Синева

Глава четвертая Чижик-пыжик

Клетка была снаружи так густо оклеена цветными вырезками из рекламных проспектов и иностранных журналов, что невозможно было разглядеть, кто внутри.

На фотографиях сверкали никелем и лаком мотоциклы, матово чернели магнитофоны, свернувшись улитками, громоздились наушники, оскаливались клавишами какие-то неведомые музыкальные инструменты.

Надписи на всех языках рябили в глазах так густо, что и дверца не сразу отыскалась.

Иван Карлыч осторожно постучал в эту заклеенную дверцу:

— Алло… Алло… Простите…

В клетке что-то зашуршало, и хриплый голос не очень-то вежливо спросил:

— Чего надо?

Не успели они ответить, как дверца распахнулась и в её проёме появился (а может, появилась?)… А вот кто появился, было трудно сказать! Тут Тимоша, Сурок и Будильник ахнули во второй раз.

На том, кто стоял на пороге клетки, были джинсы с таким количеством заклёпок, точно это были не штаны, а по крайней мере паровоз, и футболка с картинками и надписями, такими же, как на стенах клетки… Чего только на ней не было нарисовано: криворотые молодцы лупцевали друг друга босыми ногами, скалились зубастые тигры, наяривали на гитарах лихие певцы. А поверх всего шла густая надпись: MONTANA.

Существо встряхнулось и зазвенело цепочками. Их на его груди и на штанах болталось столько, что с их помощью, пожалуй, можно было поставить на якоря весь торговый флот.

Иван Карлыч, Тимоша и Будильник только рты разинули.

Существо резво повело клювом, оглядело всех сбоку нахальным круглым глазом и уставилось на Ивана Карлыча.

— Дед, продай очки!

— Что? — растерялся Иван Карлыч.

— Очки! — сказало существо и длинно сплюнуло, чуть не попав в циферблат Будильника. — Могу сменяться! Что просишь?

— У вас плохо со зрением? — посочувствовал Тимоша.

— Со зрением — нормалёк. Это для прикида.

— Для чего? — не понял Иван Карлыч.

— Ну, я этот утиль на нос цепляю, — пояснило существо, — и все в отпаде!

Иван Карлыч запыхтел от негодования, возмущённо затряс щеками.

— Это, молодой человек, — он гордо вскинул голову, — будет нам известно, не очки! Это пенсне!

— Не хочешь меняться — подари! — невозмутимо продолжало существо.

Иван Карлыч задрожал, выпятил грудь и вдруг, срываясь на визг, выкрикнул:

— Перебьёшься! Х-х-х-х-ха-ам!

Существо мгновенно сникло и смиренно чирикнуло:

— Молчу.

Иван Карлыч надел на нос пенсне и, глядя на нахала как бы с очень большой высоты, спросил:

— Так это вы чиж «молодой и весёлый»?

— Ну! — мотнул головой Чижик.

— Ну-с, молодой человек, давайте, так сказать, приближайте нас к природе…

— Я что, фокусник? — зачирикал Чижик. — До «Природы», может, час на точиле пилить. Тоже сказанул: «приближай».

Он шмыгнул клювом, хмыкнул и сплюнул.

Иван Карлыч озадаченно переглянулся с Будильником, потом снял с носа пенсне и зачем-то стал его протирать.

— То есть я совершенно не понимаю… — бормотал он. — Отказываюсь понимать, с позволения сказать, этот щебет. Что за точило? Почему на нём нужно пилить?..

— Ну вы все что, воще?

Чижик покрутил жиденькими крылышками у виска и присвистнул.

— Вот так «Руслан», — принялся растолковывать он. — Ну, «Руслан», где плавают. Вот так «Океан», где хек с минтаем. А вот так, — Чижик протопал пять шагов в сторону на тоненьких ножках, — вот так «Природа». Здоровая такая! Современная!

Иван Карлыч открывал рот, как рыба, вытащенная на берег.

— Я, наверное, схожу с ума… — просипел он наконец. — Это какой-то кошмарный сон… Богатырь Руслан плавает в океане с хеком… И всё это вместе называется «здоровая природа»…

— Здесь что-то не так, — задумчиво звякнул Будильник.

— Постойте! Постойте! — закричал Тимоша. — «Руслан» — это бассейн? Так?

— Ну! Ежу понятно.

— «Океан» — это рыбный магазин? — расшифровывал мальчик.

— А «Природа», вы хотите сказать, зоомагазин? — догадался Иван Карлыч.

— И до неё на такси ехать от нашего дома почти час! — закончил Тимоша.

— Ну! — подтвердил Чижик. — Здоровая такая. На первом — аквариум: кильки-шпроты! На втором — черепахи-ёжики, а мы — на третьем.

— Там ты, с позволения сказать, и вылупился? — усмехнулся Будильник.

— Ну! — Опять Чиж мотнул головой так, что все его цепи зазвенели, как грузовик с пустыми бутылками. — В инкубаторе!

— Где? — не понял Иван Карлыч.

— В ин-ку-баторе! — по складам объяснил ему Чижик. — У нас инкубатор — воще! Им ЭВМ управляет. Чуть перегрелся — сразу щёлк-щёлк, чух-чух-чух-чух — и отключается, чуть остыл — ды-ды-ды-ды — зафурыкал! Тока так! Монтана!

Иван Карлыч уронил пенсне, и оно повисло на чёрном шнурке, как флаг тонущего корабля.

— А как же… — пробормотал он растерянно. — Поля, леса, родительское гнездо, наконец?.. — Чего? — не понял Чижик.

— Ладно. А что ты умеешь, дитя «Природы»? — спросил Будильник.

Он был механизм трудящийся. Поэтому всегда сначала выяснял, прикидывал, кто как работает. Умеет работать — хорошо, не умеет — это ещё нужно посмотреть, стоит ли вообще с таким дело иметь. Надо сказать, что Будильник редко ошибался. Друзья у него были, как говорится, «железные», готовые ради дружбы хоть под пресс, хоть в переплавку!

Сейчас в голосе Будильника слышалось сомнение. Будильник много на своём веку повидал, многое научился понимать с первого взгляда и Чижика сразу раскусил. Это он так уж спросил, чтобы уточнить: «Что ты умеешь?»