Синие лыжи с белой полосой

Глава 7. В этой главе нам явится один человек, который, если честно, лучше бы вообще не являлся

Небольшая коробка притягивает к себе всеобщие взгляды, она яркая и многоцветная. «Опа!» — восклицает человек, у которого голова блестит и отбрасывает маленькие лучики — в ней отражаются лампочки: это он волосы чем-то намазал. Прилизал, чтобы, как он полагает, нравиться публике. Желто-красно-синяя крышка ловко сорвана, и о чудо! На прилавок опускается пара утепленных детских сапог. Продавец (конечно же это не фокусник, как вы подумали), изогнувшись в поклоне, ловко крутит в разные стороны товар. А это и на самом деле чудо-сапожки, загляденье! Но на лице продавца улыбка не доброжелательная, как можно подумать, а какая-то заискивающая.

— Отличный выбор! — говорит он покупателю. — Шикарные боты! Сам бы носил! Обратите внимание на подошву. Блеск. Берете? В кассу, пли-из. Напротив, буквально два шажочка. Так, вам? — обращается уже к другому клиенту. — К вашим услугам.

Вот бы все работники прилавка были такими вежливыми и услужливыми — первое что приходит на ум при взгляде на этого продавца. Он, несомненно, виртуоз своего дела. Кажется, что он родился за прилавком. Правда, если понаблюдать за этим молодым человеком чуть подольше, начинаешь замечать, что он вовсе не любит покупателей, как могло показаться вначале, а даже — наоборот. Улыбка у него какая-то неискренняя. Но торговля идет бойко. Причина не только в его профессиональном мастерстве. За огромным окном универмага идет дождь. А здесь, в большом отделе, есть все, что нужно человеку в такую погоду: плащи, зонты, сапоги и даже — галоши. Это удивительно, но он умудряется продавать галоши, которые вышли из моды еще в тот год, когда построили метро, с тех пор галоши и не нужны — в метро же сухо. Но этот продавец, когда видит зазевавшегося покупателя, так искусно расхваливает резиновые мокроступы, что многие поддаются его чарам — покупают.

Но что еще более удивительно, он ухитряется продать свой товар даже тем, кто и не собирался ничего покупать в его отделе.

— Простите, я могу вам помочь? — обращается он к случайному человеку. — Вижу, вы в задумчивости…

Человек, не спеша проходивший мимо, несколько теряется:

— Да нет, спасибо. Просто смотрю…

— Ищете что-то особенное? Понимаю. Настоящий покупатель никогда не купит первое, что предложат. У вас, скажу откровенно, отменный вкус. Приятно.

— С чего вы решили, что у меня отменный вкус?

— Да все очень просто. Опыт! Интуитивно чувствую. Какой у вас прекрасный черный зонт! Хотите, наверное, поменять на точно такой же? Правильно! Мужчина не с черным зонтом похож на неизвестно кого. Приятно! Приятно иметь дело с человеком, у которого утонченный вкус.

— Да, собственно, у меня зонт почти новый…

— О! Вижу невооруженным глазом. Больше ничего не говорите. Понимаю. — Он доверительно подмигивает человеку с зонтом и сразу же незаметным движением достает несколько одинаковых зонтов черного цвета. Раскрывает один из них, смотрит на реакцию и неожиданно говорит: — Вам! Именно вам это не предлагаю. Кому угодно, но не вам!

— Почему же не мне? — спрашивает человек, уже мало что понимающий в происходящем.

— Еще спрашиваете?! Ох хитрец! Да это же обычный черный зонтик, да еще местного производства. А цена такая же, как у… внимание, — в голосе продавца столько торжественности, что будущий покупатель невольно замирает, — внимание…

И в этот момент продавец торжественно раскрывает… точно такой же черный зонт, который ничем не отличается от только что «забракованного».

— Ну как? — спрашивает он негромко.

— Сколько стоит вот этот, например?

— Этот? Да уж не говорите, не цена, а просто смех какой-то, сейчас выпишу чек. Знаете, сам не перестаю удивляться — иногда шикарная, добротная вещь, а стоит сущие пустяки, как какая-нибудь безделушка… Касса напротив, два шажка буквально.

И ничего не понимающий человек удаляется с двумя зонтами, один из которых он только что зачем-то приобрел.

Мастер, ничего не скажешь.

Я не буду утверждать, что данный мастер магазинного дела имеет отношение к спорту, скорее даже напротив, но в эту минуту, резво сорвавшись с места, он мчится вдоль прилавка, на котором выставлена чудесная осенняя обувь. Чего тут только нет. И сапоги, и ботинки, и даже теплые кроссовки. Он устремляется к огромной вешалке с темными плащами — они выстроились в длинном строю в самом дальнем углу его отдела. Здесь же находится служебный телефон — прямая связь с директором магазина. Продавец срывает трубку.

— Слушаю вас внимательно, Игорь Николаевич, — говорит он несколько заискивающе.

Директор универмага в своем кабинете. Он разговаривает с прилизанным продавцом по селектору, нажав кнопку, под которой маленькая табличка — «демисезонные товары».

— Должен вас поздравить, Любим Сысоевич. У вас самые лучшие показатели в квартале. Очень! Очень доволен. Объявляю благодарность.

— Рад стараться, Игорь Николаевич. Работаю не покладая рук. Хочу еще увеличить продажи. Резервы есть. Разрешите зайти к вам — поделиться своими соображениями, как нам улучшить сбыт.

— Хорошо, хорошо, Любим Сысоевич, обязательно выслушаю вас. Только одно замечание: не сбыт, как вы изволили выразиться, а обслуживание клиентов. Не хотел говорить, но нам начали поступать сигналы — кое-кто недоволен, что иногда наш товар просто навязывают покупателям. У нас все-таки не восточный базар. Надо бы поделикатнее, что ли. Потоньше.

— Учту, Игорь Николаевич. Ваши слова для меня — закон! Когда, говорите, зайти можно?

— Ну попозже. Я дам вам знать, вас вызовут. А так спасибо. Работайте.

Любим положил трубку и чуть не лопнул от радости. Потирает руки. И в следующее мгновение с удвоенной силой бросается на зазевавшегося покупателя.

Дождавшись момента, когда возле этого продавца-виртуоза никого не было, к нему направляется охранник Сергеич.

— Вижу, Любим Сысоевич, торговля у вас бойко идет. Как всегда! Скоро, сердцем чую, вас на Доску почета повесят, — произносит толстый охранник, подходя к прилавку.

— А-а, приветствую, — слегка презрительно говорит продавец. — Ты лишний раз не мельтеши у меня в отделе — людей распугаешь.

— Так я ж не по праздности заглянул, — начал шепотом охранник, огляделся с опаской по сторонам и осторожно продолжил: — Важное секретное сообщение могу доложить. Грядут перемены.

— Ну?

— Так… это… Любим Сысоич, как просили… Узнал, рискуя. Подслушал исключительно ради вас. Рисковал репутацией. Ну и это…

— Ладно, сначала говори, потом разберемся. Если новость важная, не обижу — как договаривались.

— В общем, так. Директор хочет назначить нового старшого… мажордома.

— Старшего менеджера, идиот.

— Во-во, этого самого. Прежний будет теперь заместителем самого директора.

— Как узнал?

— Так… это… у нас же везде свои люди в форме.

— Молодец! Новость нужная. Иди выбирай галоши, какие захочешь.

— А можно, Любим Сысоич, я резиновые сапоги себе выберу, раз новость такая важная?

— Сапоги — нельзя. Твоя новость нуждается в проверке, так что на сапоги пока не тянет.

Любим проводил взглядом счастливого Сергеича, который сосредоточенно копался в галошах, и добавил мечтательно:

— Сапоги захотел… Вот ежели место старшего менеджера освободится, и назначат на этот пост самого достойного, самого хитроумного и самого модного продавца, — с этими словами он пригладил рукой свои прилизанные волосы, — то есть меня, тогда подарю этому толстяку… еще одну пару галош, — и хитро добавил: — Может быть.