Шлепок гнева

Глава 12 Тик-так

Оба брата-акробата, то ли внуки, то ли племянники Роксоланы, впарившие мне в свое время этих самых котов за покером в борделе, жили, как оказалось, уже в Омниполисе, владея уютным бизнесом по производству метизов нижней ценовой категории. Ну, то есть делая копеечные шпингалеты, замки, открывашки и дверные ручки в «белую», а в «черную», насколько я понял после взгляда на мастерскую в не самом благополучном районе, мастрячили рубила, резала и тыкала, с помощью которых местные малоимущие могли себе заработать на эти самые шпингалеты. Чувствовали себя оба брата прекрасно, но только до момента пока мы с котами, потерявшие еще шесть часов времени, не вломились к ним прямо на совещание. Правда, я был в обличии человека.

— Господа, простите, что прерываю, — я постарался обаятельно улыбнуться, но что-то напутал в мимических мышцах, потому как присутствующие, сплошные зеленые орки среднего возраста, повскакивали со стульев, — но у меня с вот этими двумя господами срочный разговор. Семейное дело.

— Да ты попутал⁈ — резко взял с места в карьер один из уважаемых бизнесменов, не шибко отличающийся внешне от того самого орка, который недавно так радостно самоубился у меня в руках, — Да ты знаешь, кто мы таки…

— Кренц-краат, — я аккуратно коснулся пальцем со втянутым когтем его шеи.

Моя любимая комбинация — вычерченные на ладони знаки превращают руку в заменитель волшебной палочки на одно заклинание. Быстро, эффективно, дешево и доступно. На близких расстояниях.

— Уф, — орк потерял ко мне интерес, хватаясь за брюхо и дрожа всем телом, — Ты… чего наделал⁈

— Пара стаканов горячего чая и тебя отпустит, — я бросил взгляд на двух других незнакомых орков, стоящих в растерянности, — Господа, мне необходимо переговорить с этими двумя братьями. Срочно. Прошу понять и простить. Мне нужно всего полча…

— Да валите вы его уже! — нервно заорал сотрясаемый дрожью орк, продолжая держаться за танцующие потроха. Наведенное ощущение серьезного энергетического голодания от вампира. Никак не вредит живому организму, но ощущения премерзостные.

— Кренц-краат. Кренц-краат.

Просрав в никуда десяток часов, я сейчас нервный и напряженный.

Проводив отправившихся в великое приключение по поиску горячего чая ненужных орков, я обратил взгляд на нужных, заодно снимая иллюзорное обличие. Они, впрочем, и так обо всем догадались, увидев котов (которые тоже в маскировке! Экий мы отряд спецназа!).

— Вампир, — уныло отозвался один из братьев, Дреклин, кажется, — Ты че? Ну мы-то да, но ты же год не появлялся. Драйзден, мир её праху, клялась.

— Слушать клятвы шлюхи — это вы, ребята, даете, — ухмыльнулся я, — Расслабьтесь, но немного. Я не по ваши души, а может быть, даже разойдемся мирно.

— Может и разойдемся, но недалеко. Ты в курсе, кого турнул отсюда? — угрюмо поинтересовался второй орк, наевший на бизнесовских харчах нехилую такую пачку, — Они ж у нас спросят за тебя. А мы ответим.

— А я отвечу, что вы меня подвели под проклятие своей бабки Роксоланы, а до конца срока у меня четырнадцать часов, — дёрнул я щекой, — Вы ж потому из своей провинции сквозанули, что с вами никто дел вести не хотел из-за нее?

— Эй-эй!! — Дреклин выставил ладони вперед, — Конрад! Ты чего⁈ Мы же клялись вдвоем, что с котами сделка чистая! Они эти, как его, фамильяры! Ни проклятий, ничего!

— Коты, оркфолк, лишь свидетельство о наследстве! — отрезал я, — У Роксоланы был тайник, набитый её записями, вот в чем наследство, которое она хотела передать мастеру тауматургии! Не облизывайтесь, придурки, тайник был вскрыт еще год назад, всё ценное оттуда, если оно там было, уже разлетелось по Омниполису или еще куда. Мне нужны книги, и если я их не найду за следующие четырнадцать часов, то вернусь к вам с полнокровной претензией за всё. Проклятие меня не убьет, можете даже не надеяться. Поняли?

Вот это их уже пробрало. Не то чтобы я хотел угрожать им с ходу, но время тикало, коты нервничали, Шпилька шлялась, Камень-Кровавик самого Короля был пуст, как волосатая башка Гарру, а понимание, что за всю происходящую суету я не получу ни единой сигмы как детектив — меня удручало и вводило в депрессию. А когда Конрад Арвистер грустит и ему плохо, он делится этим с окружающими.

Обычно орка прямой угрозой не взять. У зеленожопых и клыкастых в крови любую угрозу воспринимать в штыки и лезть в драку, если это, конечно, не надвигающийся на них бульдозер, но тут угроза была косвенной, как то проклятие трясущихся потрохов, которое я подарил гостевавшим у них бандюгам, а с косвенным и абстрактным у этой расы всегда были проблемы.

Естественно, что к братьям-оркам время от времени подкатывали те, кто хотел поразнюхать насчет их бабули, и те, в зависимости от опасности собеседника, трепались либо за деньги, либо даром. Сама старшая родственница их на это и настропалила, хотя знали они немногое. Из даже по молодости пару раз похищали с целью что-то у орчихи выведать, но ничем хорошим это для похитителей не кончилось, а самим орчатам, ставшим свидетелями бабкиных расправ, захотелось жить от неё как можно дальше и, быть может, сделать пластическую операцию в эльфов. В общем, осадочек у них на всю жизнь остался.

Тем не менее, оба мужика прекрасно помнили тех, кто к ним подкатывал как до бабкиной смерти, так и после.

— Трое таких было, вампир, — чуть более худой Дреклин вспоминал быстрее брата, — Один эльф или полуэльф, мы его рожу хорошо изучили. Не он точно. Жил за три станции от нас, чудак этот, говорят, в почте работал. Всё пытался за смешные деньги какое-то заклинание купить. Когда бабка померла, он тут же прибежал, говорит «вам не надо, хоть мне отдайте, всю жизнь волшебником стать хотел!». Смешной, жалкий. Другие… ладно, тебе можно. Короче, перекупы к нам тоже подкатывали. Отсюда, из Омниполиса. Очень серьезные ребята, из Золотого Приплода. Слышал о таком? Да, оно самое. Вот там все хуже было, нас даже пару раз побили, потом извинялись. А после её смерти снова заглянули. Мы им — мол, ведите мастера этой вашей тауматургии, мы котов за так отдадим, лишь найдите. Пообещали, но не явились…

— Вот ты болтун, — Клайнтайк оборвал брата, — Это человек тот. Точно человек!

Человек к ним приходил, по словам толстого орка, трижды. Первый раз года за полтора до смерти Роксоланы. Вежливый, спокойный, сразу предложил денег, причем чисто за время, а не за сведения. Проболтали они тогда часа два. Клантайку этот седой запомнился тем, что почти ничего не спрашивал «платного», и не пытался это самое вызнать нахаляву, даже о самой Роксолане не особо спрашивал. Интересовался её болотом, сильно. Назвался ученым. Ему, конечно, не поверили, но деньги не пахнут. Во второй раз явился уже с бабой, моложавой и очень красивой, блондинистой, полуэльфийкой. Братья на неё отвлекались постоянно, а она все лыбилась и молчала.

— А в третий раз он приперся с целой компанией, через неделю, как Роксолану под землю спрятали, — сделав паузу, выдал Клонтайк, — Нанимать нас проводниками по болотам. Говорил, раз ведьма померла, значит болото ничейное, а им надо в нем по каким-то научным надобностям покопаться, пока новый колдун не завелся. Хорошие деньги предлагал, но мы отказались. Настаивать не стал, но еще посулил, если расскажем, какие опасные или заколдованные места там есть. Я у виска пальцем покрутил, мол, мы совсем дебилы там ходить? Тропку к дому бабке знаем, век бы не знать. Мол, ты чего, человече, думаешь, если б знали, не пошли бы — ты за полдня как за месяц предлагаешь!

— Вот он и свалил, — вновь вмешался болтливый Дреклин, а потом осекшись, прищурился, — Погоди, а ведь четвертый раз был!

— Когда? — непонимающе заморгал брат, поворачиваясь к нему.

— Ну, не совсем был, — поправился тот, — Нам звонила соседка с недельку назад, бывшая. Говорила, что какой-то человек нас ищет. Седой, худой, коротко стриженный. Бешеный, говорила, какой-то, испуганный. Много ты человеков видал седых и стриженных?

— Ну наш-то спокойный был, — справедливо возмутился брат, — Хоть и болтливый.

— Я вам сейчас яйца обоим отрежу! — справедливо возмутился я, — Может мозги работать начнут.

— Конрад! Мы же стараемся!

— Вы вспомнили какого-то мужика — это хорошо, — глубоко вздохнув, я попытался отрешиться от чувства утекающего времени, — Что он был с шоблой, которая хотела по болотам пошариться — это тоже хорошо. То, что он жив и искал вас недавно, опять-таки замечательно. Есть ниточка, только она в пустоте болтается. Этот стриженный говорил что-то?

— Да он постоянно говорил! — возмутился Клонтайк, — Мы пару раз реально чуть не проговорились, забалтывал!

— О себе он что-то говорил⁈ — натурально оскалился я, негодуя на недостаток мозгового наполнителя у орков, — Как мне его найти⁈

Братья помолчали, переглядываясь и морща лбы.

— Может, его баба знает! — просветлела морда у Дреклина, — А где баба живет, знает Клонтайк! Он к ней приезжал пару раз, драл её!

— Чего? — натурально офонарел я.

— Ну, пока вот ему на уши тот седой приседал, я с бабой заболтался… — внезапно засмущался толстый, — А потом туда-сюда… В общем, как-то так. Но чёто она меня не очень вставила поначалу. Дочку выгоняла на улицу, перед тем как меня пускать. Шоб, значит, не видела и не слышала. Я такое не люблю. Это расизм. Потом на гостевой хате шпилились…

— Давай адрес, — скрежетнул я зубами, проклиная в душе всю тугодумскую зеленую братию и все межполовые интересы этого долбанного города. Вот чего всех тянет на разное⁈ Особенно насчет волчеров не пойму, это же собака огромная, двуногая, пахнет псиной, пасть жуткая с зубищами, да и сам инструмент… брр… а нет, куча девок на волчеров вешалась, вешается и будет вешаться. Ладно, кто-то скажет, ты вообще вампир, но я-то гораздо более человекообразен! Особенно под иллюзией.

Ниточка была тонкая, надежда зыбкая, но, кроме этого, не было ничего. Шансы, что именно «седой стриженный» подломил тайник ведьмы, были небольшими, шансы, что спустя год книги орчихи у него были ниже плинтуса, только что еще оставалось?

Через час с небольшим я с котами стоял перед хорошо знакомой мне квартирой Виолики Радиган, медленно обтекая с собственной тупости. Что мешало спросить имя «стриженого»⁈ Что мешало спросить имя «блондинки»⁈ Не трахал же этот жирдяй её безымянную!!!

Я нашел след канадиумцев.

«Седой стриженый» — пастор, блондинка — мать Виолики! Вот кто обнес тайник Роксоланы! А затем, спустя год, они вернулись из-за проблем с гримуаром чернокнижника, видимо, в поисках преемника ведьмы, который мог поселиться на её месте! Вот почему Эммануил Заккери был «бешеным»! Его клюют в мозг мертвецы!

— У тебя осталось двенадцать часов, — сообщила застывшему на лестничной клетке мне дохлая Роксолана. Сейчас, чтобы расположить правильно весьма немалых размеров призрака, коты были вынуждены спуститься на площадку ниже, поэтому выглядывающая снизу орчиха не выглядела такой уж угрожающей, а скорее напоминала сварливую соседку.

— Ага, спасибо, — растерянно кивнул я глюкограмме, думая о том, как сейчас буду нестись назад к братьям-оркам и выбивать из них всё и даже больше. Видимо, даже подраться придётся, рассеянно подумал я, уверенный, что те бандюги-орки нашли себе теплого чайку, и вернулись.

В этот момент за моей спиной щелкнул замок двери.

— Мужчина, вы к кому? — поинтересовалась фигуристая и высокая блондинка, выбирающаяся из квартиры с двумя большими чемоданами, — Отойдите от лифта, пожа… луй… кхх…

Договорить она не успела, так как уже была страстно и бескомпромиссно прижата мной к стене.

— Здрааааавствуйте, — протянул я, еле удерживая кровожадную дрожь в голосе, — А я к вам, госпожа Радиган!

…и сбросил иллюзию, демонстрируя блондинке всю силу, мощь и величие полноценного вампирского оскала.

— Блюститель Конрад Арвистер, вы арестованы!

Это не сколько для души, сколько для дела. Я в мирах Пара бывал нечасто, но впечатление они оставляют неизгладимое. Эти примитивные механики обожают копаться в своих телах и экспериментировать над ними, так что полый зуб с ядом или иной дрянью у агента любого уровня — дело, считай, обязательное. Тут их было даже два. Когда блондинка, скривившись, чем-то в меня плюнула, только уклониться успел, а вот потом уже челюсть нижнюю у неё зафиксировал, попутно несильно ударив лбом в её лобик. Отыграв затылком о стенку, мамаша Виолики стала «вне покрытия сети», а я бросился в квартиру.

Там было пусто.

Метнувшись назад, я открыл бессознательной блондинке её орколюбивую пасть, подвергая органолептике внутреннюю полость рта. Анализ увенчался успехом, нашёл три фальшивых зуба и аккуратно вшитую под языком маленькую капсулу, удалив это всё с помощью когтей. Затем, втащив чемоданы и саму горе-мамашу в квартиру, запустил котов и закрыл дверь. Считая секунды, быстро раздел блондинку, немало подивившись на стати, которым бы позавидовала и двадцатипятилетняя, принялся осматривать её дальше.

Под грудью, на локтевом сгибе, за ухом, в интимном месте, в соседнем проходе. Везде были какие-то крохотные капсулы с жидким или порошкообразным содержимым, которые я удалил. Затем, тщательно ощупав голову и уши, снова нашёл немного нового, хоть и совсем неожиданного. Коты наблюдали, отираясь возле чемоданов, как будто в них валерьянка.

Женщина застонала, приходя в себя, от чего пришлось прибегнуть к крайним мерам. Не являясь спецом по всем этим шпионским делам, я вполне отдавал себе отчет, что мог что-то упустить или до чего-то не добраться, поэтому попросту впился ей зубами в шею, начав перекачивать кровь в себя. Её срочно нужно в Управление на допрос, причем так, чтобы не было и шанса очнутся до момента, когда её ощупают уже профессионально!

Такое везение упускать было нельзя!

— Ты нашел книги.

Знакомый голос, раздавшийся прямо за спиной, едва не заставил меня захлебнуться. Всё-таки, процесс поглощения живой крови очень сильно… увлекает. Оторвавшись от вновь вырубившейся, теперь уже капитально, женщины, я посмотрел сплошным четырехэтажным матом на призрак Роксоланы, висящей над чемоданами.

— Но не все, — резюмировала запись легендарной орчихи, превращая светлейший момент в чернейшую ночь, — Одной не хватает. Книги мертвых. Нужно найти. У тебя… сутки.

Так, отлично, в чемоданах книги. Надо их домой, а бабу в Управление. У меня снова есть время. Даже запас крови пополнил! Даже наводки есть! Денек-то налаживается!

Если не считать туманных воспоминаний и чувств долбанной блондинки, размывающих сейчас моё критическое мышление. Кто сказал «надо было отсосать и сплюнуть»⁈ Какая сволочь это сказала?!!

Да, надо было. Идите вы лесом. Вам не понять чувств нервничающего вампира, на которого валится как из ведра, причем всего подряд.

Ладно, справимся, не впервой. В Копенгагене было и похуже. Там на нас с Эльдингером свалился молодой и дурной полуангел, плотно сидящий на героине и желающий убить Гитлера.

Только я сделал шаг на выход из квартиры, желая оббежать соседей в поисках домашнего телефона, как приступ острой головной боли шарахнул по темечку, заставляя припасть на одно колено. Вслед за болью пришёл потусторонний вопль, ударивший по разуму как кувалдой:

— «КОНРАД!»

— «КОННН-РАД!!»

— «Слышу!!», — проорал я мысленно, — «Сбавь силу, дура! Всю кровь свою просадишь!»

— «СЛЫШИШЬ!» — обрадовалась дура по имени Алиса, в первый раз использующая ментальную связь, — «ХОРОШО! КОНРАД! АННИКА В БЕДЕ! ЗА НЕЙ ГОНЯТСЯ! КРЫСЫ ЕЁ УВИДЕЛИ!»

— «Говори меньше! Говори, где она!», — точно дура, сейчас в ноль потратится.

— «…ОНИ БЕГУТ НА СЕВЕ…»

Что за долбанная везуха-невезуха. Совсем недалеко от меня. Девчонка перестает орать мне в мозг, видимо, откат от буквального пережигания крови при общении через техногенный город её догоняет, а вот что делать мне?

Думай, Конрад, думай.

Ладно, пойдем проверенным путем.

— Время жатвы, — говорю котам кодовую фразу, после которой они становятся рыжими и крылатыми, то есть, этими жутко опасными макабрскими душеловами, — За мной!

Обескровленная блондинка и чемоданы едут на мне до девятого этажа. Там я сдираю когтями замок с люка, ведущего на крышу, перетаскиваю наверх трофеи, загоняю котов. Выдавливаю из себя немного крови и, отчаянно торопясь, рисую на голом тощем пузе блондинки несколько знаков ритуала, погружающего в долгий и нездоровый сон. Оркофилка и паршивая мать никак на это не реагирует, её ни для кого нет, что есть хорошо.

— Охранять… — цежу я котам, — Охранять, пока не вернусь. Гоняйте или атакуйте любого, кто приблизится, кроме знакомых, понятно⁈

На всё про всё у меня уходит две минуты, которые я собираюсь компенсировать, занявшись идиотским вредительством.

Спрыгнув как дурак с крыши солдатиком вниз, я вцепился полностью выдвинутыми когтями руки в облицовку стены, а затем поехал вниз, вовсю портя общедомовое имущество, с пылью, крошками и мелкими камешками, барабанящими по шляпе. Это Миша Пересветов, бедолага, которого я выпил в молодости, фильм какой-то смотрел. Очень ему ярко в голову сцена запала, от чего и мне досталась в высоком качестве и хорошо сдобренная эмоциями. Бедолаге это казалось очень крутым… На самом деле — нет. Львиная доля всех этих супергероев, волшебников, монстров и сверхлюдей запросто бы померла от одного скромного снайпера с винтовкой некрупного калибра.

Приземлившись, я рванул с низкого старта с максимальной скоростью. Улицы, дороги, прохожие, все тут же смешалось в калейдоскопе плотной городской застройки.

Анника Скорчвуд не заслуживает спасения. Эта простая и, в общем-то, очевидная мысль в себе даже негатива не несет. Безответственная, безалаберная, не могущая взять себя под контроль. Настоящая головная боль. Только с одним маленьким нюансом.

Скорчвуды могли если не купаться в роскоши, то жить где-то очень близко к этому состоянию, Шпильке стоило только пойти туда, куда идет каждая вторая гоблинша и каждая четвертая полуэльфийка. В шлюхи. Магнум Мундус с его пресыщенными эльфами встретил бы полукровку-иллинари с распростертыми объятиями. За каждую ночь ей бы отвешивали золотые империалы, да и не по одному. Она могла бы себе позволить персонального менеджера, который бы выдавливал из толпящихся клиентов все соки…

Но она, эта маленькая неудачница, любящая ходить по дому в чем придётся, даже мысли о подобном не допускала ни разу. Вы, конечно, можете спросить: «Конрад, а твое какое дело? Почему ты в это лезешь? Зачем? Она — просто придаток к лысому здоровяку, охраняющему твой дом и поддерживающему в нем порядок. Придаток неудобный. Если она исчезнет, Шеггарт всё равно никуда от тебя не денется. Он мямля и затворник, которому некуда деваться»

Да, вы совершенно правы. Только я, Конрад Арвистер, вампир, бессмертный. У меня нет потребностей, из которых вы, смертные, придумавшие здравый смысл, сделали культ жизни, зовёте базой. Там, где вы выживаете, существуете, цепляетесь за эту жизнь, я прохожу свободно и легко, не замечая ваших трудностей.

Это заставляет изобретать свои.

За Шпилькой, удирающей на своих двоих, гнались четыре одетых в черную кожу полугоблина на вертких легких мотороллерах. Скорость высокую они поддерживать не могли, но у неё на хвосте висели с редким умением, разгоняя прохожих воплями, матом и гудками своих смешных недоциклов. Малявка удирала, стараясь держаться оживленных улиц, чем и тормозила продвижение идущих по её следу разумных — тем приходилось маневрировать и тормозить, чтобы не вмазаться в какого-нибудь прохожего.

Догнать их было непросто, приходилось повторять все трюки, которые выделывали лихачи на мопедах, потому как скакать по стенам или летать я обучен не был, подготовленных заклинаний не было, а были лишь мои стоптанные туфли, порванные и наспех сшитые штаны, а также понимание, что удара бейсбольной битой по затылку Шпилька не переживет. А этот удар близок.

Тем не менее, ноги куда маневреннее колес.

Первого, то есть последнего в процессии, преследующей мою непорядочную соседку, я сбил размашистым ударом руки по затылку. Второго догнала бита, выроненная первым, с тем же эффектом по тому же месту. Третий, таки не справившись с управлением, уже семенил за мопедом, идущим юзом, как получил от подпрыгнувшего меня пинка, и опять же в затылок… А четвертому я просто-напросто выстрелил в спину, потому что вспомнил о пистолете в кармане!

Перебор? Нет. У меня там шпион Канадиума лежит.

На выстрел Анника обернулась, увидела меня, увидела падающего полугоблина.

Остановилась.

Встала, дожидаясь меня, тяжело и мрачно смотря прямо в глаза. Не делая попыток убежать дальше. Ну и видок. Хоть полсотни лет давай ударного труда на благо китайской партии, без выходных и за чашку риса. Еще прохожие орут, кричат и разбегаются, как будто пыльного Блюстителя не видели.

— Конрад, — сухо и хрипло вытолкнула из себя Шпи… Анника. Постаревшая, подурневшая, давным-давно нормально не спавшая. С тремором пальчиков, с мешками под глазами. Тяжело дышащая. Девушка, которую только что загоняли прямо по улице.

— Анника, — просто в ответ сказал я, останавливаясь.

— Я не просила о помощи, — потемневшие глаза смотрят на меня как на опасного чужака.

— А это не помощь.

— Мне плевать, какую отмазку ты сейчас выплюнешь, Арвистер, — грубо говорит миниатюрная девушка, похожая на старушку, — Отвали. Просто — отвали. Хватит со мной нянчиться. И с Шегги тоже.

— Ты себя слышишь? — спрашиваю я, наклоняя голову, — Ты не в себе.

— Я? О нет, я еще как в себе, — мрачно ухмыляются мне в ответ, — Еще никогда в жизни не была в себе так, как сейчас, поэтому слушай, Конрад — отвали. У меня есть мои дела, мои проблемы. Я их решу. Или не решу. Но сама. Понял?

Она могла перещелкать этих четверых на мопедах в любой момент, понимаю я. Да, раздолбайка, но метать небольшие острые предметы она умеет прекрасно. Значит, у неё был план.

— Ты умираешь, — говорю, слыша полицейские сирены неподалеку, — Возможно, уже даже поздно что-либо делать.

— Нормально, — кривит губы девушка, — Хоть сдохну как полноценное существо. Не делай этого, Конрад.

— Не делать чего? — уточняю я.

— Ты готовишься к рывку. Хочешь меня поймать, сунуть в больницу. Продержать в бессознательности, пока не… вернусь, — отрывисто говорит шутница и пожирательница сладостей, так не похожая сейчас на себя, — Только знай, этого не случится. Меня прикончат, с гарантией. Я сама себя прикончу, если ты дёрнешься. Успею, ты знаешь. Поэтому иди своей дорогой, вампир… и дай мне пройти моей.

— Ну, раз это твой выбор…

Если я уважаю разумного за его выбор в жизни, как могу не уважать за то же самое в смерти?

Я хотел попрощаться, но не успел. Возможно, она бы тоже что-то сказала. Даже улыбнулась бы.

Увы, не судьба.

Из остановившегося неподалеку, за моей спиной, автомобиля, в нас начали стрелять.

Помню лишь четыре глухих удара в спину и пулю, попавшую Аннике в живот. Прошедшую насквозь.

Что там проходить-то… думаю я, пока дневной свет меркнет, а крики становятся все глуше и глуше.

Пули-то… необычн…