Глава двадцатая ПРОВОДНИК

Торг Рваное Ухо отчаянно ругаясь, осадил коня. На снегу перед ним лежали бездыханные тела всех, за исключением двоих, воинов, посланных им вдогонку за Вельгерт, Торфинном и их детьми.

Он внимательно присмотрелся к следам, уходившим в сторону от трупов.

— Те двое, что уцелели, должно быть, преследуют их пешими, — сказал он сопровождавшим его шести воинам и пришпорил коня.

Следы уводили все дальше и дальше в лес, но вот впереди у дальнего края обширной поляны Торг заметил отблеск света на металле клинков; и две фигуры в черном, распростершиеся на красном от крови снегу.

С проклятиями он во весь опор поскакал через поляну впереди своего отряда.

Раздался тонкий свист, и что-то пронеслось над его головой. Один из воинов с криком упал с седла: горло его пронзила стрела.

— Засада! — гаркнул Торг, натягивая поводья. И в этот же момент еще один воин вскрикнул и упал, сраженный стрелой.

Дернув поводья, Торг развернул коня и понесся через поляну назад. Снова раздался крик: за Торгом следовало только трое всадников.

«Еще немного, — думал Торг, напряженно глядя на приближающиеся деревья, — и мы сможем обойти их по лесу, а там стрелы нам уже не страшны. И мы…»

Солнце блеснуло на металле за мгновение до того, как копье, вылетевшее из-за деревьев, казавшихся Торгу спасительным рубежом, пробило черную кольчугу и глубоко вонзилось ему в грудь.

Он успел только слабо охнуть и свалился с седла.

Трое уцелевших воинов, прижавшись к гривам коней, сжимая мечи, мчались вперед.

Торфинн ждал до последней секунды, затем одним прыжком выскочил из засады и полоснул мечом по ногам коня. Всадник кубарем покатился по снегу.

Из-за деревьев молнией вылетела Тора и по рукоятку вонзила свой кинжал в горло поверженного врага. В это время отец подрубил вторую лошадь и рассек мечом шею упавшего воина.

Третий и последний всадник живой и невредимый ускакал в лес.

— Кровь Тора! — зло бросил Торфинн. — Я надеялся покончить со всеми. Теперь он вернется в лагерь и…

Он не успел договорить. Откуда ни возьмись, громадный серый волк выскочил из-за деревьев и прыгнул на всадника, сбив его на землю могучим ударом. Последний воин из отряда Торга пронзительно крикнул, когда зверь сомкнул на его горле свои мощные клыки. Мгновение спустя его крики затихли, и снег оросил красный фонтан, хлынувший из растерзанной глотки. Волк поднял окровавленную морду, его огромные лапы стояли на еще дергавшемся в предсмертных судорогах теле. Он рыкнул, пристально глядя на Торфинна и Тору.

— Тора, — Торфинн старался говорить спокойно, зная, что звери нападают на тех, кто показывает им свой страх, — встань за мной, — скомандовал он, не сводя глаз с волка. Он жалел, что не может дотянуться до копья, которым пронзил Торга.

Волк не двигался. Тело воина Хель перестало содрогаться. От его разорванного горла на морозном воздухе поднимался пар.

Торфинн услышал хруст снега за спиной. Это Вельгерт спешила к нему через поляну.

— Вельгерт! — закричал он. — Не подходи! И не отпускай от себя Ингвара!

Женщина остановилась и подняла лук со стрелой, готовая отпустить тетиву, если из леса появится опасность.

— Здесь волк, мама! — крикнула Тора.

— Тогда вам пригодится мой лук, — решилась Вельгерт. — Ингвар, иди на другую сторону поляны и оставайся там, пока я тебя не позову, — велела она сыну и побежала дальше.

— Я же просил тебя не подходить, — сердито заворчал Торфинн, когда она остановилась рядом с ним.

— Я не выстрелю, если он не нападет на нас, — сказала Вельгерт. — Он убил воина Хель? — поразилась она.

— Да, это последний. Они все мертвы, слава Одину!

— А волк один? Без стаи?

— Других я не видел и не слышал.

Последовало несколько мгновений напряженного ожидания. Спрыгнув со своей жертвы, волк прошел между деревьев, огибая их, затем вышел из леса и побежал через поляну.

— Я отправила туда Ингвара! — ужаснулась Вельгерт и стала прицеливаться.

— Не надо, мама, — из-за соседнего дерева появился Ингвар, — я снова… не послушался тебя.

— Слава Скади, что есть своевольные дети, — с облегчением проговорила Вельгерт, опуская лук.

— Меня не накажут на этот раз? — В голосе сына слышалась надежда.

— На этот раз нет, сынок, — рассмеялся Торфинн, продолжая наблюдать за волком.

Зверь добежал до края поляны и сел, уставясь на них.

— Возможно, мне все же стоит пустить в него стрелу, — задумчиво произнесла Вельгерт. — Он так странно себя ведет и позднее может напасть на нас.

— Не убивай его, мама! — вступилась за волка Тора. — Он помог нам справиться с последним врагом. Может быть, это не настоящий волк. — Морща лоб, она смотрела через поляну на огромное животное, — Это может быть ульфбьерн в своем зверином облике, подобный Ульфхильде. Его мог послать и Один, чтобы он отвел нас в безопасное место. А если это сам Один, перевоплотившийся в волка!

— Боюсь, что это обычный волк, Тора, — возразил Торфинн, — только обезумевший от голода.

— Голодный, когда вокруг полно дичи? — засомневалась Вельгерт. — Он даже не тронул убитого воина.

— Не говори только, что ты согласна с Торой.

— Возможно, да, а может, и нет. Надо добить двух лошадей, которых тебе пришлось покалечить. А остальных мы поймаем и отправимся в путь. И если волк на самом деле хочет стать нашим проводником, почему бы нам не выяснить, куда он нас проведет? В любом случае не стоит так противиться этому предположению. Вспомни, год назад тебе приснилось, что волк в бурю помог тебе найти дорогу.

— Я совсем об этом забыл. Да и было это так давно…

— Для сна не так уж и давно, — заметила Тора.

— Я… тоже видел сон, — неуверенно заговорил Ингвар. — Волк лизал мне лицо. Это было всего несколько ночей назад.

— Кажется, я остался в меньшинстве, — улыбнулся Торфинн, ероша волосы Ингвара, и взглянул на Вельгерт. — А если волк уводит нас от лагеря, чтобы мы не пошли туда и не попытались как-нибудь сами помочь пленникам?

— Отправим этих несчастных животных к Фрейе, поймаем оставшихся и посмотрим, что будет дальше.

Торфинн пожал плечами и подошел к покалеченным лошадям.

— Да не оставит вас своей милостью Фрейр, бог лошадей[5] — с этими словами Торфинн опустил меч на череп страдающего животного.

Локит молча смотрел на бесчувственную Ялну. Хотя ей и казалось, что она целую вечность надрывалась в крике в Нифльхейме, прошло всего несколько минут, на протяжении которых она в действительности не покидала конюшни. Но созданная чарами Локита иллюзия оказалась настолько сильна, что все произошедшее лишь в сознании женщины проявилось на ее теле.

Ее тело влажно блестело, покрытое мерзкой слизью, как представлялось ей в привидевшемся образе отвратительного слизняка Нидхегга. Кровь текла из глубоких ран, оставленных пытками, которые заставил ее вообразить Локит. Одна рука лежала согнутая под неестественным углом: кость была сломана и обвисли порванные сухожилия. Но ни разу больше, несмотря на страшные страдания, она не попросила у посланца Хель пощады.

Ее мужество восхитило Локита. И он решил использовать такую могучую силу и такую горячую, полную жизни кровь.

Он начертал руны, составляющие заклинание, несущее исцеление. Фиолетово-багровые лучи брызнули из его рук и охватили раны Ялны, возвращая ей силу.

Только открыв глаза, она тотчас же подумала о еще одной попытке напасть на Локита. Но второй раз ей уже не удалось захватить его врасплох. Не успела она пошевелиться, как он прошептал магическое слово, и она не смогла двинуться с места. Локит, перекатив ее на живот, быстро связал руки за спиной, а затем, чтобы ей было больнее, тонким шнуром стянул локти. После этого он обвязал веревкой лодыжки и притянул друг к другу, оставив свободным только небольшой кусок веревки между ними.

Потом он поднял ее и повернул лицом к Тирульфу, висевшему по-прежнему без сознания подвешенным за запястья. На теле его оставались следы пыток Торга.

Локит снял с нее обездвиживающие чары.

— Посмотри хорошенько на своего возлюбленного, рабыня. Кто знает, может быть, тебе больше не придется увидеть его живым.

— Тирульф! — закричала Ялна.

Локит с силой оттолкнул ее к двери, но Тирульф не очнулся.

С коротким смешком посланец Хель толкнул ее дальше к запертой двери. Веревка между лодыжками была очень короткая, и она едва не упала, но ее гибкость и воинская ловкость помогли устоять.

Она повернулась к нему. Тонкий шнур, стягивавший локти, впивался в тело, путы оттягивали плечи назад, грудь ее высоко вздымалась, а в глазах, покрасневших от слез и горевших ненавистью, ясно читался вызов.

— Ты просто великолепна, — с искренним восхищением прошептал Локит, окидывая ее взглядом. — Уж не хочешь ли ты завоевать мое сердце, рабыня? Не думаешь ли ты заставить меня покориться той слабости, что зовется любовью? — Он рассмеялся. — Я не могу, конечно, этого допустить. Ничего у тебя не выйдет.

Он достал из ножен меч и направил острие ей в лицо. Затем медленно опустил его, почти касаясь ее груди.

— Возможно, — задумчиво проговорил он, — мне стоит сразу убить тебя, чтобы не дать меня обольстить? — спросил он, придвигая меч ближе и слегка надавливая на кожу.

Глядя ей в глаза, он усилил давление. Женщина прищурилась от боли. Когда острие вот-вот могло проткнуть ее, Локит со смехом убрал меч.

— Нет, рабыня. У меня найдется другое оружие, которым я с большим удовольствием проникну в тебя, но это случится позднее. Я не так уж некрасив, и тебе это, возможно, даже понравится, верно?

— Торжествуй, мерзкий червь, прислужник Хель, — ответила Ялна. — Но настанет час, и я отомщу.

Он зашел сзади и коснулся ее тела между лопаток мечом.

— Иди, рабыня, походи по кругу. Я хочу посмотреть на тебя. Подчиняйся своему хозяину.

Ялна не двинулась с места.

Локит подошел к Тирульфу и приставил острие меча к его закрытому левому глазу.

Высоко держа голову, Ялна засеменила мелкими шажками. Гневом и ненавистью горели ее большие темные глаза.

— А я вижу, ты не забыла, как ходят скованные рабы, — усмехнулся он. — Очень хорошо. Не останавливайся. Ходи, пока я не скажу: «Довольно». Знаешь, рабыня, ты поразила меня. Я позволю себе в этом признаться. Ты выдержала все истязания Нидхегга и не попросила меня вернуть тебя. И когда я возвратил тебя, испытания не повредили твой рассудок. Этому нельзя не восхититься. Твоя сила мне очень пригодится. И сейчас я покажу тебе, для чего именно. Теперь иди сюда.

Ялна продолжала свой путь по кругу.

Локит рассмеялся и снова поднес острие меча к глазу Тирульфа.

Ялна остановилась и повернулась к нему. Он протянул руку, как будто собирался погладить ее по голове, но вместо этого слегка коснулся шеи.

Она резко отстранилась.

— Стой смирно, рабыня, иначе твой возлюбленный лишится глаза.

Локит снова коснулся ее горла, и на этот раз она не пошевелилась.

— Вот так-то лучше, — ухмыльнулся он. — Я расскажу тебе кое-что, рабыня. У меня пока есть особая… потребность в сильной женщине. И это не обычное желание, как у всех мужчин. Время от времени я нуждаюсь в свежей крови из вен крепкой женщины.

— Нет! — воскликнула Ялна, отступая.

— Да, моя рабыня, да. А так как твоя сила поразила меня, и поскольку эта сила делает твою кровь целебным эликсиром, я не вижу причины откладывать начало твоей истинной службы мне.

Ялна прислонилась спиной к стене и попыталась уклониться, но его меч преградил ей путь.

— Ты поедешь со мной, — он сжал ее плечи, как тисками, и притянул к себе извивающееся тело женщины, — когда я возобновлю погоню за Песнью Крови и Гутрун.

— Погоню? — Ялна так удивилась, что перестала сопротивляться, уклоняясь от его губ.

Он отодвинулся.

— Да, я и забыл. Ты была без сознания, когда они сбежали.

— Лук Скади! Значит, Песнь Крови свободна!

— Но это ненадолго, уверяю тебя. Я все объясню тебе позднее, а теперь…

Ялна вздрогнула и рванулась, когда ее губ коснулись губы Локита. Он рассмеялся и медленно заскользил губами по ее шее.

— А после того, как я соединю силу твоей крови с моей, мы сможем предаться другим радостям, — шепотом пообещал он.

Ялна сопротивлялась изо всех сил.

— Ты не забыла о глазе своего возлюбленного? — спросил Локит. — Лучше тебе угождать мне сейчас, иначе он лишится глаза после наших любовных утех.

С рыданиями и проклятиями женщина сдалась. Она ощутила ледяное прикосновение его зубов, все сильнее сдавливавших ее шею.

Резкая боль пронзила Ялну, когда зубы посланца Хель пропороли кожу. Затем с отвращением и ужасом она почувствовала, как он начал сосать из ее вены кровь. И все то время, пока он тянул из нее кровь, и позднее, когда, опрокинув ее на пол, он распластался на ней, сбросив одежду, — все это вре-мя она подавляла в себе желание вырваться и старалась гнать прочь панический страх, преследовавший ее в ночных кошмарах. Снова и снова Ялна твердила себе, что надежда отомстить будет жить в ней, пока Песнь Крови остается свободной.

Загрузка...