Ситцевый бал

ВИКА, НАСТЯ И ДРУГИЕ Пьеса в двух эпизодах

ВИКА.

НАСТЯ.

СТЕПИЧЕВ.

ТАТЬЯНА СТЕПАНОВНА.

ОЛЕГ БОРИСОВИЧ.

Наши дни.

Ранний осенний вечер.

Комната в общежитии.

Две одинаковые кровати и тумбочки, два одинаковых торшера около одинаковых кресел. Но каждая половина комнаты соответствует характерам обеих жилиц.

Девятнадцатилетняя В и к а сидит, как-то сгорбившись, в кресле. Пора бы уже включить свет, но она не замечает полумрака. Очевидно, лежащее у нее на коленях письмо уже прочитано ранее.

Вика так торопилась его прочесть, что даже не сняла пальто. Косынка валяется на полу.

Стремительно входит Н а с т я, ее соседка по комнате. Ей двадцать второй год. В противоположность Вике она довольно щедро пользуется косметикой, в одежде — стремление не отстать от моды.

Н а с т я (с ходу). Почему темень? (Включает свой торшер.) Можешь не жалеть, Вика: картина — муть! На копейку сюжета, на червонец баек о вечной любви. Неугасаемой, неиссякаемой, непотопляемой, непробиваемой! (Смотрит на Вику.) Ой, а мы, оказывается, в растрепанных чувствах! Что случилось?

Вика молчит.

Государственная тайна? (Подходит к ней, замечает письмо.) От Вадима?

Вика безучастно кивает.

С ним что-нибудь случилось?

Вика молчит.

Что ж, придется проштудировать. (Берет с колен Вики письмо, отходит к своему торшеру и читает, то и дело роняя иронические реплики.) Ну и ну! Какой сюрприз: пишет не из саперного батальона а уже с гражданки!.. Прямо статейка из областной молодежной газеты!.. Положительный герой нашего времени… Ах-ах-ах, какая образцово-показательная романтика! (Закончив чтение, подходит к Вике.) Ну и как ты думаешь реагировать?

В и к а (растерянно). Не знаю… что делать… Настя… (В слезах прижимается к ней.)

Н а с т я. Перестань. Я тебя в обиду не дам. И не хныкать надо, а радоваться. (Включает ее торшер.) Твой несравненный Вадик раскрылся на все сто. (Аккуратно вешает свое полупальто на распялку, а затем на вешалку за ширмой.) И хорошо, что теперь, а не после марша Мендельсона и пламенных рукопожатий заведующей загсом… Когда она меня разводила, то даже обняла. Автомат!.. Так вот, Виктория, поговорим серьезно. Во-первых… Нет, пока ты в пальто и в позе умирающего лебедя, я серьезно не могу. А ну-ка вставай! (Заставляет Вику встать с кресла.)

Вика, жмурясь от света, вешает пальто на вешалку.

Во-первых, твой… надеюсь, уже бывший Вадим — карь-е-рист!

Вика пытается возразить.

Не заступайся за него. В желании парня сделать хорошую карьеру ничего страшного нет. Даже наоборот, так поступают не хиляки. Но! Но ради карьеры жертвовать тобой, твоим будущим; наконец, твоими… не переношу этого слащавого слова… чувствами — это, извини меня…

В и к а. Вадик меня любит!

Н а с т я. Дурочка. Как говорят в Одессе, мне смешно на вас… Пожалуйста, я отвечу тебе его же словами. Итак, цитируем умирающего от любви к тебе Вадика. (Находит в письме нужное место.) «Пойми, дорогая Виктория…». Кстати, любимую девушку называют Виконька, Витусик… «Мы вшестером подружились, ты знаешь, сразу же, как только стали саперами. У всех у нас много общего. И в прошлом и в планах на будущее. Рубен, как и я, успел перед армией окончить дорожный техникум, он тоже мостовик. Саша экзаменовался в дорожный институт, но не добрал полбалла. Леня у себя на Полтавщине после школы работал в райдоротделе. Кстати, его…». Ну, тут уж чистая чепуха!

В и к а. Нет, ты не пропускай!

Н а с т я. Пожалуйста. (Читает.) «Кстати, его девушка собирается к нему сюда…».

В и к а. Видишь?

Н а с т я. Для кого кстати?! Для Лени с Полтавщины это, может, и кстати, а тебе это до лампочки!

В и к а (вспыхнула). Почему до лампочки?!.. (Тихо.) Да я в жизни не видела этого Леню…

Н а с т я. И не увидишь.

В и к а. Хочу увидеть. Но все равно, мне и теперь как-то теплее. Мне кажется, я знакома с ним и с его девушкой. Разве не радостно знать, что они не могут друг без друга? Пойми, Настюша…

Н а с т я (просто). Конечно. (Словно опомнившись.) В стихах это так, но в жизни… Не отвлекай меня, читаю дальше. «Ну а Гога и дядя Михей (помнишь, наверно, так мы прозвали Мишку Черенкова) стали мостовиками уже в батальоне…». Интересное кино: Мишка-Михей ему дороже тебя! «На стройке мы ядро одной бригады. Можешь гордиться: бригадиром избрали меня…». Гордись, Вика, пой, твистуй! А ведь я помню перед армией сам пошел к директору покорнейше просить, чтобы тебе дали место в нашей общаге. Вадим прекрасно знает: директор дорожного техникума в облцентре бережет для него место заведующего мастерскими. Родителям и младшей сестренке Вадима ты… в общем, показалась…

В и к а. Ты помнишь про них сказала: очень славные.

Н а с т я (горячо). Тем более… на первых порах вы могли бы прописаться у них. Конечно, не Москва, даже не Одесса, но все-таки не наш поселок, где каждая крашеная грымза знает, что у кого на обед варится, а областной центр. Так?

В и к а. Вадик считал дни до демобилизации.

Н а с т я. Считал, как же. А когда получил «дембель», не полетел к тебе, а остался на гражданке там же, у черта на куличках. А ты?..

В и к а. Вадик ждет меня. С нетерпением. Ты же читала: не может он прилететь за мной, там сейчас дорог каждый строитель.

Н а с т я. Знаешь, если рассуждать без фиглей-миглей, я его не виню.

В и к а (с надеждой). Конечно, Настя. Солдатская дружба плюс работа для души…

Н а с т я. И без солдатской дружбы и без работы для души за целых два года вполне допустимо перекантоваться на другую девушку.

В и к а (вспыхнула). Настя!

Н а с т я. Без эмоций, малютка. Не очень мне нравится, как восторженно он пишет о какой-то нормировщице. И на цыганку похожа, и комфортабельную квартиру в Нальчике оставила!.. Наверное, догадалась забронировать: вернуться хочет уже с милым дружком. Теперь дур нет. (Ищет нужное место в письме.) Вот сейчас прочту.

В и к а (подбегает к ней). Не смей! (Пытается отнять у Насти письмо, та не отдает.) Отдай письмо! Слышишь, отдай!

Н а с т я (с неожиданной покорностью). Пожалуйста. (Отдает письмо.) Мне самой надоело это… художественное чтение. (Подходит к отвернувшейся Вике.) Витусик, маленький мой, я ведь ради тебя. (Приглаживает ей волосы.) Сама потом поблагодаришь меня… Ладно, давай говорить спокойно. Вадим не из тех, кто мечтает о семье, жене, детях. Возможно, это не его вина. Есть такие… характеры, что ли: женятся на прекрасных девушках, а в душе остаются холостяками.

В и к а. Наверно! Все зависит от жены. Семью создает жена. Только жена!

Н а с т я (снисходительно). Голову на отсечение — ты где-то вычитала эту книжную мудрость. Пойми, мужики теперь совсем не такие, как в литературе. Ты забила себе голову литературными красотами. Помнишь, весной драмтеатр из области показывал у нас «Тристана и Изольду»? Наши ученые-одуванчики пустили слезу, а их старые барыни на вате ревмя ревели. И ты, дурочка, вместе с ними. Запомни: Тристанов давно уже нет, и ты в конце концов не имеешь права требовать от Вадима, чтобы он был единственным в Советском Союзе Тристаном. И не изображай из себя, пожлауйста, Изольду. Я тебя давно предупреждала: наши охи да ахи и пылкие признания только отпугивают от нас мужиков…

В и к а. Какие там мужики?! Мне нужен только Вадик.

Н а с т я. Тем более надо было слушать меня. Я предупреждала: Не пиши Вадиму так часто: пусть немного потоскует, помучается. Главное — поревнует. А ты напичкала себя старомодными стихами и разбаловала Вадима. (С полки на половине Вики снимает книгу, раскрывает.) Ну вот! (Подчеркнуто пародийно.) «А жизни нет конца, и цели нет иной, как только веровать в рыдающие звуки, тебя любить, обнять и плакать над тобой!» Прабабушкины времена. (Швыряет книгу в кресло.) С этой минуты перестань сидеть над обожаемым Фетом, забудь и Блока и всяких современных!.. Лучше читай очерки специальных корреспондентов «Литературки», как молодые мужья бросают беременных жен. Как девушки и думать перестают о покалечившихся в аварии «возлюбленных». Как…

В и к а. Настя… Ты же знаешь… Я люблю Вадима…

Н а с т я. Выдумала! И не смотри на меня такими скорбными глазами. Выдумала! Уж я-то в этих проблемах больше тебя соображаю: как-никак целых четырнадцать месяцев была верной законной женой.

В и к а. Ты ведь любила Сергея…

Н а с т я. Малютка, любовь есть только в дискуссиях «Комсомольской правды». Еще по дороге в загс я смутно догадывалась, что он… Ладно, не стоит ворошить.

В и к а. Нет уж, скажи, раз меня учишь.

Н а с т я. Пожалуйста. Сергей принял меня за такую личную секретаршу, которая что угодно выпросит у директора.

В и к а. Ты же говорила, он… он с ума сходил по тебе.

Н а с т я. А когда усек, что переоценил мое влияние на начальство, стал недооценивать. Он-то надеялся через меня… А-а, что теперь вспоминать! (Усмехаясь.) Хотя, оказывается, я имею здесь кое-какое влияние: сыграла так, что Сергея турнули из нашего НИИ.

В и к а. Ты так и не сказала мне, кто он по специальности.

Н а с т я. По специальности он подонок. И твой Вадим тоже, думаю…

В и к а. Настя!

Н а с т я. Тоже не герой многосерийного фильма… Эх, Витусик, Витусик, ни одному из них верить нельзя.

В и к а. Я Вадику верю!

Н а с т я. Ну и зря! Я уже обожглась… Обжигалась не раз… (Идет к серванту, вынимает чашки.) Давай лучше чайку попьем.

В и к а (робко). Вадик даже жилье для нас там приглядел.

Н а с т я. Жилье! Наверно, в бараке или — это уже полный модерн! — в вагончике. Фантазеры говорят: с милым и в шалаше рай! А умные добавляют: если шалаш имеет газ, горячую воду, центральное отопление. А там, куда тебя заманивает Вадим, все появится после того, как отгрохают волшебный мост.

В и к а. Нам с Вадиком далеко до старости. Еще успеем пожить в комфорте.

Н а с т я. К комфорту тянет и девятнадцатилетних.

В и к а. Допустим, тянет. А вместе с Вадиком я уж как-нибудь подожду комфорта до двадцати. Пока проживем без парового отопления — ну и что?

Н а с т я. А то, милая моя, что, пока появится паровое отопление, твоего образцово-показательного Вадима потянет куда-нибудь туда, где строят еще более сверхуникальный мост. И ты потащишься за ним. И по закону подлости — уже с потомством. Перспективочка!

В и к а. Ребенок по закону подлости? Ребенок?!

Н а с т я. Ну не по закону подлости, по закону… другому. Но ребенок же! А ты представляешь себе, как связывает ребенок? По рукам и по ногам… Будь ты понаблюдательней, заметила бы, как сохнет по мне один из наших… словом, фигура. Но ребенка не бросит, по-честному предупредил.

В и к а (себе). Вадик так любит малышат.

Н а с т я. Ты совсем чокнулась. На все сто. Я тоже обожаю детишек. На мне, учти, держится шефская комиссия по детскому саду. (Не без грусти.) Это мое комсомольское поручение — я его честно выполняю. Но одно дело отфутболить мяч карапузу или завязать бант девчушке с льняными волосиками, а другое — мокрые пеленки, рев по ночам… И бесконечная торговля: кому сбагрить детеныша — твоим предкам или мужниным?

В и к а. Мы с тобой тоже пачкали пеленки, тоже не давали спать нашим мамам…

Н а с т я. Таких подробностей своего золотого детства не помню. Зато знаю: когда выходишь замуж, какое-то время надо жить для себя. Ну а там… через энное количество лет…

В и к а. Строгий план. В любви, как в НИИ?

Н а с т я. Ты остришь — хороший признак. Давай пить чай, а утром сама взглянешь на всю эту историю трезвыми глазами. Правда?

Вика молчит.

Хотя зачем откладывать на утро? Давай сейчас сочиним ответ Вадиму.

В и к а. Не сердись, но… при чем тут ты?

Н а с т я. При том, что я забочусь о тебе, дурочка. Обязана. У тебя здесь нет никого ближе меня. (Тепло.) И твоя судьба мне совсем не безразлична. (Обнимает Вику.) Надеюсь, веришь?

В и к а. Конечно, Настя. Но…

Н а с т я. Никаких «но»! Я не имею права отпустить тебя на какую-то стройку. Кстати, совсем не престижную. Да да, ни по радио, ни по телеку никто и не заикнулся про этот легендарный мост. На который тебя Вадим так легко променял.

В и к а. Вадик уверен, что я приеду.

Н а с т я. Ах, уверен! И уверен, что стоит ему придумать еще какой-нибудь вольт, и ты с ходу: «Всегда готова!» (Как бы обращаясь к фотографии Вадима.) Ошибаетесь, Вадим Петрович! Играть любовью девушки, неопытной, доверчивой, мы вам не позволим!

В и к а. Странно, кто это «мы»?

Н а с т я. Да, мы. Я и директору не постесняюсь доложить, какую роковую ошибку готова совершить наша сотрудница. И твоему завлабу. И Степичеву, конечно.

В и к а. Степичеву-то какое до меня дело?

Н а с т я. Не притворяйся, Вика. Весь институт знает, как он бледнеет и дрожит, только ты появляешься. Мало сказать — влюблен. Сражен!

В и к а (досадливо отмахивается). Перестань.

Н а с т я. Не спорю, твой Вадька лучше смотрится. (Показывает на фотографию Вадима.) Эффектней. Но Степичев — старший научный сотрудник, в его-то годы! И я точно знаю — у директора от меня тайн нет, — Степичева намечают из эсэнэса в завлабы. А выгорит с полюсными регенераторами — тут же оторвет лауреатство!

В и к а. А я думала, Степичев… к тебе…

Н а с т я. Какая ты наивная! Он говорит со мной только о тебе. Учти, Константин Константинович Степичев — надежда института! Это тебе не Вадькины мосты. А может быть, хорошенькие мостовички.

В и к а. Я тебе запрещаю так… О Вадиме!

Н а с т я (сердито). А я тебе… (Сдержанно.) Витусик, милая… (Обнимает ее.) Я ведь желаю тебе добра. Только добра. Иначе бы я горячо одобрила. Лети, лети к своему Вадиму!.. (Заметив недоумение Вики.) Ну как ты не понимаешь: если ты исчезнешь, уж я как-нибудь сыграю так, что мне сюда никого не подселят. Одна в комнате! Но я… я чувствую ответственность за тебя. (Искренне.) Я не прощу себе, если ты будешь несчастна.

В и к а (после паузы). Что я, по-твоему, должна сделать?

Н а с т я (оживилась). Наконец услышала умный вопрос. Надо ему ответить. Вежливо, спокойно, но достойно. Пусть поймет, что ты для него не игрушка. Если любит — примчится. Если же не отреагирует как любящий… ну, хотя бы увлеченный мужчина, тогда уж… (Разводит руками.) Садись, родная, пиши. Чай подождет, пиши. (Дает ей ручку и бумагу.)

В и к а (после короткого раздумья садится). Как же начать, как ты говоришь, достойно?

Н а с т я (уверенно диктует). «Здравствуй, Вадим!» Хочешь потеплее? Пожалуйста! Не Вадим, а Вадик… (Следит за тем, как Вика пишет.) «Поздравляю с успешным началом работы на стройке такого замечательного моста. Спасибо…» Нет-нет! «Благодарю за приглашение…». (Заметив колебание Вики.) А ты как думала? «Лечу к тебе на крыльях любви?» Пиши-пиши. (Диктует.) «Но должна тебе честно сказать: твое письмо я воспринимаю как… как начало конца наших отношений».

В и к а. Начало конца? (Бросает ручку.) Не напишу!

Наст я. Напишешь, Витусик. Если не хочешь превратиться в его рабыню. Вещь. Собачонку.

Вика после краткой паузы со вздохом продолжает писать.

Вечер. Та же комната. Прошло около двух недель.

Н а с т я накрывает на стол.

Стучат в дверь.

Н а с т я. Прошу! (Спешит к двери.) Пожалуйста!

На пороге растерянный С т е п и ч е в. Лет ему около двадцати семи. Цветы в одной руке и торт — в другой окончательно смущают его. Чтобы помочь ему выйти из неловкого положения, Настя берет торт и цветы.

С т е п и ч е в (спохватившись). Добрый вечер, Анастасия Павловна!

Н а с т я. Да бросьте вы по отчеству. Я, Константин Константинович, буду звать вас Костей. Привыкайте чувствовать себя здесь как дома. Снимайте макинтош.

С т е п и ч е в. Благодарю. (Снимает плащ.)

Настя вешает его.

Не замечаю Виктории Степановны.

Н а с т я. Вика, наверно, в универмаг зашла. Заявится с минуты на минуту. Садитесь, будьте как дома.

С т е п и ч е в (отодвинув стул подальше от стола, садится). Простите, Анаста… виноват, Настя… Действительно ли Вика выразила желание видеть меня… у себя?

Н а с т я (расставляя посуду). Ах, Костя, Костя, женщин вы знаете гораздо хуже, чем электронику! Существует женская гордость. И почему-то так у нас принято: если мужчина к женщине со вниманием, ну, хотя бы на полкило, она к нему обязательно на два кило…

С т е п и ч е в. Презрения?

Н а с т я. Равнодушия. (Доверительно.) И то… вроде бы… Видите, как я, болтушка, раскрываю вам наши женские секреты…

С т е п и ч е в. Я не злоупотреблю вашим доверием.

Входит В и к а. Она заметно осунулась. Остановившись на пороге, оценила обстановку.

В и к а. Извини, Настя, не знала, что у тебя гость… Добрый вечер, товарищ Степичев. Степичев (встает со стула). Добрый вечер, Викто… Вика.

Н а с т я. Костя, собственно говоря, не совсем ко мне. (Степичеву.) Правда, Константин Константинович?

С т е п и ч е в (Вике). Суть в том, что я…

В и к а. Простите, но меня ждут по поводу… по важному поводу. Так что… чай вам да сахар, а я…

Н а с т я. Вика! В конце концов, это невежливо. Даже бестактно.

В и к а. Не я же приглашала Константина Константиновича. (Степичеву.) Я на минутку — узнать, нет ли письма.

Н а с т я. Нет. И не будет.

С т е п и ч е в (Вике, сочувственно). Долгожданные письма всегда приходят неожиданно. Вот я жду, жду письмо от мамы… (Смутился.) По сути, из дома… (Запнулся.)

В и к а (вздохнув). Если бы вы только знали, Константин Константинович, как я жду письма! С Дальнего Востока, от…

Н а с т я. Косте совершенно до лампочки, от кого ты ждешь письма.

В и к а. Конечно. Пока! (Быстро уходит.)

Н а с т я. Не переживайте, Костя. Сейчас вернется. Она всегда так: сначала закипит, а потом выпустит пар и начинает меня обнимать и целовать.

С т е п и ч е в. Вас — возможно. Но суть в том, что мое присутствие…

Н а с т я. Костя! Нельзя так. Если мужчине нравится женщина, надо бороться. А вы сразу…

С т е п и ч е в. Я не сразу. Я уже давно понимаю: суть в том, что Вика…

Стук в дверь.

Н а с т я (торжествующе). Кто прав? И вежливенько, со стуком. Давайте проучим ее. Пусть поревнует. (Кричит.) Минуточку. (Степичеву.) А вы — в мое кресло. Пусть вообразит что угодно.

С т е п и ч е в. Полагаю, пересаживаться бесполезно.

Н а с т я (укоризненно). Костя!

С т е п и ч е в (пересаживается в кресло). Бесполезно. Суть в том…

Н а с т я (останавливает его взмахом руки; кричит). Уже можно.

Входит Т а т ь я н а С т е п а н о в н а, ей лет за шестьдесят. Видно, она прямо с дороги.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Здравствуйте.

Н а с т я (недоуменно). Здравствуйте, но вы ошиблись комнатой.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Разве Вика Тополева не здесь живет?

Н а с т я. А вы по какому делу?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (улыбается). Вы, девушка, не Вика. А о деле я говорить буду с ней.

Н а с т я. Да, я не Вика. Но я не только соседка Вики по комнате, но и подруга. Старшая подруга. Верная. И близко принимаю к сердцу Викины дела. А вы мне еще неизвестны. Интуиция подсказывает, что Вике тоже.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Не успела представиться. Мурина Татьяна Степановна. Техник по кранам. Строительным.

Н а с т я. Догадалась, что не водопроводным.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (невозмутимо). Ныне пенсионерка. Приехала с Дальнего Востока из…

Н а с т я. Снова, представьте себе, догадалась: оттуда, где строят огромный мост.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Догадливая, вижу. Мост, правда, не столь огромный, сколь необычный. Комплексный, как сейчас любят выражаться.

С т е п и ч е в (с неподдельным интересом). Имеется в виду комплекс конструкций нескольких типов?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вы строитель?

Н а с т я. Константин Константинович электроник. Кандидат наук. Тоже ждет Вику.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (Степичеву). Что ж, познакомимся и будем ждать вместе. Веселее.

Н а с т я. Веселиться вам придется очень долго. Вика заявится не раньше полуночи.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (тревожно). У меня всего час сорок. А потолковать с Викой я обязана.

Н а с т я. Ничем помочь не могу.

С т е п и ч е в (с несвойственной ему быстротой и решительностью). А я уверен: стоит мне только исчезнуть — и Вика тут же появится. (Быстро надевает плащ.) Суть в том, Татьяна Степановна, что…

Н а с т я. Товарища… пенсионерку совершенно не интересует суть вашего дела.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Конечно. Пенсионерку сейчас интересует только дело, ради которого она здесь.

С т е п и ч е в (стремительно). Желаю вам успеха, Татьяна Степановна… Всего вам доброго, Анастасия Павловна. (Выбегает.)

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Простите, Анастасия Павловна, я, кажется, ненароком спугнула вашего гостя.

Н а с т я. Это не мой гость.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Все равно. Я обязана повидать Вику.

Н а с т я. Догадываюсь зачем.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. И я догадываюсь, что вы догадываетесь.

Н а с т я. Тогда давайте откровенно, без Вики. (Подсаживается к ней.) Начинайте, слушаю. (Насмешливо.) «Какая ужасная теперь молодежь! Вот в наше время!..» (Раздражена насмешливой улыбкой Татьяны Степановны.) Что ж вы молчите?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Верно, хорошая молодежь в мое время была.

Н а с т я. Вот-вот! «Поголовно сдали испытания на значок ГТО! Магнитку построили, Кузнецк!..»

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. И Днепрогэс. И многое еще построили. И отстояли. Но, главное, и вы все, что потребуется, построите. И отстоите, коли потребуется. (Кладет ей руку на плечо.) Слушай, почему тебе так хочется, чтобы я про тебя плохо подумала? Думаешь, меня против тебя настроит вот эта штучка? (Показывает на фирменную этикетку, прикрепленную к модной блузе на нагрудном кармашке.) Да ты хоть десять заграничных этикеток прикрепи, а все равно испытания на ГТО сдашь.

Н а с т я. К вашему сведению, на четвертую ступень уже сдала. Только не от высокой сознательности — просто хочу сберечь талию. Готовлюсь сдать испытания на третью ступень — это совсем преображает фигуру. Не знали?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Знаю, и покрепче испытания тоже выдюжишь. (После паузы.) Не согласна?

Н а с т я (помолчав). Речь сейчас о другом: я категорически против Викиного… ну как тут сказать… романа с Вадимом.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Категорически? А не подумала, что так нельзя? Или никогда не любила?

Н а с т я. Мою любовь… (Махнула рукой.)

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Разлучница?

Н а с т я (гордо). Мне никакие разлучницы не страшны! (После паузы.) Меня сапогом в душу сам… «возлюбленный»…

Входит В и к а, она настолько взволнована, что С т е п и ч е в вынужден поддерживать ее за локоть…

В и к а (Татьяне Степановне). Вы от Вадика?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. От его друзей.

С т е п и ч е в. Суть в том, что…

Н а с т я (досадливо). Да не вмешивайтесь в их дела.

С т е п и ч е в (с неожиданной твердостью). Я должен объяснить. (Татьяне Степановне.) Когда я сказал Вике, что вы к ней с Дальнего Востока, она так разволновалась, что я обязан был помочь ей подняться на третий этаж.

В и к а (Татьяне Степановне). Вадим решил не отвечать мне, да?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вадим не мог из больницы писать.

В и к а. Он в больнице?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Возможно, уже выписали. Я-то улетела еще в субботу.

В и к а (укоризненно). И только сегодня зашли!

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вика, я к тебе сейчас из Ленинграда. Дочка там рожала.

Н а с т я. И кто у вас?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Внучка. Третья. Обе мои дочери только девочек рожают.

В и к а (нетерпеливо). Почему Вадим в больнице?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. С десяти метров в реку прыгнул. Холодную, осеннюю.

В и к а (по-детски жалобно). Мама! (Закрывает лицо руками.)

Н а с т я. Бросился спасать утопающего?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Почти так, Настя. Но только не человека, а измерительный аппарат. Очень ценный. Золотом за него плачено. Правой рукой зацепился за стальную ферму.

В и к а. Его друзья обязаны были мне сообщить…

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Они и сообщили. Но ты не ответила на их телеграмму.

В и к а (недоуменно). Какую телеграмму?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Мне сын говорил, срочную послали.

В и к а. Я не получала. (Насте.) Правда?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Володя говорил, ребята для скорости послали на дирекцию института.

С т е п и ч е в. Странно, уж вас, Настя, телеграмма не миновала бы.

В и к а (подбегает к Татьяне Степановне). Расскажите все, все! Ничего не скрывайте!

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Чего теперь скрывать, состояние Вадима было… не из легких. Он ведь и голову зашиб. Сознание потерял. Врачи сказали: требуется круглосуточное дежурство. И мы, шестеро хетагуровок, дежурили по ночам в палате.

Вика так потрясена, что падает в кресло и как бы зарывается в него.

Потом ему полегчало. Когда я пришла прощаться, уже, можно сказать, в норму приходил. А в Ленинграде телеграмму получила: выздоровление идет полным ходом. (Достает из сумочки телеграмму.) Вот.

Вика стремительно бросается к ней, берет телеграмму — и снова в кресло.

С т е п и ч е в. Вы сказали, дежурили хетагуровки. Простите мне невежество: я только бегло знаю, в чем суть этого термина.

Н а с т я. Неуместный вопрос в такой момент.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Отчего же неуместный? (Посмотрела на часы.) Если ты, Вика, не против, объясню товарищу.

Вика, однако, поглощена телеграммой.

И тебе полезно знать. (Насте.) И вам.

Н а с т я. Я историю комсомола хорошо знаю.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Валя Хетагурова приехала строить Комсомольск-на-Амуре еще в тридцать втором. Одной из первых, по комсомольской путевке. Было трудно… И Валя…

Н а с т я (прерывает ее). И Валя удачно вышла замуж?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Полюбила. И он ее полюбил. Из комсостава, тогда их офицерами еще не называли.

Н а с т я (смотрит на Вику). Все равно не рядовой сапер.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. На Дальнем Востоке такие стройки тогда были, что каждый человек на учете… Парни едут, а девчат не густо.

В и к а. Татьяна Степановна! (Заглядывая в телеграмму.) Кто такой Дербенев?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Хирург. Очень хороший. Его в область на консультации приглашают. (Степичеву.) Ну и в тридцать седьмом Валентина Хетагурова обратилась через газеты и по радио: приезжайте, девушки, на Дальний Восток! И откликнулись девчата отовсюду. Я тоже хетагуровка. Наш эшелон из Ленинграда уходил. Провожали нас с цветами, с подарками, хотя кое-кто в душе сомневался, выдержим ли мы дальневосточные трудности. Провожали нас такой, помню, песней… (Тихо напевает.)

С т е п и ч е в (подпевает).

Н а с т я. Вы откуда знаете?

С т е п и ч е в. Старая пластинка сохранилась. У мамы… У родителей. Песня Дунаевского. (Подпевает Татьяне Степановне.)

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Хорошо встретил. Но чего скрывать, трудно было. Конечно, не так, как первым — кто Комсомольск-на-Амуре строил. Но и мы до Хабаровска семнадцать суток по России добирались. И хоть май был, вслед за льдами трое суток из Хабаровска плыли до нашего пункта. Жить в палатках, корчевать тайгу, возить воду на лошадке из Амура, даже до головы извозюкаться в болоте не так уж приятно. А держались. Но вот когда в конце мая выпал снег на полметра…

В и к а. Вадик писал, у них второго сентября выпал снег. (Насте.) Помнишь?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вадик в теплом домике живет. А хетагуровки — в палатках. Скрывать нечего: когда замел снежный буран, тут уж кое-кто приуныл. Оставляем с вечера воду на чай, а она к утру лед льдом. И все же на весь наш эшелон — ни одной дезертирки. Одна девушка, правда, придумала хитроумный план. Выпросила коротенькую командировку в Хабаровск, а мы видим, все до одной вещички в чемодан почему-то уложила. Парень, которого она любила, только в самый последний момент догадался. Побежал к ней, поговорил, девушка — в слезы…

В и к а. И он… простил ее?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Она сама свою командировку — в клочья… А осенью свадьбу сыграли. Белой фаты и обручальных колец не было. Зато любовь была. Крепкая любовь. (Вике.) Она все одолеет. Вот они и по сей день вместе. Она, Анна Максимовна, тоже у постели Вадима дежурила…

С т е п и ч е в. Прошло больше сорока лет, а вы, по сути, по-прежнему хетагуровки.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. А кому же ночами дежурить? Молодых утром ждет работа, а мы пенсионерки, утром спешить некуда.

Н а с т я. Пенсионерки, конечно, продолжают быть хетагуровками. Но ваша дочка, извините, все-таки Ленинград предпочла.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. У моей Оли муж — военный. Его в академию приняли. Но ради нее не хотят почему-то переводить академию из Ленинграда в Комсомольск-на-Амуре.

В и к а (словно очнулась). Вадим долго был без сознания?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Двое суток, Вика. И тебя одну, чего скрывать, в бреду вспоминал. Вика — так, Викуха — сяк…

В и к а (глухо). Это я Вадика довела… Я! Мое… гнусное письмо.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Не казнись понапрасну. Никакого твоего письма Вадим не получал.

Вика поражена.

Ни гнусного, ни доброго. Вот когда очнулся, сразу же потребовал: выкладывайте, ребята, два письма от Вики!

С т е п и ч е в. Именно два?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Ребята говорят, точно рассчитал. (Вике.) Обычно же от тебя два письма в неделю приходили. Так ведь?.. А тут ни одного Вадиму не дали. Чего скрывать, крепко парень загрустил. Все притворялся, что спит, — говорить ни с кем не хотел… Теперь, наверно, ему уже четвертое твое письмо получить положено…

В и к а (подбегает к Насте). То проклятое письмо ушло девятого?

Н а с т я. То нормальное письмо ушло десятого.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. А беда с Вадимом двенадцатого приключилась. Не успело еще твое письмо дойти.

В и к а (с тревогой). А в больницу… Вадику не принесли?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Письмо показалось ребятам каким-то странным. Адрес не твоей рукой написан. Конверт с официальным штампом института.

Н а с т я (отвечая на вопросительный взгляд Вики). У тебя вечером, помнишь, не оказалось конверта. Я утром взяла письмо с собой. И немедленно отправила. (Татьяне Степановне.) А что страшного в институтском конверте, не понимаю.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Ребята встревожились, не случилось ли чего с Викой. (Вике.) Вдруг из института сообщение: ты опасно заболела. Или под машину угодила. И решили коллективно распечатать.

Н а с т я. Какая бестактность! Вскрыть и прочесть чужое письмо!

В и к а (Насте). Правильно сделали! Мы тогда… я тогда написала…

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Я не читала, но ребята сказали, подкосило бы оно Вадима. (Насте.) Выходит, неспроста их чужой почерк встревожил. И фирменный конверт. (Вике.) Вот тебе твое письмо. (Вынимает из сумочки письмо, отдает Вике.)

Вика разрывает его на клочки.

Н а с т я. Ну вот, инцидент исчерпан. (Вике.) Можешь успокоиться.

В и к а. Нет! Нет! (Бережно подбирает с пола оторванный клочок письма.) Лицемерить не буду! Он должен знать правду.

Н а с т я. Тем более что это целиком выгораживает тебя.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (недоуменно). Как это понять — «выгораживает»?

В и к а. Настя, не надо. Это ужасное письмо написала я! И нечего изображать меня несмышленышем октябренком или бесхарактерной дурочкой.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Дурочку наш Вадим не полюбил бы.

С т е п и ч е в (успокаивающе). Суть в том, что… нежелательное письмо до него не дошло. Просто счастье!

Н а с т я (досадливо). Уж вы-то молчите.

С т е п и ч е в. Извините, Анастасия Павловна, но раз вы меня сюда… раз я уже очутился здесь, молчать не буду.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (посмотрев на часы). Ох, ребята, не опоздать бы мне на поезд.

В и к а. Вы домой?

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Надо еще до города добраться, оттуда поездом до Горького. А там на самолет.

В и к а. А я… А мне что делать?

Н а с т я. Скорей пиши Вадиму письмо. Теплое, обнадеживающее.

С т е п и ч е в (Вике). Я, конечно, только бегло уловил суть дела…

Н а с т я. Поэтому не вмешивайтесь.

С т е п и ч е в (с несвойственной ему резкостью). Все-таки позвольте мне уточнить суть дела. (Вике.) Никаких писем. Вам надо лететь.

Н а с т я. Лететь?

С т е п и ч е в. Письмо — одно дело, а разговор по душам — совершенно другое.

В и к а. Но как же я… полечу…

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Со мной. Интуиция у меня не бог весть какая, но я забронировала на самолет два билета.

Н а с т я. А про трудовую дисциплину интуиция вам не подсказала? (Вике.) Ты все же на службе.

С т е п и ч е в. Но если предъявить телеграмму о случае с Вадимом, основание… Я с утра отправлюсь на телеграф и постараюсь…

В и к а. Может, и не телеграф виноват.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Телеграф мог напутать.

С т е п и ч е в. За такую путаницу надо под суд!

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Ну что вы так! Ведь нарочно никто не задержит. Такую телеграмму. Любимый человек на краю гибели.

С т е п и ч е в. Вы правы. И все-таки надо искать.

Н а с т я (тихо). Не надо искать. Телеграмма у меня. (Отходит в сторону.) В институте.

Вика порывается что-то сказать, но не может.

Пауза.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Подвела тебя, Настюша, интуиция. (Медленно подходит к ней.) Не разглядела ты их любовь. (Гладит ее по опущенной голове.) Ну что, полегчало на сердце? А то долго бы камень давил.

Н а с т я (не поднимая головы). Вы, я знаю, не поверите… Но я думала… была уверена, что делаю Вике добро…

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Верю, что не со зла. Оттого мне и горько за тебя. Кабы ты со зла, я бы… и не посмотрела в твою сторону.

С т е п и ч е в (Насте). И во всей этой… (показывает на букет и торт) гадости не только вы… совсем не вы виноваты. Я тоже.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Ребята, боюсь, на поезд опоздаю.

С т е п и ч е в. Выйду, постараюсь поймать такси. Они вечерами обычно по этой улице в город возвращаются. (Хватает плащ.) Собирайтесь поскорей! (Убегает.)

Н а с т я (ей нелегко говорить). Вика… Можешь спокойно лететь. Я покажу телеграмму замдиректора по кадрам. Собирай чемодан.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (Вике). Настя дело говорит. Не мешкай.

Вика достает чемодан и хаотично наполняет его вещами.

Н а с т я (Татьяне Степановне, тихо). Прошу вас, не надо в самолете говорить с Викой обо мне. Сама понимаю, что я… (Отворачивается в сторону.)

В и к а (бросается к ней). Настенька, перестань! (Татьяне Степановне.) Она никогда не плачет.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Из-за тебя плачет.

Н а с т я. Нехорошо я, видно, живу. И никого не виню в этом. Сама так настроила себя.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Сама себя и на новый лад настрой.

Н а с т я. Трудно будет, Татьяна Степановна. Даже если представлю себе, что на моем месте ваша хетагуровка. (Вике.) Тебя в лаборатории я заменю — надеюсь, возьмут. (Грустно улыбается.) Интуиция мне подсказывает, что ты там с Вадимом останешься.

В и к а (не отрываясь от чемодана). Уйдешь от директора? Чтобы выручить моего старенького завлаба?

Н а с т я. Чтобы себя выручить. Хватит мне в личных секретаршах околачиваться. Неважный я секретарь. (Татьяне Степановне.) Меня, говорят, за острый язычок выдвинули. Пора назад в лабораторию задвинуть.

В и к а. Но ты прекрасно в приемной справляешься.

Н а с т я. «Прекрасно». Завал бумаг, на машинке одним пальцем выстукиваю. Правда, директора от посетителей ограждаю гениально. Из десяти один сквозь меня прорывается.

В и к а (защелкнула чемодан). Я готова.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Присядем на дорогу.

Все садятся.

Н а с т я (встает). Не сердись, Вика, но я не выйду тебя провожать. (Татьяне Степановне.) Вот чему никогда не научусь — так это реветь при посторонних.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Зато втихую на слезы, догадываюсь, не скупишься. Ну, Настенька, счастья тебе. Держись новой линии. Буду у Вики узнавать, как ты. (Обнимает ее.) Много, Настенька, в тебе светлого, а ты выставляла наружу темное. Нарочно, что ли?

В и к а. До свидания, Настя. Я, конечно, не вернусь.

Н а с т я. Не сомневаюсь. И завтра же начну паковать твои вещи.

В и к а. Мне будет недоставать тебя, Настенька… Может, приедешь?

Н а с т я. Ты, Витусик, хочешь, чтобы я сразу ангелом стала. Не получится у меня. Ну, прощай, Вика.

Объятия, поцелуи.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Пошли, Вика. (Идет к двери.) Поймал ли ваш ученый такси?

Н а с т я. Для Вики он звезду с неба поймает.

В и к а (берет чемодан). Настя, отвечай на каждое мое письмо.

Н а с т я. На каждое? (С грустной улыбкой.) Нет, Витусик, уж до такой степени я не перевоспитаюсь… Да и Вадима не очень-то обрадует твоя переписка со мной.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. А мне, Настя, ответишь?

Н а с т я (после паузы). Сейчас вы искренне верите, что вам захочется узнать, как я живу. А замотаетесь домашними делами, вы… не обижайтесь, Татьяна Степановна… и забудете, как меня зовут.

В и к а. Настя!

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а (Насте). Не везло тебе, видать, на людей. (Вике.) Пошли. (Пропустив вперед Вику, задерживается в дверях.) Обязательно нам свидеться надо… Нет, кое-что уже сейчас скажу. (Вике.) Иди, Вика, догоню. (Насте.) Слушай, Настя. Володя, муж мой, когда с фронта вернулся, про политрука своего рассказал. Володя и сейчас у меня может в пылу дров наломать, а в молодости совсем все с маху решал. Знаешь, есть такие — по первому порыву, а потом спохватываются. Володя мой ротой командовал, а политрук у него годами постарше был. И все твердил ему… даже я с Володиных слов запомнила… «В каждом человеке, а стало быть, в каждом красноармейце есть вроде бы белые и черные клавиши, и мы с тобой, товарищ лейтенант, обязаны, — говорил, — больше на белых играть». Понимаешь, на белых. Сдается мне, Анастасия, больше на твоих черных клавишах играли. А теперь ты сама больше на белые нажимай.

Вбегает запыхавшийся С т е п и ч е в.

С т е п и ч е в. Извините, Татьяна Степановна! Суть в том, что таксист бунтует! (Осмотревшись.) Но если вам нужно договорить… (Показывает ключи от автомашины.) На всякий случай я у него ключи отнял.

Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Нет, мы уже договорили. (Насте.) Верно?

Настя молчит. Т а т ь я н а С т е п а н о в н а и С т е п и ч е в уходят.

Настя подходит к столу, закрывает торт крышкой от коробки, вазу с цветами ставит на Викину тумбочку под фотоснимком Вадима.

Возвращается к столу. Садится. Задумывается.

Кладет голову на руки. Может быть, плачет.

Стучат в дверь. Настя не реагирует. Стук более настойчивый.

Н а с т я (очнулась, вытерла глаза, встала). Войдите.

Входит О л е г Б о р и с о в и ч. Ему лет под сорок, хорошо одет и причесан.

О л е г Б о р и с о в и ч. Добрый вечер, девочка моя. Не ждала?

Настя покачала головой.

Истосковался по тебе — и ни министерство, ни билет в Большой на «Анну Каренину» с Плисецкой не смогли меня задержать в Москве до конца командировки. Ты меня понимаешь.

Настя кивает.

Всего полтора часа, как я с поезда. Но какая-то интуиция потянула меня к твоим окнам. Постоял, поглядел, понял, что сегодня пустой номер, и собрался восвояси…

Н а с т я. Подвела интуиция?

О л е г Б о р и с о в и ч (самодовольно). О нет! Вижу, подкатывает на такси Костя Степичев и галантно подсаживает Викторию с какой-то блеклой женщиной. Конечно, родная, я не мог упустить такой благоприятный случай.

Н а с т я. Ты никогда не упустишь благоприятный случай.

О л е г Б о р и с о в и ч (по-своему трактует ее отчужденность). Подозреваешь, что меня заметили в коридоре? Не волнуйся, Настюша, я был осторожен.

Н а с т я. Я не волнуюсь. Знаю, как вы осторожны, Олег Борисович.

О л е г Б о р и с о в и ч. «Олег Борисович». Какая-то ты сегодня другая.

Н а с т я. К сожалению, пока еще нет.

О л е г Б о р и с о в и ч. Ты недовольна моим поздним приходом без предупреждения, я понимаю. Но пойми, родная, и меня. (Достает из кармана изящно упакованную небольшую вещицу.) Мне так хотелось вручить тебе это сейчас, а не завтра украдкой в институте.

Настя не протягивает руку за подарком, и он вынужден положить его на стол.

Н а с т я (не прикасаясь к подарку). Что это?

О л е г Б о р и с о в и ч (удовлетворенно улыбаясь). Французские духи. Шанель номер два. Запах не резкий, в твоем вкусе.

Н а с т я. Цена?

О л е г Б о р и с о в и ч. Ты меня обижаешь, девочка. Сама знаешь, что для тебя…

Н а с т я. Все знаю. Цена?

О л е г Б о р и с о в и ч (пожимая плечами, обиженно). Допустим, шестьдесят два рубля. Ну и что? Я для тебя…

Н а с т я. А нужно всего двадцать шесть восемьдесят.

О л е г Б о р и с о в и ч (поспешно). Пожалуйста! Завтра в одиннадцать положу тебе под машинку тридцать… Сорок!

Н а с т я. Завтра в десять — не позже! — пойдите в универмаг. Пальтишко, очень на вид приятное, с изящной отделкой под мех, — и всего двадцать шесть восемьдесят.

О л е г Б о р и с о в и ч (возмущенно). Чтобы ты носила такую дешевку? Никогда!

Н а с т я. Пальтишко для вашей дочки, Олег Борисович. Как заботливый отец, вы, конечно, знаете, что детские вещи у нас недороги. Позавчера я зашла в детский сад. Гляжу, у вашей Светки вот такое пальтишко. (Показывает, как коротки рукава.) Девочка давно выросла из него. Здесь все вытерто. И две заплатки — вот тут и тут. (Показывает.)

О л е г Б о р и с о в и ч (сдерживая раздражение). Какое ты имеешь к этому отношение?!

Н а с т я. Самое прямое. Я думала, что ворую у твоей дочки только отцовское время и внимание. А оказывается, ворую у нее и отцовские деньги.

О л е г Б о р и с о в и ч. Ну, знаешь!..

Н а с т я. Мне покупаешь французские духи, а Светка ходит в ужасном пальтишке. Рваном, не по росту.

О л е г Б о р и с о в и ч (подходит к Насте и безуспешно пытается положить руки ей на плечи). Девочка моя, ты прекрасно знаешь, что ты значишь для меня. Прекрасно знаешь: если бы не Светка, я давно бы ушел к тебе.

Н а с т я. Знаю. Оставить ребенка — это страшно замарало бы твою безупречную характеристику. Но состоять при дочке и не заботиться о ней — это тоже…

О л е г Б о р и с о в и ч (возмущенно). Ты что, задумала по примеру Вики устроить мне… экзамен, что ли? Сама смеялась, как уговорила эту дурочку послать своему ухажеру солдатику хамское письмо, а сейчас…

Н а с т я. Не смей! Про Вику и Вадима не смей! Слышишь? Да, я продиктовала Вике письмо Вадиму. Мало того, я толкала ее к Степичеву…

О л е г Б о р и с о в и ч. Костя Степичев не от мира сего. Но для серой лаборантки — предел мечтаний.

Н а с т я. Сегодня я убедилась: Степичев — человек. Понимает, что любовь — это любовь. И Вика понимает. Почему же я должна оставаться дрянью. Не хочу больше. Не хочу. (Возвращает ему духи.) Прощайте, Олег Борисович… И не заглядывайте ко мне в директорскую приемную… даже при самом благоприятном случае. Я не буду больше осторожной.

О л е г Б о р и с о в и ч (молча идет к двери, останавливается). Что все-таки произошло?

Н а с т я. Я пытаюсь на твоих белых клавишах играть.

О л е г Б о р и с о в и ч (недоуменно). Что произошло, Настя?

Настя молчит.

И больше ничего я не услышу от тебя?

Н а с т я. Много полезного ты мог бы услышать от Татьяны Степановны.

О л е г Б о р и с о в и ч. Какая еще там Татьяна Степановна?

Н а с т я. Вика с ней улетает к Вадиму.

О л е г Б о р и с о в и ч. Безумно сожалею, что наше знакомство не состоялось. (Взволнованно.) Настюша! Я хотел бы услышать другое от тебя. От тебя!

Настя молчит. Олег Борисович медленно открывает дверь.

Н а с т я (вспомнила). Да!

Олег Борисович с надеждой оглянулся.

Пальтишки для девочек на втором этаже слева. Рядом с барабанами и горнами. Светке нужен двадцать восьмой размер, второй рост. И поторопитесь, а то раскупят.

Олег Борисович уходит.