Школа Робинзонов

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой рассказывается об одном неожиданном происшествии

Эта неудача потрясла Годфри. Да как тут было не огорчаться! Когда еще может представиться подобный шанс на спасение! С таким же равнодушием будут проходить мимо острова и другие суда, если они случайно окажутся в этой части Тихого океана. К чему бы и другим кораблям поступать иначе, если остров не является ни портом, ни просто надежным и нужным для них убежищем?

Годфри провел тревожную ночь, просыпаясь каждую минуту. Ему чудилось, что он слышит в море пушечные выстрелы, и он начинал надеяться, что корабль все же заметил еще не погасший огонь на берегу и отвечает на сигнал.

Годфри напрягал слух и убеждался, что все это было только игрой больного воображения. А с наступлением дня он почти убедил себя, что никакого корабля вообще не было, что все это сон, начавшийся накануне в три часа дня.

Но нет! Он же отчетливо помнил, что пароход был в двух милях от острова и прошел мимо, не обратив внимания на сигналы.

О постигшем его разочаровании Годфри ни слова не сказал Тартелетту. Да и незачем было рассказывать! Беспечный ум учителя танцев не в состоянии, был рассчитывать дальше двадцати четырех часов. Тартелетт даже не задумывался о случайностях, которые помогли бы им покинуть остров. Сан-Франциско стал постепенно стираться из его памяти. У него не осталось там ни невесты, которая дожидалась его с нетерпением, ни дяди Виля, которого он хотел бы снова увидеть. Если бы здесь, на краю света, Тартелетт мог открыть танцкласс хотя бы для одного ученика, он был бы на верху блаженства.

Однако, не помышляя ни о каких опасностях, могущих помешать его спокойной жизни на острове, где не было ни хищных зверей, ни туземцев, танцмейстер делал большую ошибку. Скоро его оптимизму пришлось выдержать суровое испытание.

Было четыре часа пополудни. Тартелетт, как обычно, отправился собирать устриц и моллюсков на берегу близ флагпункта, но тут же прибежал обратно, испуганный, с развевающимися по ветру волосами. При этом было видно, что он боится оглянуться назад.

— Что случилось? — вскричал обеспокоенный Годфри, выбежав навстречу своему спутнику.

— Там… Там… — ответил Тартелетт, показывая пальцем на северную часть моря, видневшуюся между гигантскими секвойями.

— Что там? — спросил Годфри, уже готовый броситься к лужайке.

— Лодка!

— Лодка?

— Да… Дикари… Целая флотилия дикарей!.. Должно быть, людоеды…

Годфри посмотрел в ту сторону.

Это была, однако, не флотилия, как показалось обезумевшему от страха Тартелетту, а всего лишь небольшая лодка, тихо скользившая по морю в полумиле от берега. Казалось, она огибала флагпункт.

— Почему вы думаете, что это людоеды? — обратился Годфри к учителю танцев.

— Потому что рано или поздно, но только на острова всех Робинзонов обязательно являлись людоеды.

— Быть может, это шлюпка с торгового судна?

— С торгового судна?

— Да… С парохода, который вчера прошел близ нашего острова.

— И вы мне ничего об этом не сказали! — воскликнул Тартелетт, в отчаянии вздымая руки к небу.

— К чему было говорить, — ответил Годфри. — Ведь я решил, что судно исчезло бесследно. Но вполне возможно, что лодка спущена с этого корабля. Сейчас мы узнаем…

И сбегав в Вильтри за подзорной трубой, Годфри выбрал удобную позицию на лужайке возле деревьев. С этого наблюдательного пункта можно было отчетливо разглядеть лодку, а находившиеся в ней люди непременно должны были заметить флаг на мачте, развевавшийся на ветру.

Вдруг подзорная труба выпала из рук Годфри.

— Дикари… Да!.. Несомненно, это дикари! — вскричал он.

Тартелетт почувствовал дрожь в ногах и затрясся всем телом.

В самом деле, в лодке сидели люди не европейского типа, и направлялись они прямо к острову. Построенная на манер полинезийской пироги, лодка шла под большим парусом из плетеного бамбука…

Годфри ясно различал форму пироги. Это была так называемая „прао“, из чего можно было заключить, что остров Фины находился недалеко от Малайского архипелага. Но в пироге сидели не малайцы, а чернокожие полуголые люди. Их было не менее десяти.

Конечно, они не могли не заметить признаков наличия на острове обитателей Вильтри так легкомысленно поднявших свой флаг, на который, правда, не обратили внимания на корабле. Спускать флаг уже не имело никакого смысла.

Ничего не скажешь, положение не из приятных! По-видимому, эти люди прибыли сюда с каких-нибудь ближайших островов, нисколько не сомневаясь в том, что этот островок необитаем, — таким он и был до катастрофы с „Дримом“. Но теперь реявший по ветру флаг указывал на присутствие людей… Следовательно, надо было придумать, как укрыться от незваных гостей, если они пристанут к берегу.

Годфри не мог прийти ни к какому решению. Во всяком случае сначала нужно было выяснить, каковы намерения туземцев.

С помощью подзорной трубы он продолжал следить за лодкой. Сначала она прошла вдоль мыса, потом обогнула его и появилась с другой стороны. И, наконец, пристала к устью речки, милях в двух от Вильтри.

Следовательно, если бы аборигенам вздумалось подняться вверх по течению, они очень скоро достигли бы группы секвой и помешать их продвижению было бы невозможно.

Годфри и Тартелетт, не мешкая, вернулись к Вильтри. Прежде всего, надо было принять срочные меры, чтобы скрыть, но возможности, следы своего пребывания и приготовиться к защите. Этим всецело был поглощен Годфри. Что же касается Тартелетта, то его мысль работала совсем в другом направлении.

„Ах! — повторял он про себя. — Какая печальная участь! И ее нельзя избежать! Как может Робинзон ни разу не повстречаться с пирогой людоедов! В один прекрасный день они должны непременно высадиться на острове! И вот… Не прошло и трех месяцев, а они тут как тут! Действительно, ни господин Дефо, ни господин Внес ни на йоту не отступали от правды. Вот и делайтесь после этого Робинзоном!“

Достойный Тартелетт! Робинзоном не делаются, а становятся! Но вы были недалеки от истины, когда сравнивали свое положение с положением героев английского и швейцарского романистов.

Вернувшись в Вильтри, Годфри тотчас же принял меры предосторожности: погасил огонь внутри секвойи, дупло которой служило им местом для очага, и разбросал золу, чтобы не осталось никаких следов костра; заложил кустарником вход в курятник, где куры, петухи и цыплята уже устроились на ночь; скот, за неимением стойла, угнал в прерию, а орудия и домашнюю утварь перенес в жилище, чтобы ничто не указывало на присутствие человека. Покончив со всем этим, Годфри вошел вместе с Тартелеттом в дупло Вильтри и плотно закрыл за собой дверь. Сделанная из коры секвойи, она была не очень заметна даже и вблизи, так как по цвету не отличалась от дерева. Оба окошка столь же плотно закрывались ставнями. И вот, наконец, Вильтри погрузилось в полный мрак.

Какой бесконечно длинной показалась им эта ночь! Годфри и Тартелетт прислушивались к малейшему шороху. Шум упавшей ветки или порыв ветра приводили их в трепет. Им слышались чьи-то шаги, им казалось, что вокруг Вильтри кто-то ходит. Кончилось тем, что Годфри, поднявшись к одному из окошек, приоткрыл ставни и стал со страхом вглядываться в темноту.

Нет, никого не было!..

А потом он услышал шаги. На этот раз слух не мог его обмануть. Он поглядел еще раз и увидел, что под деревом бродит коза.

Между тем решение уже было принято. Если аборигенам удастся обнаружить их жилище внутри большой секвойи, они с Тартелеттом поднимутся по внутренней трубе дерева до верхних ветвей и оттуда окажут сопротивление туземцам. С ружьями, револьверами и боеприпасами они, может быть, даже одержат победу над дюжиной дикарей, лишенных огнестрельного оружия. Если те задумают стрелять снизу из лука, нападение можно будет отразить ружейными выстрелами. А если они взломают дверь — помешать им подняться по узкому внутреннему дуплу до верхних ветвей тоже будет нетрудно.

Но об этой опасности Годфри не стал рассказывать Тартелетту. Бедняга и так был порядочно напуган прибытием дикарей; мысль о возможном переселении на верхушку дерева его не слишком обрадовала бы. Годфри решил в случае необходимости увлечь за собой учителя танцев, — даже силой, не дав ему времени на размышление.

Ночь прошла в непрерывном чередовании надежд и опасений. Однако на Вильтри никто не пытался нападать. Быть может, дикари не дошли еще до группы больших секвой? Быть может, они ожидают наступления дня, чтобы отправиться в глубь острова?

— Вероятно, так они и сделают, — произнес Годфри. — Ведь флаг показывает, что на острове есть люди. А туземцев не больше дюжины, и они сами должны опасаться нападения. Откуда им знать, что на острове только двое бедняг, потерпевших кораблекрушение? Ночью идти они не рискнут… Если только…

— Если только не уплывут обратно, когда наступит день, — закончил Тартелетт.

— Обратно? Но зачем же тогда они явились на остров Фины? Неужели лишь для того, чтобы провести здесь одну ночь?

— Не знаю… не знаю… — пролепетал учитель танцев, который от страха потерял всякую способность соображать и мог объяснить причину прибытия дикарей только желанием полакомиться человеческим мясом.

— Как бы там ни было, — заметил Годфри, — если туземцы завтра не пожалуют в Вильтри, мы сами отправимся на разведку.

— Мы?

— Да, мы! Разлучаться друг с другом в такой момент было бы крайне неблагоразумно. Кто знает, не придется ли нам скрываться в лесу, в центральной части острова… Быть может, даже несколько дней… до отъезда незваных гостей! Нет, Тартелетт, мы должны быть только вместе!

— Тес!.. — произнес дрожащим голосом учитель танцев. — Мне кажется, что я слышу шаги…

Годфри снова поднялся к окошку и тут же спустился вниз.

— Нет! — заявил он. — Пока ничего подозрительного… Это вернулись наши козы, бараны и агути…

— Преследуемые дикарями? — воскликнул Тартелетт.

— Вряд ли. Они совершенно спокойны, — ответил Годфри. — Скорее всего, просто хотят укрыться от утренней росы.

— Ах, так, — пробормотал Тартелетт таким жалобным голосом, что при менее серьезных обстоятельствах Годфри не удержался бы от смеха. — Подобного никогда бы не случилось в особняке Уильяма Кольдерупа на Монтгомери-стрит! — добавил учитель танцев.

— Скоро поднимется солнце, — произнес Годфри. — Подождем еще час, и если туземцы не придут, оставим Вильтри и отправимся на разведку в северную часть острова. Способны вы держать ружье, Тартелетт?

— Держать?.. О, да!..

— А стрелять в определенном направлении?

— Не знаю! Никогда не пробовал… Но можете не сомневаться, Годфри, что моя пуля не попадет в цель…

— Кто знает, быть может, достаточно и выстрела, чтобы вспугнуть туземцев?

Через час стало уже так светло, что можно было разглядеть местность позади больших секвой.

Годфри осторожно открыл обе ставни. С южной стороны все было, как обычно. Тихо и спокойно паслись домашние животные. Годфри старательно закрыл окошко и стал глядеть в другое, из которого просматривалась северная часть бухты. Юноша отчетливо разглядел мачту с флагом, возвышавшуюся на расстоянии двух миль от Вильтри, но устья речки, близ которого накануне высадились дикари, рассмотреть отсюда было невозможно.

Тогда он взял подзорную трубу и обвел взглядом весь берег до выступа флагпункта. Никого. Быть может, как предсказывал Тартелетт, дикари, проведя ночь на суше, действительно — хотя это было необъяснимо — отправились дальше, так и не разузнав, обитаем ли этот остров?