Шлак 2.0

Глава 15

В предложениях по особому сотрудничеству не существует вариантов выбора: «да», «нет». Оно само по себе подразумевает согласие, потому что в случае отказа ты сам имеешь все шансы превратиться в цель для особого сотрудничества. Об этом знают все. Я тоже об этом знаю, потому что уже имел возможность убедиться в подобном. Но бездумно бросаться в бой по приказу, куда-то бежать, кого-то ликвидировать — на такое я не подписывался. Я хочу жить, просто жить. Обнимать жену, собирать детей в школу. Я обычный бариста, не герой, я имею на это право.

Или нет?

— Кто отправляет предложения по особому сотрудничеству?

— Центр безопасности.

— То есть Мёрзлый?

— Вячеслав Андреевич лишь указывает или подтверждает цель, а исполнителя подбирает аналитическая группа, исходя из целесообразности и возможностей.

— Почему они подобрали меня? Я вернулся в Загон час назад, у меня планшет только что заработал. Как ваша группа узнала обо мне так быстро?

— Закрытая информация. Если не хочешь идти на сотрудничество, просто не подтверждай запрос.

— И за мной пришлют группу штурмовиков.

— Мы не на шоу, Дон, никто за тобой штурмовиков не пошлёт. Тебя всего лишь вычеркнут из списков потенциальных сотрудников, и ты станешь обычным шлаком. Будешь махать кайлом или крутить баранку. Но ты же понимаешь, что это не твой путь. Ты другой, тебе это быстро наскучит. Да и семью свою ты таким образом не найдёшь.

В этом она права, и тогда желание обнять жену и собрать детей, останется только желанием.

— Решай, Дон. Если не подтвердишь запрос, группа начнёт поиск нового сотрудника.

Я написал короткое «да» и отправил обратным сообщением. Ответ пришёл быстро:

Вам необходимо проследовать в Петлюровку. О прибытии сообщить и ждать дальнейших указаний.

Время исполнения не указано, но из сути задания понятно, медлить нельзя. Я встал, закинул вещмешок за спину. Петлюровка так Петлюровка.

— Верное решение, — кивнула Алиса.

— Куда я денусь from a submarine[1]. Ты мне только объясни, почему именно ликвидация? Загон не приемлет смерть, это даже конченые нюхачи знают. Каждая жизнь имеет значение. Почему не отправить преступника в яму?

— Дон, ты задаёшь сложные вопросы. Не забивай себе голову, не иди на поводу у отживших понятий типа совести, нравственности и прочей ерунды. Просто выполняй условия сотрудничества, и награда не заставит себя ждать.

Она выдвинула ящик стола и кивнула:

— Возьми.

Я заглянул. Поверх бумаг и карандашей лежал мой нож.

— Откуда он у тебя?

— Брат Гудвин подарил, — Алиса свела брови. — Ты опять задаёшь бессмысленные вопросы. Или бери, или отваливай.

Я взял. Обхватил рукоять, потянул из ножен. Да, это то, что мне нужно, нечета кинжалу Старшины. Можно и колоть, и рубить, и вспарывать.

— Вообще-то у меня было два ножа.

— Радуйся этому.

Возле пульта охраны я забрал оружие. Твиста не было. Как теперь выбираться из этого подземелья? Дежурный объяснил, что в сопровождении я больше не нуждаюсь и могу выйти сам. А зайти? Только по вызову. Понятно, этот момент выяснили, теперь бы разобраться в статусе. Данные в планшете указывали ясно: Дон, уровень коричневый, как и было раньше. Доступ арсенала: вторая категория. Это уже новое, до этого была третья. Что поменялось? Использование оружия на территории Загона запрещено по-прежнему, но с маленькой оговоркой. Отныне я имею право применить его, если есть прямой приказ вышестоящего начальства уровня «положенец». То есть, никакого-то там хрена в синей или зелёной футболке, а полноправного гражданина Загона. И дополнительно, я имею право носить оружие заряженным, а не с отстёгнутым магазином.

Выбравшись из Центра, я пошёл напрямик через пустырь к виднеющимся вдалеке строениям Петлюровки. Калаш на шее, правая ладонь на ствольной коробке, палец нежно поглаживает переводчик. Нервы подрагивают, заставляя волосы на затылке шевелиться.

Я должен ликвидировать человека. Опасного преступника. Дожил.

Пугал не сам факт ликвидации, чужая смерть больше не вызывала тех эмоций, которые обуревали мной во времена участия в шоу, а то, смогу ли я сделать всё правильно и без ущерба для себя. Убивать мне уже приходилось. Случайно, по приказу, из необходимой самообороны. Я никогда не готовился к подобным свершениям, всё происходило само собой, быстро и без каких-либо размышлений, ибо размышлять времени не было. А сейчас я должен действовать как наёмный убийца. Должен найти этого человека, посмотреть ему в глаза и сделать то, для чего искал его.

Кира, поздравь своего папу, он становится убийцей. Такая вот петрушка. Но если это нужно для того, чтобы ты, солнышко, могла спокойно жить, учиться, смотреть утром в окно и улыбаться… В этом новом мире, где каждый друг другу тварь, я готов на всё.

— Клетчатый!

На дороге остановилась бронеплощадка, внутри открытого бронекорпуса десяток сине-коричневых из внешней охраны. Кажется те самые, которые недавно штурмовали полосу препятствия. Первая мысль была: докопаться решили, дескать, бродят тут всякие, автомат не за спиной, магазин пристёгнут. С правилами в Загоне строго, это не безудержная вольница Квартирника и не беззаконие Приюта, здесь порядок, который необходимо соблюдать. А не хочешь — заставят.

— Куда путь держишь, служивый?

В говорившем я узнал Сурка. Выглядел он обшарпанным, что не удивительно после полигона, и как будто постаревшим.

— Дон? — удивился синий. — Вот так встреча. Мужики, это тот самый кровавый заяц, помните? Прошёл слушок, что ты сдох. Стал начинкой для багета.

— Ага, — кивнул я, — стал. Он меня переварил и…

— Понятно. Куда тебе?

— В Петлюровку.

— Садись, подвезём.

Я забрался через задний борт, сел на пол, вытянул ноги. Пассажиры смотрели на меня с подозрением.

— Экипировочкой обзавёлся, — кивнул Сурок. — В прошлый раз у тебя ржавая эмпэшка была, а сейчас АК, и пистолет, гляжу. Лебедева?

— Плащ людоеды подарили, разгрузка Старшины. Погиб он, земля ему пухом, а экипировку мне завещал, — отмёл я разом все вопросы.

— Да ты не ершись, я ведь не обвиняю тебя ни в чём. Чем теперь заниматься намерен? К нам в охрану не желаешь?

— Уже. Только во внутреннюю.

Пассажиры презрительно зафыркали. Сурок кивнул:

— Ну да, ну да… Мозгоклюй новое шоу замутил. Не слышал? Теперь зайцев вооружать будут. Чем не знаю, но добровольцев на полигоне готовят как на войну. Во будет потеха. Не шоу, а смертоубийство. Охотникам раньше триста статов платили плюс премия за каждую тушку. Желающих было хоть отбавляй. А нынче предлагают пять сотен в день, и очереди что-то невидно. Не хочешь поучаствовать?

— Если только ты в зайцы пойдёшь.

Сурок рассмеялся.

— Весёлый ты, Дон. Я когда тебя впервые увидел, так сразу и понял — весёлый. Ну ладно, приехали, выходи.

Бронеплощадка тормознула, я махнул через борт.

— Спасибо, что подвезли.

— Бывай, Дон, увидимся.

Когда я вошёл в Петлюровку, солнце уже опустилось до терриконов. На дорогу легли длинные тени, ветерок повеял первой прохладой. Возле домов загорелись огни, но жизнь здесь только начиналась. Из открытых окон доносились смех, песни и брань. Через дорогу перебежала стайка мальчишек. Глянули на меня, посчитали несущественной добычей и подскочили к подвыпившему загонщику. Окружили, затараторили. Один запустил руку в карман, загонщик схватил его за ухо, поднял на уровень плеча, мальчишка заверещал. Из-за угла тут же проявились двое дикарей с битами. Наверняка ещё ножи где-нибудь припрятаны.

— Э, чё за нах… Детей обижать любим? А ты случаем не педофил?

Разборки дело скользкое, повернутся может в любую сторону, мне сейчас не до этого. Я не стал вмешиваться, забил в планшет:

На месте.

Ответ пришёл быстро:

Следуйте в салун «Отвёртка». Обратитесь к бармену.

Знакомое заведение, и не так уж далеко находится. Я смешался с общим поток и в нём добрался до салуна. Перед входом творилось нечто несуразное: бились двое дикарей. Бились неумело. Любой послушник из миссии раскидал бы обоих за полминуты. Они больше орали и грозили друг другу египетскими казнями, чем махали кулаками. Причина драки сидела рядом на ступеньке, вытирала сопли подолом и бормотала что-то несвязное. Когда я проходил мимо, она посмотрела на меня и высоким голосом провизжала:

— А-а-а… падла… туда же…

В общем, Петлюровка в вечернее время место очень оживленное. Несколько раз я ловил на себе недружелюбные взгляды, и, возможно, только наличие оружия не позволяло хозяевам этих взглядов подойти ко мне ближе. Хотя как знать, если забрести в тёмный проулок или глухой тупик, то не факт, что оружие поможет.

Я вошёл в салун. Все столы заняты, к барной стойке не протолкнуться. Дым, угар, крики, звон бьющейся посуды. На оркестровой площадке под звуки пианино пыталась что-то петь затянутая в концертное платье толстуха. Я прислушался. Если отбросить в сторону шум, то пела она на удивление хорошо. Красивый глубокий голос. И песня очень знакомая. Старая…

К долгожданной гитаре я тихо прильну,

Осторожно и бережно трону струну,

И она отзовётся, зазывно звеня,

Добротою наполнив тебя и меня.

Те немногие слушатели, которые внимали певице, дружно захлопали в ладоши и затянули припев вслед за ней.

От зари до зари,

От темна до темна,

О любви говори,

Пой гитарная струна [2].

Раздвигая народ плечами и не отвечая не нелестные выкрики, я прорвался к стойке. Бармен был тот же, что и в прошлый раз: мрачный и крепкий как бочонок пива. Я бы, кстати, не отказался от кружечки, но в разделе «Финансы» светился жирный ноль, а повторно влезать в красную зону не хотелось.

— Дон? — без всяких наводящих вопросов, спросил бармен.

Я кивнул. Он наполнил кружку, поставил передо мной.

— За счёт заведения, — и добавил чуть тише. — Жди.

Бармен ушёл, вместо него шустрый юноша принялся наполнять посетителям кружки и стопки. У кого не было штрих-кодов и планшетов, расплачивались смарт-картами.

Слева примостился лысый мужичок в коричневой майке, похожий на высохшую поганку. Подмигнул.

— Выпьем, приятель?

От его подмигивания мне стало неприятно. Он на что намекает?

— Я не по этой части.

— Так и я тоже. Просто выпить зашёл. День выдался тяжёлый, требуется отдых, а в жилом блоке так не развеешься. Да и цены здесь ниже, чем в помывочной.

Юноша плеснул ему водки до краёв. Мужичок опрокинул стопку в себя, крякнул. На кармане у него было вышито имя: Желатин.

— Любезный, ещё стопочку плесни. И грибочков солёных подай, — он повернулся ко мне. — Грибочки у них — чудо. Подают с луком, со сметаной. Ум отъешь! Я сейчас говорю, а у самого слюнки текут. Закажи тарелочку, не пожалеешь.

Желатин не походил на человека с достатком. Я уже давно обратил внимание, что те, кто по местным меркам прилично зарабатывал, старались покупать не майки, а рубашки, которые стоили гораздо дороже и являлись своеобразным показателем обеспеченности. Но сдаётся мне, что ценник на грибную закуску значительно выше того кофе, которым угощала меня Алиса, однако Желатин ел грибы и не вздрагивал от мысли, что они стоять больше среднего дневного заработка. На чём же он зарабатывает, если может позволить себе такую роскошь?

Вернулся бармен, положил на стойку ключ.

— Второй этаж, комната шесть.

Я накрыл ключ ладонью.

— Пиво не убирай.

По широкой лестнице поднялся наверх, прошёл по галёрке, повернул в коридор. Возле двери с цифрой «6» остановился. Приник к полотну ухом, прислушался. Изнутри доносился то ли скрип, то ли хрип. Что или, вернее, кто меня ждёт с той стороны? Справлюсь? Должен справиться. А если он заряжен? Заряженный человек на порядок быстрее, вплотную к нему подходить нельзя.

Я снял автомат с предохранителя, левой рукой сунул ключ в скважину, повернул.

Музыка заиграла громче, хор пьяных голосов подхватил очередной шлягер прошедшего века. Я замер на секунду — тональность скрипа не изменилась — скользнул в приоткрытую дверь и тут же закрыл её за собой.

На столе горела лампа. В круг света попадали стены небольшой комнатки, тумбочка с бутылкой и узкая койка. На койке дёргались двое, от этого и происходили хрипы и скрипы.

Я облизнул губы. Ну и кто из них цель? Или я должен ликвидировать обоих?

Из-под мужской туши на меня уставилось женское лицо с размазанной по щекам косметикой. Женщина посмотрела сначала на автомат, потом на меня, потом снова на автомат, и забарабанила ладонями по голой спине мужчины.

— Эй, эй, эй!

— Ты чё?

— Кто это?

Мужчина обернулся. Грызун!

И всё встало на свои места. Мёрзлый обещал разобраться со старателем, чтобы тот не проболтался о новом проводнике, и выполнил обещание, но почему-то решил сделать это моими руками. Хочет повязать кровью? Так на мне уже и так литры, в той числе свиной. Или действительно выбор осуществляет группа аналитиков?

Грызун подскочил. В голом виде он выглядел совсем уж нелепо. Ноги кривые, бугорок между ними скукожившийся, тело в тюремных наколках. Звёзд на плечах не наблюдалось, но куполов, крестов и прочего хватало в избытке.

— Ты… ты чё, Дон? Привет. Как нашёл меня? Я думал, тебе кранты.

Он говорил, а глазами елозил по куче одежды на полу. Если пошевелить её, там наверняка найдётся и автомат, и нож.

— Я оденусь? Ну ты крут! Вырваться от редбулей…

Он потянулся за штанами, я молча вскинул автомат к плечу.

— Дон, Дон, погоди. Не стреляй! Ты из-за нанограндов так рассердился? Да, господи, я и не собирался тебя кидать. Твоя доля у меня. Я сейчас всё переведу. Делов-то на пять минут. Я достану? — он взял с тумбочки планшет. — Вот смотри: оформить перевод… получатель: Дон… Сумма какая красивая. Твоя доля четырнадцать тысяч восемьсот семьдесят семь статов. Час назад сдал всё до последнего гранта. Курс сегодня двести шестьдесят один стат за карат. Мы богачи, Дон. Давай запястье.

Он подался ко мне, в глазах загорелась надежда, окаймлённая серебряным блеском. Я оценил расстояние: шагов пять. Ещё два — и он до меня дотянется. Не уверен, что справлюсь с ним в рукопашную.

— Тормози, Грызун. Встань на место.

— Стою.

— Ты, вроде, говорил, что продать наногранды может лишь тот, у кого есть лицензия. У тебя её нет, а посредник берёт треть. Значит, сумма должна быть меньше, не настолько красивая.

— Какая ещё лицензия? — пьяным голосом пробормотала женщина.

— Заткнись, дура! — резко обернулся к ней Грызун. — Дон, всё не так просто. Я сейчас объясню…

— Ладно, Грызун, не грызи мозги. Я уже знаю, что никакая лицензия не нужна. Ты с самого начала хотел меня кинуть.

— Дон, я…

Он сделал шаг вперёд, я надавил на спуск. Короткая очередь отбросила старателя к стене, кровь из его головы брызнула на лицо проститутке. Та завизжала, я вздрогнул и снова надавил на спуск, чисто на автомате. Две секунды, два трупа.

По жилам прокатилось облегчение, словно груз сбросил. Я даже выдохнул и почувствовал толику радости. Чем это вызвано не знаю, но совесть за два новых убийства меня мучить не будет.

Я набрал сообщение:

Выполнено.

Подумал и добавил:

Одна попутная жертва.

Отправил, и рассмеялся: попутная жертва. Какая глупейшая мысль. Я превращаюсь в такого же нигилиста, как Алиса.

Постоял немного, обошёл комнату. Что делать дальше? Ждать ответа или уходить? Никогда не готовил себя к профессии наёмного убийцы, даже фильмов на эту тему не смотрел. Наверное, подожду немного и спущусь вниз, там на стойке пиво киснет.

Скрипнула дверь за спиной. Я резко повернулся. Палец уже привычно лёг на спусковую скобу.

— Спокойно, любезный, — на пороге стоял Желатин. — У нас особое сотрудничество на очистку и уборку. Ты своё дело сделал, дай нам своё сделать.

Желатин вошёл, за ним ещё двое. Новые особисты принесли с собой несколько мешков, деловито засунули в них трупы и принялись замывать пол от крови. Я склонился над Грызуном, подобрал планшет.

— Слышь, — снова заговорил Желатин — не трогай ничего, это наша награда за труды, таковы условия сотрудничества.

Всё верно, каждый получает по делам его. Что прилетит мне, пока не знаю, а им достанутся плюшки с трупов. Думаю, что с тела Грызуна они неплохо поднимутся, на много порций грибов хватит.

Я вернулся к стойке. Пиво моё так и стояло нетронутым. Народ гудел, певица исполняла очередной шлягер. Всё шло своим чередом. Выстрелов не услышали, а если услышали, то не обратили внимания. В Петлюровке постреливают часто, потому что законы Загона здесь не действуют.

Пришёл ответ:

Сотрудничество засчитано. На ваш счёт переведено две тысячи статов.

В душе возникло ощущение, что меня обокрали. Грызун предлагал значительно больше. Не факт, что я бы получил обещанное, но суммы всё равно несопоставимые.

Допив пиво, я выбрался из салуна на улицу. Народу не убавилось. Возле крыльца стояла платформа с логотипом Смертной ямы на борту, Желатин с компанией упаковывали в кузов мешки. По очертаниям не сложно было догадаться, что находится внутри, но люди как будто не замечали этого, а может, не хотели замечать. Красивый вечер, тёплая погода, лучше выпить пивка и закусить грибочками, чем ковыряться в грязном белье Загона.

Через рабочий выход я прошёл в жилые блоки. Первым делом добрался до отделения арсенала, сдал оружие, патроны. Закатал в вещмешок плащ, разгрузку, и тоже сдал. Учётчица подтвердила вторую категорию доступа и дополнительно сообщила, что отныне я имею право на десятипроцентную скидку при покупке экипировки и боеприпасов. Я поблагодарил за информацию и направился в свой блок.

Место моё оказалось занятым. Пожилая женщина лежала, подогнув под себя колени и уткнувшись бездумным взглядом в стену. Одежда на ней не выглядела заношенной, наверняка из новой партии.

— Давно прибыли? — спросил я.

Она повернула голову.

— Три недели.

— С вами не было молодой женщины с азиатскими чертами и девочки шести лет?

— Не было.

— Понятно. Где сотрудничаете?

— Понимаете… я пыталась, но не понимаю как, — она протянула мне планшет. — Сообщения так быстро приходят, что я не успеваю. Ездила на сбор крапивницы, но с моей спиной, да и руки уже… Если б вы знали, что я там видела, — на её глаза навернулись слёзы.

— Я знаю, я тоже это видел. Ладно, отдыхайте.

Вдаваться в её проблемы — это накручивать себя, переживать за неё, за сотни таких же, как она, старых, беспомощных, больных, одной ногой уже опустившихся в яму. Нет, мне есть о ком переживать. А теперь ещё надо идти к Ровшану, просить новое место.

Старосты за своим столом не оказалось, не было и самоката, уехал куда-то. Впрочем, он даже до туалета пешком не ходит. Оставшуюся без хозяйского присмотра конторку охранял хлыщ Крючёк. Увидев меня, выпучил зенки.

— Тебя аннулировали!

— Где Ровшан? — не вдаваясь в подробности, спросил я.

— Так это… На ужин отъехал. Тут недалеко, возле раздачи. Самокат увидишь…

Дальше я слушать не стал. Трапезничать в общем зале Ровшан не станет, побрезгует. Он же великий, значит, сидит в каком-нибудь кабинете как принц датский в окружении кастрюль и тарелок, и балует себя лучшими яствами. Так и было. Самокат стоял прислоненный к раздаче. Повариха кинулась мне наперерез, как разъярённая курица.

— Куда прёшься, шлак? Да ещё в грязи. Тобой полы что ли тёрли?

Что есть, то есть: ни умыться, ни постираться я до сих пор и не сподобился. Но это не моя вина, времени не было.

— Кто там, Тамара? — раздался знакомый чавкающий голос.

— Тут и не поймёшь сразу.

— Это я, Дон.

— Пусти его.

Повариха послушно отступила и ткнула пальцем на прикрытый шторой проём. Я вошёл.

Обеденный кабинет у Ровшана был небольшой, зато чистый и светлый. Стол заставлен тарелками и тарелочками, в каждой что-то своё. Такого разнообразия я не видел даже в баре для положенцев в депо. Сыр, колбасы, жареная курица, отварной картофель, селёдка. Отдельно в графинчике водка. Живут же старосты, нечета зашлакованным.

В отличие от хлыща, Ровшан моему воскрешению не удивился. Указал на стул рядом:

— Присаживайся. Отужинай со мной.

Я не отказался. Последний раз удалось поесть вчера вечером в тюрьме Анклава. Подавали кашу из крапивницы и воду. Так что я, не стесняясь, подцепил вилкой кусок селёдки, взял картофелину. Ровшан налил в рюмку водки, подвинул. Я отказался.

— Ну как хочешь. Ты насчёт места?

Я кивнул.

— Извини, что твоё отдал, из Конторы сообщили, что ты больше не с нами. Где был-то?

— Долгая история, — я намазал масло на хлеб, сверху положил сыр. — Да и неприятная. Не хочу вспоминать.

— Чем собираешься заниматься? Если хочешь назад к Куму…

— Не, спасибо, я пока здесь. Во внутреннюю охрану определился. Завтра первый день сотрудничества. Давай с местом решим побыстрее. Мне ещё в душ сходить, да и спать хочется. Задолбался я по Территориям мотаться.

Место мне Ровшан выделил неподалёку от старого: Д-56. Пока я ходил в помывочную, староста подсуетился, направил людей поменять подстилку, повесить новую занавесочку, даже картинку с актрисой из прошлого прикололи на стенку. Видимо, дошли до него слухи, что я встречался с Мёрзлым, а знакомство с такими людьми чего-то да значит, вот он и подстраховывался. Я помылся, оплатил чистку, стирку, пока ждал одежду, сыграл с банщиком в шашки. Между ходами спросил осторожно:

— Гук давно не заходил?

— Да уж месяц не видел, — не отрывая глаз от доски, ответил банщик. — Говорят, где-то возле Полынника.

Полынник — это территория Загона, на которую уже давно зарились прихожане. Если Мёрзлый отправил Гука туда, значит, намечается что-то нехорошее.

[1] С подводной лодки (англ.)

[2] Слова Роберта Рождественского.