Сибирская одиссея

Глава третья. Встреча

Хорошо, что с утра первым делом Андрей проверил большую резиновую лодку, на которой ему предстояло сплавляться по Куанде. Левый баллон в районе клапана сильно травил воздух. Пришлось доставать клей и срочно его клеить. Сегодняшний выход сам собою переносился на один день.

«Ничего! Завтра с первыми лучами солнца я буду на воде! — успокаивал он себя. — А сейчас нужно разобраться с вещами, приготовить обед, помыться и постираться. Работы хватит до вечера!»

Лодка клеилась, оставшиеся рюкзаки были принесены из лабаза, Андрей разбирал многочисленные свёртки и пакеты, распределял продукты, упаковывал отснятую фото— и видеоплёнку. Целый час был потрачен на то, чтобы найти документы Виктора. По его просьбе Андрей взял все оставшиеся деньги, свои и товарища, и запечатал их вместе с паспортами в двойной полиэтилен. Траты у Андрея наверняка предстоят немалые. Конечно, на оплату вертолёта их всё равно не хватит, но надо будет покупать билеты на местный поезд, да и где-то придётся останавливаться в посёлке Новая Чара, где Андрей планировал договориться с людьми, которые помогут ему спасти Виктора. Пока он не понимал, с чего и с кого начнёт свои действия в посёлке, но надеялся, что найдутся те, кто чужое горе воспримет, как своё. Здесь, в Сибири, такие люди — не редкость! Он это знал.

Несколько раз за утро Андрей пил чай или кофе с печеньем, но пора было подумать о серьёзном обеде, а также неплохо было бы наконец устроить «банно-прачечный день»! И он взял топор и пошёл заготавливать дрова — кипятить воду и варить обед на примусе представлялось ему расточительным, бензина оставалось не так много.

Когда он приволок к избе сухой валежник и принялся его рубить, позади него раздался голос:

— Привет!

— Привет! — машинально ответил Андрей и, оглянувшись, увидел невысокого бородатого мужичка с котомкой за плечами. Он приветливо улыбался сквозь густую рыжеватую бороду, и в улыбке его Андрей заметил некоторую иронию. Может быть, мужичок уже давно наблюдает за ним?

— Дровами займусь я, а ты пока посуду приготовь — чайку надо попить! — сказал бородатый, занося свой мешок в избу.

У Андрея вдруг создалось впечатление, что он давно ожидал прихода этого человека. По крайней мере, его появление совсем не было для него неожиданностью. И пока неизвестный разбирал свою поклажу и вытаскивал топор, Андрею показалось, будто огромный камень свалился наконец с его плеч. Он настолько привык за последние дни таскать этот камень на себе, что уже забыл, каково жить без него. И новое ощущение было настолько удобным и радостным, что на его лице тоже засияла улыбка, будто подхваченная от бородатого мужичка, и слова сами собой попросились наружу:

— Знаете, я тут…

— Потом! — резко перебил его голос из избы. — Вначале чаю попьём!

И мужичок, взяв топор, подошёл к сваленным дровам и принялся умело их колоть. Причём делал он это настолько профессионально, что Андрей смотрел на него открыв рот, и тут же позабыл, что ему надо приготовить по просьбе незнакомца посуду для чая.

— Николай, — между ударами топора невзначай бросил бородатый.

— Андрей, — так же негромко ответил ему Андрей и пошёл за посудой.

Когда он вернулся с котелком воды, Николай уже разжигал костёр. Никаких стружек и веточек для розжига он не клал, но с одной спички массивная поленница дров тут же задымила и через минуту полыхала ярким жизнерадостным огнём. Андрей с завистью смотрел, как умело его новый знакомый владеет топором, управляется с костром, какие у него уверенные и экономные движения. Было понятно, что таёжная жизнь для него естественна и привычна. И у Андрея в голове начали строиться всевозможные планы. Он очень надеялся, что Николай поможет ему хотя бы советом, как быстрее и проще вытащить Виктора из этих диких мест. Интересно, какая нужда заставила этого человека прийти сюда, и откуда он пришёл, или, может быть, приплыл? Андрею хотелось поговорить обо всём этом с Николаем, но он видел, с каким сосредоточенным лицом тот занимается завариванием чая и раскладыванием вафель и печенья в миске, и боялся своим разговором как-то его отпугнуть. А вдруг он просто не хочет с ним ни о чём говорить, догадываясь, что у Андрея будет к нему просьба о помощи?

Николай сам прервал затянувшееся молчание:

— Он там один?

Вопрос заставил Андрея вздрогнуть.

— Да, один.

— Плохо. Медведей нынче много. Что с ним?

Андрей с каждым вопросом всё больше удивлялся, как Николай смог догадаться о случившемся! Или он следил за ним в течение всего пути от проклятой горы? Да этого быть не может! Бред какой-то!

— Нога сломана, по-видимому. Его Виктор зовут. У него там палатка, дрова, еды на неделю… Но как вы узнали? — не выдержал Андрей.

— Где? — спросил Николай, будто не расслышав Андрея.

— По прямой — километров тридцать отсюда, по кривой…

— Понятно, все пятьдесят… На Эймнахе?

— Нет. На Сыни.

Андрей смотрел на Николая восхищённым взглядом, и ему очень захотелось, чтобы тот принял его в свой мир, поверил и помог. Он переживал, что говорит как-то не так, слишком заискивающе или, наоборот, притворно равнодушно.

— У тебя ещё кружка есть? — неожиданно спросил Николай.

— Да, — с готовностью ответил Андрей.

— Неси, я наливаю.

— А может, заварить картошки или каши? Это можно быстро сделать! — предложил Андрей, надеясь с помощью какого-нибудь занятия немного успокоиться и найти ключ к разговору с этим удивительным и непростым, как он уже успел понять, человеком.

— Нет, Андрюх, давай сейчас чай с вафлями, а потом я рыбы наловлю, и пообедаем уже по полной программе… Я ведь сюда на рыбалку пришёл. Ты тут хариуса ловил? — вдруг спросил Николай.

— Ловил. Недели две назад, когда мы в горы шли. И хариуса, и ленка.

— Хорошо. Бери вафли!

Андрей взял кружку, вафли и сел на пороге избы. Николай пристроился на бревне неподалёку. Казалось, он уже позабыл о том, что у Андрея стряслась беда, не чувствовал, что все мысли его там, в горах, у оставленного с переломанной ногой Виктора! «Какая на хрен рыбалка! — не терпелось крикнуть Андрею. — Мне товарища вытаскивать надо. Ты что, не понимаешь?» Но Андрей сдержался и молча, маленькими глоточками, пил горячий чай.

Наконец, Николай посмотрел Андрею в глаза:

— Ладно, я пойду. За обедом потолкуем обо всём. Лодку зачем заклеиваешь? Вниз по реке собираешься?

— Да. Вещей много, а как ещё?

— Если вещей много, то никак, — сказал Николай, вставая. Потом он взял свой мешок и не спеша пошёл в сторону Эймнаха. Пошёл как ни в чём не бывало, ни разу не оглянувшись на ошарашенного Андрея, застывшего с надкусанной вафлей в руке.

— Никак… — повторил Андрей тихо. — Он пошёл на рыбалку…

День сегодня, как и надеялся Андрей, был тёплым, солнечным. Но от бессонной ночи и вчерашних кошмаров он буквально валился с ног. Казалось, что всё происходит в каком-то странном сне или разыгранном кем-то спектакле. И он чувствовал себя персонажем этого спектакля, управляемым невидимым режиссёром, его изощрённой творческой фантазией, в которую его, Андрея, посвящать никто не собирался. И каждый новый поворот сюжета был неожиданным, необъяснимым, вызывал удивление и испуг. Андрею необходимо было поговорить! Ему нужен был собеседник, чтобы излить ему все свои переживания, сомнения, рассказать о том, что случилось там, в горах. Но по воле сюжета собеседник почему-то ушёл ловить рыбу. И смысла этой очередной сцены он никак не мог понять…

Нагрев в большом котелке воду, Андрей начал мыться. Мешали забинтованные руки, но в целом банно-прачечные мероприятия прошли успешно. Стало легче, мысли потекли своим привычным чередом, и он решил всё-таки немного поспать. Он вытащил туристический коврик, расстелил его на полянке рядом с избой, положил под голову мешок с одеждой и вскоре отключился. Организм требовал отдыха, и Андрей уснул спокойным сном без кошмаров и навязчивых видений.

Когда он очнулся, на костре жарились рыбьи потроха, в котелке кипела вода, а Николай солил пойманного хариуса. Улов его был небогатый: шесть небольших хариусов. Но вид рыболова красноречиво говорил, что он доволен.

— Давай, я заварю картофельное пюре и суп какой-нибудь из пакета сделаю, — предложил, подымаясь, Андрей. — Я сто лет не обедал нормально!

— Давай! — радостно ответил Николай. — К пюре у нас тут рыбный деликатес, — и он кивнул головой на маленькую сковородку, в которой шкворчали потроха.

Андрей никогда не видел, чтобы жарили все внутренности хариуса так, как это делал Николай. От сковороды исходил аромат, и он понял, что подобное блюдо — не только знак бережливости и экономии, но и гастрономическое новшество, которое на будущее следует иметь в виду.

Через пятнадцать минут обед был готов. Николай предложил перенести всё в избу и поесть там.

— Под открытым небом пообедать мы ещё успеем, надо пользоваться крышей над головой! — сказал он с улыбкой.

Жареные потроха оказались действительно настоящим деликатесом! И вообще, Андрей ел с аппетитом — много и долго. Николай ему в этом ничуть не уступал. Жизнь в тайге заставляет ценить редкие минуты радости, в том числе и от поглощения пищи. Андрей был вымытый, постиранный, а теперь ещё и сытый! И у него вновь начали закрываться глаза. Все мышцы расслабились, голова приятно кружилась от неожиданно обильной еды, а Николай с каждой минутой казался ему всё более приятным и близким. При внешне бедном, почти нищенском виде, в нём чувствовались интеллигентность, ум и мудрость человека, многое в своём веку повидавшего. И постепенно в Андрее крепла надежда, что Николай ему поможет.

— Давай подробненько — как всё произошло? Не торопись, время у нас есть! — сказал вдруг Николай, ложась на нары и сладко потягиваясь.

Андрей поставил недопитую кружку с чаем, вынул из пачки сигарету и закурил. С минуту он собирался с мыслями, стараясь сделать свой рассказ максимально коротким и понятным.

— Мы стартовали вдвоём с Виктором от разъезда на Большом Леприндо. — начал Андрей. — Вообще мы приехали снять несколько сцен для очередного фильма о природе, а заодно изучить район вулканов на Удокане. Но с самого начала нас сопровождали неприятности. В последний момент двое из команды отказались ехать, и пришлось нам отправляться только с Виктором. А груза у нас было килограммов двести, не меньше! Ты и сам видишь — почти всё тут, в избе!

— Вижу. Я подумал вначале, что вас четверо или пятеро, но потом, глядя на тебя, сразу понял, что максимум трое. Глупо было бы двоим оставаться с пострадавшим, а одному идти за помощью… — сказал Николай задумчиво, достал из кармана кедровые орешки и принялся их громко щёлкать. Причём делал это он тоже в высшей степени профессионально, вызвав невольный восторг Андрея и сбив его окончательно с мысли.

— Николай, и всё-таки, как ты догадался, что с моим товарищем беда? — задал, наконец, Андрей вопрос, который давно его волновал.

Некоторое время Николай молча щёлкал орешки. Потом привстал, чтобы выбросить шелуху в печку, и, улыбнувшись сквозь рыжую бороду, произнёс:

— Ты себя со стороны видел? У тебя ж на лице всё написано!

— Что написано? — не понимая, спросил Андрей.

— Да всё! — и с этими словами Николай снова лёг на нары и продолжил своё занятие. — Ладно, вы пошли вдвоём…

— Да, мы пошли вдвоём, — с радостью подхватил Андрей. — Но груза было столько, что даже на восьмикилометровый волок из Большого Леприндо в озеро Леприндокан мы потратили шесть дней! А потом начался ужасный сплав по безводной Куанде. Это сейчас тут вода есть хоть какая-то, а месяц назад река представляла собой сплошные камни с ручейками между ними. И мы всю эту сотню километров таскали туда-сюда вещи, клеили лодки, в общем, мучились…

— Не самый лёгкий путь вы выбрали! — перебил его Николай. — У нас по Куанде мало кто сплавляется. Обычно либо пешком идут вдоль реки, либо здесь, через перевал.

— Но у нас было двести килограммов груза! — оправдывался Андрей.

— Да. Понятно. И отсюда вы пошли в пешку?

— Отсюда пошли в пешку… — подтвердил Андрей и на некоторое время замолчал, вспомнив, как они с Виктором начинали этот маршрут, как помогали друг другу подняться с тридцатипятикилограммовыми рюкзаками, как чуть не утонули, переплывая на лодке через Эймнах.

— Сколько шли до вулканов? — спросил Николай.

— Семь дней. Да и то, до вулканов не дошли километра два…

— Это вы не шли, а ползли, — проговорил Николай и снова привстал, чтобы выбросить очередную шелуху от орехов. — Хочешь погрызть, кедровых?..

— Спасибо, я так наелся…

— Орешки — это не еда, это — наркотик, как сигареты, — серьёзно проговорил Николай и испытующим взглядом посмотрел на Андрея, который в этот момент как раз гасил окурок.

— У большого Сынийского водопада всё и началось! — продолжил Андрей свой рассказ. — Мы к тому моменту были уже никакие. И вот утром, когда я снимал водопад, произошло необъяснимое: камера самопроизвольно слетела со штатива и ушла в реку. Причём, когда я проверил крепёж — винты были затянуты! В общем, случилось то, чего не может быть. Я понял тогда, что это знак, что нам нужно возвращаться, пока не произошло ещё какое-нибудь несчастье. И мы говорили об этом с Виктором. Но тот всё же уломал меня постоять у водопада два дня, чтобы сделать хотя бы несколько фотографий. Конечно, я его понимал: столько времени и сил потратить на этот маршрут и ничего толком не снять даже на фотоаппарат — обидно до слёз! Но я-то уже смирился с судьбой. Моя камера нашла своё пристанище. А вот Витька пока не успокоился, ему хотелось красивых кадров, хотелось творчества…

— А камеру вытащили? — спросил вдруг Николай, оживившись.

— Какое там! — Андрей безнадёжно махнул рукой. — Там котёл! Даже камень на верёвке дна не достал.

И Андрей вспомнил, как они с Виктором целый день забрасывали на верёвке огромный булыжник с крючком из проволоки, но так и не смогли опустить его до грунта, преодолев бурлящую воду. От камеры не отскочило ни одного кусочка, ни одной детали — Андрей потом ходил ниже по реке в надежде обнаружить хоть что-то. Всё было бесполезно! Камера, по-видимому, застряла в омуте между камней, и достать её уже никто никогда не сможет. Андрей также вспомнил, что в тот момент, когда камера соскочила со штатива, он находился от неё в пяти метрах. И он вполне мог бы прыгнуть к ней и, возможно, даже не дать соскользнуть в воду. Но с ним тогда что-то произошло: он стоял на месте, будто его ноги приросли к земле, и наблюдал за необъяснимым явлением, даже не дёрнувшись. Впоследствии, когда Андрей пытался проанализировать ситуацию, то пришёл к выводу, что кто-то таким образом его спас. Ведь базальтовый берег в этом месте был мокрым и скользким, и Андрей, бросившись к камере, наверняка бы последовал за ней в водопад!..

— В общем, надо было уходить, но мы остались, — продолжил свой рассказ Андрей. — И вот в последний день Виктор предложил подняться на ближайшую горку, чтобы сделать несколько кадров долины Сыни и первого вулкана, который с неё должен был открыться нашему взгляду.

Возвращались уже в сумерках, а поэтому решили сократить путь и пробраться вдоль стекающего по склону ручья. Я сделал несколько снимков, а Витька решил подойти к самому ручью, хотя я его от этого отговаривал. Я сидел на камушке метрах в двадцати от ручья, курил… И вдруг услышал непонятный нарастающий звук, похожий на тот, который создаёт, например, взлетающая с воды стая уток. Но это был звук воды, которую гнал перед собой летящий по склону Витька. Он катился по мокрому скользкому камню, развивая бешеную скорость, лёжа на спине и, видимо, уже без сознания, так как ударился головой при падении. Затем он исчез из поля моего зрения, и спустя пять секунд я услышал громкий всплеск. Как потом выяснилось, Виктор упал в небольшую чашу с водой, в которую стекал ручей. И это его спасло. Не будь этой самой воды — не знаю, чем бы всё закончилось…

— Знаю я это место! — уверенно произнёс Николай и встал с лежанки. — Это километра три от водопада!

— Да, примерно. В общем, у Виктора была разбита голова и, скорее всего, сломана нога. Он плавал в воде кверху головой и был без сознания. Мне удалось дотащить его до сухого места. Через минут пять он пришёл в себя. На самом деле произошло чудо! Когда я потом прикидывал траекторию Витькиного падения, то с удивлением понял, что он никак не должен был оказаться в этой луже. Он должен был впечататься в скалу. Короче, не знаю, как это получилось!

— Значит, судьба… — произнёс Николай многозначительно. — Когда это произошло?

— Четыре дня назад, — ответил Андрей и задумался. Перед его глазами вновь предстала картина, в которой Виктор с котелком ползёт к ручью, чтобы набрать воды, ему очень больно и тяжело, он стонет…

— Будем думать! — сказал Николай решительно, развеяв грустные мысли Андрея. — Я знаю людей в посёлке, которые могут помочь. Я из Новой Чары. Вы там в музее регистрировали маршрут?

— Да! — ответил Андрей, оживившись.

— Это очень хорошо, очень хорошо, — произнёс Николай протяжно и вышел из избы.

Андрей сидел на нарах и с надеждой смотрел на дверной проём, в котором исчез его собеседник. Ему казалось, что сейчас Николай должен броситься с ним вперёд, к спасению Виктора! Но Николай никуда не бросался, было слышно, как он перетряхивает свой мешок, бурча что-то себе под нос.

Андрей не выдержал:

— Как ты считаешь, за сколько дней я сплавлюсь до железнодорожного моста?

— Я по воде тут не ходил, — сделав паузу, ответил Николай. — Наверное, дня за два, за три. Вода опять низкая, придётся потаскать!

— Как? — вырвалось у Андрея помимо воли. Он с ужасом вообразил, что ему предстоит вновь тащить вещи и лодку по безводной реке, и от этого стало так плохо, что чуть не вырвало.

— Да ты не дёргайся! — сказал Николай, заглядывая в избу через дверной проём. — Я сказал, будем думать. Ты же не сегодня собираешься отчаливать?

— Завтра с утра, — ответил Андрей и встал, чтобы выйти из избы, но Николай продолжал стоять в дверях, и получилось, что оба оказались совсем рядом друг с другом. Андрей впервые так близко разглядывал глаза собеседника. И у него на душе вдруг сделалось очень спокойно — глаза у Николая были добрыми и светились какой-то радостью и мальчишеским озорством. На вид Николаю было лет сорок пять, но глаза его казались совсем юными. Андрей улыбнулся.

— Сегодня ночью всё решим! Сейчас я опять на рыбалку. Кстати, приготовь ужин. Завтра нам по любому в дорогу отправляться, надо плотно поесть! — с этими словами Николай повернулся, освободив Андрею проход, надел на плечи свой мешок и зашагал вверх по Куанде.

Андрей вышел из избы и долго смотрел вслед уходящему Николаю, пока тот не скрылся за поворотом.

— Опять ушёл на рыбалку, — непроизвольно повторил Андрей. — Ночью всё решим…

И всё же Андрей очень переживал, что как-то не так, не теми словами и не в той интонации рассказал Николаю о приключившейся с ним истории. Получилось легко, просто, без ужасных подробностей и переживаний. Он ничего не сказал о том, что во время своего бешеного скольжения по мокрому склону Виктор крикнул Андрею что-то вроде «прощай!». Андрей не был уверен в этом и потом никогда не спрашивал друга о той минуте — это находилось в другой области человеческих отношений. Об этом нельзя было говорить, как нельзя говорить о чём-то очень личном и сокровенном. Но слово, которое выкрикнул Виктор, навсегда зафиксировалось в подсознании, приходило в ночных кошмарах и видениях, возникало совершенно неожиданно, когда приходилось испытывать какие-то трудности, преодолевать преграды, которыми наполнены были дни его непростого пути. Андрей ничего не сказал и о том, что он тогда совершенно не был уверен, что Витька жив, и изо всех сил бежал по склону вдоль проклятого ручья, ломая кусты, повисая на ветках стланика, карабкаясь по камням, лишь бы успеть… Успеть сделать хоть что-то! А если совсем честно, то он торопился, представляя, что Виктор, возможно, умирает, но ещё в сознании, и он услышит его последние слова, последнее желание. Андрею так необходимо было просто услышать из уст друга хоть что-то, ведь он вообще не понимал, что делать дальше, как дальше с этим жить. Не сказал Андрей и о страшной дороге до палатки и обратно, когда он в одной жилетке на голое тело (в свою одежду он переодел Виктора) бежал по тайге, судорожно пытаясь понять и принять произошедшее, и вдруг увидел, что заблудился, потерял всякое представление о том, где он находится. И чего стоило ему хоть немного успокоиться, выйти на тропу и дойти наконец до палатки, где были медикаменты, а также продукты, спальники и тёплые вещи друга, которые необходимо было срочно принести туда, на склон. Как потом он не мог найти Витьку, поскольку стало уже совсем темно, как он кричал, в надежде, что тот его услышит и откликнется, и Виктор слышал Андрея, но у него не было сил крикнуть в ответ. И у Андрея тогда возникла страшная догадка, что его товарищ умер, ведь никто не мог знать наверняка, в каком именно состоянии находится Виктор, что у него на самом деле сломано, и нет ли повреждений внутренних органов, которые невозможно увидеть лишь внешним осмотром. Ничего он Николаю не рассказал. И даже о постоянно возникающей перед его глазами минуте их прощания. Они тогда сидели у палатки, Андрей обнял друга за плечо, им всё было понятно без слов. Никто не знал, свидятся ли они ещё, хотя вслух об этом не говорили. И только когда Андрей собрался уходить, Виктор вдруг посмотрел ему в глаза и тихо произнёс:

— Андрюха, я в тебя верю! Я всегда в тебя верил! Храни нас Бог!

А может, и хорошо, что Андрей ничего этого не рассказал Николаю. Да и как он мог это рассказать? А вдруг его новый знакомый ничего бы не понял? Посчитал бы, что Андрей просто излишне сентиментален и совершенно не умеет быть настоящим мужиком, способным взять себя в руки и спокойно рассуждать о происшедшем? Но беда в том, что Андрей не мог об этом рассуждать спокойно, не получалось у него. Он воспринимал случившееся слишком остро, слишком болезненно. У кого-то другого всё было бы иначе. Наверняка иначе. Но у Андрея могло быть только так!

Незаметно наступил вечер. От реки повеяло холодом, и Андрей развёл костёр. Лодка к тому моменту заклеилась, он её накачал и остался доволен результатом: баллон больше не травил воздух, завтра можно будет начинать сплав.

Почти все вещи Андрей собрал и распределил. С собой он решил взять два рюкзака. В них он упаковал свою одежду, документы, плёнки, фотоаппарат, а также посуду и продукты с расчётом на пять дней — опыт научил его всегда делать некоторый запас на случай непредвиденной задержки. Остальные вещи он сложил в углу избы. Скорее всего, их придётся оставить тут навсегда. Сверху одного из рюкзаков он приклеил записку, в которой повторил содержание той, которую написал у водопада. В ней он указал точное местонахождение Виктора, начертил схему пути, по которому можно туда добраться. Вдруг кто-то придёт сюда раньше, чем он вернётся со спасателями!

Андрей подумал о лодке. Видимо, её он бросит в конце сплава, не таскать же потом лишних двадцать килограммов! Кстати, о поезде. Надо обязательно спросить у Николая расписание местного «бичевоза» — прообраза нашей электрички, курсирующего по БАМу от Бодайбо до Новой Чары. Интересно, сколько времени идёт этот поезд от моста через Куанду до посёлка? И останавливается ли он на мосту? Надо ничего не забыть, всё расспросить и записать. Андрей чувствовал, что в нём уже появляются силы для того, чтобы двигаться вперёд. Это его радовало. Сегодняшний день помог ему обрести уверенность в себе, а встреча с Николаем дала заряд бодрости и хорошего настроения, насколько это было возможным в его ситуации.

Николай вернулся, когда уже совсем стемнело. Андрей даже забеспокоился. Но рыболов выглядел бодро, на кукане болтались два десятка крупных хариусов, которых он тут же начал потрошить. К тому моменту ужин у Андрея был готов: гречневая каша «доходила», завёрнутая в свитер, борщ стоял на печке, разведённой специально для этой цели, в маленьком котелке заваривался чай, а на столе аппетитно красовалась внушительных размеров куча печенья и сухарей. Николай оценил приготовления, но всё же решил поджарить рыбьи потроха по своему способу, не пропадать же добру?

Ужинали они уже поздно ночью, в избе, при зажжённой свече, найденной тут же, среди местных запасов крупы и соли, какие обычно всегда бывают в таёжных избах. Всё казалось очень вкусным, сытным и вскоре обоих начало клонить ко сну.

— Когда доберёшься до посёлка, обязательно меня найди! Вот мой адрес, — и Николай протянул сложенную вчетверо бумажку.

Андрей развернул её и прочитал запись, сделанную аккуратным, почти детским, почерком:

«Зайцев Николай Афанасьевич. Новая Чара, улица Строителей, дом 6, дверь слева».

— Давай на всякий случай я дам тебе свои координаты, — сказал Андрей и, вырвав из дневника листок, тоже написал: «Пономарёв Андрей Владимирович. Москва, ул. Проходчиков, дом 12, квартира 73». Затем он указал свой мобильный телефон.

— Но мы обязательно должны встретиться в Чаре, — сказал Николай, беря в руки записку. — У меня есть знакомый, Серёга Баранов, он фотограф, а в прошлом — профессиональный спасатель. Он всё организует, я ему про тебя расскажу.

— Спасибо! — поблагодарил Андрей. Это было действительно очень кстати. Картина дальнейших действий постепенно начинала проясняться. Оставалось только добраться до Чары.

Помыв посуду, Андрей сел у догорающего костра и закурил.

«Всё сложится! Всё у нас получится!» — убеждал он сам себя, глядя на огонь.

К костру подошёл Николай.

— Сколько у тебя вещей с собой? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Два рюкзака, — ответил Андрей, понимая, что вопрос был задан неспроста. Он чувствовал, что Николай хочет предложить ему какой-то другой вариант, но сам боялся первым об этом заговорить.

— А в один никак нельзя уместить? — задал вопрос Николай и посмотрел Андрею в глаза.

— А ты хочешь мне предложить пойти с тобой? — не выдержав, спросил Андрей то, что уже давно вертелось у него на языке.

— Послезавтра в восемь вечера на разъезде Наледный будет «бичевоз». Я должен на него попасть, поэтому отсюда пойду завтра после двух. Пути туда — немногим больше тридцати километров. Если хочешь, пойдём вдвоём. Но тогда всё надо уложить в один рюкзак, сам понимаешь!

— Да, — с радостью согласился Андрей, и лицо его просияло. — Я что-нибудь придумаю! В конце концов, брошу тут всё! Сейчас не это главное. Просто один я бы не нашёл тропу через перевалы.

— Наверное, — произнёс Николай, ворочая палкой в костре, который начал гаснуть. — Лодку твою жалко, и продукты… Мы можем прийти сюда после того, как вытащим твоего друга…

— Коль, это всё мелочи, это всё — потом! Как ты думаешь, вертолёт приземлится на галечниковой косе после водопада? — перевёл вдруг Андрей разговор на другую тему, опасаясь, что Николай раздумает и откажется идти вместе с ним.

— Вряд ли, — ответил Николай задумчиво. — Там узкий каньон, пилот побоится рисковать.

— А где тогда? — спросил Андрей, и в голосе его появилась растерянность.

— Может быть, на аяне, где травертиновый источник. Это выше по реке на пять километров.

Андрей представил, что придётся каким-то образом тащить Виктора к этому аяну, это вызвало в нём опасения и неуверенность.

— Нужно человек пять, как минимум! — будто прочитав мысли Андрея, сказал Николай. — Двое уже есть, троих найдём.

— Спасибо! — просиял Андрей, готовый расцеловать Николая. — Спасибо тебе огромное! Знаешь, самым трудным для меня было то, что до встречи с тобой я чувствовал себя совершенно одиноким в приключившейся беде. Не представляешь, как я тебе благодарен!

Николай встал, бросил полено в костёр и начал раздувать огонь.

— Спасибо скажешь, когда мы вытащим твоего друга, — сказал он и пошёл в избу. — Давай спать! Я завтра с утра пройдусь вниз по Куанде, посмотрю, как там хариус, а к часу вернусь. В два мы должны уже выйти.

— Я буду готов! — ответил Андрей, тоже вставая.

«Ничего, всё я уложу, можно будет оставить оптику от фотоаппарата, неснятую плёнку, тёплые вещи», — думал он про себя. — Килограммов двадцать пять я потяну, не сдохну! Может, Николай что-то возьмёт, например, часть продуктов».

Ночью по крыше застучал дождь. Андрей лежал с открытыми глазами и никак не мог заснуть. Почему Николай сразу не предложил ему пойти вместе с ним через перевалы? Присматривался? Не доверял? Опасался чего-то? Конечно, идти по тайге с чужим человеком — это не просто. А Николай, видимо, привык ходить один. Возможно, были в его жизни случаи, после которых он стал таким вот «бродягой-одиночкой». Ладно, Андрей будет стараться, чтобы он не пожалел потом, что взял его с собой. Важнее другое: таким образом сэкономятся, по крайней мере, два дня! Чего могут стоить эти два дня для Витьки? Может быть, здоровья, а может, и жизни. Что с ним сейчас, не началось ли воспаление в ноге? Не свалился ли он опять в ручей, набирая воду для чая?

Мысли шли своим неумолимым ходом, вновь и вновь возвращаясь к Виктору. Андрей хотел было подумать сейчас о чём-то другом, например, о завтрашнем переходе. Но переход этот совсем не пугал его, ведь он будет с Николаем. А вот Витька в горах один. Даже психологически сложно пережить одиночество, не говоря о травмах и боли.

Дождь усиливался. Андрею хотелось покурить. Он тихо встал, взял сигареты и хотел выйти, но услышал голос Николая:

— Да кури здесь, на улице льёт!

Андрей вздрогнул от неожиданности.

— Ты не спишь?

— Сплю, — тихо ответил Николай и перевернулся на другой бок. Он лежал на больших нарах, что находились справа от двери, Андрей же разместился на маленьких. Но доски у обоих нар были полусгнившие, ужасно скрипели и грозили каждую минуту развалиться.

— Я тебя, наверное, разбудил? — спросил извиняющимся тоном Андрей, сел обратно на нары и закурил. — Прости, что-то не спится.

— Спать надо, — ответил Николай, сделав акцент на втором слове, и тяжело вздохнул. Казалось, что он тоже давно не спит и думает о чём-то. Может быть, о Викторе? А может — о рыбалке? Пока Николай оставался загадкой для Андрея. Но загадкой интересной и приятной. Что-то было в этом обросшем коренастом мужичке такое, что невольно приковывало к нему взгляд и располагало к доверию. Он походил на гнома из сказки: борода, хитрые, пронзительные, но добрые глаза, размеренная манера говорить — всё соответствовало этому образу. Но присутствовало в нём и ещё что-то, заставляющее находиться настороже и ожидать от него каких-то непредвиденных действий и поступков. Что это было, Андрей пока не мог с точностью сформулировать, но оно определённо мешало полностью расслабиться, чувствовать себя по соседству с Николаем раскованно и свободно…

Андрей прислушивался к шуму дождя. Тот не стихал. Может быть, завтра придётся выходить в непогоду. Но это ничего. Рюкзак имеет специальный чехол, а самим бояться дождя не стоит, во время движения не замёрзнешь.

Среди монотонного звука капель Андрею послышался ещё какой-то, причину которого он не смог определить. Звук был похож на осторожные шаги.

«Неужели опять медведь?» — подумал Андрей. Он тут же вспомнил своего ночного гостя, и от этого воспоминания неприятный озноб прошёл по всему его телу. Николаю он не рассказывал о происшествии. Как-то неловко было говорить о своих страхах человеку, для которого жизнь в тайге является привычной и обыденной. Но сейчас Андрей об этом пожалел. Может, опять заткнуть лыжной палкой входную дверь? А вдруг Николай подымет его на смех, сочтёт трусом или сумасшедшим? И Андрей решил довериться судьбе, тем более что он был в избе не один. Наверняка с медведями у Николая свои взаимоотношения!

Больше никаких пугающих звуков Андрей не услышал. Постепенно нервозность его куда-то исчезла. Засыпая, он успел подумать о том, что если даже это и был медведь, то наверняка он понял, что в избе уже два человека, поэтому лезть сюда опасно. И он ушёл, это хорошо…

Утро было серым, промозглым. Даже в спальнике Андрей почувствовал холод. Посмотрев на соседние нары, он увидел, что там пусто. Значит, Николай уже ушёл на рыбалку. Тем лучше. Сейчас Андрей встанет и начнёт собирать лодку и перекладывать рюкзак.

Когда он вышел из избы, то с удивлением застал Николая у костра.

— С добрым утром! — поприветствовал его Андрей.

— С добреньким! — ответил тот, пристраивая над огнём котелок с водой.

— Хочешь кофе?

— Давай! — быстро согласился Николай. — Кофе я давно не пил.

Андрей вытащил пластиковую бутылку с молотым кофе, насыпал по столовой ложке в каждую кружку и, дождавшись, когда подоспеет кипяток, заварил напиток. От кружек пошёл приятный запах. Андрей специально купил для похода дорогой сорт кофе, к которому у него было особое пристрастие с юных лет.

— Готово! — торжественно произнёс он, отдавая одну из кружек Николаю.

— Спасибо, пахнет вкусно, — и Николай закрыл глаза, глубоко вдохнув кофейный аромат.

Потом он насыпал от души сахара, размешал его и сделал глоток. Лицо, только что выражавшее радость, вдруг стало удивлённым и растерянным. Николай выпил ещё, а затем начал пристально разглядывать содержимое кружки, вооружившись для этой цели чайной ложкой, всегда находившейся у него в нагрудном кармане куртки. Со дна был добыт тёмный разваренный порошок, вызвавший у Николая полное замешательство.

— Это кофе? — спросил он, удивлённо показывая на ложку.

— Да, кофе, — не понял вопроса Андрей, испугавшись, что чем-то не угодил Николаю. Неужели дорогой сорт показался ему таким уж плохим?

— Кофе должен растворяться, а это что? — продолжал недоумевать Николай.

От безапелляционности вопроса Андрей потерял дар речи. Он не понимал, шутит собеседник или говорит серьёзно. Но лицо Николая выражало недовольство и даже брезгливость, поэтому Андрей, сделав как можно более непринуждённый и спокойный вид, ответил:

— Это не растворимый кофе, а натуральный.

— Зачем он нужен? — продолжал Николай свой допрос.

И вправду, зачем нужен натуральный кофе? Андрей окончательно зашёл в тупик.

— Он вкуснее, лучше, он настоящий… — пытался оправдываться Андрей.

— Он что, дешевле? — спросил Николай, пытаясь найти хоть один довод в пользу непонравившегося напитка.

— Наоборот… У меня просто растворимого нет, — констатировал Андрей, признав себя полностью побеждённым.

— И зачем тогда ты налил мне этой гадости? — сказал всерьёз раздосадованный Николай, выливая в костёр содержимое кружки и не глядя на Андрея.

Тщательно ополоснув в реке испачканную недостойным напитком посуду, Николай заварил себе чай, торопливо выпил его и ушёл вверх по Куанде.

Андрей сел на бревно, закурил сигарету и задумался.

«Да уж! Кто бы мог подумать! Человек в своей жизни не пил настоящего кофе и даже не подозревал о его существовании. Хотел угодить, а нажил себе врага. Будет совсем смешно, если Николай обиделся всерьёз, и поплыву я теперь один по речке… А всё из-за чашки кофе!» — и Андрей вдруг усмехнулся своим нелепым мыслям.

К двенадцати часам дождь прекратился. На небе образовались голубые просветы, и стало вдруг тепло. Андрей уже сделал все дела: запаковал лодку, собрал рюкзак, сварил рисовую кашу. Ему не терпелось отправиться в путь, но Николай ещё не вернулся с рыбалки, и Андрей нервничал, вспоминая утреннюю историю. Не мог же Николай вдруг бросить его тут одного? Какие-то вещи, выложенные им в избе, остались. Это вселяло надежду на то, что их владелец непременно должен за ними вернуться. При его бережливости бросить просто так часть продуктов и одежды из-за невкусного утреннего кофе он не мог.

«У меня и впрямь не всё в порядке с нервами, — подумал Андрей. — Я стал мнительным и психованным. Нужно успокоиться и просто подождать!»

Поскольку делать было уже нечего, Андрей вытащил дневник и попытался хотя бы коротко написать о событиях последних двух дней. Но мысли стали метаться от одного к другому, детали мешали зафиксировать главное. Опять возникло ощущение, что кто-то посторонний читает его дневник, и поэтому Андрей никак не мог изложить истинное своё отношение к произошедшему с ним. Было немного обидно, поскольку он прекрасно понимал, что впоследствии вообще не сможет ничего написать! Уйдёт острота восприятия, события обрастут новыми, более свежими впечатлениями, которые невольно наложат отпечаток на то, что осталось в памяти от этих дней. И Андрей постарался мысленно вернуться к переправе через Сыни, к истории с медвежьей похоронкой, к частоколу из березняка…

Когда Андрей увидел идущего по берегу Николая, он искренне обрадовался — и тому, что он идёт, и тому, что теперь придётся невольно прервать работу над дневником, которая ему никак не давалась.

— Как улов? — крикнул Андрей подходящему рыболову.

— Есть немного, но вчера было лучше! — и Николай вытащил из мешка пять хариусов и пару килограммовых ленков.

— О, ленки! — удивился Андрей.

— Это, скорее, таймешата. Вообще, маленького тайменя от ленка трудно отличить, только по цвету мяса. У этих — розовое, так что похоже на таймешат! — поучительно объяснил Николай, перекладывая рыбу в отдельные пакеты. Улов был уже выпотрошен и засолен.

— Я тут рис сварил, пообедаем? — спросил Андрей, довольный тем, что тень утреннего конфликта, судя по всему, бесследно исчезла.

— Давай. Я сейчас соберусь, и через пять минут можно поесть! — быстро проговорил Николай и скрылся внутри избы.

Андрей развернул котелок с кашей, предусмотрительно упрятанный им в два толстых шерстяных свитера, достал миски и поставил на примус воду для чая.

Наконец, выглянуло солнышко. Вымытая дождём земля налилась сочными красками, на листьях заиграли капельки, стало радостно, красиво и уютно. И даже старая полусгнившая изба, до этого вызывавшая только мрачные и печальные мысли, теперь показалась изысканно фактурной, приятной и гостеприимной. Здесь Андреем прожита была часть жизни, тут останутся их с Виктором вещи. Неизвестно, свидятся ли они ещё раз с этой избой? И теперь к промоченной дождём и освещённой солнцем избе Андрей испытывал самые добрые чувства. В конце концов, она спасла его от сумасшедшего медведя. Спасибо тем, кто построил здесь это замечательное творение!