Синий лабиринт

12

Они нашли Сандовала в хранилище дальше по коридору. Он ходил от одного набитого костями шкафа к другому, открывал их, рассматривал содержимое, делал заметки. Нос у него все еще оставался красным, глаза слезились – летняя простуда оказалась привязчивой.

– Это специальный агент Пендергаст из ФБР, – сказал д’Агоста. – Он хочет задать вам несколько вопросов.

Сандовал нервно огляделся, словно опасаясь, что кто-то может их увидеть, может быть Фрисби.

– Здесь?

– Да, здесь, – подтвердил Пендергаст, оглядывая кабинет. – Очаровательное местечко. Сколько в этой комнате человеческих останков?

– Около двух тысяч, плюс-минус десяток-другой.

– И откуда они?

– Океания, Австралия и Новая Зеландия.

– А сколько во всей коллекции?

– Около пятнадцати тысяч, если считать вместе антропологическую и остеологическую коллекции.

– Мистер Сандовал, насколько я понимаю, одна из составляющих вашей работы – помощь командированным ученым.

– Вообще-то, это наша основная обязанность. Командированные здесь постоянно сменяют друг друга.

– Но в обязанности Виктора Марсалы это не входило, хотя он и был лаборантом.

– У Вика был неподходящий характер. Иногда известные ученые бывают, как бы это сказать, людьми, трудными в общении… если не хуже.

– И в чем заключается ваша помощь им?

– Обычно командированные приезжают в музей, чтобы обследовать тот или иной экспонат или коллекцию. А мы – нечто вроде библиотекарей костей: подаем им экспонаты, дожидаемся, когда они их обследуют, потом возвращаем на место.

– Библиотекарь костей – очень точное определение. Сколько командированных ученых может обслужить каждый из вас, ну, скажем, за один месяц?

– По-разному. От шести до десяти, наверное.

– От чего это зависит?

– От того, насколько сложны или велики их требования. Если приезжает командированный ученый с подробно расписанным списком требований, то вам, возможно, придется работать исключительно с ним несколько недель. А есть и такие, которые просто хотят взглянуть на какой-нибудь череп или бедро.

– Какая квалификация должна быть у этих командированных?

Сандовал пожал плечами:

– У них должен быть документ с места работы и обоснование плана исследований.

– А специальные документы, удостоверяющие их полномочия?

– Ничего конкретного. Рекомендательное письмо, официальный запрос на бланке университета, свидетельство о том, что они работают в данном университете или медицинском институте.

Пендергаст лениво поправил запонку:

– Насколько я понял, Марсала, хотя это и случалось нечасто, все же работал с одним командированным ученым два месяца назад.

Сандовал кивнул.

– И он говорил вам, что этот проект имеет для него особый интерес?

– Мм, да.

– А что он об этом говорил?

– Он вроде как намекал, что этот ученый ему как-то поможет.

– Марсала работал исключительно с этим ученым?

– Ну да.

– Каким же образом работа заезжего ученого могла повлиять на положение мистера Марсалы, который считался специалистом по восстановлению костных соединений, но чья главная обязанность состояла в наблюдении за мацерационными чанами с жуками-кожеедами?

– Не знаю. Может быть, он планировал упомянуть Вика в статье, которую собирался опубликовать.

– С какой стати?

– В благодарность за его помощь. Костный библиотекарь – это работа вовсе не поднеси-подай. Иногда поступают очень необычные запросы, совершенно неконкретные, и тогда вам приходится прибегать к собственным специальным знаниям.

Д’Агоста слушал этот разговор со все возрастающим недоумением. Он предполагал, что Пендергаст займется криминальной стороной дела. Но агент ФБР, как обычно, отклонился от сути и задавал вопросы, никак напрямую не связанные с расследованием.

– Мистер Сандовал, вы не знаете, какие именно экспонаты обследовал этот ученый до своего отъезда?

– Нет.

– Сможете выяснить это для нас?

– Конечно.

– Отлично. – Пендергаст показал на дверь. – В таком случае, после вас, мистер Сандовал.

Выйдя из хранилища, они прошли по лабиринту коридоров к компьютерному терминалу в помещении, которое выглядело как главная лаборатория: пространство, заполненное столами и рабочими станциями, с несколькими наполовину собранными скелетами, разложенными на подстилках из зеленого сукна.

Д’Агоста и Пендергаст наклонились над Сандовалом, который уселся перед терминалом и вошел в базу данных остеологического и антропологического отделов музея. В лаборатории стояла тишина, нарушаемая лишь стуком по клавишам, пока Сандовал формулировал запрос. Потом зашуршал принтер, и Сандовал вытащил из него лист бумаги.

– Похоже, Марсала приносил этому ученому всего один экспонат, – сказал он. – Вот распечатка.

Д’Агоста наклонился ближе и стал читать вслух:

– Дата последнего запроса: двадцатое апреля. Готтентот[11], пол мужской, возраст приблизительно тридцать пять лет. Капская колония, бывший Восточный Грикваланд[12]. Состояние: идеальное. Никаких обезображивающих повреждений. Причина смерти: дизентерия во время Седьмой пограничной войны[13]. Дата смерти: тысяча восемьсот восемьдесят девятый год. Привезен Н. Хатчинсом. Единица хранения: С-31234.

– Это, естественно, оригинальная запись, – сказал Сандовал. – Термин «готтентот» теперь считается унизительным. Правильное название – кой-коин.

– Согласно этой записи, тело было прислано в музей в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, – заметил Пендергаст. – Но если память мне не изменяет, то Седьмая пограничная война завершилась в конце тысяча восемьсот сороковых годов.

Сандовал хмыкнул и промычал что-то непонятное, прежде чем сказать:

– Возможно, тело перед доставкой в музей было эксгумировано.

В лаборатории снова повисло молчание.

– Подобная практика в прежние времена была обычной, – добавил Сандовал. – Откапывали могилы, чтобы получить нужный образец. Больше такого, конечно, не случается.

Пендергаст показал на номер хранения:

– Не могли бы мы увидеть этот экспонат?

Сандовал нахмурился:

– А зачем?

– Окажите любезность.

Снова пауза.

Пендергаст наклонил голову:

– Мне просто хотелось бы познакомиться с процессом: какова система хранения экспонатов, как вы их находите.

– Хорошо. Прошу за мной.

Сандовал нацарапал на клочке бумаги инвентарный номер, и они вышли следом за ним в центральный коридор, а потом – еще дальше в глубины отдела, в бесконечный лабиринт хранилищ. На поиски экспоната в старинных деревянных шкафах с медными ручками ушло некоторое время. Наконец Сандовал остановился перед нужным шкафом. Искомый инвентарный номер, нацарапанный от руки на потускневшей медной пластинке, был прикреплен к большому плоскому лотку на верхней угловой полке шкафа. Сандовал еще раз проверил номер и вытащил лоток. После чего отнес его в лабораторию и положил на чистый кусок зеленого сукна, затем подал д’Агосте и Пендергасту по паре тонких резиновых перчаток, надел перчатки сам и снял крышку с лотка.

Внутри в беспорядке лежали кости – ребра, позвоночник, множество других костей. Из лотка поднимался необычный запах. Д’Агоста сказал бы, что это запах мускуса, старых корней и нафталина со слабой примесью запаха разложения.

– Эти кости очень чистые, хотя и пролежали в земле сорок лет, – заметил он.

– Прежде скелеты перед поступлением в музей тщательно очищались, – пояснил Сандовал. – Тогда еще не понимали, что сама земля является важной частью экспоната и должна быть сохранена.

Пендергаст целую минуту смотрел в лоток, потом вытащил оттуда череп без челюсти. Он заглянул в пустые глазницы, и д’Агоста подумал: ни дать ни взять Гамлет у могилы Йорика.

– Интересно, – пробормотал Пендергаст. – Очень интересно. Спасибо, мистер Сандовал.

Он положил череп обратно, кивнул Сандовалу, давая понять, что разговор закончен и, сняв перчатки, пошел в сопровождении д’Агосты обратно по коридору, в землю живых.