Simple Storys

Глава 12 – Убийцы

Стук в дверь. В то же мгновение в приемную входят два молодых человека. Оба – в блейзерах, при галстуках и в светло-коричневых полуботинках. Движения у них спортивные. Руки свободны. Посреди помещения они останавливаются, одновременно. Над ними кружатся лопасти вентилятора.

– Что вы хотите? – спрашивает секретарша. У нее седые коротко подстриженные волосы, широкое обручальное кольцо.

– Хотим? – Эдгар сцепил руки за спиной и качнулся вперед. – Ты чего-нибудь хочешь, Пит?

– Даже не знаю. Я, собственно, сам не знаю, чего хочу. Может, стаканчик пива «Хефевейзен»?

– С лимоном?

– С лимоном. – Пит теребит узел своего галстука и смотрит на очки, которые висят на тонкой серебряной Цепочке на груди секретарши.

– Я тут подумал… – говорит Эдгар и бросает взгляд налево, – мы хотим того же, что пьет господин, который сидит вон там.

Бейер, держащий в руках большую белую чашку, даже не пошевельнулся.

– Мы должны были подойти к шести. А сейчас уже без четверти, – говорит Пит и кивает на часы, которые стоят на полке за спиной секретарши. – Шеф на месте?

– Сейчас только половина, – говорит секретарша, не оборачиваясь, и кивает на стулья перед окнами, за которыми виден торговый киоск. Обеими руками она водружает себе на нос очки, пробегает глазами листок, лежащий справа от нее, потом отодвигает его в сторону и начинает что-то писать.

– Вы можете мне ответить, на месте ли он, или вы считаете, что я требую слишком многого?

– Сейчас только половина, Пит. Она права. Пойдем.

– Я бы хотел получить ответ. Мы договорились заранее и пришли вовремя, даже более чем вовремя. Так что, Эдди, я, наверное, имею право спросить, на месте ли он?

– Если вам действительно назначена встреча… – Секретарша поднимает глаза, не переставая писать, и проводит тыльной стороной ладони по раскрытому еженедельнику. – Но здесь ничего не отмечено.

– Так его нет на месте? – спрашивает Пит.

– Здесь где-нибудь имеется кофе? – Эдди делает движение в сторону Бейера. – Или вон тот тип принес его с собой?

– Спроси-ка его, когда очередной номер его газеты будет отправлен в типографию. Спроси. Небось, опять в самый последний момент. И придется халтурить. По пятницам у герра Бейера всегда страшная спешка.

Секретарша встала. Загремела посудой. Бейер продолжает сидеть неподвижно, и кажется, будто он наблюдает через окна с поднятыми жалюзи за людьми, которые протискиваются друг за другом по узким проходам между креслами, столами и угловыми диванчиками. К кассе подарочного отдела выстроилась очередь. У продавщиц к форменным красным платьям приколоты белые карточки: «Вас обслуживает…» – и дальше зелеными буквами написано: «… фрау такая-то»; у стажерок же – только «Анна», или «Юлия», или «Сюзанна».

– Кофе черный?

– Два с молоком, – говорит Эдди и садится напротив Бейера у окна. – Поди сюда, Пит.

– Я что-то проголодался, Эдди. Раз уж здесь курить не положено, – Пит показывает на соответствующую табличку на двери, – я бы, пожалуй, что-нибудь пожевал. Или, может, здешний пожарный инспектор сделает для меня исключение?

– Нет, – говорит секретарша, которая теперь стоит перед ними, – не сделает.

Эдгар и Пит осторожно берут с подноса полные чашки.

– Но ведь против вентиляторов он не возражает? – спрашивает Пит. – Несмотря на тесноту, минимальные промежутки и тэпэ? Ну ладно, как бы то ни было – спасибо и ваше здоровье!

– За охрану труда! – говорит Эдди. Секретарша прислоняет поднос к ножке письменного стола.

Пит одной рукой придерживает на колене свою чашку, а другой указывает на вентилятор: – Свежий воздух полезен всем. Конкуренция оживляет бизнес. Правда, герр Бейер?

– Черт, ну и горячий же он! – Эдди ставит чашку между ног, на серый линолеум. – Ждать столько времени не может никто. Это губит бизнес. А у вас не так, герр Бейер?

– Он опять ухватил самую большую чашку.

– Тише едешь – людей насмешишь, зато нервы себе сохранишь… А вот у нас с тобой, Пит, слишком много клиентов, чересчур много.

– Но никто из них и не заикается об особых мероприятиях.

– Ты, кстати, знаешь, что говорит о тебе герр Бейер?

– Он обо мне что-то говорит?

– Он сказал, что у Пита, мол, грабли растут из задницы.

– Грабли?

– Ну да, потому что ты подгребаешь к себе все заказы на рекламу. Там, где прошелся ты, больше искать нечего – ты уж наверняка выгреб все подчистую.

– Грабли из задницы?

– Ты ими так и шуруешь туда-сюда, – сказал он. – Но сначала уточнил, откуда они у тебя растут.

– Пусть его, Эдди. Правда всегда шокирует, разве нет?

– Точно. Уж где он прав, Пит, там прав. Как ты подгреб к себе Хольц-Шмидта… Тот уже было поддался на уговоры мистера Бейера, который пригласил его на ужин, а потом раз – и подписал договор с тобой, насчет первой страницы, со всеми вытекающими последствиями.

– И у Бейера выйдет облом.

– Не раскрывай все наши карты, Пит.

– Я, по-твоему, слишком много болтаю?

– В конце концов, он наш конкурент.

– И оживляет бизнес, Эдди, как и мы.

– Но он все принимает чересчур близко к сердцу.

– Мне тут еще пришло в голову…

– Пит!

– Я просто хотел сказать, что мажента – вовсе не розовый цвет, и не ярко-красный, и не оранжевый. Мажента – это мажента, как объяснил нам лично господин Кравчик. Тот самый господин Кравчик, владелец рынка стройматериалов. И когда господин Кравчик говорит «мажента», он имеет в виду именно маженту, а не розовый, и не огненно-красный, и не оранжевый. А когда выясняется, что поехал еще и желтый, господину Кравчику становится грустно, очень грустно.

– Ты хочешь сказать, Пит, что, когда нам приходится кого-то утешать, мы не всегда делаем это только потому, что нам хорошо заплатили?

– Я хотел сказать, что либо у Бейера слишком поторопились, когда отправляли пленки, либо пленки отклеились при транспортировке, либо в его типографии к этому заказу отнеслись чересчур небрежно, а раз так, то удивляться особенно нечему. Он может подписывать сколько угодно контрактов… Только это, собственно, я и хотел сказать.

– Ты и так уже надавал ему уйму добрых советов…

– Могу добавить еще сколько угодно.

– Хватит, Пит! Я готов побиться об заклад, что ты не дождешься от него изъявлений благодарности, даже самых скромных. Или я не прав, герр Бейер? Что скажете?

– Мы ведь не какие-нибудь критиканы. Наша критика конструктивна.

– В соответствии с вашим же определением, герр Бейер. Правду, мол, надо преподносить человеку так, как подают пальто, а не вешать ее на уши, как лапшу. Потому герр Бейер и проявляет такую чуткость, когда увольняет сотрудников, – по крайней мере, так говорит Данни. Он способен буквально влезть в шкуру увольняемого. Потому-то я и вырезал себе ваше «Напутствие к воскресному дню». Оно нам всем понравилось, правда, Пит?

– А вот известно ли вам, фрау…

– Фрау Шуберт, – подсказывает Эдди. – Фрау Марианна Шуберт.

– Известно ли вам, фрау Шуберт, что герр Бейер и сам иногда пописывает? Эй, я, кажется, к вам обращаюсь!

– Оставь ее, Пит!

– Здесь все нас как будто в упор не видят.

– Ты хочешь сказать, что и он тоже?

– Ну, не то чтобы… – Пит отпивает глоток. – Я хочу жрать. И когда перестану говорить, захочу еще больше.

– Мы должны принять какие-то превентивные меры. Ты это заслужил.

– Ну, раз уж на то пошло…

– Я тебе принесу что-нибудь, потому что сегодня пятница и потому что тебе приходится жить с граблями в заднице. И потому что никто даже не скажет тебе за это спасибо.

– Ах, Эдди! Ты так добр ко мне…

– А ты пока расскажи пару анекдотов! – Поднимаясь, Эдгар застегивает свой блейзер. – Чтобы здешняя атмосферка немножко разрядилась к тому моменту, как я вернусь.

Пит машет ему рукой, отпивает еще глоток и ставит свою чашку рядом с другой на пол.

– Я думаю, – говорит он и быстро взглядывает на секретаршу, – думаю, нам вообще пора закругляться. – Он достает из внутреннего кармана конверт и обмахивается им, как веером, опершись локтями о колени. – Я вам его сейчас передам.

Секретарша убирает левую ногу за ножку вертящегося стула. На ее столе валяются скомканный пакетик из-под какао «Несквик», соломинка и обертка от «бифи-салями».

– У вашего шефа будет сколько угодно времени, чтобы прочесть вот это, – продолжает Пит. – И ему действительно понадобится много времени, спокойная обстановка, наскоком тут ничего не возьмешь. В результате и у вас, герр предприниматель, высвободится больше времени.

Бейер откидывается на спинку стула. На какое-то мгновение их взгляды скрещиваются.

– Вот мы и подгребли последнее… – говорит Пит, вскидывает брови, потом встает и подходит к письменному столу, держа конверт на ладонях. – Это все равно что банковский чек. Большая пятизначная цифра, я бы сказал, обозначающая сумму, которую мы поможем сэкономить, а может, и больше, чем пятизначная. Вот прошу…

– Положите его сюда. – Секретарша уже перестала писать. И теперь просто сидит за столом, прямая как свечка.

Пит протягивает ей конверт и поворачивается кругом:

– Так о чем будем разговаривать, мистер Бейер?

Снаружи кто-то толкает дверь.

– Хочешь курицу по-китайски или жареную колбасу с пряным соусом?

– А для нашего друга ты ничего не принес?

– Ах! Он уже позволяет тебе называть его просто Кристианом?

Пит берет картонную тарелку с колбасой и начинает есть.

– Только что он так посмотрел на меня… – говорит, не переставая жевать.

– Bay!

Секретарша кладет конверт в папку и идет с этой папкой в кабинет шефа. Дверь она оставляет приоткрытой.

– Когда я вижу, как ты уплетаешь за обе щеки, Пит, как сметаешь все подряд! Даже если бы мне совсем не хотелось есть…

– Глаза тоже нуждаются в пище.

– Именно.

– Я ему сказал, что он только зря теряет здесь время, что мы добровольно взвалили на себя его работу и он может в полной расслабухе умотать куда-нибудь на уик-энд.

– В то время как мы, Пит, будем убирать граблями территорию.

– И пусть никто не говорит, что мы его не предупредили.

– Точно. Мы всегда играем с открытыми картами. У нас нет тайн.

– Ну, конечно, кое-какие тайны у нас есть! – Пит проводит большим пальцем у себя под носом. – Тридцатилетняя, кудрявая стояла перед ним… Можешь ты это… – Он показывает оттопыренным мизинцем на свой боковой карман. Эдди выуживает оттуда скомканный бумажный платок.

– Всякий раз, когда я ем что-нибудь вкусное… – говорит Пит и сморкается. Потом макает остатки хлеба в пряный соус, ставит картонную тарелку на свою чашку и сморкается еще раз.

– Мистер Бейер нашел себе здесь преданную подругу. Но и Марианна теперь ничем не сможет ему помочь.

– Скажи Марианне, что мы уже снимаемся с места, герр Бейер. Как мухи.

– Или как рыбы, Пит. Собственно, мы сейчас снимемся с места как рыбы. – Оба встают.

– В любом случае, мы оставляем вас наедине. – Пит отвешивает легкий поклон. – Когда вечер настает, хорошо винцо идет… Подари ей радиоприемник, и она будет танцевать в перерывах, вместо гимнастики.

– Кристиан даже ни разу не взглянул на нас.

– Хотелось бы знать: что этот Кристиан вообще думает. Судя по тому, как он выглядит…

– Премного благодарны за кофе, фрау Шуберт! – кричит Эдди и кивает Питу.

– Большое спасибо, фрау Шуберт! Хороших вам выходных!

– И я вам желаю того же, – присоединяется Эдди, для убедительности постучав двумя пальцами по своему темени.

В кабинете директора хлопают дверцы шкафа. Бейер прохаживается взад-вперед по приемной и наконец останавливается у окна.

– Больше нет смысла ждать! – кричит он. – Уже десять минут седьмого!

Секретарша выходит из кабинета, заправляет в машинку чистый лист и нажимает на одну из клавиш.

– Вы отнюдь не первый, о ком он забыл.

– И все же реклама – дельная вещь, вы не находите? – Бейер наблюдает, как бумажный лист втягивается в машинку.

Секретарша ставит в раковину маленькую лейку. Когда она открывает кран, струя льется точно в отверстие. Фрау Шуберт подходит к филодендрону и вынимает из горшка для гидропоники камни.

– Надо лить прямо сквозь них, – говорит Бейер. – Так будет лучше.

Пишущая машинка уже перестала жужжать. Бумажный лист исчез.

– Я было подумал, они не настоящие, – Бейер показывает на цветочные горшки. – Плющ сейчас так прекрасно подделывают… Если б не черные иголочки в ящике, никто б и не отличил искусственное растение от настоящего.

Секретарша опять наполняет лейку.

– Вам имя Кернер ни о чем не говорит? – спрашивает Бейер, возвращаясь к своему стулу. Прядь над его лбом колышется, попав под обдув вентилятора. – Вы знаете, кем был Кернер, кем он был до ноября восемьдесят девятого, этот Эдгар Кернер?

– Я не запоминаю фамилии.

– Вы что же, никогда не читали газет, раньше? Те, кто задавал в них тон… Все знают, что это были за типы! Продажные интеллигентишки! А конкретно его я всегда видел только в голубых рубашках.[26]

– Я сейчас закрываю, – говорит она, ставит наполненную водой лейку рядом с цветочными горшками, выдергивает кончик листа, застрявший между белыми рейками, и опускает жалюзи.

– Разве мы принимаем старые объявления?

– Конечно нет!

Бейер пытается рассмеяться.

– Они не должны были попасть в газету, во вторник – нет. Разве у вас никто не просматривает корректуру? – Секретарша садится за письменный стол, раскрывает папку и вкладывает туда лист, вынутый из пишущей машинки. – Люди подумали, будто мы жульничаем ради того, чтобы их привлечь.

– Вы не сказали ему, что мы ничего не поставим в счет?

– Это, может, и благородно с вашей стороны – ничего не ставить нам в счет. Но мы должны будем… Когда дело дойдет до худшего, это все равно отразится на вас.

– У вашего шефа в машине есть телефон?

– Да, можете позвонить. Если знаете номер. У меня, к сожалению, его нет. – Она надевает чехол на пишущую машинку и подбирает обертку от колбасы.

– От нас требуется еще что-то? – Бейер нагибается за обеими чашками, на которых стоят картонные тарелки. – Я хотел дополнительно предложить вашему шефу пятипроцентную скидку, на всё.

– Если его сегодня не будет, то в следующий раз он появится не раньше четверга. Так что изложите ему это в письменной форме. – Она убирает подставку для штемпелей в ящик стола.

– Я бы предпочел лично… Не будете ли вы так любезны позвонить мне, когда он придет? – Бейер с чашками в руках останавливается перед письменным столом.

– Мне сейчас действительно пора уходить, – говорит секретарша, нагибаясь за упавшей картонной тарелкой.

– Простите, это из-за сквозняка, – Бейер смотрит на вентилятор. – Так не могли бы вы мне позвонить – в принципе, я имею в виду – на следующей неделе, когда он придет?

– Меня уже здесь не будет. В этом году – уже нет. Я вообще не знаю, вернусь ли.

– Я не понимаю. Он вас…

– Мне предстоит перенести операцию – в буквальном смысле лечь под нож. – Она бросает картонную тарелку в корзину для бумаг.

– Могу ли я… – Бейер осторожно ставит обе чашки в раковину.

Она открывает кран. И жесткой стороной губки проводит по ободку чашки и по ее ручке.

– Я напишу ему, что мы точно не знали, как быть в такой ситуации, и потому перепечатали старые объявления, немного подкорректировав… Тут еще поднос. – Он нагибается.

– Поставьте сюда. – Кивком она показывает на ближайший к нему угол стола. – Давайте вашу чашку. – Бейер сдвигает рулончик скотча, канцелярские скрепки, оранжевый маркер и зеленый ластик в форме «фольксвагена»-жука на край столешницы, чтобы освободить место для подноса. Потом несет к раковине свою чашку. – Может, я пока буду вытирать?

– Вы лучше выключите вентилятор – штепсель за вашей спиной.

– Да, – говорит Бейер, – надо ему написать. Думаю, так мы и сделаем. – Он выключает вентилятор, садится, вытягивает из-под стула свой дипломат, кладет его на колени, достает шариковую ручку и блокнот. Потом, слегка наклонившись вперед, что-то пишет.

Секретарша, пока вытирает чашки и ставит их на поднос, наблюдает за Бейером. Четыре пальца его левой руки просто лежат, соединенные вместе, на дипломате, большой же крепко прижимает бумажный лист. Бейер быстро исписывает строку за строкой. Вдруг его правая рука замирает. И взгляд устремляется к потолку.

Хотя Марианна Шуберт смотрит очень внимательно, она не могла бы сказать наверняка, видел ли Бейер последние вращения лопастей вентилятора. Она лишь поражена тем, каким молодым внезапно показался ей этот человек; он выглядит почти как студент, которому вскоре понадобятся очки, но у которого еще все впереди, – у которого впереди целая жизнь.