Сибирский Целитель 4

Глава 24

Пока занимаюсь лечением, на автомате контролирую всё, что происходит в коридоре. Весь конечно не вижу, но по максимуму использую сканирование, под 100 метров по прямой. В действие способности появляются быстро приближающиеся люди. Пять человек подходят к моему сопровождающему.

Прислушиваюсь к себе и отчётливо понимаю, что вступлю в бой с любым, кто начнёт чинить мне препятствия. Исцеление ещё не закончено, и чтобы мне не помешали, отдаю приказ:

– Всем отмереть. Связать двоих приспешников безвременно погибшего смотрящего.

Мужики задвигались, со вторых и третьих этажей посыпались арестанты. Почти мгновенно двух помощников урода повалили на пол.

– Есть чем заблокировать дверь, пока я не закончу? – приходится повышать голос, чтобы меня расслышали в поднявшейся суете и шуме.

– Сделаем, Сибирский. – ответил один из мужиков.

Несколько секунд и трое парней начали вбивать тонкие деревянные колышки под дверь. Я продолжаю лечение и наблюдаю за происходящим в коридоре. Доносящиеся удары моментально привлекли к себе прибывших. Вот моего сопровождающего отодвинули от двери, ещё один вставил ключ в замочную скважину. Дверь открывается наружу, она дёргается, но забитые плотно под полотно деревяшки удерживают её на месте. Один из прибывших сотрудников тянется к кормушке, чтобы открыть.

– Прикройте меня, я ещё не закончил. – очередной приказ.

Семь арестантов встают между мной и дверью, закрывая телами обзор камеры. Кормушка с железным лязгом раскрывается.

– Вы чё, совсем берега попутали?! – слышу крик одного из надзирателей. – Быстро разблокировали дверь!

На такое пожелание ещё трое присоединились к стоящим, обойдя аккуратно меня с лежащим пареньком.

– Что хотел, легавый? – с усмешкой в голосе спросил арестант.

– Если с Целителя хоть волосок упадёт, вам всем пиздец. – мощный бас рычит в открытую кормушку.

Опа, очень интересно. Это что за персонаж, который беспокоится о моём здоровье? Последнее время все только и хотят наоборот его забрать.

– Ты кто такой?! – кричу в ответ, мне нужно ещё пару минут для завершения исцеления.

– Майор ФСИН, старший оперуполномоченный Алексеев Константин Алексеевич. А ты кто? Покажись, если не ссышь.

– Мужики, расступитесь. – говорю я. – А ты майор пока дверь не дёргай, так пообщаемся.

Арестанты отходят, освобождая пространство между мной и открытой кормушкой. Кстати в саму кормушку никто из надзирателей головой не залез. В принципе правильно, если камера взбунтовалась и заблокировала подручными средствами двери, то зачем пихать свою голову, по которой может и прилететь.

В полуметре от кормушки приседает сотрудник. Чёрная шевелюра с проседью, массивная голова, одутловатое лицо, искажённое злобой. Быстрый поиск, и его глаза замирают на мне. Я и сам в бешенстве. Очередной оборотень пришёл мной командовать. Добавляю энергию в глаза, заставляя их светиться из-под капюшона:

– Что хотел, болезный?

Картина, что называется маслом. Перед взором взбешённого надзирателя сидит непонятный тип у лежащего на полу бледного арестанта, из-под которого набежала большая лужа крови.

– Ты!.. – бешеные глаза буравят меня. – Ты убил человека!

Ну тут он не совсем прав, подумалось мне. Во-первых, именно этого парня я не убивал, а наоборот. Во-вторых… На моей совести за этот неполный месяц уже многовато смертей. Только землян могу насчитать почти десяток, не говоря об людоедах. Но для меня они не люди были, а звери. Да, я далеко не святой, и буду бить в ответ, несмотря ни на что. У меня своя правда, и если мне досталась сила, с помощью которой можно не только лечить, но и убивать… Главное не перейти свои же собственные ограничения, иначе быстро превращусь в того Колдуна, если не хуже. Хотя мои люди, как и аборигены, стали тем маяком, ориентиром в этом сумасшедшем мире на планете Земля.

– Кхе… Кхе… – закашлялся и пришёл в себя паренёк, открыв глаза. – Спасибо, Целитель.

– Руслан Алексеевич?! – прорычал басом майор.

– Он самый, – щерюсь в ответ, – Так что хотел, Константин Алексеевич?

– Так это… – сбавил обороты майор и недоуменно покачал головой, – Тебя спасать. Ещё и смотрящий Вова с ума сошёл.

– Я уж как-нибудь сам, по-старинке, – последняя волна исцеления на паренька и я с кряхтеним поднимаюсь на ноги. – С Вовой что случилось?

– Да головой поехал. То смеётся, то плачет. Свою жизнь воровскую клянёт, то тебя недобрым словом вспоминает. Ещё в некоторых камерах, в которых ты был с лечением, – с подозрением посмотрел на меня майор, – Есть подобные вспышки.

Во как… Значит активировался мой блок «будь честен». И далеко не каждому он пришёлся по душе, особенно таким, кто выбрал воровской путь по-жизни. А может я не прав с этими блоками? Кто я такой, чтобы влезать в мозг других и давать какие-либо установки? Для перевоспитания таких, или хотя бы удаления на время из нормального общества, как раз и придуманы суды и тюрьмы. Вот и получается что я не лекарь, а калекарь. Без руки прожить можно, а без разума? Это уже не жизнь, а существование. Значит завязываю с блоками, надо только уговорить майора и пройтись по тем камерам, где возникли проблемы. Начать с Вовы и снять блок.

– Мужики, чаем его напоите. – показываю на паренька, – Ещё лучше бы поесть сообразить, а то он много крови потерял.

– С жратвой у нас полная жопа, – мужичок поднёс кружку кипятка к лежащему пареньку, другой сиделец помог приподнять ему голову. – Теперь только баланду ждать обеденную.

– Совсем ничего? – нахмурился я.

– Так мы никамушние все, – пожимает плечами мужик, – Вот поэтому нас в этой камере и собрали.

– Во как… – в задумчивости осматриваю камеру А ведь она реально печальнее некуда. Облезшие стенки, серый потрескавшийся потолок. Смотрю на майора, – Дай мне пять минут на общение, потом с тобой поговорим. Как закончу, я постучу. Если ты действительно хочешь мне помочь.

Несколько секунд майор думает, потом делает шаг к кормушке и захлопывает её.

– Рассказывайте как вы докатились до такой жизни. – присаживаюсь на скамью возле стола…

Не думал, не гадал, а ногами в жир попал. Именно так можно охарактеризовать каждого в этой камере. Оказывается арестанты должны делать ремонт камер за свой счёт! Откуда пошла такая фигня, неизвестно, но факт остаётся фактом. Мужики должны созваниваться с родственниками или друзьями (сразу становится ещё одно обоснование наличие телефонов в камерах), и договариваться с ними, чтобы они купили и привезли строительные материалы в тюрьму. За дополнительную мзду всё это добро заносится по камерам, после чего арестанты своими руками делают ремонт. Некислая такая экономия в итоге, хотя выделяются ежегодно фонды на ремонт. Даже думать не надо, куда уплывают денежки.

Почти все справляются с «поставленной задачей», но бывает и так, что нет у арестанта никакой возможности. Он не только не может получить себе передачу с воли, но и тем более спонсировать вечный тюремный ремонт. Почти во всех камерах есть такие ребята, но оставшиеся сокамерники покрывают из своих средств таких «никамушних». Бывает и исключение, когда арестанты «не вывозят программу» с помощью сокамерникам, тогда вот таких отстреливают в убогие камеры.

По словам мужиков, рядом находятся ещё восемь подобных «накопителей» с трёхъярусными шконками и переполненным населением. Арестантам приходится спать по очереди, мест спальных не хватает. Хотя когда я гулял с лечением по тюрьме, то почти везде были свободные места в камерах…

– Как зовут тебя? – спрашиваю вылеченного парня.

– Семён, – вымученно улыбается он, поддерживаемый двумя мужиками.

– Ты зачем звал меня?

– Так это… – смущается Семён. – Влад кашляет уже неделю, а из лекарств только аспирин и парацетамол дали всего по две таблетки.

– Решил другу помочь? – понятливо киваю я.

– Ну да.

– Мужики! – хлопаю в ладони для привлечения внимания. – Сейчас каждый по очереди подходит ко мне. Чуть позже дойду до котла и заберу оттуда для вас мешок с едой.

На каждого тратил от силы десять секунд, только на троих, включая того самого Влада, ушло по минуте. У этой троицы обнаружилась начальная стадия туберкулёза, пришлось выжигать заразу. Ещё попался один дедок с более глобальными проблемами, тут и возраст и местный климат поспособствовал обострению. На него ушло четыре минуты, зато выглядеть он стал гораздо лучше. А ведь если оставить всё как есть, то большинство арестантов тоже заразятся. От этой мысли во мне ещё больше окрепла правильность решения в переносе начальника с замом и врачом.

– Ты это, Сибирский, – обратился по окончанию лечения один из взрослых арестантов, – Насчёт бывшего смотрящего не парься. Часика через два цынканём шарохе, что у нас арестант с третьего яруса упал и убился.

– Нет, это не дело, – не соглашаюсь я, – Это сделал я, и мне за это отвечать.

– Да ты не парься, – отмахивается рукой ещё один мужик, – Не в первый раз у нас насмерть разбиваются. Отпишемся. Тем более никаких колотых или резаных ран нет.

Дать мужикам себя уговорить? Так есть ещё два связанных утырка, которые вряд ли будут молчать.

– За тех двоих не беспокойся, – как будто прочитал мои мысли первый мужик, – Никуда они с подводной лодки не денутся.

– Не мужики, – не соглашаюсь я. Если хочу, чтобы поступали по-совести другие, то почему сам должен поступать по другому? Чем тогда я буду отличаться от того же начальника с замом. – Я его с собой заберу.

– Зря ты так, – грустно улыбнулся второй, – Срок за это дерьмо себе накрутишь.

– Не переживайте, – фыркаю в ответ, – Уже сегодня я буду на воле. Только закончу свои дела тут и ищите ветра в поле.

– Не дела, а делишки. – отвечает первый. – Дела у прокурора, а у нас делишки.

– Эх… – вздыхаю и подхожу к двери. Стукнул смачно три раза. – Как вы меня с вашим жаргоном достали.

Чтобы не ждать, пока арестанты смогут вытащить плотно забитые колышки, добавил силу в ноги и от души пнул по двери. Только потом подумал, что мог и прибить кого с той стороны, но обошлось. На всякий случай активирую защиту, прикрывая голову, и закручиваю вокруг себя энергию. В коридоре замерли шесть сотрудников, включая моего сопровождающего, уже почти пришедшего в себя.

– Константин Алексеевич, в камере труп, – выхожу наружу, – Что у вас там принято делать?

– Ты же его вылечил, – удивился майор, – Я сам видел.

– Так это другой. – пожимаю плечами.

– Твою же бога душу мать, – сматерился майор, – Не успел вступить в должность начальника тюрьмы, как уже ЧП. Причина смерти?

– Так упал с пальмы неудачно, начальник. – раздаётся голос из камеры, – Мы все видели.

– Слишком часто стали падать заключённые, – не поверил майор, – Кто убил, признавайтесь.

– Я его ударил. – развожу руки в стороны, – За то, что он паренька почти убил.

– Руслан Алексеевич, ну как же так, – недовольно мотает головой майор, – Вас же выпустить скоро должны были. Ждём только письменного приказа.

– Кстати, а с какого перепуга вы решили меня спасать? – решил узнать я, раз всё равно получалась полная жопа.

– Паша Нестеров мой хороший друг, – гораздо тише произнёс майор, – Вот и попросил помочь.

– Начальник! – опять голос из камеры. – Реально он сам звезданулся. Целитель на себя наговаривает.

– Да… Точно сам… Подпишем что надо… Не губи целителя… – раздались голоса арестантов.

– Сам говорите. – с хитринкой посмотрел на меня майор, а после добавил. – Так и запишем.

На эти слова в камере раздался рёв из глоток арестантов, а стоящие рядом с майором сотрудники только молча кивнули.

– Да ладно. – неверяще смотрю на происходящее. Это ведь я убил его, а тут меня хотят прикрыть от уголовной ответственности все, включая и сотрудников. Это неправильно, так не должно быть.

– Сибирский, – отвлекает меня от самокопания арестант из камеры, оборачиваюсь и вижу того самого Влада, друга паренька. – Ты просто не знал это дерьмо. Поверь, мир стал только лучше без него. Если будешь спорить, то лично напишу чистосердечное, что именно я его убил. А парни подтвердят.

– Но… – в смятении перевожу взгляд с одного мужика на другого. Лица у всех серьёзные и… одухотворённые? – Но ведь так нельзя. Закон он для всех.

– Не всегда закон есть закон, – из толпы арестантов пробирается дедок, на которого потратил больше всего времени в лечении, – Надо жить по справедливости. Если ты уж так переживаешь за закон, то отмолишь себе этот грех, исцеляя других. Бог всё видит и простит.

– Руслан Алексеевич, – задумчиво произносит майор, – А ведь дед прав.

Построенный защитный панцирь из недоверия и ненависти начинает трескаться. Как мне поступить в данной ситуации? У меня застрял комок в горле, а в глазах предательски появились слёзы. Арестанты вместе с надзирателями отнеслись ко мне… по-справедливости?..

Следующие полчаса трачу на беседу с майором в его новом кабинете начальника тюрьмы. Пока беседовали, начались поиски пропавших бывшего начальника с замом. На меня никто не подумал. Главная версия, которую я узнал, состояла в том, что эти два красавца подались в бега. Пропажу врача пока никто не заметил. Причина такой версии была более, чем обоснована. Помимо той записи, где меня избивали приближённые к начальнику надзиратели в карцере, всплыли и другие неприглядные вещи. Нестеров не сидел без дела и ещё с утра пораньше, до того как его «ушли», успел слить компромат на бывшего шефа. Там и вымогательство с заключённых, и тот самый вариант с ремонтом за счёт зеков. Так и спайка с преступным элементом. Много всего ещё, чего мне не рассказал майор, ну да и ладно.

Майор сказал, что ожидается моё освобождение в скором времени и что к вечеру я уже выйду. Есть у него подвязки в Москве, вот и поступила ему информация, что вроде готовится бумага аж из администрации президента. Само собой ожидается громадная чистка в СИЗО, так что часть сотрудников очень скоро окажутся по другую сторону решётки. На мой вопрос, что будет с Нестеровым, майор только усмехнулся и ответил, что его друг очень заинтересовался моим предложением о новой работе.

Напомнил ему о проблеме с переполненными камерами. Алексеев сказал, что уже сегодня все будут переведены в нормальные камеры. Ещё с час потратил по его просьбе, подлечивая сотрудников. Они по очереди приходили в кабинет, а я занимался знакомым делом. По окончании уже я попросил выделить мне сопровождение и прогуляться сперва до Вовы, после по тем камерам, где случились психические расстройства. А далее по тем, где я ещё не был. Алексеев, ныне временно исполняющий обязанности начальника тюрьмы, дал на это добро…

Опять передвигаюсь по коридорам тюремных корпусов. Больше никаких установок и блоков в память, действительно не прав я с ними. Каждый сам должен решать, как ему жить. Если бы такие блоки уже стояли у майора, то он обязан был меня задержать и составить соответствующие бумаги. Тогда точно только в партизаны подаваться, при этом официально числился бы в убийцах. Как всё сложно в этом мире. Лучше лечить, чем заниматься самодеятельностью. Или сперва десять раз подумать, а лучше набрать в консультанты умных людей и составить план. Опять же на это нужно время, как и сами люди. Всё ещё впереди, главное самому не оскотиниться и остаться человеком.

В этот раз меня сопровождают два сотрудника. Один обычный надзиратель, второй из приближённых Алексеева. Запомнил я его, он был один из тех, кто с майором прибежали меня спасать. Тюремный телефон за это время успел разнести последние новости по всем камерам. Проходя мимо закрытых дверей, арестанты дружно кричали:

– Си-Бир-Ский! Си-Бир-Ский! Си-Бир-Ский.

– Ты прям как вор в законе, – хмыкнул знакомый майора.

– Не дай бог такую славу, – фыркнул я на это.

Добравшись до камеры с Вовой, я прислушался к происходящему внутри. Но сидящий «на пике» уже срисовал меня, и я услышал приглушённый голос:

– У нас робот. Сибирский в гости…