм времени и пространства. С точки зрения физического времени всё "путешествие" продолжается считанные секунды, но получаемый в это "объективное время" объём психической информации превосходит все мыслимые параметры. Поскольку сопалс можно было купить за 20 копеек практически в любом отделе бытовой химии, я считал своим долгом познакомить с этим волшебным эликсиром всех достойных людей.

III. 5. Месса на Лысой горе. Свою первую массовую сопальсную мессу я провел в то лето в Нымме - лесным массивом за нашим домом в Мустамяэ. Я пообещал людям небывалый приход. Каждый взял с собой по флакону состава, приехали на место, взошли на заросший хвойным лесом холм с большой поляной наверху, называемый в народе Лысой горой. Всего людей было человек тридцать. Присели. Я стал объяснять технику дыхания, параллельно проводя сеанс практической демонстрации. Как только мое сознание вышло из тела, уйдя в непостижимые в глубины психокосмоса, тело упало на землю и поползло вперед, пока, уткнувшись головой в корягу, не остановилось и не "пришло в себя".

На народ всё это произвело бешеный эффект. Все тут же бросились к своим флаконам и начали лихорадочно дышать полным ртом. Эффект не заставил себя долго ждать. Через несколько минут лесная полянка представляла собой реальную босхиану, где существа, охваченные фатальным безумием, пересекаются, не пересекаясь. Каждый бредил собственными откровениями: кто-то громко гоготал, кто-то испуганно косился на соседа, съезжающего с пенька и заваливающегося с немигающими открытыми глазами набок.

В сумерки наша шаманистическая команда, спустившись с Лысой горы, вышла из леса и медленно двинулась в сторону Мустамяэ. Люди, под еще не выветрившимися впечатлениями от эфирных трипов, скользили, как привидения, выдавая странные жесты или внезапно пугая друг друга неадекватностью мимики. А вокруг, вдоль всего маршрута движения нашей колонны, искрились высоковольтные линии передач, съезжали штанги у троллейбусов, включались сигнальные сирены, и мне даже показалось, что где-то, совсем на периферии поля зрения, из окон повыпадало несколько человек...

III. 6. Get your kicks. Будучи в Минске, я посвятил местных людей, в том числе Леннона, в таинства сопальсных путешествий. Возвратившись из своего первого трипа в полной ошарашенности, последний рассказал, как оказался на поросшем бурьяном на лугу, по которому ходил некий гном и отвинчивал гаечным ключом колючки. Это переживание вызвало в Ленноне дикий стёб, воодушевивший всю компанию, которая тут же ломанула с зеленого пятачка у цирка, где мы сидели, в ближайший (ал)химмаг за колдовским снадобьем.

Приехав в Таллин, Леннон вспомнил о сопалсе, но теперь он подходил к нему не как психоделик, а как маг. Сопальсные отлёты непосредственно конкретизировали положения его магической теории об иных телах и мирах, о силах сверхъестественного влияния и видения, об иллюзорности реальности и возможностях её магической трансформации.

В отношении сопалса мы с Ленноном довольно долго и досконально экспериментировали, причем не только индивидуально или вдвоем, но также устраивая групповые сессии. В целом, сопальсный трип проходил примерно следующим образом. Прежде всего, нужно было взять кусок ткани (платок или шарф), смочить его веществом и тут же начать интенсивно вдыхать через широко открытый рот. Через некоторое время, по мере насыщения капилляров мозга эфирными парами, наступал эффект магического эха. Это значит, что каждый из доносившихся в сознание извне звуков, в том числе каждое слово окружающих, начинало многократно повторяться, постепенно угасая. Но поскольку звуков вокруг много, то всё превращалось в нескончаемую шумовую реверберацию, примордиальным источником которой обнаруживалось, в конечном итоге, божественное первослово, произносимое в пустом эфире.

Помимо звукового эха возникал эффект "эха жеста". Иными словами, всякое движение объектов вокруг вас как бы многократно отражалось в сознании, а общая картина мира, таким образом, смещалась, обретая характер бесконечно накладываемых друг на друга дискретных фрагментов расчлененного бытия. Фаза магического эха, в которой происходило декомпонирование фундаментальной реальности, представлялась начальной стадией "выхода из тела".

Обычно когда человека выбрасывает из тела, он не имеет никакого представления о том, куда может "приземлиться", в какое "пространство" попасть. Всё происходит полностью спонтанно. Чем сильнее насыщение нервной системы эфиром - тем дальше заносит. Однако, попрактиковавшись в таких вылетах, можно заметить, что достигаемые планы имеют некую дифференциацию, выстраиваясь от очень приземленных структур, сохраняющих еще видимость нашего обычного мира, до крайне психоделических и даже психомагических форм. Чем выше план - тем круче, масштабнее переживание. На предельных уровнях интуиция осеняется невероятными откровениями о множественности времен и пространств, которые, замыкаясь в невероятную спираль бытия, манифестируются через наше самосознание в модусе персонализированного опыта. Вам открываются парадоксы микро- и макромира, причем не в теории, а LIVE - как непосредственное сопереживание "здесь и теперь".

III. 7. Тотальное дежа-вю. Один из наиболее разительных эффектов сопальсного трипа проявляется при "возвращении в тело", когда человеку кажется, что всё, происходившее с ним до сих пор в жизни, являлось механическим повторением однажды прописанной схемы - т. е. как бы уже некогда имело место, как в своеобразном дежа-вю. И что только с этого момента "приземления" или "пробуждения" начинается реальное, самовольное существование. Таким образом, весь мир разоблачается как тотальный обман или абсолютный стёб. Эта истина настолько шокирующа, что неофит начинает сотрясаться шаманистическим смехом, во время которого мозг и нервная система в целом обрабатывают парадоксальную информацию, полученную из секретной лаборатории вселенной.

Однажды я предложил подышать в одной московской компании. Сбегали в хозтовары, принесли продукт. Я объяснил технику задыха и поехали... Первым пробило Игоря-художника: он начал безумно хохотать, потом вскочил, пытаясь что-то объяснить полуотлетевшей аудитории, но, не дождавшись вразумительной реакции, бросился из квартиры вон - к более вменяемым людям, которых нужно было срочно предупредить о том вселенском подвохе, который только что открылся его изумленному воображению. Первым делом Игорь по-деловому зашел в химмаг и взял пузырей двадцать вещества, с которым, в качестве главного аргумента, и предстал перед рядом лиц - с неуклонным желанием избавить тех от чудовищной омраченности. Наконец, лица поддались на уговоры. Одного из них вставило так сильно, что он не просто стебался, но точно так же как Игорь бросился просветлять других - но уже не близких друзей, а случайную публику в метро! Он так и ездил по кольцевой до упора, пока его где-то не повязали менты и не отправили в дурдом. Парень через пару дней, естественно, отошел, но к сопалсу после этого больше не прикасался. Говорил, что все выводы для себя уже сделал.

III. 8. Перемещение сознания. Cпецифическим сопальсным трюком был обмен платочками - теми, с помощью которых дышат. Здесь фокус состоял в следующем. "Ну, что, - говорил один человек другому, - махнем платочками?" Махнувшись и задышав из чужого платочка можно было "увидеть" (или магически повторить) предыдущий отлет его владельца. Т. е. вы как бы переноситесь в сознание того человека, с которым махнулись платочком, и полностью переживаете впечатления его сопальсного трипа, будто бы вы и есть он. А он, соответственно, полностью переживает ваш трип с помощью вашего платочка.

Бывало, собиралась компания человек по десять и все дышали, постоянно меняясь платочками и шарфиками. В результате никто уже не мог понять, кто есть кто, а найти назад свой изначальный платок во всей этой ситуации совершенно не представлялось возможным. Так и рубились, пока не кончалось вещество. Тут, конечно, можно было понаблюдать чужое безумие. Впрочем, собственное, наверное, со стороны представляется тоже - слава богу!

Приколы бывали совершенно неожиданные. Эдик однажды увидел себя в теле динозавра. Дыхнул, отлетел, и тут из кромешной тьмы психического аута высвечивается перед его взором, словно на магическом дисплее, окно в реальность, которая наблюдаема как бы с многометровой высоты. Постепенно до Эдика доходит, что он является динозавром, типа диплодока с длиннейшей шеей, на которой вознесена, высоко вверх, маленькая гипофизная головка. Вот с этой-то высоты длинношеея он и наблюдал мир, заросший папортниками. Ратику же привиделась собственная могила, сложенная из флаконов сопалса. После этого он перестал дышать и сел на иглу. А можно оказаться в пространстве бестелесных душ, ощущаемых лишь как фактор чистого присутствия вне всякой формы. Постепенно опыт пребывания в различных планах и пси-пространствах позволяет понять структуру эфирного космоса, иерархичность его состояний.

III. 9. Магическое бардо. Планы более приземленные меняют сознание не столь радикально и позволяют как бы наблюдать обычную реальность из несколько смещенной в астральное состояние перспективы. Мы с Ленноном выработали специальную технику дыхания, позволявшую регулировать уровень погружения в "астрал", - с тем, чтобы не отлетать сразу далеко, но задержаться в особом промежуточном состоянии, которое можно назвать магическим бардо.

Магическое бардо - это специальный план, из которого открывается вход в оперативное пространство практической магии и находясь в котором можно изменять законы действительности. Вход в этот план состоял из двух этапов: практического и инициатического. Сначала нужно было задержаться в ранней фазе магического эха. Это, так сказать, самый приземленный из астральных подпланов. В таком состоянии можно видеть некие астральные сущности, обитающие здесь. Это могут быть независимые существа, магические големы или проекции посторонних мыслей.

Характерная особенность магических креатур состоит в том, что с лица они выглядят как настоящие люди, разве что - как и всё в этом призрачном мире - полупрозрачные. Попадая в непосредственное поле действия вашего человеческого излучения, примерно в радиусе трех метров вокруг тела, эти креатуры обретают как бы полноценное физическое проявление, словно насасываясь вашим биополем. Приблизившись к вам, креатуры просят "накапать платочек" - т. е. дать им дыхнуть сопалсом. Эти парЫ для них - что для акулы кровь.

Подчас, новички в этом плане долго не могут понять, кто с ними разговаривает - настоящие человеческие друзья, просящие подогреться, или же креатуры, жаждущие подсоса. Отличить магическую креатуру от реального человека можно только со спины: у креатуры на затылке расположено второе лицо, а точнее - стремная маска, наподобие халлоуинской тыквы, скалящая зубы и нагло таращащаяся на вас: "Ну, что, съел?..." Поэтому, если вдруг когда-нибудь кто-нибудь будет настойчиво пытаться взглянуть на вас сзади - не спешите с выводами. Лучше постарайтесь сами заглянуть этому субъекту за спину: не из тех ли?..

Иногда креатуры появляются в личине не частных знакомых, а каких-нибудь знаменитостей или даже фантастических персон. Это может быть далай-лама, Чингис-хан, какой-нибудь шаман, Рамакришна или даже сам сатана. Но конечный смысл пребывания в этом плане состоит вовсе не в том, чтобы накапать в платочек какой-нибудь очередной дутой креатуре, а в возможности встречи с джокером - магическим посредником между мирами.

Здесь начинается второй, инициатический эпап входа в оперативное пространство практической магии. Джокер обычно является в виде клоуна-шута или просто стёбаря (слово joker означает именно шутника-стёбаря). Появившись, он демонстрирует вам заклинательные жесты и мантры, повторяя которые вслед за ним вы попадаете - через эффект магического эха - в особый план, действуя в котором средствами оккультной манипуляции можно влиять на процессы в реальном мире. К примеру - давать телепатические и даже телекинетические команды на расстоянии.

Бывало, мы с Ленноном, пропитавшись предварительно веществом, шли потом бухнуть куда-нибудь в бар-ресторан, ибо коньяк - лучшее средство продезинфицировать нервную систему после сопальсной накачки. Присаживались за столик, заказывали сразу по сто пятьдесят армянского пятизвездночного, закуски. По завершении трапезы Леннон давал официантке импульс, та оборачивалась, он поднимал вверх указательный палец, ловя ее внимание:

- Девушка, мы в расчете?

Официантка спохватывалась:

- Извините, я вам сейчас принесу сдачи!...

- Сдачу оставьте себе!

Девушка с благодарностью делала книксен, а мы шли пить в следующее заведение.

III. 10. Менты. Как-то раз мы сидели с Ленноном, Куней и Пепи на Вышгороде, на лавочке у стоявшего там памятника эстонскому революционеру Виктору Кингиссеппу. В ясном небе зажигались яркие звезды - идеальная лётная погода. Мы достали по банке, всколыхнули местный эфир. Поскольку Куня с Пепи не догоняли четких правил безопасности полетов, затаскиваясь в основном не целенаправленно (подобно нам с Ленноном), а спонтанно, наш коллективный выход в космос тут же был засечен так называемыми "астральными ментами" - примитивными черномагическими креатурами служебного типа, охраняющими низший астрал от несанкционированного вторжения извне, - которые тут же, действуя телепатически, навели на нас реальных ментов, которые, совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент, вдруг нарисовались прямо перед скамейкой: "Что пьем?"

Их было четверо. Мы все тупо молчали. Один из ментов подошел к Куне:

- А ну, дыхни!

И каким-то ублюдочным жестом - ну прямо вылитый Шариков! - сунул нос прямо Куне чуть ли не в рот.

- Ох, ёб твою мать! - Шариков очумело отшатнулся. - Что это за гадость вы хлещете? А ну, покажь!

Куня так и стоял с банкой в руках. Мент, видимо, думал сначала, что это стакан. Выхватил сопальсный флакон из стылых рук Александра. Присмотрелся к этикетке - и в ужасе отшатнулся:

- Так вы что, ЭТО ПЬЕТЕ?

Мы все молча уставились на этого мента угрюмыми взглядами тяжелых сумасшедших, готовых не известно на что. Тот неожиданно замаялся, зыркнул на своих:

- Мужики, чего-то я хуево себя чувствую, заболел наверное. Ну их на хуй, этих мудаков!

Мы по-прежнему молчали, нагнетая поле. Я дал наряду телепатическую команду: "Отваливайте!" В этот момент пошел крупный снег. Менты, действительно, начали как-то неуютно ежиться, еще раз взглянули на наши каменные лица и мрачно отчалили, уводя заломавшегося товарища. Мы же опять присели на лавочку и снова накапали горючего на концы шарфов, заменявших в холодный сезон носовые платочки.

III. 11. Попрыгунчик. Как-то раз мы решили с Ленноном провести дыхательный эксперимент в церкви. Взяли с собой по банке и Йокси - в свидетели чистоты опыта. В принципе, выходя в состояние магического бардо можно сохранять сознательный контакт друг с другом, обмениваться впечатлениями и вообще информацией, причем - не обязательно вербальным образом. Возвращаясь после совместных вылетов в обычное земное состояние, мы с Ленноном, как правило, обсуждали результаты трипов, старались перевести обретаемую в измененных состояниях информацию в формат рационального текста. Однако, чтобы зафиксировать эксперимент со стороны, требовался внешний свидетель в неизмененном состоянии. Роль такого наблюдателя и должен был исполнять Йокси.

Йокси - коренастый, под Швейка, жизнерадостный ленивец - нарисовался в нашей альтернативной тусовке примерно в то же время, когда Леннон приехал в Таллин. Настоящее имя Йокси - Валерий, а изначальный полный псевдоним - Йокси-Кокси. Йокси сразу показал себя в компании как самобытный писатель, выступив с повестью "Муравлики" - телегой про муравликов, живущих в стране Муравликия. Быстро обретя пристрастие к галлюциногенам и вообще всему запредельному, Йокси сильно прогрессировал на пути духовного развития и даже дошел до того, что стал прислуживать на литургиях у отца Василия, в маленькой православной церквушке в Копли, на Ситцевой (Ситси).

Однако, в качестве экспериментального полигона мы с Ленноном выбрали вовсе не ту церковь, а кирху на площади Победы (теперь она называется площадью Свободы - Вабадузе-вяльяк), где можно было уютно устроиться с платком где-нибудь на задней скамейке. И вот, заходим мы втроем в эту кирху, тут - полно народу, играет орган. Мы присаживаемся в последнем ряду. Ну, посидели несколько минут, музыка закончилась, пастор приступил к проповеди со специального балкончика. Видимо, и нам пора! Леннон открыл свой знаменитый кожаный портфель, достал оттуда две банки.

Сидели мы так: я - посередине, справа от меня - Леннон, слева - Йокси. Леннон передал мне банку, Йокси должен был за нами наблюдать и потом рассказать, как он видел всю ситуацию вменяемыми глазами. Мы смочили платочки и глубоко вдохнули. Знакомый сладковатый привкус эфирных паров обложил язык и всю носоглотку, в мозг пошли пузырьки дхарма-каи. Смотрю на пастыря, как тот заряжает публику с томиком Евангелия в руке. Тут пастор отложил книгу в сторону и обращается к аудитории:

- А теперь, дорогие братья и сестры, следите внимательно за мной и делайте как я!

И он начал, жест за жестом, повторять магическую манипуляцию джокера:

- Здесь нужно два раза прихлопнуть, тут три раза притопнуть: хип-хоп, трулль-ля-ля!

Тут до меня доходит, что пастор - и есть джокер! Публика следует его указаниям: люди прихлопнули, притопнули, и все разом очутились в зазеркалье магического бардо. Я оборачиваюсь к Леннону и спрашиваю:

- Ты видел, как он ловко всех развел?

- А ты как думал, Петр!

Леннон хитро залыбился:

- Ты лучше туда посмотри, вон, в том углу, видишь, кэгэбэшник тусуется?

Я посмотрел в указанном направлении и увидел, как в гуще набившейся в боковом корабле толпы крутился какой-то лысый типчик в черном плаще. "Странно", - подумалось мне. Я раньше как-то и не представлял себе, что кэгэбэшники реально ходят по церквям. Ну, пусть себе шустрят, все равно мы их видим, а они нас - нет! Я обернулся к Леннону:

- Это тот, который с лысиной?

- Он самый!

- Круто мы его засекли! Нас им всё равно не взять!

- Ха-ха! А теперь посмотри налево!

Я оборачиваюсь налево, но вместо ожидаемого лица Йокси упираюсь взглядом в того самого кэгэбэшника, который только что крутился в толпе. Шок паники. Лихорадочно оборачиваюсь направо, но вместо Леннона в его кресле сидит Йокси. Гляжу вперед, туда, где несколько секунд назад шустрил кагэбеэник. И вижу Леннона, стоящего на том же самом месте. Леннон залыбился и замахал мне рукой. Такая моментальная смена позиций не укладывается у меня в голове. Я снова смотрю налево - вижу Йокси. Направо - там, с неовозмутимой миной, сидит Леннон.

- Послушай, Петр, - спрашиваю я его, - что значит вся эта чертовщина?.

- Это магическая игра "попрыгунчик" - моментальное перенесение тела в пространстве.

- Как же это у тебя так получается?

- Чтобы так прыгать - двадцать лет учиться надо! Эти способности открываются на продвинутых этапах практической магии. Так что мы с Эйнштейном еще потягаемся! Иах!

Леннон издал свой коронный клич и отсалютовал жестом с тремя растопыренными пальцами при соединенных мизинце и большом, что должно было символизировать трезубец Шивы. Мы уже совсем внаглую заржали. В ситуацию оперативно вмешался Йокси:

- Эй, вы, кабаны, отваливаем! Саша, убери флакон в портфель, и платок подальше, а то пахнет, сейчас людей заглючит! Быстро соскакиваем, пока тут не растусовались!

Йокси чуть ли не силой вытолкал нас, гогочущих во весь голос, на улицу. Глоток свежего зимнего воздуха привел немного в чувство. Ну, так что же там было? По рассказу Йокси, всё выглядело очень тривиально. Мы зашли в кирху, сели, накапали. Потом мы с Ленноном якобы затихли, уткнувшись в платочки. Тут же вокруг стал распространяться характерный химический запах. Йокси попытался нас остановить, но было поздно. Примерно с минуту мы с Ленноном не реагировали ни на какие внешние сигналы, а потом вдруг ОДНОВРЕМЕННО начали потихонечку хихикать. Йокси нас тряс, а мы хихикали все сильнее и сильнее, пока, наконец, не рассмеялись уже полной грудью, что нас окончательно и привело в себя. То есть весь сеанс с пастором и кагэбэшником занял от силы минуты полторы.

- А что пастор-то говорил, что пастор? - пытался добиться от Йокси. - Ты сам-то топал, хлопал, или как?

Йокси, казалось, не понимал, о чем его спрашивают.

- Какие прихлопы? Я же говорю: вы открыли флаконы, пошел шмон, я начал вас тормошить, а вы в ответ - стебаться. Пока я вас не вывел. Вот и всё. Что там пастор говорил - я вообще не слушал.

III. 12. Йорик. Дышали мы не только в церквях, но и в могилах. Наиболее крутую из могил мы посетили во время раскопок территории вокруг церкви Нигулисте на Харьюской горке, рядом с известной в тогдашних хипповых кругах "Мороженицей". Вероятно, прежде на этом месте было кладбище. Прорытые траншеи обнаруживали двухметровый слой человеческих костей и даже целостных скелетов, буквально наваленных друг на друга. Вот в одну из таких траншей, слегка присыпанную снежком, мы и спустились с Ленноном звездной зимней ночью. Нашей целью было, в ленноновском выражении, "прорубить астрал" - т. е. сделать астроскопическую съемку местности для определения ее магических свойств и связей.

По костям предков мы сошли в хладное чрево Земли, присели в медитативных позах на припорошенных как бы белым порошком анонимных останках. Часы на башне старинной городской ратуши пробили полночь. Леннон раскрыл свой волшебный портфель, достал оттуда алтарный покров, свечи, подсвечники, изображения магических идамов, колокольчик, ритуальный нож и два флакона воды ведьм. Зажгли светильники, побрызгали с мантрами водой вокруг, призывая духов запредельного. Накапали на шарфики...

Через некоторое время скелеты стали оживать. Могила словно наполнилась тяжелыми вздохами, глухими стонами и придушенными завываниями, а сами кости вокруг зажглись некоей призрачной жизнью. Пошел снег. Снег, вообще, почти всегда начинает идти после того, как вы устанавливаете контакт с космосом. Видимо, такие трюки в тонких слоях эфира приводят к возмущению, возможно, геомагнитного поля и соответствующим атмосферным реакциям. Тут череп, на котором сидел Леннон, заговорил. Выяснилось, что это был череп Йорика, который просил Леннона взял его с собой, в качестве Вещей головы. Йорик обещал исполнять роль посредника между мирами, способного доносить нам сюда, в земную юдоль, промыслы высших космических смыслов. Леннон решил принять это предложение, завернул череп в алтарный покров и положил в портфель.

Дома он приделал черепу ко лбу, на место "третьего глаза", козий рог, затем надел на Йорика стерео-наушники и солнечные очки. Во время сеансов он садился напротив магической головы, надевал на на себя другую пару наушников, подключая оба выхода к внешней антенне, а затем вставлял в челюсть черепа карту джокера из специальной окрОпленной (не путать с окрАпленной) колоды. После соответствующей синергической накачки Йорик начинал вещать, и даже мог телепортировать сознание филдрулера (т. е. своего магического хозяина) в заданные места.

Роль младшего прислужника в магических ритуалах общения с Вещей головой играл едва начинавший ходить ленноновский сын Денис.

- Денис - значит Денница!, - любил многозначительно замечать молодой папа. - А ну, Денисик, отнеси дяде Йорику платочек, пусть дядя подышит!

И маленький Денисик бежал с протянутой ручкой, сжимавшей насыщенную парами пятновыводителя тряпочку, к возлежавшему на инкрустированном восточном блюде рогатому черепу дяди Йорика.

Надо сказать, Йорик действительно давал недурные советы. Лично мне он один раз, к примеру, объяснил, зачем во время сессий нужно зажигать огонь. Оказывается, он уничтожает "трупы мыслеформ", т. е. психоэнергетические шлаки процесса мышления, заполняющие эфирное пространство вокруг человека. Огонь, как выяснилось - и я это конкретно увидел - сжигает остатки мыслей, очищая тем самым эфир для потенциального проявления в нем более субтильных вибраций. Другая вещь, которую мне показал Йорик - это механизм происхождения иллюзии из сознания, действующий с точки зрения вовлеченного в него субъекта по принципу самозамыкающейся петли Мебиуса.

IV. Блюдодейство

IV. 1. Шпаргалка. Я давно был наслышан о разных забойных историях по поводу вращающегося блюдца, через которое якобы духи разговаривают с аудиторией. Всё это было настолько интригующе, что я решил, наконец, сам попробовать, что к чему. Поводом к моему первому спиритическому сеансу послужил очередной зачет в институте. Сдавали мы что-то вроде иностранной литературы, где требовалось знание массы текстов, которые я читать ленился. А что, если напрямую спросить у духов, какой билет мне попадется? Для того, чтобы блюдце завращалось и задвигалось, требовалось - насколько я мог себе представить - одновременное наложение нескольких рук. Как раз с этим дОма был большой дефицит. В конце концов, я уговорил маму мне ассистировать. Я взял большой лист ватмана, начертил на нем круг, вписав туда 33 буквы русского алфавита, а во внутреннем круге, поменьше - цифры: от единицы до нуля. В правом поле листа я написал крупными буквами "ДА", в левом - "НЕТ". В центр круга я положил тонкое фарфоровое блюдечко, нарисовав на нем указующую стрелку. Мы с мамой положили кончики пальцев на края блюдца, и я начал процедуру призывания духа. В качестве такового я выбрал Шанкару Ачарью - древнеиндийского философа, ряд вещей которого недавно прочел.

Минут десять, несмотря на все наши старания, ничего не происходило, блюдце не двигалось. Я уже начал разочаровываться, думая, что двух рук не хватает. И тут, неожиданно, оно сдвинулось с места! Влево-вправо, оно задвигалось резко туда-сода, а потом вдруг перешло на круговые траектории, описывая на ватмане замысловатые спирали.

- Дух Шанкары Ачарьи, слышишь ли ты меня?

Блюдце дернулось к отметке "ДА" и остановилось прямо перед ней.

- Можешь ли сообщить мне номер билета?

- "ДА"

- Какой это номер?

Блюдце подошло к цифре "13", указывая на нее стрелкой. Ого! Очень остроумно, но чем, как говорится, он не шутит? Я не стал чрезмерно эксплуатировать духа вопросами и отпустил с миром.

На следующий день я хорошо выспался и пришел на зачет одним из последних. В коридоре наши девочки всё еще кучковались, и я спросил у них шпаргалку на вопрос номер тринадцать.

- Ты этот вопрос плохо знаешь? - спросила меня Алла, которая тоже собиралась идти на сдачу.

- Откровенно говоря, совсем не знаю!

- А другие знаешь, или у тебя на них шпаргалки есть?

- Шпаргалок нет, я их никогда не делаю, а с другими вопросами - тоже не ахти. Ну, где наша не пропадала!

Мы вместе зашли в аудиторию, где принимался зачет. Сначала к столу подошла Алла, взяла билет. Тут же подхожу я, тоже беру билет. Поворачиваю его, чтобы посмотреть на номер. 13!!! У меня аж дыхание перехватило.

- Какой номер? - спрашивает преподаватель.

- Тринадцать!

- Тринадцать? - переспрашивает стоящая рядом Алла. Преподаватель недоуменно смотрит на неё:

- У вас тоже тринадцать?

Алла смущается, недоумевая не меньше преподавателя, но совсем по другому поводу.

- Да нет, у меня не тринадцать. Извините...

Я тем временем занимаю место за отдаленным столом, достаю шпаргалку. Ответ подготовил по полной программе, а сам всё думаю: "Надо же, как круто! Вот это номер!" Посидел для видимости чуть подольше, наконец, пропустив вперед Аллу, вызвался отвечать. Я начал бодро сыпать по первому пункту, но буквально через полминуты преподавательница меня резко осадила:

- Да, Владимир,я вижу, что вы хорошо знаете эту тему, однако у вас рекорд по пропускам в вашей группе, и я не уверена, что так же хорошо вы знаете другие темы.

И она начала меня бомбить какими-то французами, которых я не только не читал, но чьи имена вообще впервые слышал! В общем, зачет я тогда не сдал. Выхожу из аудитории в коридор - навстречу кидаются наши девушки, вместе с Аллой:

- Ну что, Коша, сдал?

- Знаете, как в классическом анекдоте: "мочу-кал сдал, математику - нет!"

- Как не сдал? А шпаргалка? Алла рассказала, ты вытащил как раз нужный номер!

- Ну, видать, не в номере счастье!

Несмотря ни на что, девушки все же вынудили меня выдать им секрет угаданного билета. Ведь в следующий раз духоа можно будет спросить не "какой билет попадется", а "по какому будут спрашивать"! Однако, провести обещанный спиритический сеанс нам полноценно так и не удалось. Проблема была в том, что для этого мы собирались в общежитии студентов педагогического и художественного институтов, а тамошние нравы диктовали особую манеру поведения. Художники-молдаване, с которыми дружили некоторые из наших дам, неизбежно превращали каждое групповое собрание в закарпатский банкет, где вино никогда не иссякало в принципе. Поэтому в лучшем случае дело могло закончиться постелью, но никак не блюдечком.

IV. 2. Красногорск - всесоюзный центр спиритизма. Однако, в целом в нашей таллинской компании вращение блюдечка как-то не пошло. Все хотели психоделики. Зато мне удалось привить эту практику в Москве, точнее - в подмосковном Красногорске. Здесь жил мой приятель Дима, с которым мы ездили в Бурятию. Вернувшись домой, он впал в ламаизм, который, впрочем, очень быстро был вытеснен культом Че Гевары и модной тогда теорией городских партизан. А потом красногорская тусовка заразилась вирусом тантризма: несколько местных флэтов было превращено в эффективные тантрадромы, где практиковались самого широкого розлива возлияния, влияния и вливания.

Однако, согласитесь, находясь в Москве, жалко тратить время на оргии - ведь тут столько вокруг всего! Как то раз, в перерыве между пуджами, я предложил провести экспериментальный спиритический сеанс. А то какая тантра без реальной мистики? Одной трын-травой сыт не будешь! Расчертили лист, достали блюдце. На этот раз руки наложило человек шесть. Я начал энвокацию Тары: "Om Tare Tuttare Ture Svaha!" . И буквально через минуту блюдце зашевелилось! Всех как будто замкнуло током. Я продолжал спрашивать Тару, будет ли она с нами разговаривать и так далее. В ответ блюдце стало ходить по кругу, а потом указывать стрелкой на буквы, которые кто-то тут же старательно записывал. Блюдце обошло уже два десятка букв, но никакого вразумительного смысла из них так и не складывалось. Просто какая-то абракадабра. И тут до меня дошло: ведь Тара-то разговаривает по-тибетски! Почитав к тому времени достаточно тибетологической литературы, я привык к латинской транскрипции тибетских слов. И вот теперь до меня дошло, что ответы Тары - это такая же транскрипция, но кириллицей, ибо я увидел, как полученный текст расчленим на характерные тибетские слоги.

- Послушайте, она говорит по-тибетски. Может быть, вызовем кого-нибудь из русскоговорящих?

- Пушкина!

Вызвали Пушкина. Тот сыпал полными банками, очень по-пушкински. Потом - еще кого-то... В общем, люди очень плотно подсели после этого сеанса на блюдечко. Некоторые даже умудрялись оперировать с ним в одиночку - оно продолжало бегать и вращаться. Постепенно Красногорск стал превращаться во всесоюзный центр спиритизма, ибо вряд ли где еще в стране тогда гоняли блюдце одновременно столько людей и с таким азартом. В пик сезона сессии проходили буквально каждый день, иногда параллельно на нескольких квартирах, так что люди перезванивались, делясь результатами и сверяя данные.

В конце концов, духи из загробного мира начали манифестироваться даже в общественном пространстве города. Как-то раз мы шли с Димой через местный парк, и тут увидели два огромных, метра в три высотой, неизвестно откуда взявшихся в этих местах куста! Это была полная неожиданность. Мы, разумеется, эти кусты тут же ободрали, потом присели на ближайшей скамейке, прибили "Прибой".

- Это - бывшее кладбище, - с энтузиазмом сказал Дмитрий, - вот здесь, на удобрениях, такие дела и вырастают!

- Интересно, а место, где стоит эта скамейка - тоже чья-то могила?

И я подумал про себя, кто бы это мог быть здесь похоронен? В этот самый момент перед нами появляются две женщины печального образа, в длинных плащах и платках, напоминая чем-то персонажей византийской иконы, и спрашивают, не хотим ли мы пересесть на другую скамейку. Чтобы развеять недоумение, одна из них объясняет, что как раз на том самом месте, где мы сидим, покоится прах их папы, и они хотели бы сейчас специально посидеть именно на этой скамейке. Мы, разумеется, дамам уступили, а потом я всё думал: "Вот вырос индийский куст на тайной могиле, как некогда акация на могиле Хирама... Но всё тайное станет явным, и имена раскроются!"

Часть II. Рам в СССР

V. Langermaa

V. 1. Отец Николай. Настоятелем церкви Всескорбящей Божией Матери, в которой служил Йокси, был отец Николай - благообразный седовласый старец с белой бородой, чем-то напоминавший своей внешностью известного русского художника и мистика Николая Рериха. Не чужд был мистицизму и сам отец Николай. Вероятно, именно это качество притянуло к нему Йокси, жадно искавшего вслепую руководства в том психоделическом трипе, который он собирался в своей жизни предпринять. Находясь в услужении у святого отца, он выучился читать псалтирь по-церковнославянски нараспев. Будучи от рождения артистом - в театральном кружке он занимался еще школьником, вместе с Пепи - Йокси входил в роль и начинал играть голосовыми модуляциями в духе древних канторов, рецитируя басом:

"Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя. Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего. Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси: жезл Твой и палица Твоея, та мя утешиста, Уготовал еси предо мною трапезу сопротив стужающым мне: умастил еси елеом главу мою, и чаша Твоя упоявающи мя, яко державна. И милость Твоя поженет мя вся дни живота моего: и еже вселитимися в дом Господень в долготу днiй."

Однажды Йокси мне поведал, что отец Николай рассказал ему о некоем философе и йоге, проживавшем где-то на хуторе под Пярну. Священник был знаком с философом и предложил Йокси съездить к последнему, - если, конечно, есть желание пообщаться, так сказать, со специалистом высокого класса в вопросах потустороннего опыта. Наличием у нас в Эстонии реального йога - как это выходило по словам отца Николая в йоксиной передаче - я тут же очень живо заинтересовался и начал расспрашивать детали. Валера ничего конкретно сам не знал и предложил мне для начала вместе сходить в гости к настоятелю на чаёк, а там уже выяснить что к чему.

Отец Николай принял нас очень радушно в своем доме, неподалеку от Лысой горы в Нымме. Ознакомившись с моей трансцендентальной ориентацией он, как могло показаться, несколько скептически поглядел на меня и сказал:

- Молодой человек, знаете, вы мне чем-то напоминаете Бердяева. Вот тот тоже всё метался и не мог придти к общему знаменателю. Ваш друг Валерий, как мне кажется, сделал правильный выбор, возвернувшись в лоно матери-церкви. Все мы - как блудные дети. Ну, я думаю, вы всё равно не остановитесь, пока не встретите такого мистика, как Рам...

И отец Николай рассказал про человека, приехавшего сюда после войны с Запада и занимающегося с тех пор самой настоящей йогой, усвоенной от оригинальных индийских учителей! Ехать к гуру нужно было на 102 километр по Пярнускому шоссе, до остановки Лангермаа. Оттуда, от большого дуба, шла сельская дорога к хутору.

- Возьмите побольше еды, - напутствовал нас отец Николай, - у философа совсем нет денег и все гости привозят продукты с собой.

V. 2. Лангермаа. На следующий день, с утра пораньше, мы с Йокси вышли на Пярнуское шоссе ловить попутку на 102 километр. Прошли от черты города до столба с отметкой "14", но машины так и не поймали. Дорога как вымерла. Редкая "Волга" пронесется в сторону знаменитого курорта, везя очередную семью московских бонз на отдых в оздоровительные санатории маленького эстонского прибрежного городка. Воскресенье - нелетная погода. У Йокси под конец совсем развалилась обувь, и он закопал останки ботинок прямо у четырнадцатикилометровой отметины. Как ни странно, сразу после этого перед нами остановился грузовик с кабиной на троих, и любезный шофер предложил подбросить, как выяснилось - прямо до сто второго.

Мы вышли на автобусной остановке и тут же увидели стоящий у дороги гигантский дуб - прямо-таки толстовский двойник из "Войны и мира", дуб-философ... Он был густо покрыт листвой и возносился на фоне голубеющего летнего неба, словно древо мира, ввысь, к сферам чистых идей. По ту сторону к шоссе перпендикулярно примыкала сельская дорога, убегавшая широкой дугой через луг с резвящимися белыми конями, за опушку надвигавшегося леса. Идти надо было, по словам отца Николая, километра два. Мы, очевидно, прошли намного больше, но ничего подобного срубу, описанного батюшкой, на пути так и не попалось. Наконец, подойдя к очередному, стоявшему на тропе хутору, я спросил мастерившего во дворе то ли грабли, то ли телегу хозяина: "Как попасть на хутор Уку?" Рот того растянулся в дружественной улыбке:

- Так вам нужно к Михкелю Тамму?

- Да, имено к нему!

- Так вот же туда дорога, по которой вы пришли: туда дальше, за поворот, и там еще примерно через километр, по левую сторону дороги, вы увидите большую каменную кладку. Это и будет Уку-талу.

Мы прошли еще с четверть часа. Как там говорил тележник, "каменная кладка"? Вот, вроде, и она: стена из огромных гранитных валунов, схваченных цементом. Вероятно, остатки какого-то фундаментального строения типа стойла или мельницы. Вообще, в Эстонии в то время, особенно в глубинке, было много брошеных хуторов, в том числе - очень зажиточных, отстроенных всё из того же гранита, с черепичным покрытием, громадным комплексом хозяйственных построек и роскошными, хотя и полностью одичавшими, садами. Пустующие поля и пашни вокруг оставленных хозяйств были усеяны ржавыми сельхозмашинами малого калибра - запряжными плугами, сеялками, боронилками. Остатки кулацкой техники. Брошена, вероятно, в процессе послевоенного советского раскулачивания. Вот и здесь: характерная гранитная кладка, разрушенная временем и, возможно, человеком. А чуть дальше - сад и торец приземистой избы с огромной крышей. Неужто, Уку-талу?

Не успеваем подойти к калитке, где висит почтовый ящик с фамилией жильца, как на пороге избы появляется невысокий, плотносбитый человек с длинным седым хайром до плеч и огромной белой бородой до пояса.

- Andke andeks, kas see on Uku-talu?

- Ja, ja, ыйге, Уку-талу! Рам Mихаэль Тамм, - представился человек, распахивая калитку и широко улыбаясь.

Мы тоже представились. Отец Николай, йога, философия. Нам всё очень интересно. Философ, который просил себя звать для краткости просто Рамом, пригласил нас в дом.

V. 3. У Рама. Впервые переступив порог рамовского дома я шагнул словно в иное измерение, причем не во сне или в бреду, а совершенно наяву, во плоти. Прежде всего меня поразила субтильная психическая атмосфера, наполнявшая пространство большой квадратной комнаты, куда мы попали через небольшую прихожую. Воздух в доме казался необычайно прозрачным и тонко благоухал. Сначала я подумал, что это ладан или ароматические палочки-аграбати, но потом нашел, что главным источником благорастворения воздухов являлся сам Рам, тело которого озлучало теплую ауру, близкую по незамутненности к младенческой.

Помимо такого эфирного эффекта рамовская комната имела еще и эффект чисто оптический. Она была вся сплошь завешана разного рода изображениями и схемами, заставлена светильниками и статуэтками и оснащена спиралеобразного рода антеннами и другой оккультной аппаратурой. В красном углу размещался портрет Рамакришны, сделанный в виде репродукции с известной фотографии, ретушированной цветными карандашами. Рядом - фотография духовной жены экуменического пророка, Шарады-Деви. Пара была с детства обручена, но в физический брак никогда не вступала, совместно следуя путем аскезы и целибата.

Рам по-русски совершенно не говорил. Общались мы на эстонском, который Йокси понимал очень приблизительно. Я, таким образом, впервые выступил в качестве переводчика при общении мастера с русскоязычной аудиторией.

V. 4. История скитаний. Рам немного рассказал о себе. Родился он под Тарту, в Элиствере, в 1911 году, в эстонской православной семье. Одна бабушка была русской. Учился на строительного инженера, в 1939 году, вскоре после ввода в Эстонию советского "ограниченного контингента", уехал на Запад. Плавал в качестве матроса по Европе, затем осел в Германии, где продолжил образование в Берлинском Техническом университете. Во время войны челночил в Швецию, занимаясь бриллиантами, на чем сделал немалое состояние. "Мы, иностранные студенты, держались особой компанией, - рассказывал Рам. - Вели богемный образ жизни, шлялись по борделям и казино, играли в карты и пили с дамами коньяк!" Часть состояния он успел переправить в Эстонию, а потом партнер по бриллианитовому бизнесу просто кинул его, сбежав вместе с кассой из терпящего поражение рейха в более безопасное место.

Рам тоже не стал дожидаться Жукова и уехал из почти окруженного Берлина в западную часть страны. Там, в Висбадене и Франкфурте-на-Майне, оставаясь номинально подданым Эстонской Республики, он работал в американской военной строительной компании. Но к началу пятидесятых радикально поменял образ жизни, углубившись в духовные проблемы, мистику и восточную философию. На остававшиеся от бриллиантового дела средства Рам начал выпускать мультирелигиозный журнал "Friede" - предшественник нью-эйджевских изданий 70-80-х годов.

В 1953 году Рам решил окончательно отъехать в Индию, в йогический ашрам, а по пути туда захотел посетить Эстонию, уже советскую, чтобы повидать родственников. Советский консул в Западном Берлине заверил Рама, что никаких проблем с визитом не будет, и дальше он сможет совершенно беспрепятственно проследовать куда угодно. Но уже на станции Минск философа тормознули добдобы из НКВД, и в Эстонию он прибыл не как свободный гражданин Эстонской Республики, а в статусе принудительно репатриирорванного лица без гражданства. С тех пор Рам жил в родной Эстонии с видом на жительство и под неусыпным надзором милиции и спецслужб. Советское гражданство он принимать напрочь отказался, писал письма протеста Косыгину, но поскольку никакое западное государство, и прежде всего ФРГ, заступиться за него не имели никаких формальных оснований, то он продолжал оставаться в невольной ссылке на собственной родине.

К моменту нашего с Йокси визита эта ссылка продолжалась уже 22 года, однако Рам вовсе не оставлял впечатления человека, сломленного судьбой. Совсем напротив, он выглядел очень живо и оптимистично, постоянно сыпал шутками и по-детски хохотал над каждой мелочью от всей души. Более жизнерадостного человека я вообще никогда не встречал.

Рам поддерживал отношения со многими йогами и мистиками, причем не только в пределах Эстонии или Союза, но даже за рубежом. Он показал увесистую пачку писем, украшенных марками со всех концов планеты - многолетнюю переписку с известными специалистами в области психотроники и парапсихологии. Помимо родного эстонского, Рам владел немецким и английским языками, а также мог разбирать тексты на древнегреческом языке и санскрите, которые некогда специально изучил для углубления философских познаний. По-русски он, за всю жизнь, выучил лишь два ключевых слова - "чай" и "давай", но пользовался ими весьма мастерски. "Чай, давай!" - кивнул он Йокси и залился смехом, приглашая жестом на кухню.

V. 5. На кухне. Рамовская кухня представляла собой пространное, дочерна закопченое помещение под низкими сводами сруба конца XIX столетия. Посреди "зала" стоял огромный стол, уставленный термосами, чашками и покрытой целлофаном снедью. Мы вывалили сюда же собственные припасы, предусмотрительно захваченные из города по совету отца Николая. Рам подошел к электроплитке, поставил на нее котелок, бросил туда из разных пачек несколько горстей черного чая вперемешку с сухими травами и вставил штепсель в розетку. Через несколько минут пространство кухни наполнилось густым и крайне ароматным запахом. "Давай, чай?" - Рам вопросительно посмотрел на нас и снова засмеялся. За чаем - фирменным рамовским чаем, совершенно незабываемым и ныне уже легендарным - мы повели разговор, естественно, прежде всего о йоге и йогинах.

- Все настоящие йоги в мире связаны общими медитациями, проходящими в особые периоды времени, - поведал нам Рам.

- И у нас, в Союзе, тоже?

- И здесь тоже.

И Рам рассказал, что он поддерживает телепатическую медитационную связь с рядом йогов в Эстонии и за ее пределами. Мы с Йокси, разумеется, тут же начали его расспрашивать о подробностях, в том числе о том, что же представляет из себя настоящая йогическая медитация? И Рам предложил нам после чая проэкспериментировать с этой, еще покрытой для нас мистическим мраком, материей.

V. 6. Медитация. Мы переместились в комнату, Рам начал с кратких теоретических объяснений:

- Медитация - это интуиция. Что такое интуиция? Интуиция, можно сказать, очень близка к телепатии, т. е. ощущению на расстоянии - греческие tele и pathos. Обучить настоящей медитации можно тоже только через телепатию. Ну, давайте, попробуем!

Он задернул шторы, зажег несколько свечей и ароматическую палочку. Мы уселись в круг посреди комнаты, на специальной, застланной одеялами площадке.

- Йога, - пояснил Рам, - это, как говорит Патанджали в своей Йогасутре, есть остановка вихря сознания: yoga citta vrtti nirodha! В процессе медитации йогин, с помощью автосуггестии, телепатирует космическое тождество себя и Абсолюта, Брахмана: aham brahmaasmi, я есмь Брахман! Брахман - это ты: tat tvam asi! Во время медитации не надо ни о чем думать. Следует лишь максимально полно раскрыть интуицию или, если хотите, подсознание. Начинаем на Ом и заканчиваем на Ом!

Мы все глубоко вздохнули и закрыли глаза. "Yoga citta vrtti nirodha! Aham brahmaasmi! Tat tvam asi! Om!" - прозвучал в звенящей тишине низкий голос Рама, словно из самого живота. Невероятная расслаба наполнила всё тело, сознание стало постепенно погружаться в некую полусновидную созерцательность, когда из глубин психики выплывают, но не навязчиво, мало связанные одна с другой туманные ассоциации. Я старался, следуя совету мэтра, не цепляться за них сознанием, т. е. читтой, и позволял им свободно излучаться вовне. Эти ассоциации становились всё более прозрачными и через какое-то время, как казалось, совсем перестали возникать, уступив место ровному течению пустого психического потока. Откуда и куда тек этот поток - конкретно сказать было невозможно. Может быть, это был просто поток чистого времени или чистого бытия... На какое-то мгновение я совершенно забыл даже о самой медитации и вообще - словно в глубоком сне - о том, что я и где я. Разбудил меня донесшийся откуда-то издалека низкий мягкий голос Рама: "Оммм!"

Это "мычание" вновь наполнило окружающее пространство живой вибрацией, а мою психику - памятью о "здесь и теперь". Открыв глаза, мы все еще, минут пять, молча рубились на пламя стоявшей в центре круга свечи, пока Рам, наконец, не заговорил. По его словам, мы с Йокси неплохо вписались в сессию. Главное, что в наших психиках он не обнаружил каких-либо зловредных блоков, которые могли бы серьезно осложнить процесс медитирования.

Рам сказал, что он чувствует психические вибрации других людей и даже может брать телепатический контакт с чужой психикой в ее целокупности. Техника такого контакта описывалась следующим образом. Рам, подобно эхолоту, давал первоначальный импульс в психику "пациента", который затем отражался назад, но уже неся в себе кармическую информацию о соответствующей личности. Рам поглощал этот срикошеченный инфо-импульс своим нуль-полем, как бы позволяя этому импульсу раствориться в пустоте собственного подсознания, чтобы потом вновь проявиться оттуда в качестве готового ответа на "запрос". Позже я убедился, что Рам действительно имел шестое чувство на, по крайней мере, гостей. В самом деле, подчас он неожиданно замирал, как бы прислушиваясь, и говорил, вот мол, кто-то импульс шлет... Как правило, через некоторое время в дверях показывались очередные гости.

V. 7. Участие в процессе - лучший учитель. Рам также предложил нам с Йокси непосредственно проэкспериментировать с индивидуальным астральным погружением. По очереди мы прошли через следующую процедуру. Один из нас ложился на спину, вдоль линии север-юг, прямо под рамовскую психотронную антенну, представлявшую собой размещенную на потолке, в том же направлении, металлическую трубку в метр длиной, наполненную изнутри магнитами и обвитую вдоль спиралеобразной проволокой. Рам садился у лежавшего в голове, а другой из нас - в ногах. Сидевший в ногах должен был непосредственно концентрироваться на Рама, как бы сообщая ему мысленно свою психическую энергию. Лежавший, напротив, во время сеанса вообще ни о чем думать был не должен. Рам пассами вводил лежавшего в трансовое состояние.

Я внимательно смотрел на то, как Рам делает пассы, стараясь все запомнить как можно лучше. Волны гнались от ног к голове, а затем, на уровне лица, они как бы поднимались вверх, освобождая интуицию. В свою очередь лежа под антенной, я ощущал под рамовскими пассами легкий вибрационный поток, мягко размывавший периферийные фиксации сознания и приводивший психику в состояние интуитивной открытости, сравнимое, в определенном смысле, с состоянием ожидания чуда. В какой-то момент издалека донесся голос Рама: "Речевые центра открыты, можешь говорить..." Потом Рам спросил, не глубоко ли погружение, или, может быть, еще добавить? Мне, в принципе, было достаточно, а вот Йокси при каждом подобном вопросе просил добавки. Затем, находясь в трансовом состоянии с открытыми речевыми центрами, мы отвечали Раму на его вопросы касательно наших переживаний.

По завершении сеанса Рам разъяснил кое-какие детали проведенного тестирования. По его словам, главное требование в медитации - это способность психики к открытию. Открываясь, психика обретает более тонкие интуиции состояния сна, некое сверхсознание (по гречески пара-нойя). Чистая паранойя - это, в рамовской терминологии, "состояние глубокого сна без сновидений", откуда берет начало сам процесс мышления. Однако, путь самосознания к состоянию чистой паранойи может быть заблокирован неким шизофреническим психополем как продуктом хронически перенапряженного бодрствующего эго личности. Крайняя шизофрения, как ее понимал Рам - это состояние полного разрыва всяких связей между бодрствующим сознанием и сновидным подсознанием (некий модуль тотальной самоизолированной рационалистичности). Шизофренический блок может иметь различную "плотность" и "глубину" укорененности в психике. Все эти параметры Рам мог фиксировать своей интуицией в процессе диагностического сканирования психополя клиента.

А насколько сам Рам далеко заходил в медитациях? Как у него обстоят дела с самадхи? "Да, я бывал в самадхи много раз! Глубокое самадхи близко состоянию клинической смерти, и поэтому его не следует практиковать в негативном социальном окружении". Рам объяснял, что в советском пространстве достижение глубокого самадхи крайне нежелательно, ибо последствием для крайне раскрывшейся психики будет ее непременное инфицирование, на уровне подсознания, шизофреническими комплексами окружающей социальной среды, которые Рам собирательно называл "социозом" (т. е. социальным психозом). Он очень сожалел, что со времени возвращения в Эстонию не может полноценно медитировать - несмотря на жизнь в сельской местности в отдельном доме, с весьма немногочисленными соседями в округе.

Нам с Йокси очень импонировал тот угол зрения, под которым Рам рассматривал реальность. Его разделение всех людей на два основных психических типа - параноиков и шизофреников - представлялось весьма правдоподобным, тем более, что оно давало возможность творчески интерпретировать поведение практически любого человека, с массой конкретных примеров.

Рам дал нам пару контактных адресов и телефонов в Таллине. А также мы договорились о регулярных совместных медитациях в определенное время суток - для поддержки общего поля всех медитирующих садху планеты. "Участие в этом процессе - лучший учитель медитации", - сказал Рам. Свою первую совместную медитацию мы с Йокси провели в придорожной канаве, у автобусной остановки, напротив большого дуба, отмечавшего начало дороги к рамовскому хутору. Посидели, половили импульсы... Жутко понравилось. А тут - и попутка!

VI. Оккультизм в действии

VI. 1. Идеальный медиум. Вернувшись в Таллин, мы с Йокси по-заговорщически замкнулись между собой, монопольно переваривая открывшуюся ситуацию. Нам, прежде всего, хотелось поэкспериментировать с нуль-энергией. Йокси тут же усвоил ужасную манеру по-тихому подходить к человеку сзади и незаметными пассами стараться нагнать на него гипнотический сон, или, хотя бы, легкий сбив программы. Я очень быстро заметил эти штучки на себе, после чего обязал коллегу заключить двустороннее соглашение о принципиальном неиспользовании во взаимных отношениях такого рода трюков. Зато партнерское сотрудничество на этом поприще приносило прямо-таки фантастические плоды. Мы могли взять любого человека в магическое кольцо и, работая в двух планах одновременно, зазомбировать его до заранее определенного градуса утери самокритичности.

Классический опыт с гипнотизмом мы провели публично на флэту у Рейна Мичурина, где тогда собиралась таллинская психо-хиппоидная тусовка. Было, наверное, человек около двадцати: лежали с девушками вповалку, курили траву, где-то на кухне варили хань, из колонок доносились звуки Оркестра Махавишну.

- А что, - вкрадчиво спросил Йокси, кладя глаз на очередную залетную герлу, - есть желающие провести спиритический сеанс?

Желающие, разумеется, были. Нужен доброволец на роль медиума.

- Кто будет медиумом?"

Руку поднял Аркаша - худощавый юноша-поэт с прозрачными глазами и неестественно яркими губами:

- Могу я!

- Ну вот, и прекрасно!

Аркаша лег на спину, руки вдоль тела, закрыл глаза. Йокси сел в изголовье, я - чуть сбоку. Йокси начал качать поле, пассами навевая на Аркашино тело состояние тотальной расслабы и морфейного забытья. Я включился в этот же энергетический контур, и когда почувствовал, что медиум уже достаточно отлетел, дал ему мысленную команду: сесть в позу лотоса. И тут его тело действительно шевельнулось и... начало садиться, с закрытыми глазами! В этот момент я почувствовал себя доктором Франкенштейном. Аркаша, тем временем, действительно сел и сразу же стал складываться в лотос (это когда ноги завязываются восьмеркой). И сложился, - хотя я досконально знал, что до этого он пытался заниматься йогой и именно лотос ему совершенно не давался!