Сигуатера

14

В первой же каюте на левом борту они обнаружили двоих: один, крупный, широкоплечий африканец был мертв, второй, не то малаец, не то японец, проявлял признаки жизни. Пульс был слабый, частил, зрачки на свет не реагировали.

Трыков прошелся лучом фонаря по каюте, высветил стол: на столе миски с недоеденной рыбой. Банки из-под пива.

— Обратите внимание, док, иллюминаторы в каютах задраены наглухо, прикрыты шторами. Мы ведь траулер вокруг обошли на шлюпке. Ни одного открытого иллюминатора.

— Может, ожидался шторм? Или…

— Что или?

— Или они чего-то боялись. Например, огня, который зажег море.

— Вы верите в этот бред?

— Ничего я не знаю. Пока я буду японцу вводить сердечные, вы посмотрите, что в соседней каюте. Только бога ради откройте иллюминаторы.

Трыков, продолжая икать, отдраил иллюминаторы. Стараясь не глядеть на вздувшийся труп африканца, Кленкин достал из укладки стерилизатор со шприцем, коробку с ампулами.

— Семен, заверни-ка ему рукав. Не забыл еще, как инъекции делают?

— А ч-чего сложного? Я и внутривенные делал. В океане ассистировал на операции. Аппендикс вырезали. Этот вроде трепыхается, японец. Холодный как мертвяк. Нас учили, если инфекция какая — лихорадка должна быть. Верно?

— Верно, верно.

Вернулся старпом.

— А в соседней каюте еще труп. Похоже, радист. Жуткое зрелище. Этот как?

— Тяжелый. Нужно по всем помещениям пройти. Картина пока неясная.

— Пошли.

В кормовой каюте, напоминающей пенал, не было иллюминатора. Старпом включил фонарь. На нижней койке лежал толстяк. Он был без сознания. На крюке висела поварская куртка, грязный колпак.

— Г-глядите, там в углу что-то шебуршит.

Старпом направил луч фонаря — голубоватый клин выхватил из темноты перепуганное мальчишеское лицо. Парнишка забился в угол верхней койки, завернулся в одеяло.

— Ты живой? — спросил старпом по-английски.

— Да, сэр.

— Можешь сам спуститься вниз?

— Могу… сэр. Но я боюсь.

— Не бойся, мы не причиним тебе вреда.

Парнишка, выполнявший на судне роль стюарда, оказался смышленым, свободно говорил по-английски. От него удалось узнать, что судно вышло из Кейптауна две недели назад. Ни с каким судном не встречалось. Никого из пассажиров на борт не брали. Их задача — промысловая разведка.

— А что они ели за последние сутки?

Старпом ухмыльнулся, но перевел.

Стюард с изумлением уставился на Кленкина.

— Рыбу они ели, рыбу, док. Они все время едят рыбу. Это вы требуете для команды соки, фрукты, витамины.

Стюард что-то сбивчиво заговорил. Кленкин различал лишь отдельные слова.

Старпом вытер лоб.

— Пацан говорит, что отдельно готовят только капитану. Мясо ему готовят. Но рыбу он тоже ест. Господи, ну и вонища. Что еще, спрашивайте, док.

— Переведите: как началось заболевание?

По мере того как стюард говорил, лицо у старпома мрачнело.

— Так, понятно. Теперь слушайте. Трыков, что ты мне в глаза светишь? И не икай, а то я тоже начну. Может, я не все понял, но суть такова: пацан собирался мыть посуду, но услышал в коридоре крик. Потом вбежал кок Джованни и сказал, что бросили атомную бомбу и теперь горит море. Боцман и второй штурман спускают шлюпку. Но уж лучше умереть у себя в каюте. Джованни — этот вот толстяк. Похоже, он еще жив.

— А он видел огонь?

— Кто он?

— Мальчик.

Старпом спросил стюарда. Тот отрицательно покачал головой.

— Пожалуйста, спросите у него, пусть подробнее расскажет, обедал ли он со всей командой. Наконец, горящее море… Может, он видел в иллюминатор?

— Иллюминатор… Ладно, спрошу. Но, если мы выберемся отсюда, я заставлю вас изучить язык.

Стюард быстро, как мышонок, озирался по сторонам. Личико у него снова стало жалким, испуганным.

— Т-ты, не бойся, малый, — сказал Трыков и погладил мальчика по голове. — Обойдется.

— Спасибо, Сема, — старпом коротко рассмеялся, — ты и меня заодно успокоил. Так, дайте поговорить с человеком.

Выяснилось, стюард не обедал со всеми, он вообще двое суток ничего не ел. За какую-то провинность капитан запер его в шкиперскую кладовую. Стармех выпустил после ужина — нужно было мыть посуду. Стюард успел подняться из кладовой в каюту, когда началась заваруха. В иллюминатор он смотреть не мог по той причине, что в каюте нет иллюминатора.