Школа выживания

Глава 16

Время шло, неумолимо отмеряя дни, оно утекало как вода в горной реке и казалось, что люди не поспевают за этим движением. Дело в том, что Уин и Акимов давно заметили, воины волков снова появились на острове и продолжили свою шпионскую деятельность. И оба мужчины не знали, что на сей раз делать с непрошеными гостями. Можно было снова напасть и вырезать этот пост наблюдения, но, противник не дурак, и на сей раз, будет готов дать отпор. А ждать пока притупится его внимание, так можно и опоздать, злые соседи выведают всё что нужно, и неожиданно нападут. Так что, нужно было придумать что-то такое, что могло помочь в обороне. Но ничего хорошего - реально исполнимого не шло на ум.

Однако человеческий мозг имеет интересную особенность. Если долго думать, искать ответ на мучающие тебя вопросы, то он может подсказать человеку, как можно решить ту, или иную проблему. Что и произошло с Григорием. Одним прекрасным утром, он проснулся. Как обычно, чувствовал себя не совсем отдохнувшим. Затем, молодой человек поцеловал жену, которая после ночных бдений над детьми, не открывая глаз, недовольно пробурчала: "Отстань. Из-за наших малышей, я опять не выспалась‟ - и снова смежила веки. В общем, пробуждение прошло как обычно. Вот только Гриша, замер, задумавшись, вспоминая ускользающий из памяти сон, посидел, осознавая обрывки ночной грёзы. Не прошло и минуты, как он радостно встрепенулся и за малым не закричал: "Нашёл!‟ - Ну, прямо как Архимед, в своей знаменитой ванной. Этой ночью, Акимову пригрезилось старославянское селение. Оно стояло у реки, было обнесено рвом и валом, на котором стоял частокол. Ну, прямо их случай. Вместо колодца есть пещерное озерцо, имеется и берег крупного водохранилища. Вот правда выкопать ров, не получится, нечем "вгрызаться‟ в каменную плиту, но вот вал и стену, возвести вполне реально.

Этими соображениями, Гриша, не медля поделился со своими товарищами. Кеша, конечно, ничего не понял, ну не было в его языке, даже таких слов, что тогда говорить о целесообразности самих сооружений. Для него, плетёный забор вокруг селения, нормальная, вполне достаточная защита селения. И зачем, спрашивается, вкапывать в землю заострённые брёвна, а затем, насыпать по обе стороны нелепой конструкции землю и камни? Это было совершенно непонятно.

Но, несмотря на то, что никто, кроме Вики и Ольги, эту задумку не похвалил, было решено, что её нужно возводить в первую очередь. Ну а те, кто под руководством Григория и неугомонной Виктории, своими руками воплощал эти планы в жизнь, лишних вопросов не задавали. Они знали, что строят для себя новое селение, в котором им предстоит жить долго и счастливо. А главное, в нём будет легче обороняться от злых соседей. Вот люди и не роптали, а памятуя о пережитом, решили посмотреть, что из этого получится.

Всё бы хорошо, да вот возведение оборонных сооружений шло недозволительно медленно. Строительный лес находился непозволительно далеко. Все деревья, росшие поблизости, имели причудливо искривлённые стволы и годились только на дрова или небольшие чурбачки. Вот и приходилось рубить лес на некотором удалении, да волочить к месту стройки каждое брёвнышко, по-отдельности. Работники, от такого непосильного труда, сильно выматывались, и, не смотря на немного усиленное питание, ходили как настоящие зомби - замученные и без каких-либо проявлений эмоций.

Благодаря упорству Григория и выносливости работников, частокол забора рос, но процесс шёл слишком медленно, напади племя волчицы прямо сейчас, для победы, ему не придётся даже напрягаться. Переселенцы, включая Григория, были не способны выдержать длительного боя, а деревянные стены ещё не замкнулись и их, можно обойти с любой стороны. Так, одна лишь иллюзия защиты.

Все знают пословицу: - "Вода камень точит‟. - Ни для кого не является секретом, что, невзирая на тяжесть, любая активность принесёт успех, а бездействие нет. Вот и наши строители, через двадцать шесть дней упорной работы сомкнули кольцо частокола, если не считать двух проёмов, оставленных под ворота. Вот для этой сложной конструкции, у строителей не хватало ни умения, ни расходного материала. Если деревянный "забор‟, помимо насыпи из камней и утрамбованной глины, скрепляла конструкция деревянного настила, сшитого прочными древесными шипами, но как собрать без гвоздей и железных петель, подвесить на место воротные створки, никто не знал. Поэтому, Акимов объявил три дня отдыха, а сам, вместе с Уином, дабы немного развеяться и снять нервное напряжение, отправился на охоту. Заодно, хотелось поесть свежего мяса, а не опостылевшую рыбу. Тем более они, вчера, неподалёку, во время поиска подходящих деревьев, они приметили стадо мирно пасущихся диких быков. И если судить по направлению их неспешной миграции, сегодня - если их никто не спугнёт, они должны пастись относительно недалеко от селения. Вот оба мужчины и отправились на них поохотиться. Гриша взял свою винтовку, решив, что в такой ситуации, да на такую шикарную добычу, можно потратить несколько невосполнимых патронов.

- Гриша, а у нас беда. - Заговорил Иннокентий, когда убедился, что рядом никого нет, и этот разговор никто не подслушает.

- Какая?

- Екатерина Сергеевна сошлась с Облаком, то есть с рябым Иваном.

- Я знаю. И это наоборот, весьма прекрасно. Обзаведясь наша Катька мужиком, может быть, благодаря этому, она хоть немного остепенится. Кто её знает, может быть даже родит ребёночка.

- Всё то оно так.... Но они, когда уверены, что их никто не слышит, говорят плохие слова. ...

Григорий внутренне напрягся, у него неприятно засосало под ложечкой, и он почувствовал, как тщательно подавливаемая им паранойя, вспыхнула с новой силой. А в голову, "полезли‟ не совсем приятные мысли: "Ну, Катька, ну мегера. Такую су...у, точно, только могила исправит. ... ‟ - А Уин, тем временем продолжал "добивать‟. Даже не заметив, что Геннадий на несколько секунд "выпал‟ из реальности, погрузившись в свои нелёгкие думы.

- Не скажу, что я за ними специально следил. - говорил охотник, глядя куда-то в сторону, а не на своего друга. - Вчера, я, на небольшой звериной тропе, что рядом с большим родником, ставил силки. Уже всё сделал и собирался уходить, как услышал, что кто-то приближается. Вот я и притаился. Даже сам не знаю, зачем я так сделал. Так вот. Вскоре к нему вышли Екатерина и Иван. Они аккуратно обошли мою ловушку на мелкого зверя. Затем, они внимательно огляделись, но меня не заметили. Вот. Я сперва подумал, что они хотят, ну как Вика говорит: - "Придаться любовным утехам‟. - Вот и решил, просто отвернуться, уйти бесшумно, всё равно не получится. ... И услышал такое!

Возмущённый голос Кеши, вырвал Григория из раздумий.

- И что же ты такого услышал?

- Они обсуждали, как и когда тебя убить.

-Даже так?

- Да. Екатерина Сергеевна, говорила, что в ближайшее время, она желает отравить тебя и твою Ольгу. Поэтому, Ваня должен поспешить со сбором нужных трав. Но и то, что, и мне не жить тоже обсуждали. Я якобы, твой цепной пёс, который будет мстить за своего хозяина. Также, она, в случае успеха их какой-то револ-луцы-ы обещала, что Иван, если никому раньше времени не проболтается, то будет жить так хорошо, что все станут ему завидовать. Ну, этот охотник и подтвердил, что у него всё почти готово, отвар, чтоб набрал нужные свойства, должен настояться ещё пару дней. Зато, после этого, будет достаточно добавить в еду несколько капель.

- А мы сможем их отравить их же ядом?

- Да. Но для начала, нам нужно найти, где они его прячут. Да и если судить по тому, что яд настаивается. То наша смерть будет мучительной и весьма характерной для отравления именно травяным настоем. Этого, ни от кого не скроишь.

- А самое главное, - понизив голос, произнёс Гриша, - мы не знаем, когда в нашу еду будет добавлена эта мерзость. Поэтому медлить нельзя. Значит так. Сейчас мы, если сможем, подстрелим одного бычка. Пока я буду его свежевать, ты позовёшь туда Катьку. Скажи, что нам срочно нужен её совет.

Уин, соглашаясь, кивал. Но вот его взгляд, Григорию не понравился. Были в нём оттенки разочарования, и страх, и уныние. Поэтому. Акимов, догадываясь, что может быть этому причиной, постарался сгладить негативный эффект Катькиных интриг.

- Кеша, я понимаю, что ты ни как не можешь взять в толк, как мы можем так мерзко поступать со своими же соплеменниками. Но это объяснимо. Там, в своём мире, мы даже не подозревали о том что когда либо встретимся, мы жили в разных селениях, которые располагались друг от друга намного дальше, чем вы от тех же Волков. И до того, как мы сюда попали, мы даже не были между собой знакомы. Разве что, я жил вместе с Ольгой, а Катя со своим сыном. Но не это главное. Я, Оля и твоя Вика, мы поняли, что нам жизненно необходимо сплотиться, и жить как единый, сплочённый род, а вот мадам Домбровская, нет. Ты, наверное, видел, сколь долго я пытался достучаться до её благоразумия. Да видимо, сделать это невозможно. Так что, настала пора решать эту проблему радикально. ...

Как это ни странно, но, даже после такого нелёгкого разговора, принёсшего сильные душевные переживания, охота прошла удачно, но Григорию, она, никакого душевного удовлетворения не принесла. Нет, он в паре с Кешей, сумел незаметно подкрасться к стаду. Пусть животные, постоянно принюхивались, прислушивались, но охотников, они не заметили. Так и продолжали пастись, мирно поедая молодую траву. Пользуясь тем, что он до сих пор не замечен, Акимов, неспешно пристроил свою винтовку в "вилку‟ раздвоенного ствола какого-то кривого деревца, выбрал весьма крупного, молодого самца, тщательно прицелился и .... Грянул винтовочный выстрел. Всё животные одновременно вздрогнули, и, не смотря на то, что ещё небыли знакомы с источником столь резкого звука, испугались, и помчались прочь. Бежали все, кроме смертельно раненого быка. Он упал, беспомощно сучил ногами, копая ими землю, вот только подняться у него не получалось. Пришлось его добивать ещё одним выстрелом, чтоб умирающее животное не мучилось.

Казалось, что ещё нужно для того чтоб почувствовать себя счастливым, да больше нечего. Удалось незаметно подобраться на расстояние прямого выстрела, не пришлось бегать за подранком. А настроение у обоих охотников, по-прежнему было скверным. Поэтому, когда подошли к туше дикого быка, первыми словами Кеши было не поздравление, а нерадостное бормотание:

- Гриша. Ну, значит это, я пошёл. Позову сюда Катю. А ты, пока добычу освежуй.

- Ага. Иди.

- Угу. Жди.

Неловкие, выдавленные через не хочу слова, так и не стали полноценным диалогом. А ещё, через несколько секунд, Уин развернулся, и неспешно потрусил назад, в направлении селения. А Гриша, проводив взглядом удаляющегося друга, принялся править кромку своего ножа. Туша убитого животного большая, лезвие будет тупиться, и точить клинок придётся не единожды. Так что лучше заранее позаботиться об остроте клинка.

Акимов успел снять шкуру, выпотрошить тушу и почти отделил заднюю ногу, когда услышал ставший таким ненавистным голос Домбровской:

- Гриша, я рада, что ты добыл столько свежатины. Вот только меня, звать было незачем. Таскать я ничего не буду. Здесь вам нужна грубая, мужская сила. А я, если и помогу, то только мудрым советом, или доброй улыбкой.

- Так твоя сила, или совет здесь и не понадобятся. - ответил Акимов, прервав своё занятие, и наскоро вытирая руки пучком подобранной травы.

- А тогда, зачем звал?

Григорию, еле сдерживающему свои эмоции, не хотелось снова вступать в бесполезные дебаты, пытаться призвать эту женщину к совести, или "достучаться‟ к её глухому разуму. Всё эти попытки уже были и не принесли никакого результата. Он понимал, что проблему под именем Екатерина, можно решить только "хирургическим‟ способом - вырезать смертельно опасную "опухоль‟. Поэтому, подымаясь с присядок, он просто сказал:

- Прости Катя, но ты сама виновата. Я тебя предупреждал.

- Да ты что?! Ты всё не так по...!

Испуганный голос женщины, понявшей, зачем её сюда позвали, резко смолк. Это Григорий, подойдя вплотную, с силой вогнал свой нож в её сердце. Она смолкла, почувствовав в груди острую боль, недоумевающе посмотрела на Акимова, затем её взгляд переместился на окровавленный ножик, которым тот недавно разделывали добычу. Затем её руки, медленно потянулись к груди, на которой быстро разрасталось кровавое пятно. Но. На полпути они замерли. После чего глаза Домбровской "затуманились‟ и она, пошатнувшись, безвольной куклой упала на землю.

Акимов, приводя свой приговор в исполнение, мог выстрелить из своего ТТ, или приказать Уину выполнить роль палача. Но он решил, раз нашёл в себе силы приговорить человека к смерти, то казнить его должен сам, собственноручно. И сделать это так, как только что сделал, смотря глаза в глаза. И вот, всё свершилось. Катино тело лежит, и его неестественная поза и остекленевшие глаза, красноречиво говорит о том, что она мертва. А перед мысленным взором Григория, всё ещё стоял её угасающий взгляд. Тошно. Те аборигены, которые были убиты в бою, так не воспринимались, он их не знал, не ел с ними из одного котла, не делил первые, самые трудные невзгоды, не радовался успехам. ...

И всё же. Для самобичевания и прочих душевных терзаний, времени не было. Дальнейшие события развивались по неожиданному сценарию, на который нельзя было повлиять. Сухо щёлкнул пистолетный выстрел, за ним второй, третий. Сливаясь с ними, послышался надломленный, безумный, можно сказать, не человеческий крик: "А-а-а! Гады-ы! А-а-а! Убью-у-у!‟ - Это примерно с того же места, откуда не так давно, Акимов стрелял по мирно пасущемуся быку, бежал Вениамин. Его бледное лицо исказила безумная гримаса ненависти, рот был перекошен в душераздирающем крике, волосы всклокочены. Подросток бежал и стрелял, вырывающиеся из ствола его револьвера пули, для бегущего человека, летели на удивление точно. Они, мерзко посвистывая, пролетали в опасной близости, двое мужчин, стоявших возле его убитой матери, даже не шелохнулись и к их счастью, ни одна смертоносная летунья, так и не попала в цель.

Все патроны были израсходованы, а мальчишка всё продолжал нажимать на спусковой крючок. И когда он подбежал достаточно близко к убийцам его мамы. Уин, выверенным, внешне небрежным движением метнул свой каменный топорик. Он, с неприятным шелестящим звуком, совершил полный оборот, воткнулся подростку в лоб - опрокинув и этим, прервав его безумный забег.

- Зачем? - глухо спросил Гриша, с ужасом смотря на упавшее и бьющееся в конвульсиях тело подростка.

- Он нам не простит смерть своей матери. Никогда.

- Да-а-а. Дела. Получается, мы, только что, извели всю семью, под корень. Прервали весь их род.

- Получается что так. Но Катька сама виновата. Она сама, первая, приговорила всех нас к смерти.

- Да. Приговорила, да немного не успела.

В воздухе, буквально повисла "тяжёлая‟, гнетущая пауза. Правда она была недолгой, и прервал её Уин.

- Гриша, - поинтересовался охотник, подойдя к телу подростка, и извлекая из него своё оружие, - как с телами поступим?

- В смысле?

- Ну, оставим так. Вон, в небе над нами, уже кружат падальщики. Скоро и гралсы⁴⁸, учуют запах крови и подбегут. Когда мы уйдём, они быстро всё подъедят. Так же мы можем сжечь Катю и её отпрыска на костре. Или закопать в землю, по-вашему, новому обычаю. То, что охотник сказал не наш, а ваш, новый обычай, сильно "резануло‟ Григория по сердцу. Выходило, что Катькина деятельность ошарашила пусть и сурового, жестокого, но не знающего внутри племенных интриг аборигена. Пошатнула его уверенность в человеческих качествах приютивших его пришельцев. С рождения, в его сознании, соплеменник неприкосновенен, а тут такое .... Вот он, пусть и на подсознательном уровне, постарался дистанцироваться от этой грязи.

- Закопаем. Катька хоть и была стервой, но всё-таки, она человек и жила с нами в одной пещере. Негоже наших людей бросать без погребения. - Ответил Гриша, так и не найдя что ещё ответить.

- Хорошо. Если ты не против, я займусь ими, а ты продолжишь свежевать нашу добычу.

- Не против.

Иннокентий, кивнув в ответ, направился в лес. Где, через некоторое время, послышались удары топора по какому-то дереву. Григорий к этому не прислушивался, просто, воспринял это как данность, и вернутся к разделке быка, предварительно, тщательно вытерев от крови, и в очередной раз, подправив режущую кромку своего ножа. Поэтому, он не сразу заметил возвращение своего друга. А тот, принеся на плече некое подобие вытесанной деревянной мотыги, стал сноровисто копать ею яму. А Акимов, спустя какое-то время, заметил это, подивился необычному инструменту, вспомнил школьные уроки истории, и мысленно назвал этот примитивный инструмент палкой-копалкой.

Уже возвращаясь назад, неся в паре с Григорием, на толстой слеге, завёрнутую в шкуру мясную вырезку, Кеша сказал: "Гриша, оставлять в живых Ваню, нельзя, Катька смогла и его заразить своими грязными мыслями. Но им займусь я. Я знаю, что с ним нужно сделать. И ещё, сегодня наши рабочие должны устать как никогда до этого. Объяви, что до ночи нужно многое сделать - и пусть взрослым помогают их дети. Нужно чтоб сегодня, у всех был особенно крепкий сон‟. ...

Сказано, сделано. Праздник большой добычи, не успев начаться, был омрачён неожиданной необходимостью ударной заготовки леса и изготовлением большой партии нагелей. Нужно сделать это, прямо срочно и обморочно. Люди недовольно роптали, но трудились, тем более, Акимов пообещал, что если весь намеченный им фронт работ будет выполнен, то на следующий день, будет объявлен выходной. Благо, никто не поинтересовался причиной этого Гришиного самодурства. Как и тем, куда делся Иннокентий. Как только мясом занялись женщины, тот, не сказав ни слова, исчез. Не появился Уин ни вечером, ни на ужин. Никто не обратил на это внимание кроме Григория. Позднее, ночью, он видел, как уснули все работники его племени, дремали даже выставленные на посту часовые. И не мудрено, вымотались все, до упаду.

Причина этого безобразия была ясна, усталость, плюс, недвусмысленная рекомендация Кеши, что основному костяку Русского племени, вечерний взвар пить нежелательно. Вот и пришлось Акимову заняться ночным бдением - в полном одиночестве.

Поближе к утру, вернулся Уин. Григорий видел, как выходя из леса, тот помахал ему рукой и направился к хижине Ивана. Что там происходило, так и осталось тайной. По крайней мере, не было слышно ни звуков борьбы, ни предсмертного хрипа, никаких признаков совершаемого в ночи убийства. Также, в полном безмолвии Иннокентий покинул хижину, а проходя мимо ещё не погасшей кухонной печи, кинул в неё несколько небольших предметов.

- Ты что? Убил Ивана, прямо в его хижине?

- Нет. Я его, как ты иногда говоришь: "Пальцем не тронул‟. Но всё равно, он уже труп.

-Как это?

- Этой ночью, к нашему Ване "пришёл‟ дух Лимвы.⁴⁹ И он, этот дух, обошёл вокруг спящего Облака, полностью склевав его жизненное семя. Так что, можно считать, наш враг уже мёртв. Так что. Завтра утром, ничему не удивляйся.

Утро началось с душераздирающего крика, полного ужаса, боли и отчаяния. И звучало в нем столько ноток страдания, что душу, поневоле, обдавало могильным холодом. Люди, услышав этот вопль отчаяния, выскакивали из своих хижин, испуганно оглядывались и обращали свои взоры на жилище, в котором этой ночью побывал Уин, тот, где сейчас орал умирающий человек. А возле мазанки бедолаги, стояли оба брата Ивана, жутко бледные и их тела трясла мелкая нервная дрожь. И единственное, что они говорили, было: "Лимва! ... Нашего Гуаза⁵ᴼ наказал Лимва! ... Нас посетил дух Лимва! О духи! За что?...‟

Только Григорий, желая разобраться что же там происходит, сделал первый шаг в направлении избы умирающего, как его остановил Иннокентий. Он взял Акимова за руку, и тихо сказал: "Не ходи туда. Наказание этому человеку вынес не наш бог, а их. Поэтому тебе там нечего делать. А Гуаз? Так он, обречён умереть в ужасных муках. Как говорится, это "знак свыше‟. Это чтоб другим было неповадно устраивать против нас различные заговоры ‟.

Из этих слов Иннокентия, Григорий понял одно, сейчас, ему, идти к дому умирающего не стоит. И ещё. Акимов догадался что, в ближайшее время, его ждёт неприятный разговор с Викторией. Как с назначенным им же священником и, причём, беседа будет происходить tete a tete. Через минуту, правоту этой догадки подтвердил возмущённый взгляд Шмиль, которым она" сверлила‟ Кешу. Женщина стояла рядом, она, держа на руках обоих своих малышей, и справившись с первичным испугом, слышала как крики, доносившиеся из посёлка, так и то, что только что сказал её муж. Глупым человеком она не была, и сделать правильные выводы для неё не составляло труда.

Избранник Екатерины промучился около получасу. Правда, его душераздирающие крики стихли намного раньше, постепенно сменившись сорванным сипом, затем постепенно затихающим стоном. После чего вообще, заглушились общим гомоном. Ещё несколько раз, братья умирающего, заглядывали в свою хижину, пока болезный не преставился. Вот только после этого, они робко подошли к пещере, в которой до сих пор жили основатели нового поселения и, позвали Викторию, которая вот уже как четверть часа вернулась в неё и занималась детьми. Как только Вика вышла из прохладной тьмы на улицу, визитёры пали перед ней на колени (и когда они этому только этому научились?).

- Матушка Виктория, - загомонили они на суржике из своих и русских слов, - не откажи нам в великой милости, похорони Гуаза по вашему обычаю. Наши духи прервали его череду возрождения, а это, для него, очень плохо.

- Во-первых, дети мои, умершего зовут не Гауза а Иван - по крещению. Далее. Бог велит помогать всем, кто попросит, я отпою его. И самое лавное, бог не мой а наш, он един для всех.

- Да, да, да. - соглашаясь закивали просители, осознав допущенную ими оплошность.

- Тогда. Несите тело вон туда. - Шмиль указала на место, где в ближайшее время будет устраивать погост. - Там я его и придам земле.

Наблюдая за этим, Гриша "сделал мысленную зарубку‟, на память: "Нужно срочно поговорить с Викой - наедине. Слишком высоко она "взлетела‟, так можно совершенно оторваться от масс, став недоступным небожителем. А ведь это не правильно, необходимо быть поближе к народу. Но тут же, не опускаться до банального панибратства, а стать заботливой и при этом требовательной матушкой (называть женщину отцом или батюшкой, язык не поворачивался, не смотря на стереотипы, сложившиеся в потерянном мире, там священнослужителями были мужчины).

Вождь племени Шуа УУыыу, собирался на охоту. Племя увеличило свою численность, и его потребности в еде, возросли. А это значит, что добытчикам отдыхать некогда, как бы они не устали. В данный момент, возле Клыка стояло несколько охотников, самых лучших из имеющихся в племени. И они, ждали его команды на выдвижение. Рядом с ними крутились вездесущие мальчишки, которые с завистью и восторгом смотрели на взрослых мужчин. И можно было не сомневаться, что в своих мечтаниях, мальцы мнили себя такими же удачливыми добытчиками, которые, уж точно, никогда не будут возвращаться с охоты с пустыми руками. Но в данный момент, не они привлекли внимание Хыра. Клык увидел, как к нему бежал Шустрик, значит, наблюдатели заметили что-то в стане врага, и послали этого молодого охотника с важной вестью. Выждав, когда гонец отдышится, вождь подбадривающе кивнул и произнёс:

- Говори.

- Вождь, вчера, главный фуир, ходил на охоту, вместе со своим помощником из племени Рыси и они, принесли много свежего мяса.

- Ну и что? Разве из-за этого стоило так спешить с докладом?

- Нет. Это не главное. Этой ночью их селение посетил дух Лимва. Утром там кричал умирающий.

- Точно? Ты ничего не напутал?

-Это точно. Над водою звуки разносятся далеко, и мы слышали не только о посещении селения духом Лимвы, но, и имя его жертвы, Гауза.

- Что ещё?

- Умершего, которого, судя по выкрикам звали Облако, не сожгли, а закопали. И их, если так можно сказать шаман, женщина фуир, провела над усопшим своё, странное и доселе не известное камлание. При этом мерзком обряде, присутствовали все пленники демонов.

- Это хороший знак. - задумчиво, еле слышно пробормотал Клык. Духи на нашей стороне, они сурово наказывают этих отступников. Значит, если мы не сделаем фатальных ошибок, то в этой войне, нас ждёт победа.

Как бы не была хороша полученная весть, но отменять намеченную охоту было нельзя. Пусть женщины, в поисках весенних ягод, разбрелись по лесу. Пускай большая часть детей убежала к ближайшей речке, где займутся добычей рыбы. Но для увеличившегося племени, этой добычи слишком мало. Для того чтоб голод не заглянул в селение Седой волчицы, нужно мясо, много мяса диких животных. Именно поэтому, Хыр, отправится с лучшими охотниками на новоприобретённые земли. Для большей удачи, взяв с собой нескольких сообразительных подростков. Взрослые мужчины будут охотиться, а мальчишки разделывать и обрабатывать добытые туши. Настало время большой охоты. Правда, на ней, нельзя будет трогать самок. Они ещё должны выносить, а затем и выкормить своих детёнышей. Но всё равно, пусть и вынужденно, но охота началась.

А тем временем, Григорий сидел возле пещеры и по памяти, старался воссоздать лук-однодерёвку. Это была не первая его попытка. Молодому мужчине, никак не удавалось подобрать подходящую для этой цели древесину. Но. На сей раз, вроде как должно было получиться. Заготовку удалось размочить, разогреть и придать нужную форму. А сейчас, когда будущий лук окончательно просох, Акимов, не дожидаясь пока деревянная основа будущего оружия, окончательно остынет, покрыл её слоем разогретого жира. Несмотря на то, что изделие было всего лишь "пробой пера‟, Григорий всё равно решил не упустить возможность проверить, получится ли защитить изделие от влаги, или нет. Вот за этим занятием его и застала Виктория.

- Гришаня, нам нужно поговорить. - тихо, но настойчиво проговорила женщина, решительно присаживаясь напротив Акимова.

- Слушаю.

- Ты игрушки свои, покамест отложи в сторону. Разговор, у нас, будет серьёзный.

- Это не игрушка, это наш шанс на выживание. Боеприпасы к нашему оружию скоро кончатся, как бы мы их не экономили, а это значит, что нам нужно что-то, к чему мы сможем производить боекомплект. Да и наших новых граждан нужно вооружать.

- Зачем вооружать? А если они возьмут, да повернут его против нас?

- Так на то ты и священник - инженер людских душ, так сказать. Воспитывай народ, убеждай его, что мы единое целое. Помогай мне. А то, Катька - коза дранная, уже натворила дел,. ...

- Гриша, вот по поводу Екатерины я и хотела с тобой поговорить.

- Слушаю.

Сказав это, Григорий тяжело вздохнул, и, стараясь быть, точнее, выглядеть абсолютно спокойным, посмотрел собеседнице прямо в глаза. Уж больно не по душе был ему предстоящий разговор. Он понимал, что избежать его не возможно, но от этого осознания, легче не становилось. Гриша собирался поговорить с Викою позднее - вечером, но раз она начала сама - то это даже лучше. Пусть выскажет все, что она думает по поводу исчезновения Домбровской и её сына. Ну, заодно, и таинственной смерти Ивана.

- Гришаня, ты не прикидывайся дурачком, а скажи. Куда это делись Катя и Веня.

- Я их убил.

- Зачем? - несмотря на то, что внутренне женщина была готова к такому ответу, но она немного отшатнулась от собеседника - полностью сдержать свои эмоции, она не смогла.

- Да не смотри на меня так, как на маньяка-убийцу. Катька сама виновата. Она планировала наше убийство, кстати и тебя в том числе. Да ладно бы, самостоятельно, или в компании со своим сыном. Но она привлекла местного охотника, Ивана.

- Ты..., ты, ты не прав. С Катей можно было поговорить, она была цивилизованным человеком. Чего у неё было не отнять, так это то, что она образованный, умный человек. Была. На крайний случай, мог бы позвать меня, мы бы вдвоём с ней поговорили. Глядишь и проблема была бы решена.

- Всё это бесполезно, все эти попытки, бессмысленно канули бы в пустоту. Я с ней уже неоднократно беседовал, старался воззвать и к разуму, и к совести. Но эта дура, решила прибегнуть к тому, от чего я её особо предостерегал. Как я уже сказал, она сговорилась с местным. И не ликвидируй я этот заговор на корню, то аборигены могли нас быстро помножить на ноль. Ведь не смотря ни на что, мне их предстоит вооружать. И не смотри на меня как на сумасшедшего, ведь сама понимаешь, что делать это, необходимо и как можно быстрее.

- Так это что, ты лук для них делаешь? И те мальцы, которым ты вчера дал самопальные ножички из болтов: собирают ветки местного аналога шиповника для тебя?

- На все твои вопросы, мой ответ, да.

- Зачем?

- А как прикажешь защищаться от наших "милых‟ соседей? Вдвоём с твоим мужем, мы не справимся. Нас задавят количеством. Поэтому, если с этим луком у меня не всё получится, с завтрашнего утра, буду учить наших мужиков делать щиты, кожаную броню и луки. Заодно, начну более активно постигать кузнечное ремесло. Пока есть дармовое железо, буду учиться ковать этакую, пародию на многослойные, короткие мечи и ножи. А что из этого получится, будет видно.

- Я, конечно всё понимаю. Понимаю, что расправившись с Катей, ты, прежде всего, заботился о всеобщем благе. Но нельзя же идти к своей цели по костям. И тем более, пользоваться языческим колдовством. Всё это неправильно.

- А я, на тебя, свои грехи не сваливаю. Позволь мне их совершать и нести самому. На мне одна задача, обеспечить наше выживание. Твоя же, сплотить нас всех в единую духовную сущность, в единый народ с общими для нас ценностями. Вот когда я, окончательно дострою эту деревянную крепость, обучу воинов, увижу, что нам больше нечего бояться - мы с любым врагом справимся, и присоединившиеся к нам люди, готовы жить именно по нашим законам. Вот тогда приду к тебе, паду на колени, покаюсь в своих грехах и вытребую у тебя самое суровое наказание. Во искупление содеянного мною злодейства, так сказать.

- Не ёрничай так Гриша. Ведь я тебе не враг. Что бы ты ни думал, но я на твоей стороне. Но будь добр, прислушивайся к тому, что я тебе говорю. Хотя бы изредка. ...

- Я всё понял. Ты Вика, хочешь стать моей совестью. Вот только потерпи немного. Поверь мне, я вынужден, нет, обязан наступить своей совести на горло, иначе нельзя, никак. Думаю, что ещё немного осталось, и мне больше не придётся корчить из себя тирана. А как только, мы построим церквушку, так я у тебя буду частым гостем, вот тогда, "пили‟, взывай к моей совести, сколько тебе вздумается. Но так, чтоб никто об этом не знал, даже твой Кеша.

- Ну как с тобою разговаривать? - Вика улыбнулась, но её взгляд, всё равно остался печальным.

Больше не сказав ни слова, женщина встала и неспешно, походкой сильно уставшего человека, ушла. Григорий так и не понял, что Виктория хотела добиться этим разговором. Выразить своё несогласие с его деяниями, или дать понять, что, не смотря на то, что всё содеянное им ей противно, но понимая важность поставленной им цели. И она его поддерживает, вот только просит, в своих свершениях сильно не" зарываться‟. Решив подумать над этим позднее, Акимов вернулся к прерванному занятию - изготовлению лука. Вот тетива, одета на дуги лука и, не смотря на напрасные переживания, при её натягивании, лук не ломается, да и она не рвётся. Да эта тетива, прекрасно выдерживала сильное натяжение.

И это особо радовало Акимова, так как при её изготовлении пришлось повозиться не одну неделю. Начиная с того, что Гриша вырезал несколько полос из кожи иурра, вычистил, растягивал их, скручивая и шлифуя камнем из песчаника. И вот она готова и при лёгком пощипывании не рвётся, а звенит как струна. О, сколько кожи было испорчено, сколько нервов потрачено. Как иногда хотелось убить тех, кто отвлекал в самый неподходящий момент, особенно, когда казалось, что нечего не получается. Но вот, в сумке у Гриши лежит три готовых тетивы, а четвёртая натянута. Хочется прыгать скакать, дурачиться и кричать: "Ура, победа!‟ - И это желание было настолько сильно, что для его подавления потребовалось немало волевого напряжения.

Неожиданно эмоции, одерживают победу, и в душе у Григория освобождается маленький мальчишка. Ему, вечному ребёнку, до дрожи в теле, хочется взять заготовку стрелы, натянуть лук и просто так, выстрелить ею в небо. Без всякого смысла или цели, просто так, ради сиюминутной прихоти. Вот, ноги сами шагают к обработанным веткам шиповника, ещё немного и цель достигнута. И тут, разум взрослого человека, возвращает свои утраченные позиции. Он буквально вопит: "Ладно, у тебя нет стрел, ради такой шалости, сгодится и простой прутик. А как ты, Гриша, защитишь запястье своей левой руки? Где твоя зашита для запястья и предплечья. И где кольцо лучника? Ты их сделал?‟ - Под напором этих убойных аргументов, " мальчишка‟ сконфуженно капитулирует и прячется в самых затаённых уголках души. Пришлось Акимову разбирать немного неказистое оружие, и понуро плестись к пещере, чтоб усевшись у костра, приступить к изготовлению примитивной, кожаной амуниции лучника. Спасибо интернету, что в своё время удалось увидеть там образцы всего того, что так необходимо сделать.

"Ничего страшного не произошло. - тихо бубнил себе под нос Акимов. - Столько времени ждал, можно потерпеть и ещё пару дней. Зато потом ...‟.

Следующий день начинался как обычно. Гриша, как обычно, не выспался, но, он давно не обращал на это никакого внимания. И причиной этому были, ни сколько ночное дежурство (к аборигенам до сих пор не было полного доверия) и обдумывание проблем, как уже навалившихся на его плечи, так и надвигающихся, сколько долгая работа с примитивно обработанной кожей. Ик счастью, это ночное рукоделие, имело положительный результат. Было готово кольцо лучника, и защита для левого запястья. И пусть эти поделки выглядели весьма неказисто, главное, они выполняли свои функции. В чём Акимов убедился, перед сном, несколько раз натянув лук, и спустив его в холостую. Тетива ударяла по руке, но не причиняла лучнику никакого вреда.

Так что, после утренней зарядки и обмывания холодной водой, процедур необходимых для поднятия жизненного тонуса, Григорий, решил довести свои вчерашние дела до логического завершения. Для этого он взял несколько крупных птичьих перьев, пучок нарезанной на тонкие шнурки и больше никак необработанной кожи, и направился к месту, где хранились прутья шиповника, и множество маленьких, осколков кремния (отходы, оставшиеся после изготовления наконечников для копий). И уже здесь, находясь под привычным наблюдением пары десятков любопытных глаз, Акимов выбрал одну из каменных пластин и принялся аккуратно оббивать её края, придавая нужную форму. Дело в том, что каждое утро, аборигены начинали по своему, неспешному сценарию, чуть ли не ритуалу. Те представители мужского рода, кто просыпался раньше всех, никого не беспокоя, если не было дождя, выходили из хижин и собирались на импровизированной площади, где тихо общаясь руг с другом, ожидали приглашения на завтрак. Затем, появлялись вездесущие мальчишки, которые начинали крутиться рядом, стараясь во всём копировать старших соплеменников.

А тем временем, женщины, которым посильно помогали их дочери, кухарили. В последнее время, они, занимались этим на кухне, осваивая непривычную для них печь, новые продукты и рецепты непривычных яств. Раньше всем этим общепитом, руководила Екатерина, именно под её контролем работала эта "фабрика‟. А вот сейчас, после её исчезновения, поварихи хозяйничали сами. Впрочем нет. Свято место не пустовало, и его заняла Мария. Судя по всему, эта уже не молодая, невысокая женщина, кисти рук которой покрывали белые пятна, различной формы и величины, была и раньше лидером всех женщин племени. Кем-то вроде старшей матери. Сейчас, же, она снова вернула свои утерянные позиции.

Однако, повествование про женщин, было простым, проливающим свет на сложившуюся ситуацию, лирическим отступлением. При помощи которого можно было прояснить, отчего мужи позволяли себе ежедневное утреннее расслабление. И вот, в последнее время, от устоявшейся охотничьей компании, отпочковался такой немаленький коллектив, состоявший из десятка подростков и трёх молодых мужчин. И все они, с немалым интересом, наблюдали, как по утрам, Григорий и Иннокентий бьются на коротких палках, прикрываясь от наносимых ударов щитами. Самое забавное заключалось в том, что большая часть детей, приходила со своими палками и немного понаблюдав, устраивали свои турниры, правда без щитов. Вот эту группу любопытных аборигенов, Гриша, планировал сделать своими солдатами. Вот только всё было не в досуг воплотить этот план в жизнь, то одна проблема требовала срочного вмешательства, то другая. Но всё это, были пустые оправдания и не более того.

Так что, и в этот день, планы по созданию своего мини войска, имели все шансы остаться всего лишь фантазией. Если бы не сегодняшние ночные думы об агрессивных соседях. Так что, до прибытия Кеши, Акимов успел сделать только один наконечник стрелы, если не считать четыре безвозвратно испорченные кремниевых пластины. Ну а с приходом Уина, пришлось отложить это рукоделие и заняться учебной схваткой. По окончанию тренировки, тяжело дышащий Гриша обернулся к любителям наблюдать за его утренней тренировкой и решительно окликнул их. Молодёжь уже собиралась расходиться по своим "неотложным‟ делам: "Эй, храбрецы! Ну-ка, подождите, нужно поговорить‟.

Люди оглянулись. Почти на всех их лицах читалось удивление. Всех, кроме мальчишек, которые несмотря на свежеполученные синяки и ссадины, буквально излучали радостную надежду на то, что им, сейчас, поручат сделать что-то важное. Посмотрев на ребятню, Акимов не удержался и озорно подмигнул им. Что в таком эмоциональном состоянии подростков, было равноценно подливанию масла в огонь их. Ребята оживились и их блестящие от восторга глаза, буквально поедали тяжело дышащих после схватки поединщиков. И Гриша, не стал мучать юных рекрутов, которые терялись в догадках. Вытерев со лба, тыльной стороной ладони пот он обратился сразу ко всем: "Я задаю вопрос, и делаю это только один раз. Кто из вас, желает научиться владеть нашим оружием?‟ - "Я‟. - "Я‟. -"Я‟. - "И я хочу!‟ - "Грыша, и я хочу!‟ - "Погодите, не кричите так громко. Я понимаю, что вы едины в своём желании. Но вы должны знать одно правило, чтобы стать хорошим воином, вам придётся терпеть боль, усталость, и прочие лишения. Это намного тяжелее, чем просто трудиться на благо всего племени. И ещё, самое важное из того что я хочу сказать. Вам всем придётся привыкать к беспрекословному подчинению. Слово командира - закон для подчинённого. ...‟.

Именно с такого предупреждения, Григорий начал своё общение с рекрутами (Акимов сильно надеялся, что это именно так). И ему показалось, люди были согласны со всем, чем он их сейчас стращает. Как - никак, здесь собрались только те, для кого эта стезя интересна. Ну, может быть, тяготы предстоящей службы выдержат не все, особенно в начальный период учёбы, отсеется пара, тройка человек, да и то, вряд ли. Аборигены люди выносливые, жизнь сама и весьма жостко отсеивает всех слабых. А это значит, что людей пора озадачить первым приказом - изготовлением каменных и костяных наконечников для стрел. Этот запас может пригодиться. Может статься, что даже в ближайшее время. Потому что в случае нападения агрессивных соседей, и при наличии нескольких лучников, такой боеприпас, лишним не будет. А что касается изготовления кожаной брони, так этим вопросом можно будет заняться после обеда. Всё равно, рубах, годных для поддёвки под доспех, на всех не хватит. А с изготовлением столь необходимых поддоспешных рубах были проблемы - вся мало-мальски подходящая ткань ушла на пелёнки. На эти цели распороли все, что только можно и постоянно намекали, что этого мало. Так уж вышло, что обе мамаши, не желали в этом вопросе ущемлять своих чад. И в таких вопросах, с женщинами, особенно матерями малых детей, лучше не спорить - себе дороже выйдет. Их можно заставить отказаться он того, на что они положили свой глаз, вот только после этого, на их поддержку лучше не рассчитывать. Точнее не так, вставший на их пути, станет злейшим врагом.

Наступило очередное утро, Ольга только что укачала своих малышей, поспешно перекусила холодной отварной рыбой и, взяв корзину с грязными вещами, направилась к озеру. Сегодня была её очередь стирать использованные подгузники и пелёнки, а Вика, сидя за прялкой, будет присматривать за детьми. Признаться, молодая мама сильно завидовала своей подруге. Та была более подготовленной к жизни в подобных условиях. Падруга многое умела, могла прячь, вязать, заниматься огородами, живностью и много ещё чем. А вот она, по нынешней жизни, годилась только в примитивные помощницы: "Принеси, подай, отойди, не мешай‟. - Да чего там лукавить, пользы от Оли было слишком мало. Пусть Шмиль частенько хвалила её, утверждая, что Оля "схватывает всё на лету‟, однако суровая реальность показывала обратное.

А ещё, Олю угнетало то, что в тяжких условиях этой жизни она утеряла всю свою прежнюю привлекательность. Она сама, прекрасно видела, как из-за плохого питания и невозможности ходить в тренажёрный зал, её фигура потеряла свою былую привлекательность. Тут ещё беременность и роды внесли свою лепту, она стала немного шире в тазу, и живот никак не желал уменьшаться до былых объёмов. Пусть, обнимая её, Гриша по-прежнему шептал ей на ухо, что она прекрасна и любима, однако это никак её не успокаивало. Молодая мама прекрасно видела, как быстро обвисала грудь у местных женщин, что рано или поздно, по окончанию лактации, должно было произойти и с нею.

От этих утренних, тяжких дум, молодую женщину, постепенно, отвлекла стирка, во время которой, она, тайком поглядывала на своего мужчину. А тот, уподобившись мальчишке, бился с Иннокентием на палках. Нет. Оля понимала, что такой интенсивной тренировкой, мужчины повышают свои шансы выжить в смертельной схватке с непримиримыми соседями. Раны и синяки полученные во время схватки в лесу, подтверждали правоту вышесказанного утверждения, однако всё равно, выглядело это как-то нелепо. И правда. Двое взрослых мужчин, вспомнив детство, устроили игру в рыцарский турнир. Особенно нелепо, во время этого поединка, на них смотрелась самодельная кожаная броня, к которой, только недавно привыкли их тела - перестала натирать мозоли на коже своих хозяев. И эти доспехи, глухо гремели, как фанерные, когда по ним ударяли короткой палкой.

"Нет. - подумала Оля, в очередной раз посмотрев на своего мужчину. - Как только будет достаточным запас нити, которую мы с Викой делаем, нужно связать нашим мужчинам новые плотные рубахи. Иначе, в скором времени, они останутся без своих поддоспешников, те в скором времени, гарантированно расползутся от обилия впитываемого ими пота. Тем более, Гришаня всё-таки решился набрать себе солдат: так и им, также потребуется броня. ...‟.

К моменту, когда Ольга окончила стрику, и со вздохом облегчения потянулась (от длительного стояния согнувшись, затекла спина), она окончательно утвердилась в правильности своей догадки: её мужчина решил заняться созданием нового сословия - военного. Гриша окончил свой ежедневный спарринг с Уином, и окликнул группу зевак, которые, с недавнего времени, постоянно глазели на его тренировку. А через пару минут, было слышно, как он давал им поручения на весь день. Из того что удалось расслышать, Ольга уяснила главное - ей, нужно как можно быстрее донести до Вики то, что она только что узнала, и вместе с ней, начинать вязать плотные рубахи. Иначе, новоиспечённые воины не смогут пользоваться своими кирасами, им просто нечего будет под них поддеть. Пусть с сегодняшнего дня, мужчины занимаются своими делами, "куют‟ оружие победы, а они, женщины, сделают всё остальное. Именно с такими мыслями, перекосившись от тяжести мокрого белья, Оля направилась к верёвкам, на которых она собиралась развесить чисто выстиранные вещи. Она считала, что являясь женой лидера, и как может, так ему и помогает, соратница - так сказать. Увлечённая такими размышлениями, женщина сама поверила, что нет у неё горькой обиды на мужа, который, самозабвенно занимался делами племени, почти позабыв про неё. Она по-прежнему желала, чтоб Гриша принадлежал только ей одной, безраздельно. Тут же понимая, что это не возможно, искала варианты, любым способом, но привлечь его внимание. Пусть на короткий мог, но он, дополнительный раз, обратит свой взор на неё. А ей, большего и не надо.

Шли дни, точнее, они летели как быстрокрылые птицы. Дюжина новобранцев перешла в полное подчинение Григория и беспощадно гонялась, приучаясь к дисциплине, и совместным, слаженным действиям. Пусть их родичи были этим недовольны, как-никак, но их семьи, в один миг, оскудели на такое количество рабочих рук, однако никто не роптал, по крайней мере открыто. Сородичи рекрутов просто молчали, не смотря на обиду на то, что эти тринадцать человек больше не работали на лесозаготовке или сборке непонятных, бревенчатых жилищ, которые Виктория называла странным словом пятистенки. Все, пусть и скрипя сердцем, но смирились с неизбежной потерей. Никто не сказал ни слова, когда перед завтраком, Григорий, указал на отобранных им людей и, обращаясь сразу ко всем сказал: "Отныне, эти ваши соплеменники становятся воинами. Не теми, кто берётся за оружие только по необходимости, а настоящими бойцами. Я вынужден пойти на этот шаг, так как вокруг нас полно врагов. И эти враги могут напасть на нас в любую минуту, и их будет много. И я, в реальности этого нападения, уверен. ...‟

Жители племени, которое его основатели называли русским, молчали. С одной стороны, им было непонятно, зачем это нужно вырывать из повседневных забот такое количество сильных юношей, и при этом, продолжать о них заботиться. С другой стороны, игнорировать сие требование невозможно, приказ вожака. Того, кто спас их жизни, принял под свою защиту, строил новое селение, заботился обо всех. И при этом, при желании, умел делать невероятное - убивать своих недругов на большом расстоянии и командовать страшными животными, готовыми разорвать любого на кого укажет их хозяин. Поэтому Григория боялись, сильно боялись. И никто не отважился перечить его решению, даже в его отсутствие. Ещё помнилась страшная смерть родича, задумавшего каким-то таинственным способом забрать власть у чужаков.

Вот только Акимов был не доволен. Вроде как, никто не сопротивлялся его планам, а результаты его новаторской деятельности, оказались не столь радужными как он того ожидал. За четыре дня, удалось наделать немалое количество стрел, заставить новых подчинённых смастерить для себя более или менее нормальные луки, щиты и кожаную броню. Большим сюрпризом было то, что Вика и Ольга, позабыв обо всём, кроме детей, взяли в помощницы нескольких своих малолетних учениц и связали на всех воинов поддоспешные рубахи. Правда на этом, всё хорошее и закончилось. Началось с того, что при стрельбе из лука, получалось поражать только близко расположенные мишени. Все туго стянутые вязанки камыша, что располагались далее десятка шагов, становились трудно уязвимой целью, а с увеличением расстояния, приобретало свойство заговора против стрел. Также, новобранцы с трудом управлялись короткими палками, имитацией укороченных мечей. Парням было непонятно, почему им нельзя биться более привычными для боя топориками или шестами. Однако, под руководством Иннокентия, бойцы, в полном облачении, часами или били этими дубинками своих спарринг партнёров, или защищались от их ударов щитами, делая ответные выпады.

А тем временем, Гриша, пытался в самодельной кузне (такой, какой он себе её представлял), изготовить хоть один меч. Вот только то, что у него получалось, назвать таковым было невозможно. Эти корявые поделки или безбожно гнулись, или ломались, при первом же сильном ударе по чему-либо твёрдому. Благо, на четвёртый день, "кузнец‟ плюнул на свои бесполезные потуги, и выковал из поршней двигателя полуторки несколько грубых ножей. И вот, уже поближе к вечеру, Гриша, увлёкшись работой настолько, что никого из окружающих не замечал, старался хоть как-то отшлифовать свои более или менее, но пригодные для использования ножи об большой валун. Изготавливать рукояти, и производить окончательную заточку режущей кромки, будут их владельцы.