Шпион федерального значения

Глава 52

Военные не должны давать интервью.

Военные не должны участвовать в пресс-конференциях.

И их не должны показывать по телевизору.

Военные могут давать интервью и пресс-конференции только журналистам газеты «Красная звезда». Потому что с другими им не справиться…

— Вы считаете, что то, что было, — это не война? — наседала журналистская братия на бравого вида генерала.

— Так точно — не война! — строевым рыком рапортовал генерал.

— Но в этой «не войне» использовалась тяжелая бронетехника и штурмовая авиация!

— Так точно! — соглашался генерал. — Использовалась!

— И все равно это не война?

— Никак нет — не война!

Тогда журналисты цитировали генералу подзабытые им уставы и армейские наставления, где излагалась тактика ведения боевых действий с использованием бронетехники и авиации.

— Вы и теперь будете утверждать, что это не война?

— Так точно — буду!

— Ну хорошо — боевые действия.

— Никак нет — не боевые!

— А что тогда?

— Наведение конституционного порядка!

— С помощью регулярной армии и систем залпового огня?

— Так точно!..

Разговор был дурацкий, потому что односложный. Журналисты приводили многочисленные факты, которые генерал игнорировал. Благодарная телеаудитория была на стороне журналистов.

— Почему вы отрицаете очевидные вещи, почему не хотите называть вещи своими именами?

— Никак нет — хочу!

— Тогда почему не назовете войну — войной?

— Никак нет — никакой войны не было! Было наведение конституционного порядка!..

Ладно, черт с ними, с генералами, — что с них взять? Но почему политики открещиваются от войны, как черт от ладана?

— Как вы считаете, мы выиграем когда-нибудь эту войну?

— Во-первых, и не войну. Война это когда одно суверенное государство ведет боевые действия против другого суверенного государства, чего в данном конкретном случае нет, так как мы имеем одно и то же суверенное государство, которое ни на кого не нападало…

— Но бронетехника и авиация?

— Нью-йоркская полиция в своей работе тоже широко использует бронетехнику и авиацию, в частности бронемашины и патрульные вертолеты, но никому в голову не приходит на этом основании утверждать, что они ведут боевые действия!

— Но ведь это всего лишь несколько гражданских вертолетов!

— С точки зрения закона это не имеет никакого значения. Просто, в отличие от них, мы, к сожалению, не располагаем образцами специализированной полицейской техники, отчего вынуждены задействовать в чисто полицейской операции армейские ресурсы.

— Но масштабы!..

— Я согласен с вами, что данная контр-террористическая операция по масштабам может быть сопоставима с войной, что лишний раз доказывает нашу решимость бороться с международным терроризмом, но тем не менее таковой не является, так как не подходит ни под одно из определений войны…

Да что они, сговорились, что ли? Хоть бы один сказал — война! Чечню утюжат танки и самолеты, в Россию сотнями идут гробы, а они, как заведенные, толкуют про наведение конституционного порядка.

Они что, все такие непроходимые тупицы?..

— …Полные тупицы! — согласился в кулуарах генерал. — И еще ублюдки! Армия, понимаешь, ведет кровопролитную войну, а они ей свои палки в их колеса суют! Мне бы этих субчиков на пару месяцев на переподготовку!

— Да, не простой контингент, — поддакнул политик…

А что бы им не признать войну — войной?

И заодно американцам не сказать, что они воюют, а не занимаются миротворческой деятельностью?

И англичанам тоже?

И евреям до кучи?

Что они все, как вши на гребешке, крутятся?..

А потому крутятся — что слово не воробей… И от него иногда, как от того гвоздя в той самой подкове, много что зависит…

Ведь если назвать войну — войной, то тогда придется разбираться, кто с кем воюет. И против кого? Кто там у них жертва, а кто агрессор?

Агрессором, по логике, должен считаться тот, кто больше и сильнее. Или кто считает себя больше и сильнее. И кто не хочет называть войну войной.

Хотя в жизни все почему-то строго наоборот. Почему-то государства-карлики задирают великанов, которым ничего не остается, как…

Нет-нет, не воевать! Ни в коем случае — боже упаси! Потому что если вдруг воевать, то тогда применительно к ней, к войне, можно поднять ворох международных договоренностей, в которых сам черт ногу сломит.

И можно прищучить агрессора экономическими санкциями, которые будут поперек горла их бизнесменам и на руку нашим. Отчего наша экономика и валюта пойдут в рост, а их — в известное место…

Кое-кого, кого полезно, — припугнуть, чтобы вынудить начать диалог, перекраивая старые и выстраивая новые геополитические союзы.

И обязательно попытаться примирить враждующие стороны, введя между ними голубой прослойкой миротворческие силы, чтобы развести драчунов в разные стороны, как рефери разводит не в меру разгоряченных боксеров. И тогда перестанут гибнуть люди. С той и с другой стороны.

Что, конечно, благо.

Вводить миротворческие силы должен тот, кто имеет на это силы. Тот — кто посильнее…

Но, введя силы, их оттуда уже так просто не вывести, чтобы не спровоцировать новый конфликт. Так что же, там миротворцам навек поселиться?

Навек — нельзя. Такого никакой миротворец и никакой бюджет не вынесут.

Значит, нужно дать местному населению возможность разобраться, что им нужно. Для чего, под присмотром голубых касок, провести выборы, дав возможность населению выразить свою волю посредством избирательных бюллетеней, а не оружия. А чтобы они не ошиблись, выдвинуть своего кандидата…

Ну а дальше — как карта ляжет.

Географическая…

Вот по всему по этому ни наши генералы и политики, ни их генералы и политики словами не бросаются. Журналисты — сколько угодно, а эти — ни-ни! Чтобы без погон и кресел не остаться. И без страны.

Потому что слово — не воробей: вылетит — долго его потом ловить придется. И хрен поймаешь!