Симеон

Глава 5

Обрастание нужными людьми — процесс постепенный и требующий особого внимания к их нуждам. В принципе, с собой в имение возьму лишь несколько человек, остальные пусть здесь колготятся пока. Тот же Прохор Кузьмич имеет свою мастерскую, а его работники и так обустроены. В домен поедут лишь управляющий, а также надыбанный из вчерашних студиозов агроном-энтузиаст и два медикуса, мечтающих пройти практику где бы то ни было.

Сейчас, пока есть время, заказываю и получаю всякие необходимости. Например Прохор Кузьмич изготовил дюжину совочков, чтобы было чем корни цикория из земли выкапывать. И две сапёрные лопатки на всякий пожарный случай.

Вернувшийся из дворца Храповицкий рассмеялся прямо в лицо мне.

— Семён Афанасьевич, вы напоминаете мне сенатора Катона, который постоянно требовал разрушить Карфаген. Я уже настолько поверил в ваш русский сахар, что даже Екатерина теперь его ждёт. Видимо обстоятельность ваших действий всех смущает.

Понятно, что последний его отчёт коснулся и прогноза по поводу Франции.

— Вот с этим государыня не согласна, считает, что дальше революция не пойдёт, так как заглохнет. Кстати, она заказала у нас русского кофе хотя бы сотню фунтов. Готова платить аж по два рубля за фунт лишь бы было.

Фигасе, Катька чувствуется присела на новый напиток, а ведь лично варила заморский из расчёта фунт на пять чашек, чем себя и угробила не по возрасту. Хорошо, что я Степана припахал «за деньгу малую» и он создал бригаду из дворовых. Ездят по городу и копаются, где доведётся. Уже пережарена и оеремолота почти сотня фунтов, так что имеем запас в три сотни.

— Отлично, можем продать государтне-императрице, аки поставщики для её Двора, — рассмеялся ему в лицо в ответ.

— Так может в дар преподнесём?

— Нет, Александр Васильевич, порядок должен быть во всём. Это жизненная позиция, а не жадность. Иначе подунают, что я подлизываюсь в расчёте на большую выгоду.

— Понимаю вас, сейчас распоряжусь, чтобы готовую смесь отправили во дворец.

Поездки, встречи, расчёты вдруг сменились визитом одного из английских купцов с которым познакомились в июне.

— Мистер Саймон, мистер Александер я привёз вам то, что вы заказывали.

Ура-ура-ура, мы теперь владельцы четырёх «фергюсонок». Правда с меня содрали по сотне рубликов за каждую, но винтаж есть винтаж, да ещё и редкий. Трейдер нашёл даже потенциального исполнителя в Англии, гоёвого произвести двадцать таких ружбаек до конца года.

— Но вам это обойдётся по 80 рублей за каждую.

Я практически сразу согласился, откорячившись лишь на необходимость проверить винтовки самолично в стрельбе. А заодно мы угостили купца «русским кофе». Визитёр оценил отсутствие горечи и исходную подслащённость.

— Скажите, пожалуйста, а сколько стоит ваш вариант кофе?

Во мне тут же проснулся «врун, болтун и хохотун», да ещё под маской всё понимающего и искренне сочувствуюшего человека.

— Мистер Грегсон, я изобрёл этот сорт лишь в июне, извините. Сбор необходимого сырья слишком затруднён, а культивирование и селекция займут годы. Поэтому русский кофе неудобен для массовой продажи, так как его могут позволить себе лишь очень богатые люди.

— Но в Англии достаточно много состоятельных покупателей, я могу вам помочь с продажей.

— Да я бы рад, но цена безумно высока. В императорский дворец я смог поставить лишь сто фунтов, причём с огромным дискаунтом, запросив лишь по два рубля за фунт. Это из уважения, а не для прибыли.

Англичанин оценил трудность ситуации и согласно покачал головой.

— Конечно же такой кофе себе могут позволить лишь немногие. А сколько будет стоить без дисконта?

— Если оптово за двадцать фунтов, то обойдётся в восемь рублей за фунт.

— Это действительно очень дорого, но годдэм, извините, я готов раскошелиться. В конце концов, я нигде не пил кофе вез горечи, да ещё и в меру сладкий. Готов даже пятьдесят фунтов купить, если снизите цену до шести рублей.

Ну не умею я профессионально торговаться, вот и пришлось выдумывать отсебятину.

— К сожалению, в данное время у меня всего лишь тридцать фунтов и я не знаю сколько сырца будет найдено до осени. Может отложим обсуждение на следующий год, когда я наберу хоть какую-то статистику по сбору и продажам?

Англикос не хотел упускать возможность сделать столь редкий дар королю и повыпендриваться перед знакомыми, попивая дорогущий напиток, который хрен где достанешь. Поэтому выцыганил-таки скидку, купив двадцать фунтов за полторы тысячи рублей.

А что делать, если в торгашестве я действительно пентюх и неумеха, а он всё-таки профессионал. Последнее слово осталось за ним, наши люди загрузили в его карету два плотных бумажных мешка, засунутых в дерюжные, а нам остались лишь 240 бумажных фунтов разного достоинства. Так как столько рублей у него с собой не было, а мои, выданные за ружья, он почему-то предпочёл сохранить для непонятных целей.

Опекун отправил гонца к Павлу, чтобы доложить о прибытии винтовок и предполагаемых испытаниях. Великий князь сослался на занятость, но в нужный день прислал представителя. Дурное дело настолько нехитрое, что я лично отстрелял все четыре пукалки и дал другим тоже попробовать.

На стрельбище расставили мишени на сто, двести и четыреста шагов. «Фергюсонки» конечно же не СКСы, но прилично отработали. Кучность достойная, скорострельность не менее 4–5 выстрелов стоя и 3–4 лёжа. Даже в самую дальнюю мишень несколько раз попали, правда с прицельной планкой пришлось разбираться, она всё-таки в ярдах.

— Хорошие ружья, ежели для стрелков, — отметил поручик-гатчинец, — сколь такие стоят, чай заморской работы?

— Попробуем в нашей мастерской скопировать, тогда и ясно станет. А то из Англии будут по сто рублей за штуку обходиться.

Поручик согласно покивал головой, знамо дело что хорошее дорого стоит.

— Буду улучшать её, есть нюансы. Кроме того, закажу пулелейку особой формы для специальных пуль.

— Господин капитан-лейтенант, а чо за пули-то?

Моё звание, если с пехотным сравнивать, соответствует секунд и премьер-майору.

— Извините, господин поручик, но это пока государственная тайна. Да и нужно сначала сделать, чтобы проверить, вдруг расчёты неверны. Да и цена у таких пуль будет слишком высока, даже увеличившаяся дальнобойность её не оправдает.

— Понимаю, прекрасно понимаю, — согласился представитель Павла.

Вот и хорошо, он теперь сам доложит, так как лично всё видел и даже стрелял. Нам меньше мороки с рапортами и отчётами. Правда, Александр Васильевич отправил на войну подробное донесение о возможностях «фергюсонового ружья» и присовокупил пакет с пятью фунтами нашего кофе. Какой-то его друг или знакомый на Дунае воюет, но я пока не знаю кто именно.

Мне сейчас другие дела свербят задницу. Во-первых, Храповицкий нашёл через свои связи в учёных кругах парочку химиков, имеющих знакомцев во Франции. Хочу припахать их разведать хоть что-нибудь о Бертолли. Во-вторых, Прохора Кузьмича нужно навестить и оставить одну винтовку Фергюссона для копирования. Заодно выяснить, когда первые ракеты будут готовы для испытаний. Мне фугасное злодействие не нужно, лишь поджигательными возможностями интересуюсь.

Второго августа отправились с мастеровыми в порт, откуда отбыли к северу от Кронштадта на какие-то островки. Русско-шведская война закончилась и где-то в Финляндии должны подписать мирный договор со дня на день. Александр Васильевич говорит, что мы освободим Швецию от своего протектората, а они, взамен, откажутся от союза с Турцией. Якобы это смешает планы Англии и Пруссии и втянут их в войну с Францией.

Всё это не только выше моего понимания, но и находится далеко в стороне. Признаю лишь один лозунг: «Подальше от начальства — поближе к кухне!».

Зато испытания ракет признал удовлетворительными. Опытные образцы летали более менее в сторону от нас, причём за версту и дальше. В полутора верстах заякорили три старые лодки, послужившие мишенями. В одну удалось попасть с берега и даже поджечь её.

— Семён Афанасьевич, вы не переживайте, — решил приободрить меня оружейник, — главное, теперь знаем как и что улучшить.

Мастер переживает за деньги, которые потрачены, как будто сам их платил.

— Прохор Кузьмич, да я рад что удалось многого добиться, как задумывалось. А огрехи в любом деле случаются. Не ошибается лишь тот, кто вообще ничего не делает.

Мастер аж расцвёл от завуалированной похвалы и поддержки. Храповицкий тоже доволен, видимо не ожидал, что хоть что-нибудь путное выйдет.

— Представляю, как будут загораться вражеские корабли от наших ракет, когда создадим улучшенные варианты.

— Так в корабли любой дурак попадёт, — тут же отреагировал наш кудесник, — вона в маленькую лодку удалось попасть! А корабль куда больше в размерах. Только и ракет нужно будет больше, чтобы поджечь.

— Ради усиления обороны Петербурга никаких денег не жалко. Хоть тридцать установок можно будет изготовить и две тысячи ракет сделать для боезапаса.

Прохор Кузьмич и лоб наморщил, и губами пожевал, представив размер будущего заказа.

— Долго делать придётся, ваши благородия. Придётся мастерскую расширять и новых работников нанимать, а это потраты.

— Не переживай, оружейник, императрица ради важного дела солидно заплатит, чтобы на всё хватило.

— Эх, Александр Васильевич, неужто государтня-матушка вас послушает? Сумлеваюсь я чего-то.

Мы и сами сомневались, но доложиться обязаны в любом случае. Такое нельзя утаивать ни в коем случае. Главное, чтобы к придворным инфа не перекинулась, иначе завтра вся Европа скумекает что к чему и станет повторюшкой-хрюшкой.

Наставник так ловко всё обстряпал, что на встрече был не только секретарь Екатерины, но и великий князь Павел Петрович. Обе противоборствующие стороны в данном случае были едины — оборона столицы важнее разногласий. Больше никого не пригласили, дабы не нарушать секретность преждевременно. Тем более, что предстоят ещё и ещё испытания. Вопрос заключается в том, кто будет финансировать разработки в дальнейшем. Мои деньги постепенно заканчиваются и я просто не в состоянии вести более обширные исследования нового оружия.