Школа над морем

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, из которой читатель узнает, кто посещает ночью школьный чердак

В напряженной, глубокой тишине что-то зашелестело. В густой темноте внезапно метнулся свет карманного фонарика и вырвал из мрака часть грязной стены. Светлая дорожка легла на деревянный пол, протянулась дальше, осветила маленькое окошко, упала на кучу трухлявого сена. Черная фигура присела на корточки и, присвечивая фонариком, начала старательно рыться в углу.

- Нету, - недовольно проворчал голос Олега. - Нету! - снова пробормотал мальчик. Тут и искать негде, кругом голые стены.

Олег поворошил в углу груду сена. И откуда оно здесь? Уж не спит ли на нем незнакомец с зелеными глазами?

Нет, в сене тоже ничего нет. Свет фонарика снова метнулся по стенам.

«А нет ли здесь какого-нибудь тайника?» вдруг мелькнула мысль. Олег начал ощупывать холодную стенку. Да нет, глупости! Какие там тайники! И все же мальчик не перестает искать. Кое-где он постукивает. Если за стеной есть какая-нибудь каморочка, по стуку это можно узнать. А тогда... Тогда понятно, что эта каморочка будет не пустая. Но вот только как ее найти?

Усталость овладевает телом. Нет никакого клада. Ничего не найдет, видно, Олег. Надо отдать письмо Василию Васильевичу, вот и все. Или еще лучше - просто порвать этот клочок бумаги, принесший с собой столько волнений, столько горьких разочарований. Разве нельзя поехать на Север и не найти клада? Конечно, можно!

Олег садится на кучу сена в углу. Он сидит в темноте и думает, сжавшись в комок. Он забывает Обо всем на свете. Он забывает даже о том, где он сейчас, и о том, что на дворе ночь. А Олег пришел сюда в сумерки. Сколько же он тут пробыл времени? Час? Два? Наверное, не меньше. Уже ночь.

И вдруг мальчику становится ясным, что не поедет он ни на какой полюс, что так он и останется без ледокола. Неудача с кладом гнетет его. Он падает духом. «Кто возьмет меня на ледокол? – думает мальчик. – Какой из меня герой? Клада, и то не нашел! И разве школьник может быть капитаном ледокола? Глупости! Конечно, нет! А вот если бы попасть в такую школу... в капитанский техникум... вот тогда бы другое дело ! Ого! За год бы выучился на капитана. Разве не бывает детей-героев? Да и какой а ребенок? Подумаешь - «ребенок»! Небось, скоро четырнадцать лет минет! Ну, конечно, в капитанский техникум! Вот это правильная дорога».

Мысли Олега то бегут, перегоняя друг друга, то прыгают, то снова, будто войдя в широкое русло, текут спокойно, мирно. Капитанский техникум!

Но итти все-таки надо. Пора!

Олег хочет нажать на кнопку электрического фонарика, но фонарик выскальзывает из рук и бесшумно падает в груду сена.

- Вот так история! - вырывается у мальчика - Я без огня и дороги не найду!

Он торопливо обеими руками перерывает сено. Нет, фонарика нет. Что за неприятность! Так можно искать и до утра. Олег озирается. Ему кажется, что на чердаке уже не так темно, как было раньше. Неужели светает? Нет, не может быть!

Мальчик видит на противоположной стене чердака сероватое неясное пятно. «Это окно», догадывается он. Но светлей не от него. На дворе темная ночь. Это просто глаза привыкли к темноте. Он продолжает искать, он ощупывает все вокруг себя, он роется в сене.

Где же фонарик! Ага, наконец!

Рука Олега нащупывает в сене какую-то твердую вещь. Нет, это не фонарик. Но что же?

Мальчик стоит, ошеломленный и растерянный. Он узнает неожиданную находку. Револьвер!

Мирная тишина чердака делается сразу зловещей и страшной.

Только бы найти фонарик! При свете можно было бы лучше осмотреть это стальное холодное оружие. Олег не знает, что ему делать дальше: лезть ли с чердака, или искать фонарик? И что делать с револьвером? Мальчик осторожно держит его в руке. Можно нечаянно нажать на курок, и тогда грянет выстрел. Револьвер, наверно, заряжен.

Посторонний звук приковал мальчика к месту. Скрипнула лестница. И снова скрип. Сомненья не было – кто-то лез на чердак.

Олег похолодел. И в ту же минуту бесшумно отступил в сторону. Он быстро крался вдоль стены. Вот широкий дымоход. Олег прижимается к нему всем телом. «Если что случится, буду стрелять», испуганно мелькает мысль, и... мальчик прячет револьвер в карман.

А затем настает такая тишина, что Олег уже ясно слышит, как колотится его собственное сердце.

Может быть, это напрасная тревога Нет, снова скрипнула лестница. И снова тишина. И снова звуки. Что-то зашуршало, кто-то тяжело засопел и вылез на чердак. В темноте послышались тяжелые шаги. Кто-то осторожно ступал, то и дело останавливаясь, как будто вслушиваясь в тишину.

И наконец, как видно, убедившись, что кругом нет ничего подозрительного, незнакомец уверенно направился в ту сторону, где было оконце. Затаив дыхание, Олег выглянул и из-за дымохода. Шагов за восемь от себя он; увидел фигуру незнакомца и скорее угадал, чем узнал старого Кажана.

Что-то щелкнуло под рукой Кажана, и ослепительный сноп света вырвался из фонаря. Старик стоял у стены и старательно направлял этот свет в маленькое оконце. Высоко поднимая фонарь, Кажан водил им по воздуху, то выключая, то снова включая свет.

«Не иначе как штепсель на стене», подумал Олег, напряженно следя за каждым движением старика.

Вся фигура Кажана пряталась в темноте, темнота клубилась на чердаке черной сажей, и только яркий зеленоватый огонь посылал через оконце свой свет в далекий ночной простор.

«Что же это такое? Что же это? - билась тревожная мысль. – Это он кому-то подает сигналы. Сигналы подает...»

Стоя за дымоходом, Олег прижимал обе руки к груди, чтобы не слышно было бешеного стука его сердца. Что же будет дальше? А что, если Кажан посмотрит за дымоход? И, совсем как тогда, когда стоял он за калиткой с найденным письмом, мальчик снова переживал те же самые чувства. Ему хотелось сейчас очутиться дома, в тихой комнате, где ни одна вещь не напоминает ни этот чердак, ни старого Кажана. Мелькнули на мгновенье лица матери, отца. И такими родными, такими недосягаемыми показались они в эту минуту Олегу!

Кажан погасил фонарь и долго еще стоял неподвижно, всматриваясь в оконце и, может быть, ожидая ответа на свои сигналы. Эти минуты показались мальчику настоящей вечностью. Мучил вопрос: что же будет дальше? Откроет Кажан его убежище? И если откроет, тогда что?

Теперь уже не таинственность старого Кажана пугала Олега. Старик казался мальчику страшным злодеем: участником какой-то шайки разбойников и убийц. Вот сейчас он подойдет к сену и начнет искать свой револьвер. Или, может быть, снова заскрипит лестница и на чердак потихоньку соберутся и остальные члены банды? И это очень вероятно. И, наверное, сигналы Кажана были каким-то условным знаком.

Тогда конец Олегу. Пощады не будет!

Мысли вихрем метались в разгоряченной голове мальчика. Напрасно он напрягал всю свою волю, чтобы найти выход из положения, в котором он так неожиданно и бессмысленно очутился. Выход был только один - бежать, но Олег боялся даже двинуться с места.

Кажан повернулся, и мальчик услышал его шаги рядом с собой. Олег слышал его тяжелое дыхание, он слышал, как старик что-то проворчал про себя и пошел дальше. Заскрипела лестница, и все стихло.

Не сразу вышел мальчик из своего убежища. Только окончательно убедившись, что Кажан ушел и больше не вернется, охотник за кладом пана Капниста спустился по лестнице.

Про свой фонарик затерянный в сене, Олег забыл и думать. В кармане мальчика лежала теперь новая находка, грозная и опасная.

На следующий день с самого утра Олег ушел к морю. В школу итти было еще рано, время было свободное. Было чудесное, розовое утро. Олег шел, оглядываясь по сторонам. По дороге он то и дело встречал рыбаков; и это мешало ему разглядеть хорошенько, как ему хотелось, найденный вчера револьвер. Тогда Башмачный повернул от берега и стал подниматься в горы по едва приметной тропинке.

Дорожка вилась между скалами и грудами серого камня, заросшего кустами бузины и колючей дерезой. Всюду зеленел молодой бурьян, нежились на солнце бабочки, а под глиняным обрывом желтели кустики каких-то ранних весенних цветов.

Вчерашнее приключение на чердаке сейчас казалось таким же далеким и ненастоящим, как и ушедшая зима. Может быть, все это только приснилось? Нет, и вот – вещественное доказательство. Карман оттягивает вниз тяжелый, завернутый в газету револьвер.

Все, все вспомнил теперь Олег. И незнакомца в каморке, и выстрелы в море, и Кажана, испуганного этими выстрелами. Так вот кто бродил по ночам на чердаке! Кажан, старый Кажан!

Мальчик задумался. Он даже вздрогнул, когда вспомнил, как стоял он за дымоходом, боясь пошевельнуться, как размахивал Кажан своим фонарем перед оконцем.

- Это он сигналы подавал, - шептал Олег. - Шпионам сигнализировал!

Нет, теперь уже нельзя откладывать. Надо сейчас же рассказать о незнакомце и о сигналах. А кому рассказать? Пограничникам? Или, может, Василию Васильевичу? И письмо надо отдать и револьвер. Если такие уж дела, о кладе думать не приходится. И Олег решил спрятать револьвер только до завтра (надо же его еще товарищам показать, своей находкой похвастать), а завтра уж непременно отдать его Василию Васильевичу вместе с письмом.

Блуждая в горах над морем, Олег набрел на пещеру. Вход в нее прятался в кустах дерезы, и, несмотря на близость тропинки, пещера была совершенно спрятана от человеческих глаз. Олег обрадовался. Лучшего места для того, чтобы спрятать оружие, нельзя было и найти. В пещере стоила полутьма, было тихо и пахло сыростью. Мальчик спрятал револьвер в уголок и положил на него камень.

«Вот где хорошо играть в красных партизан! - подумал Олег. - Устроить тут партизанский штаб - никогда не найдут».

И в самом деле, это был чудесный уголок, но Олег очень ошибался, думая, что пещеру открыл именно он, что знает о ней только он один.