Синие озера, синие глаза

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Не успела она произнести хоть слово, как ощутила его губы на своих губах.

Поцелуй Кира она вдыхала, как горный воздух. Ей казалось, что она возносится до небес, его горячее крепкое тело жгло подобно раскаленному железу, и она чувствовала, как сильно он ее хочет.

В ушах звучал его голос, требовавший ответа: что ему с ней делать? Джорджия могла и себе задать такой же вопрос.

Как совладать с растущим влечением к Киру?

Магнетизм возникал всякий раз, стоило им приблизиться друг к другу, но сейчас эта неуправляемая сила не имела границ.

Джорджия была ошеломлена.

Когда Кир обжег руку, она действовала как положено и оказала ему первую помощь, но не могла отрицать, что ей доставляло удовольствие касаться его.

Теперь ее взгляд был прикован к его напрягшемуся подбородку, а он… он подхватил ее одной рукой под колени, другой — под спину и понес к кровати.

— Осторожно, у вас же рана… — прерывающимся голосом еле слышно выговорила она.

Он уложил ее на кровать и пошутил:

— Какая еще рана? Единственная боль, которую я сейчас испытываю, вызвана тем, что я хочу тебя, Джорджия. Тебе это известно?

Выражение его лица сделалось очень серьезным, и у нее подпрыгнуло сердце.

— Я знаю… но ты… у тебя есть… ну, чтобы… — Она залилась краской. Ну и вопрос приходится задавать! Вопрос, который ей еще не приходилось задавать ни одному мужчине.

Он молча вытащил из кармана джинсов маленький пакетик и положил натумбочку, стоящую около кровати. Затем стянул с себя рубашку, не сводя с нее пронзительных синих глаз, которые сверкали, как яркие звезды на ночном небе.

Джорджия тоже не сводила с Кира глаз и хотела его, вероятно, так же сильно, как и он ее.

Появись в комнате космический корабль, она этого не заметила бы!

Она смотрела, как он раздевается, и сердце бешено колотилось от счастья. До чего же он хорош в своей наготе, в своем мужском совершенстве!

На его руке белела повязка, и ее кольнуло: как же ему, должно быть, больно!

Он подошел к ней, развязал пояс на халате, и тот оказался на полу.

Джорджия судорожно вздохнула и обвила руками его шею. У Кира тоже вырвался прерывистый вздох.

— Я знаю… мы не должны это делать, но… я не хочу останавливаться, — прошептала она.

— Раз мы оба этого хотим, значит, не остановимся. Джорджия, разве ты никогда полностью не отдавалась своему желанию?

Она не стала отвечать на вопрос. Зачем? Чтобы показать свою неопытность?

Нервы у нее были на пределе, тело вибрировало от возбуждения и напряженности, но она решила не поддаваться вполне понятному страху.

Все будет хорошо… Должно быть хорошо.

Впервые в жизни она думала только о своих собственных желаниях. Когда же Кир принялся ласкать ее тело, то страх перед тем, что ее сейчас ждет, куда-то испарился. Губы прильнули к его влажным губам, а стоило ему опуститься на кровать и лечь поверх нее, как тело потребовало утоления первобытной страсти и с готовностью приняло прикосновения жарких мужских рук.

Джорджия слышала, как собственные глубокие вздохи чередуются с дробью дождя, слышала свои прерывистые стоны, когда Кир не торопясь ласкал языком бархатные пуговки сосков. Он дарил ей несказанное удовольствие и сам получал не меньшее.

У Джорджии все тело приятно покалывало от избытка чувственного наслаждения.

Наверное, такое происходит с цветком, когда тот впервые раскрывается под каплями дождя или под первыми ласковыми лучами солнца. Джорджия и вообразить не могла, что от прикосновения мужских рук и языка внутри у нее разольется такая восторженная радость.

Она провела ладонью по его горячей, напрягшейся плоти и услышала ответный стон.

Кир молча отвел в сторону ее руку, взял с тумбочки у кровати пакетик и развернул фольгу. Через секунду Джорджия ощутила, как Кир медленно погружается в нее. Она вцепилась в его широкие мускулистые плечи и смотрела прямо ему в глаза.

Жар этих синих глаз поглотил ее, властвовал над ней.

Она знала, что ей нужно лишь поддаться мощному потоку, от которого расслаблялись бедра и пульсировала грудь.

Я создана для этого…

Возможно, боль мгновенно улетучится и ее ждет наслаждение.

Но когда он наконец полностью проник в ее лоно, Джорджия не смогла сдержать крика боли.

Кир с нескрываемым удивлением посмотрел ей в глаза. Он все понял, и это его потрясло. А Джорджия, ладонью обхватив Киру затылок, приподнялась и приблизила его лицо к своему.

Он начал целовать ее с еще большей страстью, боль была забыта, а толчки у нее внутри с каждой секундой становились сильнее и ритмичнее. Стальные мускулы у него на плечах вздулись буграми, словно прорастающие крылья, и ей казалось, что, поднятая шквальным приливом, она несется ввысь и взлетает вместе с ним к небесам.

Волны пронзительного, дурманящего наслаждения накатывали на нее снова и снова.

Тело Кира судорожно напряглось в последний раз, его сотрясла дрожь, и он застыл, уронив ослабевшую голову на грудь Джорджии.

Она закрыла глаза, ощущая благостный покой…

Что я натворил? О господи!

Кир, перекатившись на спину, лежал, тяжело дыша. Гулким барабаном стучало в груди сердце.

Такого потрясения он и представить себе не мог.

Как только она вскрикнула, он понял, что это у нее в первый раз!

Всего несколько минут назад Джорджия Камерон была невинной девушкой. И он принял дар ее девственности почти не колеблясь, предпочел не думать о серьезности того, что делает, лишь бы удовлетворить свою похоть!

Он знал, почему это произошло. Последние дни он перестал слушать голос разума — что раньше ему легко удавалось — и позволил себе увлечься этой женщиной, дал волю чувствам.

Он повернул голову и посмотрел на Джорджию.

Темные мягкие пряди волос разметались по подушке, а глаза почему-то закрыты. Она наверняка переживает и пытается примириться со случившимся.

Только бы ни о чем не сожалела!

А что, если она надеялась сохранить свою невинность для человека, которого полюбит? От этой мысли у него в душе все перевернулось.

Но ведь она не сопротивлялась ему и не отвергла его ласки. Наоборот — отдалась любви с таким же пылом, как и он.

Кир протянул руку и взял в пальцы блестящий каштановый завиток.

Джорджия вздрогнула, открыла глаза и удивленно посмотрела на него. Взгляд у нее был затуманен, но когда она заговорила, то голос прозвучал ровно и спокойно:

— Мойра меня, наверное, ищет. Она ждала, что я спущусь в столовую и пообедаю.

Кир понял: она волнуется и поэтому хитрит, оттягивая момент, когда придется обсудить то, что произошло между ними.

— Надо было меня предупредить, — мягко заметил он, отнимая руку.

— Надо? — чуть запнувшись, переспросила она и закусила губу. — А если бы ты знал, то остановился бы?

— Я этого не утверждаю, но ты могла бы по крайней мере сказать!

— Зачем? Ты имеешь что-то против девственниц? — насмешливо спросила она, но на ее лице промелькнула обида. — Разве для большинства мужчин это не является трофеем? Иногда приятно поступать нешаблонно, не так ли? Общеизвестно, что не так уж много отыщется невинных двадцативосьмилетних девушек.

Не успел он ей помешать, как она схватила простыню, завернулась в нее, поднялась, отошла к окну и уставилась на плотную завесу дождя.

Смущенный и рассерженный ее поведением, Кир подобрал свои трусы и джинсы, торопливо натянул их, затем босиком прошлепал по толстому ковру, остановился около Джорджии и резко развернул ее лицом к себе.

— Почему? — нахмурившись, произнес он.

— Что — почему? Послушай… ты делаешь из мухи слона! — Видя, как сердито он смотрит на нее, она пожала плечами. — Ну хорошо. Ты хочешь знать, почему я до сих пор оставалась невинной? — У нее слегка задрожала вспухшая верхняя губка. — После Ноя моя основная забота — это зарабатывать на жизнь. У меня не было ни времени, ни сил, чтобы думать об интимных отношениях.

— Но у других людей есть на это и время, и силы. — Киру хотелось ее понять.

— Ну, у всех разные ситуации и разные приоритеты, С тех пор как умерли родители, у меня, на первом месте — ответственность за Ноя, а также кредит за дом, платы по счетам и заботы о пропитании.

— Разве вы с Ноем не унаследовали родительский дом?

— Унаследовали, но… за него не была внесена плата. Нам досталась только ипотека. — В красивых золотисто-зеленых глазах Джорджии промелькнула грусть. — У моего отца незадолго до смерти начались финансовые неприятности и накопился изрядный долг. Мне пришлось много работать, чтобы его выплатить. — Джорджия пожала плечами — ей было неловко говорить о таких вещах.

Итак, Кир узнал причину, почему она не имела личной жизни, и это его потрясло.

Она пожертвовала собой ради брата и к тому же была вынуждена платить долги родителей.

Киру еще не приводилось встречаться с такой самоотверженной любовью. Его обуревали самые противоречивые чувства.

— И как долго ты собираешься ставить интересы Ноя выше собственных, Джорджия? — мягко осведомился он.

— Время здесь ни при чем…

— Но как долго? — не отставал от нее Кир.

— Я не устанавливала определенной даты. Когда кто-либо от тебя зависит, ты просто продолжаешь ему помогать! Я понимаю, что он уже взрослый и его бизнес идет в гору, но я, вероятно, привыкла делать то, что делаю, и у меня вошло в привычку не думать о личной жизни.

Джорджия поплотнее завернулась в простыню.

Как она уязвима и ранима, подумал Кир, но тем не менее ему захотелось встряхнуть ее хорошенько.

С ума сойти! Просто не верится, что она столько лет ни о чем другом не думала, кроме как о благополучии брата!

Он вспомнил о натянутых отношениях со своим братом — наверное, он не очень-то старался их улучшить, и ему сделалось стыдно.

— Но ты ведь встречалась с мужчинами? Неужели ты никому не позволяла за тобой поухаживать?

— Несколько раз я ходила на свидания, но никогда не поощряла мужчин, — откровенно призналась она. — Я боялась, что связь станет помехой в моих делах.

— Джорджия, но ты говоришь о своей жизни, — не выдержав, выкрикнул он. — а не о чем-то постороннем!

От его слов Джорджия словно очнулась.

Ей пора решить, чего же она хочет для себя в этой жизни! То, что сейчас произошло, разбудило ее, как будто она очнулась после двадцати восьми лет сна и наконец осознала собственную чувственную натуру. В объятиях Кира, подхваченная горячей, волной страсти и необузданного дикого желания, она перенеслась в совершенно другой мир. И — что более важно — открыла для себя истину: она хочет быть любимой.

Она не хочет провести в одиночестве оставшуюся жизнь!

Смерть родителей едва ее не подкосила. Она тратила столько времени, сил и привязанности на Ноя, на поддержание их маленькой семьи, что начала сомневаться в том, сможет ли подумать о личной жизни.

Но вот сейчас перед ней загорелся огонек надежды, и она не желала, чтобы он погас.

— Я прекрасно сознаю, что это моя жизнь… И если ты считаешь, что я не мечтаю о собственном счастье, то сильно ошибаешься!

К ее ужасу, на глаза навернулись слезы, а горло горело, как будто она наглоталась бритвенных лезвий.

— Ною повезло, что у него такая преданная сестра. Ты удивительная женщина, Джорджия… Мужчине, с которым ты в результате свяжешь свою судьбу, тоже здорово повезет.

Кир был искренен. Даже если она найдет счастье с кем-то другим…

Эта мысль причинила ему нестерпимую боль.

— А что будет… — она запнулась, — после того, что сейчас между нами произошло?

Господи, святая наивность!

— То, что произошло, было неизбежно! Ты не можешь бесконечно подавлять себя!

— Значит… — Она задумалась и с грустью произнесла: — Ты хочешь сказать, что мне безразлично, с кем лечь в постель? И что ты просто оказался под рукой?

— Нет! Я этого не говорю! Совершенно ясно, что нас влечет друг к другу и что ты очень привлекательная женщина. Господи! Да я едва не вышиб дверь, чтобы уложить тебя в постель, — ты что, забыла?

Сам-то я этого не забыл!

Его тело мгновенно заныло от желания. Касаться Джорджи и, заниматься с ней любовью, погрузившись в опьяняющий сладкий аромат, исходивший от ее тела, — это неописуемый восторг, с которым ничто не могло сравниться.

И он ее первый мужчина… Он — обладатель этого бесценного подарка и навсегда останется первым.

Но… она будет когда-нибудь принадлежать другому. Кир представил это и не смог подавить болезненный укол ревности.

Она стояла опустив плечи, и его охватили жалость и нежность.

— Джорджия, ты слышишь меня?

— Да… слышу; Я сейчас оденусь. Мойра будет…

— Как ты можешь думать о еде?

Он не сумеет скрыть желания снова овладеть ею — это написано у него на лице, подумал Кир, глядя в красивые испуганные глаза Джорджии.

— Но я же не обедала…

— Ложись обратно в постель.

Он поддел пальцем край простыни, которую она обмотала вокруг себя, дернул, и простыня соскользнула с ее обнаженного тела.

— Кир! Мы не можем… Что все подумают, если мы не спустимся вниз?

Киру даже не нужно было смотреть, как напряглись нежные розовые соски, чтобы понять: Джорджия, как и он, готова к новым проявлениям любви.

— Да пошли все к черту! Никто не знает, что мы вместе. Я сказал Мойре, что у меня много работы. Если постучат к тебе в спальню, то крикни, что ты устала и пораньше легла спать. А когда все уснут, мы спустимся на кухню и вместе совершим налет на холодильник!

Приятно, когда Кир весело шутит, но Джорджия все же не была уверена, что они поступают правильно.

— Я не могу этого допустить, — сказала она, пытаясь вырвать руку, которую он крепко сжал.

— Не можешь допустить, чтобы я опустошил собственный холодильник? — протянул он все также игриво.

— Я не об этом. Я приехала сюда работать, не забывай. Случившегося не исправить, но нам не следует усложнять нашу жизнь повторением того, что было!

— Ты жалеешь, что мы занимались любовью? — Синие глаза смотрели на Джорджию с сомнением. — Ты бы предпочла быть влюбленной в человека, который лишил тебя невинности?

Слова Кира были подобны землетрясению. Джорджия даже покачнулась. Что бы он сказал, узнав, что она уже отдала свою невинность человеку, в которого влюблена?

Наконец-то она сама себе в этом призналась…

— Я ни о чем не сожалею! — воскликнула она. — И никаких планов, чтобы сохранить себя для кого-либо, у меня не было! Я тебе уже объяснила, в чем дело. Я просто разумно смотрю на вещи. Не надо забегать, вперед — у нас много работы, твоя постоянная секретарша вернется не скоро, и я не хочу все испортить.

— Ничего ты не испортишь. — Кир притянул Джорджию к себе. — Мы оба взрослые люди, будем поддерживать нормальное общение, и никто ничего не узнает, если ты этого не захочешь.

Но Джорджии было не по себе.

А что, если экономка узнает? Или слуги?

А если они подумают, что она воспользовалась ситуацией, тем, что работает у лэрда? Будет ужасно, если ее посчитают корыстной ибеспринципной!

И она вовсе не уверена — несмотря на обещание Кира, — что ничего не изменится. Он понятия не имеет, что она уже в него влюбилась, отчего ее положение становится еще более рискованным.

— Я действительно думаю, что нам лучше остановиться.

Джорджия, вывернувшись из рук Кира, нагнулась, подняла с пола простыню и прикрылась. Ей было грустно. Очень нелегко проявить благоразумие и не позволить Киру снова уложить ее в постель!

Единственное утешение состоит в том, что со временем он скажет ей за это спасибо.

— Хорошо. Вижу, ты уже приняла решение, хотя я готов на все, чтобы переубедить тебя. — Кир вздохнул и ласково коснулся костяшками пальцев ее щеки.

Где взять силы передумать и сказать ему об этом?

Джорджия молча смотрела, как он взял свою рубашку и вышел из комнаты.