Скандалы не дремлют

Глава 1

Нью-Йорк

Наши дни

Уставившись на урну, Гейб задался вопросом, что пошло не так. В одну минуту жизнь текла как обычно. Ну, отстойно обычно. А в следующую — он стоит в церкви, угрюмый и шокированный, держа лилии с, по крайней мере, семью сотнями человек за его спиной, ожидающих от него должной реакции.

— Сукин ты сын. Как ты мог оставить нас, Мэд?

Он говорил тихо, учитывая тот факт, что большинство таблоидов с удовольствием напечатают историю о том, как лучший друг Мэддокса Кроуфорда проклинал его имя, провожая того в последний путь.

Блин, но Мэд ненавидел саму идею мира и вечного покоя. Чертов ублюдок никогда не отдыхал. Он всегда строил новый коварный план и вечно сеял хаос.

И также оставил ему проблемы, о которых Гейб даже думать не хотел. Но ему придется примерно через шесть месяцев, когда родит его сестра.

Он смотрел на эту невероятно дорогую урну и думал о том, чтобы разбить ее в бешенстве. Тогда Мэд удостоится чести быть всосанным портативным пылесосом.

Он отвернулся и увидел свою сестру. Сара сидела на хорошо отполированной скамье в церкви Святого Игнатия Лойолы. Она ничем не выделялась в толпе, не желая привлекать к себе внимание. Одевшись в черный наряд от Прада и собрав рыжеватые волосы в пучок, она выглядела так, словно принадлежала этому месту, этой церкви Верхнего Ист-Сайда с ее мраморным убранством. Потому что так оно и было. Сара родилась и выросла на Манхэттене. В отличие от своего старшего брата, ее никогда не отправляли в школу-интернат. Даже перед лицом горя, она вела себя, как леди.

Может, ее глаза и покраснели, но она смотрела прямо перед собой, расправив плечи и высоко подняв голову. И она носила ребенка Мэддокса Кроуфорда. Этот гребаный засранец не сдержал своих обещаний — ни одно из них.

Я присмотрю за ней, Гейб. Не беспокойся. Я люблю ее. Это глупо, но в первый раз в моей жизни я влюблен. Ты мой самый лучший друг в мире. Я знаю, что раньше был придурком, но я всегда заботился о тебе. Теперь я буду также заботиться о ней.

Он был тупицей, когда позволил Саре пойти на свидание с Мэдом. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мудак соблазнит ее и бросит. Мэд был верен не Саре, а своему стилю поведения. Боже, все в их отношениях было абсолютно предсказуемо, за исключением смерти Мэда в авиакатастрофе, но в остальном… Блять, он мог бы написать сценарий.

— Эй, думаю, что они готовы начать службу, — раздался тихий голос позади него.

Гейб обернулся. Там стоял Роман Колдер в своем обычном костюме-тройке, который, как знал Гейб, он покупал у лондонского портного два раза в год. Он путешествовал из Вашингтона в Великобританию под предлогом дипломатии, но на самом деле это было ради этих костюмов. И теперь, когда Роман был здесь, Гейб хотел знать одну вещь.

— Он придет?

Роман вздохнул, его лицо слегка омрачилось.

— Ты же знаешь, как он занят. Он отправил меня. И я буду в твоем распоряжении еще несколько дней. Я остаюсь позже для сбора средств.

Гейбу не следовало ожидать другой ответ. Мэд был до ужаса противоречивой фигурой. В мире, где один процент населения постоянно подвергался нападкам, Мэд был воплощением богатого ребенка с плохим поведением. Если он не выжимал прибыль из какой-нибудь небольшой компании, то значит трахал супермодель.

Гейб хотел бы, чтобы он остался с теми женщинами и оставил его сестру в покое.

— Скажи ему, что нам его не хватало.

Он повернулся и пошел обратно по проходу. Среди присутствующих не было семьи. Мэд был последним из династии, его отец умер от сердечного приступа два года назад. Что само по себе поразило Гейба, поскольку он был уверен, что у Бенедикта Кроуфорда не было сердца.

— Ты должен его простить. Ты же знаешь, что он разрывается. Он получил известия во время пресс-конференции, — пробубнил Роман под нос. — Чертов репортер выпалил их после его выступления по законопроекту иммиграционной реформы. Его застигли врасплох.

Гэйб уже видел новости. Черт, все в стране видели, как президент Соединенных Штатов замолчал посередине конференции, развернулся и ушел.

— Скажи Заку не переживать. Мы все понимаем. На нем лежит большая ответственность.

Роман последовал за ним и сел на скамью во втором ряду, где Дэкс занял им места.

— Ты должен понимать, как пресса истолкует его посещение. А после того, каким образом Мэд прожил последние несколько месяцев своей жизни, я бы вообще не советовал ему здесь показываться. Он ненавидит то, что не может быть здесь.

Гейб точно знал, какими были последние два месяца. После того, как Мэд бросил Сару, он немного сбрендил, начал пить литрами и кутить с моделями и актрисами. Но Гейб подозревал то, о чем другие и не думали: Мэд защищал кого-то. Он не знал, кого именно. Его предположением было, что после Сары он нашел новую любовницу и использовал всех других женщин, чтобы отвлечь внимание таблоидов от нового объекта своего желания. Это было похоже на Мэда, он частенько прибегал к тактике приманки и подмены, когда пресса его доставала. Гейбу, вероятно, следовало забыть об этом, но он хотел знать личность этой женщины. Он хотел знать, чувствовала ли новая любовница Мэда хоть какой-либо намек на стыд, когда уводила его от Сары.

— Прежде всего, я ненавижу то, что должен быть здесь, — Дэкс встал и протянул руку. Как и все остальные в церкви, он выглядел мрачным.

Гейб пожал ее, изучая своего старого друга и удивляясь, как быстро, черт возьми, пролетело время. Трудно было поверить, что все они когда-то были детьми, что их худшие проблемы касались тестов по математике и того, как прокрасться в школу для девочек, чтобы можно было подглядывать. Многие из его детских воспоминаний были связаны с мужчинами, сидящими на этой скамье. И с одним, покоящимся в этой чертовой урне.

— Брат, рад видеть тебя. Я думал, ты где-то в Тихоокеанском регионе.

— Я вернулся домой в ту же минуту, как услышал. У меня небольшой отпуск, — Дэкс перевел взгляд на то место, где в гробу лежал Мэд. — Зачем здесь гроб? Его там нет. Как я понимаю, там едва ли осталось, что можно было кремировать.

Гейбу казалось, что его вот-вот вырвет. Он не хотел думать о том, как умер Мэд. Конечно, в свои самые темные времена он думал об убийстве этого ублюдка, но, черт побери, он одновременно и любил этого парня.

Никогда не позволяй им увидеть, как ты потеешь, Гейб. Вот как разобраться с хулиганами. Ты проходишь мимо. Делаешь им знак убираться. Если они создают реальные проблемы, ты разбираешься с ними, таким образом они навсегда остаются ниже тебя. Ты идешь на убийство, потому что такова наша дикая сторона, мой друг.

Гейб усвоил этот урок у Мэда. В то время он говорил о школьных хулиганах, но Гейб использовал это в бизнесе. Если он собирается разобраться с кем-то, ему нужно быть чертовски уверенным, что они не найдут путь обратно наверх. Никогда.

— Гроб для вида. По-видимому, люди хотят что-то существенное, на что можно смотреть во время службы. Так сказал координатор, — Гейб вздохнул. — Портрет не считается, а урна слишком маленькая.

Перед пустым гробом стоял большой портрет Мэддокса. Он был одет в сделанный на заказ костюм Брукс Бразерс и ухмылялся, глядя в камеру, как настоящий сноб. Но раньше он всегда так выглядел.

Унаследует ли его ребенок эту ухмылку? Это нескончаемое наслаждение жизнью, которым обладал Мэд?

Черт тебя подери за то, что бросил нас. И будь ты проклят за то, что сделал с моей сестрой, но я чертовски хочу, чтобы ты был здесь.

Он сел на скамью, в голове клубились мысли. Он получил новость пять дней назад и до сих пор не совсем ее осознал. Он все еще ждал, что развернется и увидит, как Мэд идет к нему с этой проклятой ухмылкой, с бокалом в руке. Это было неправильно думать о ком-то, таком живом как Мэддокс Кроуфорд, как о мертвеце.

— Эй, — раздался знакомый голос. Гейб повернулся и обнаружил Коннора, одетого в рубашку и отглаженные брюки. Просто еще один нормальный парень, за исключением того факта, что Гейб знал, что он секретный агент. ЦРУ давно завербовало Коннора, и любая иллюзия нормальности, в которую он облачался, была в действительности лишь маской. — Извините за опоздание.

Гейб встал и протянул руку. Коннор принял ее.

— Рад тебя видеть.

Прошел как минимум год, с тех пор как они были в одной комнате. Они держали связь через электронную почту и случайные телефонные звонки, где Коннор никогда не упоминал в какой стране находится.

— И я тебя.

— Ты знаешь что-нибудь о его смерти? — пробормотал Гейб. — Ты в курсе случившегося?

Они придвинулись. Вся жизнь Коннора была полна тайн. О, он мог бы сказать, что он просто аналитик, но Коннор точно был «активом», как они назвали бы его в Агентстве. Несмотря на то, что в течение многих лет они были друзьями, Коннор изменился, стал более отстраненным, холодным. Смертоносным. Нет, Гейб не купится на то, что Коннор сидит перед компьютером. Коннор определенно замарал руки.

— Я ничего не знаю, ребята, — виновато сказал он, нахмурившись. — Простите.

Роман покачал головой.

— Это не в ведении ЦРУ. За это дело взялось ФАА. Поверьте мне, я уж позабочусь, чтобы они пошевелили задницами. Есть ещё Зак.

— Я привлек свои связи, — сказал Коннор. — И узнал, что расследование находится на ранней стадии. У них есть черный ящик, и они тщательно обыскивают обломки. Были сообщения о сильном ветре в районе, где он потерпел крушение. Рабочая теория заключается в том, что самолет попал в шторм, и пилот потерял управление.

Гейб слышал эту теорию. Трудно было представить, что шторм погубил Мэддокса Кроуфорда. Он сам был как ураган. Мэд должен был погибнуть от руки взбешенного мужа… или брата.

— Я обещаю, что удостоверюсь, что вы все получите окончательный отчет, — пробормотал Роман. Он кивнул в сторону прохода. — Это та, о ком я думаю? Как ее зовут? Тавия?

Гейб поднял голову. Великолепная блондинка с убийственными скулами быстро прошагала к гробу. Мэд нанял Тавию Гордон и хорошо ей заплатил, чтобы она стала его гуру по связям с общественностью. И он задал ей жару. Как мог судить Гейб, Тавия провела немало часов на ногах, туша пожары, которые был склонен начинать Мэд. Хоть и невысокая и слишком по-модному худая, именно так, как ему нравилось, она обладала тонким, аристократическим лицом. Без сомнения, у нее была некая ледяная красота.

Несколько раз он задавался вопросом, была ли она той женщиной, ради которой Мэд бросил Сару. Потому что где-то должна быть женщина. У Мэда всегда было так. Неужели его приятель так старательно работал над званием плейбоя, лишь бы отделаться от папарацци, чтобы его верная любовница не оказалось под огнем? Он задавался вопросом, мог ли Мэд пытаться защитить Сару, но, учитывая, как жестоко он вычеркнул ее из своей жизни… Гейб заскрежетал зубами. Он не мог сейчас об этом размышлять, или он подумает о мертвых очень плохо.

Присев на свое место, Тавия вытянула платок из сумки Gucci. Всегда, когда он ее видел, она выглядела идеально, но сегодня ее глаза были немного опухшими, а нос покрасневшим.

Вперед вышел пастор, и огромный орган начал играть заунывный траурный марш. Орган Mander, один из самых известных органов в Северной Америке, в настоящее время играл ради Мэддокса Кроуфорда. Ему бы понравилось.

— Эй, может, нам следует позвать сюда Сару? — спросил Роман, оглянувшись. — Похоже, что она одна.

О, она была не одна. Не в прямом смысле этого слова, но он не собирался упоминать о ее беременности кому-либо еще.

— Нет, мы решили сидеть отдельно. Таблоиды склонны игнорировать ее. И я бы хотел, чтобы так и оставалось.

Они бы не игнорировали его. Он пытался отмалчиваться, но смерть Мэда, скорее всего, приведет чертовы таблоиды в экстаз. Жизнь последнего из Кроуфордов подошла к закономерному завершению, отмечая конец целой эпохи.

Боже, когда же он стал таким чертовски старым?

Дэкс уселся на скамью.

— Почему здесь? Я никогда не думал, что у Мэда будут похороны в церкви. Всегда представлял, что, когда он отойдет в мир иной, мы устроим для него похороны Викингов в бассейне в каком-нибудь шикарном отеле в Лас-Вегасе. Серьезно, я видел, как сплетают эти аквапалки вместе, чтобы получился настоящий плот для его трупа. Было время, когда я думал, что сам его убью. Это было сразу после того, как он нанял тех шлюх, а потом кинул меня, и мне пришлось платить за нас обоих.

На лице Коннора мелькнула улыбка.

— Эти похороны подходят. Мэд никогда не хотел быть предсказуемым. Или мы могли бы устроить ирландские поминки. Но я не могу поверить, что он пожелал все это великолепие и пышность в доме Божьем.

Они не знали, что в глубине души Мэд на самом деле обожал все внимание со стороны репортеров и журналистов. Он смеялся, когда папарацци преследовали его вниз по Парк-авеню. Не было еще такого скандала, который бы не зажигал в нем искру. Он также испытывал глубокую преданность к истории. Своего рода.

Гейб фыркнул.

— Здесь состоялись похороны Джеки О. Вы же знаете, что он всегда думал, что должен был родиться Кеннеди. А так как этого не случилось, он решил превзойти ее в зрелищности.

Роман застонал.

— Тупица.

Коннор сделал глубокий вдох, очевидно, сдерживая смех.

— Он всегда думал, что был американским королем, вот ублюдок. Так ты произносишь большую речь?

— Нет. Так как Мэд спланировал все это веселье еще до своей смерти, он отдал эту честь другому. Его адвокат нанял звезду Бродвея, чтобы прочитать письмо, которое он составил при жизни. Ты можешь в это поверить? Придурок написал себе хвалебную речь и нанял победителя премии Тони, чтобы прочитать его.

Роман посмотрел вниз на скамью, давясь смехом.

— А я-то думал, что знал этого парня. Боже, Мэд был таким снобом. Я уже по нему скучаю.

— Священник собирается сказать пару слов, после чего по идее я должен был убедить Кристину Агилеру спеть трогательный гимн. Но этого не случилось. По-видимому, она занята своей личной жизнью и карьерой. Так Мэду придется довольствоваться новой дивой Мета. Она согласилась, но это дорого обошлось. Я проигнорировал его просьбу о танцовщице бурлеска и открытом баре в святилище, — Гейб закатил глаза, даже не спрашивая, о чем думал Мэд. Все, лишь бы удивить всех… — Хорошая новость заключается в том, что здесь не передают слово, и никому из нас не придется говорить. Мы можем остаться в тени.

— Может быть, он знал, что мы бы сказали, если бы нам выпал шанс и будь у нас микрофон, — пробормотал Коннор.

Кто-то шикнул на них, и это вызвало у них ухмылку. Было здорово узнать, что и через двадцать с лишним лет они по-прежнему могли попасть в неприятности.

Гейб вздохнул, когда снова посмотрел на урну. Они всегда были горазды попадать в неприятности. Теперь Гейбу выпала последняя возможность разгрести бардак, оставленный Мэдом.

*

Час спустя Гейб усаживал свою сестру в лимузин. Толпа, наконец, начала редеть. Так много людей, и все они расплывались перед глазами Гейба. Он держал голову опущенной, надеясь, что ему не придется слишком много говорить. Как он обнаружил, похороны раздражали его до чертиков. Просто в момент, когда ему нужно было побыть в одиночестве, чтобы погоревать и подумать, он оказывался в окружении других. Он не хотел утешать кучу людей, которые на самом деле не были близки с Мэдом. Ему нужно было утешить того, кто был к нему ближе всего.

Или, по крайней мере, так она думала. Его сестра переволновалась, плюс еще и токсикоз, который мучал ее на протяжении всего дня, так что он отпустил ее домой.

— Ты уверена, что все будет хорошо на пляже? Жаль, я не могу уехать из города на пару недель. Предстоит столько дел. В понедельник я встречаюсь с адвокатом Мэда, и я проведу все выходные в подготовке. По крайней мере, я буду иметь дело с учредителями или с какой-нибудь группой людей, которой он оставил компанию.

Сара кивнула. Ее поведение казалось совершенно спокойным, но он не упустил, как ее руки, лежащие на коленях, сжимали носовой платок.

— Мы будем в порядке. В Хэмптонс тихо в это время года. Я останусь на некоторое время и все обдумаю. После того, как все утихнет, я могу вернуться и родить ребенка. Если кто-нибудь спросит, я скажу, у меня была интрижка, когда я ездила по делам в Париж в июне, — ее взгляд вдруг стал мечтательным. — Я действительно верила, что если у него будет время подумать, что он теряет, то он вернется. Теперь этого никогда не произойдет.

— Сара, я знаю, что ты любила его, но он был всего лишь человеком. И не всегда хорошим.

Тавия Гордон выскочила из здания, привлекая его внимание. В его мыслях мелькнул вопрос, как она могла бегать на этих огромных каблуках. Качая головой, он встал перед Сарой, загораживая собой блондинку. Он не хотел, чтобы ей стало еще больнее от столкновения лицом к лицу с возможной любовницей Мэда.

Сара нахмурилась, прохладный ветерок высвободил несколько завитков ее золотистых волос.

— С тобой все в порядке?

— Прекрасно. Езжай и береги себя. Я позвоню тебе после того, как встречусь с адвокатом.

Ему нужно было выяснить, насколько там все плохо. «Кроуфорд Индастриз» должны перейти к наследнику Мэда. Гейб оспорит завещание, чтобы обеспечить будущее своей племянницы или своего племянника.

Она кивнула. Как только Гейб закрыл дверь, сестра повернулась к водителю, после чего лимузин выехал на восемьдесят четвертую улицу. Пока он смотрел, как отдаляется машина, еще одна женщина привлекла его взгляд.

Она выделялась в толпе. Невысокая и фигуристая, с облаком волнистых рыжевато-светлых волос, она была похожа на фею среди эльфийских супермоделей. Все другие женщины, идущие вниз по улице, выглядели для него истощенными и прибегавшими к услугам пластической хирургии, но Рыжая Леди была явно не результатом хирургической красоты. Нет, эта грудь была настоящей.

Гейб не мог оторвать от нее глаз. Она не была огромной, но идеально легла бы в его ладони, насколько он мог оценить. Она будет мягкой. Он мог сказать это по тому, как она двигалась. Девушка была одета в черное платье в мелкий белый горошек и синий пояс от Тиффани, что обтягивал ее талию, открывая взгляду фигуру в форме песочных часов. Он прикинул, что ей примерно лет двадцать пять, может, на год или два больше, но что-то в ней — может быть ее светлая кожа и кудри — привлекло его.

— Эй, я думал, что потерял тебя, — молодой человек в стильном костюме догнал ее и взял за руку.

Она тоже была в церкви? Конечно, нет, он бы ее заметил. К тому же ему хватало одного взгляда на одежду, чтобы понять, что она качественная, а ее, хоть и милая, была куплена по небольшой цене. Ее туфли были хорошо сделаны, но не дизайнерские, а сумочка больше походила на мешок. Сомнительно, что она была одной из шлюх, покидающих похороны Мэда.

Когда они проходили мимо, она улыбнулась мужчине, и ее нескрываемые эмоции ударили Гейба прямо в живот. Сколько времени прошло с тех пор, как женщина смотрела на него так, что ее очевидная радость озарила его мир? Может быть, никогда раньше. Женщины, с которыми он встречался, всегда имели умысел — продвинуться вверх. Независимо от того, насколько милыми они казались, они были амбициозными самками на охоте, всегда в поисках денег, власти, лучшего социального положения. Они не хотели его; они хотели жизнь, которую он мог им обеспечить. Это означало, что женщины, которых он водил на свидания, не держались за руки, когда они шли по улице. Они также не улыбались, глядя на него с нескрываемой чувственностью. И уж у них, черт возьми, точно не было мягкой, настоящей груди, что слегка подпрыгивала при каждом шаге.

Гейб наблюдал, как пара спустилась вниз по улице и скрылась за углом. Он зашипел. У нее еще и потрясающая задница. Один только вид ее изгибов заставил его тело гореть. Он не мог вспомнить, когда такое происходило с ним в последний раз.

Секс превратился в механическое действо, то, что он делал только потому, что нуждался в этом. Но наблюдая за девушкой с рыжими волосами, он понял, как давно он просто хотел женщину, потому что она переворачивала все внутри. Он не видел ее на похоронах, поэтому решил, что она была просто еще одной красивой девушкой, прогуливающаяся в осенний день в Манхэттене.

Гейб посмотрел на место, где она стояла. Если бы она не ушла, держась за руки с другим мужчиной, он, вероятно, выставил бы себя тупицей и последовал за ней. То, что она была занята, было так же хорошо, потому что у него была работа.

Гейб вздохнул и стал подниматься обратно вверх по ступенькам. Остальные ждали его в баре внизу по улице. Хорошая компания друзей и коллег Мэда, которые встретились на несколько часов, чтобы выпить и потравить истории, пытаясь забыть, что Мэд ушел навсегда. Он сделал шаг назад в церковь и встретил стену молчания. Теперь так тихо. Он мог слышать свои шаги, пока шел по полу.

Собор поражал мраморными арками и бронзовыми дверьми, но казался ему холодным. Милый и пустой без людей, чтобы оживить его. Немного похож на его жизнь. Материально у него было все, что человек может пожелать, и он начинал задаваться вопросом, стоит ли ради этого трудиться. Он был опустошен. Встреча с этой девушкой на улице была первым разом, когда он почувствовал нечто большее, чем гнев, тревогу и печаль.

Независимо от того, что произошло между Мэдом и Сарой, горе от кончины его друга поселилось в его душе, по человеку, которого он знал больше половины своей жизни и по всему, что должно было быть.

Черт, он бы хотел, чтобы последние слова, которыми они обменялись, не были сказаны в гневе. Он не мог не думать, что во время последней встречи с Мэдом, он сказал лучшему другу, что хотел, чтобы тот умер.

В ту ночь он этого и желал.

Гейб вошел в часовню, ища священника, который проводил службу. Традиция требовала, чтобы семья умершего сделала «пожертвование» церкви. У Мэда не осталось семьи, и он написал Гейбу письмо с указаниями для его похорон, если что-нибудь случится с ним. Хоть сейчас Гейб и был чертовски зол на Мэда, было время, когда они были ближе, чем братья. Выполнение этой обязанности возложили на него до всего этого, так что в кармане Гейба был чек на десять тысяч для священника. Теперь только бы найти его.

Когда он пробрался внутрь и посмотрел вверх по проходу, то остановился, потому что был не так одинок, как он думал. Мужчина в темном костюме стоял перед урной Мэддокса, опустив голову. Его плечи двигались, и он слегка повернулся, так что Гейб мог видеть его квадратную челюсть и брови.

Странное чувство облегчения прокатилось по Гейбу. Он пришел. Даже если ему говорили иначе, он ждал, что здесь будут все его друзья, чтобы оплакать потерю одного из своих.

— Господин Президент. Ваша охрана — отстой. Я смог к вам подкрасться.

Президент Соединенных Штатов выпрямился, но не повернулся.

— Думаю, ты бы обнаружил, что это довольно сложная задача, если не сказать больше. Моя охрана удивительно внимательная.

Именно тогда он и заметил три красные точки на своей груди. Он оглядел святилище и нашел снайперов. Да, он мог бы быть мертв две целых три десятых секунды назад.

— Черт, Зак. Не мог бы ты сказать им, кто я, и не стрелять?

Зак повернулся, и на его лице блеснула одна из редких улыбок. Тихий мужчина был холодным и замкнулся после убийства жены два года назад. Гейб не мог думать о событии иначе. Джой Хейс застрелили во время митинга. Гейб стоял в толпе с Дэксом и Мэдом. Иногда ему все еще слышался выстрел и раздавшиеся крики. Он все еще мог видеть лицо Зака, когда тот понял, что Джой больше нет. Иногда, когда он закрывал глаза, то видел Зака, прижимавшего свою умершую жену к груди, в то время как Секретная служба из кожи вон лезла, чтобы увести его с собой. Через три дня он выиграл выборы с большим перевесом.

Было здорово видеть, как его старый друг снова улыбается.

— Господа, это Габриэль Бонд. Я сомневаюсь, что он здесь, чтобы причинить мне боль. Пожалуйста, не пристрелите одного из моих самых старых друзей, — Зак подошел к алтарю, и его улыбка исчезла. Он протянул руку. — Мы уже достаточно потеряли сегодня.

— Определенно, — Гейб принял руку Зака, но оказался втянутым в крепкое объятие. — Черт, как же хорошо тебя видеть.

Зак отошел, его глаза казались усталыми, когда он положил руку на плечо Гейба.

— И тебя. Ты и понятия не имеешь насколько. Как ты держишься? Я знаю, что вы были в ссоре, когда он умер, но это должно быть трудно для тебя. Вы были ближе всех с Мэдом.

Гейб подумал о том, чтобы солгать, но не смог.

— Чертовски тяжело. Я пытаюсь осознать, что его действительно больше нет. Я посмотрел на себя в зеркало после того, как получил известие. Ты знаешь, что я видел? Человека, который узнал, как правильно завязывать галстук, потому что Мэддокс Кроуфорд научил его это делать. Я впервые поцеловал девочку, потому что Мэд все устроил.

Зак кивнул.

— И я нашел моих первых настоящих друзей, потому что Мэд сел рядом со мной в классе однажды и списал контрольную по алгебре. Это был первый раз, когда я сел за обеденный стол. Он сказал мне, что использовал меня, так что теперь мы можем стать друзьями. По крайней мере, так он сказал. Позже я узнал, что этот мудак был математическим гением, и он вовсе не списывал.

— Я просек его схему, когда мы были в колледже. Он придумал повод для нас, чтобы болтаться вместе, пока мы не сдружились. Мэд собрал нас вместе. Он хотел семью, так как его семья плевать на него хотела, поэтому он создал ее для себя. Забавно, что он выбрал аутсайдеров. Я предполагаю, что он всегда считал себя одним из нас, даже после того, как мы стали популярными. Может быть, потому что он знал, что может рассчитывать на нас.

Гейбу нужно было напиться. До чертиков напиться. Боже, ему нужно было сесть со своими друзьями, чтобы лишний раз напомнить себе, что он был частью их.

— Есть ли шанс, что ты сбежишь от своих снайперов и пойдешь с нами в паб? — спросил он. — Мы встречаемся в местечке внизу по улице. Все мы. Я, Роман, Коннор и Дэкс. Ребята хотели бы видеть тебя.

Гейб не стал говорить о том, что сам нуждался в Заке, нуждался в том, чтобы банда собралась вместе, даже если они никогда не будут вместе снова. Что произошло? Он думал, что они будут гулять на свадьбах друг друга. Дэкс сбежал в Лас-Вегас, и ни один из них не был там, хотя они устроили ему адскую вечеринку по случаю развода два года спустя. Зак был единственным из них, кто женился с надлежащей пышностью, прежде чем все трагически закончилось.

Теперь Мэд неожиданно встретился с Создателем после трагической, неожиданной смерти. Им нужно было что-то хорошее.

Ухмылка Зака вернулась.

— Роман не будет рад меня видеть. На самом деле, он будет совершенно в ужасе, но я думаю, что, если мы проберемся через черный ход, то сможем урвать час или около того. Может быть, два. У меня есть немного времени до возвращения в Вашингтон. Что скажешь, Томас? — он посмотрел налево.

Гейб проследил за его взглядом и увидел высокого афроамериканца в черном костюме. Он был, по меньшей мере, два метра ростом и сложен как полузащитник. Даже в закрытом помещении он носил зеркальные очки авиаторы и выглядел как крутой чувак, которым он, конечно, и был.

— Я думаю, что вы сошли с ума, Господин Президент, — он улыбнулся, показав белые зубы. — Вы также знаете, что я люблю вызов. Дайте мне пять минут проверить технику и можем выдвигаться. Я тайно выведу вас так, чтобы пресса не заметила. И вас тоже, — он достал телефон из кармана и сделал звонок. — Профессора мучает жажда, мальчики. Мы собираемся отвезти босса выпить.

Зак вздохнул.

— Секретная служба меня любит. Я надеюсь, что в этом баре есть задняя комната.

— Если даже нет, то мы ее обеспечим, Господин Президент, — Гейбу все еще казалось нереальным, что друг его детства был самым могущественным человеком в мире.

Зак покачал головой.

— Пожалуйста, не называй меня так, Гейб. Позволь мне оставаться Заком в течение хотя бы часа.

Гейб точно знал, что нужно Заку.

— О, если ты хочешь почувствовать себя одним из банды, мы можем это устроить.

На самом деле, мы будем рады напомнить тебе о днях, когда ты был глупым ребенком, Скутер.

Зак застонал, но, по крайней мере, в его глазах появилось что-то помимо пустоты.

— Не называй меня так больше. Достаточно плохо то, что моя Секретная служба зовет меня Профессором. Не нужно напоминать мне о том проклятом инциденте со скутером.

Но инцидент со скутером был таким веселым.

— Ничего не обещаю.

*

Эверли Паркер оглядела шикарный бар и почувствовала себя не в своей тарелке. Ей было неуютно в толпе, несмотря на то, что она работала с некоторыми из этих людей. Она не была большой фанаткой баров. Она не смотрела постоянно на часы в ожидании пяти часов вечера, чтобы можно было направиться в любимую забегаловку. Нет, она была девушкой «усердно тружусь и бегу домой к хорошей книжке и горячей ванне». Но сегодня она хотела быть кем-то еще, тем, кто не похоронил наставника и друга час назад, и кому не грозила возможность потерять как свою работу, так и крышу над головой.

— Эй, ты так и собираешься цедить этот напиток всю ночь? — наклонился и подмигнул Скотт Уилкокс. Он уже одолел три Маргариты. — Потому что я думаю, что тебе стоит хлопнуть несколько бокальчиков вина и стать моей сводницей. Здесь Гарри из бухгалтерии, и я умру, если скоро не начну встречаться с этим лакомым кусочком. Он единственный по-настоящему красивый мальчик на работе. Он должен быть моим.

Эверли улыбнулась. После того, как она начала работать в «Кроуфорд» в прошлом году, то встретила Скотта во время своего испытательного срока. Первоначально она ошибочно приняла его игривый характер за флирт. Но после того как он соблазнил ее на чашечку кофе, то признался и извинился за то, что ввел ее в заблуждение. Он признал, что не был самим собой, потому что он недавно пережил неприятный разрыв с парнем. Скотт иногда использовал свое лицо «счастливый, беспечный, веселый», чтобы замаскировать мрачное настроение. Вид того, как он, наконец, отпустил свою потерянную любовь и погрузиться в водоворот свиданий с горячим парнем, взволновал ее.

Честно говоря, Эверли не была уверена, что верит в настоящую любовь. Влечение и влюбленность, да, но любовь? Ее отец был уничтожен любовью. Он переживал шок и печаль от ухода жены до самой смерти. Ее мать всегда казалась такой далекой, как будто она и не была с ними до того, как ушла в поисках чего-то еще.

Она покачала головой.

— Скотт, я даже не знаю, как тебе помочь.

Он присел и задумался об этом на мгновение.

— Ну, во-первых, ты должна пойти туда и прорекламировать меня. Скажи ему, какой я идеальный и что могу стать отличным парнем. Если это не сработает, то подсыпь ему Рогипнола, чтобы я смог склонить его к порочным вещам.

Она закатила глаза. Иногда Скотт включал слишком яркое воображение.

— Конечно. Уже бегу.

— Я пытался, — сказал он с глубоким вздохом, не отводя взгляда от задней части комнаты.

Эверли проследила за его взглядом. Официантка в женской версии смокинга пронесла то, что выглядело как сырная тарелка мимо большого черного мужчины, одетого в невзрачный костюм и очки-авиаторы. Он охранял дверь, которая вела к тому, что, как она могла предположить, было VIP-комнатой.

— Видела это? Пока ты была в уборной, — прошептал Скотт ей на ухо. — Марти из технического притормозил и рассказал безумную историю.

— Ты не должен его слушать. Он ужасный сплетник.

— Ты хочешь услышать сенсационную новость или нет?

Она опасалась, что следующей сенсационной новостью станет «Увольнение девушки после смерти доброго работодателя». Она взлетела по карьерной лестнице, как комета, а теперь свалится на землю с большим громким стуком. Она не была уверена, что будет делать, когда придет новый босс и узнает, что его или ее глава информационной безопасности была слишком молодой для должности хакером, о которой все, кроме Мэддокса Кроуфорда, думали, что она не сможет справиться с работой. Мэддокс был ее защитником, ее наставником в этом сумасшедшем корпоративном мире. Он также был потрясающим другом.

Сначала она была потрясена его смертью. Опустошение до сих пор не покинуло ее. Но теперь, почти через неделю, ее мозг начал работать сверхурочно, и у нее были вопросы, на которые казалось, никто не захочет отвечать.

Мэддокс Кроуфорд был опытным пилотом. Была ли его смерть на самом деле несчастным случаем?

Нет, если верить таинственному, необъяснимому письму, которое она получил вчера вечером по электронной почте.

— Отлично? Что за новость? — Эверли решила проигнорировать свой собственный совет. Она будет слушать любую сплетню, которая отвлечет ее мысли от проблем. Ей нужно провести одни хорошие выходные, прежде чем она встретит понедельник, независимо от того, какое дерьмо он принесет.

Она сделала глоток заказанного Совиньон Блан. Скотт был прав. Ей нужно было немного повеселиться до того, как на ее голову обрушится молот. Если все пойдет так, как она подозревала, ей повезет, если она сможет позволить себе вино в следующем месяце.

— Ты ведь знаешь, что у Великого Кроуфорда были несколько по-настоящему влиятельных друзей, не так ли?

Она не прислушивалась к сплетням, как все остальные. На самом деле, она целенаправленно избегала этого вздора. Зачем зацикливаться на проблемах знаменитостей, когда у нее было так много собственных? К тому же, когда дело доходило до таких людей, как Мэддокс, в таблоидах скользила скорее ложь, чем истина. Они хотели хорошую историю, а реальная жизнь, как правило, слишком скучна. Мэддокс, которого она знала, усердно работал двенадцать часов в день, часто шесть дней в неделю. Он заботился о своих сотрудниках. И она могла поспорить, никто не сплетничал об этом.

— Он знал многих. С людьми его статуса такое часто случается.

— Но он знал, одного очень могущественного человека, — прошептал Скотт.

Она не совсем понимала, на что он намекал.

— Я не сомневаюсь в этом. Он был элитой, Скотт. Не удивительно, что он знал ключевых игроков.

Скотт разбушевался, его разочарование было очевидно.

— Черт возьми, разве ты не понимаешь, о ком я говорю? Захари Хейс, президент этих Соединенных Штатов, самый горячий мужчина, который когда-либо попадал в Белый дом. Ходят слухи, в детстве они были друзьями. Я слышал, что президент очень сентиментальный человек. Я думаю, он тайно присутствовал на похоронах Кроуфорда и даже сейчас находится где-то в этом баре.

Однажды Мэддокс сказал ей, что посещал ту же частную школу, что и действующий президент, и что раньше они были близки. Они двое были частью небольшой группы друзей, которые окрестили себя «Истинными джентльменами». Эверли не была уверена, было ли это иронией, но она подозревала, что это правда, учитывая совсем не безупречную репутацию Мэддокса. О деньках их бурного веселья слагали легенды… а некоторые истории просто придумали, чтобы опрокинуть предвыборную кампанию Хейса.

Она издала раздраженный вздох.

— Да, президент Соединенных Штатов здесь. Я абсолютно в этом уверена.

Скотт многозначительно посмотрел в сторону VIP-комнаты.

— Ты видела, как много мужчин в черных костюмах здесь околачиваются?

— Скотт, большинство людей в этом баре пришли прямо с похорон. Ты действительно удивлен, что они носят черное?

— И солнцезащитные очки? — парировал Скотт. — Сколько людей, кроме сумасшедших, страшных федералов, ты знаешь, кто носит очки вечером внутри переполненного бара?

Она повернулась и мельком увидела двух громил, стоявших у входа в заднюю комнату. Когда женщина, направляющаяся к ним, споткнулась, они нежно, но твердо повернули ее в другую сторону. Эверли заметила блеск металла. Может быть, Скотт был и прав.

— Вот дерьмо. Я видела Зиг Зауэр.

Брови Скотта поползли вверх.

— Что?

Очевидно, что Скотт не слишком шарил в огнестрельном оружии.

— Это оружие использует Секретная служба. Я знаю, потому что мой отец был копом и фанател от оружия. Я узнала, как стрелять даже раньше, чем научилась ходить. Я не знаю, действительно ли этот парень из действующей Секретной службы, но оружие у них такое же.

Скотт уставился на дверной проем, который охранялся вышеупомянутыми телохранителями в черных костюмах и очках-авиаторах.

— Подумай об этом. Самый горячий из всех Президентов может сейчас сидеть в этой комнате, хлестая дерьмовую текилу.

— Так или иначе, думаю, ему подают высококачественный алкоголь. И, вероятно, не ему. Скорее всего, это какой-то претенциозный генеральный директор или плейбой с трастовым фондом, которого знал Мэд. Конечно, президент пошел бы куда-нибудь в более безопасное место. К тому же, если бы он был здесь, повсюду сновала бы пресса.

Скотт пожал плечами, как будто видел смысл в словах Эверли, но по-прежнему считал собственную теорию лучше.

Усмехнувшись, она оглядела комнату, чтобы посмотреть, кто еще из «Кроуфорд Индастриз» пришел выразить свое почтение памяти Мэда, и заметила Тавию, направляющуюся к ней. Потрясающая, изысканная сотрудница шла к ним, нацепив на лицо стандартную, профессиональную улыбку.

— Рада видеть тебя здесь, дорогая. Я думала, что после службы, ты вернешься в Бруклин, — как и многие другие, выросшие в Верхнем Ист-Сайде, она говорила слово «Бруклин» так, как будто это был вирус, и она не хотела им заразиться. Эти несчастные заблуждающиеся люди думали, что город существовал только между Мидтауном и Гарлемом, и не собирались марать дизайнерскую обувь ходьбой по остальной части острова. Но, что касается всего остального, Тавия оставалась красивой женщиной, только слегка нервной. Она едва могла усидеть на месте.

— Скотт убедил меня остаться на некоторое время, — ему не пришлось сильно стараться. В ее лофте было так тихо последние пять дней. Тишина стала невыносимой. Она не понимала, как сильно стала зависеть от дружбы своего босса.

В последние пару месяцев он появился на пороге ее дома, как гром среди ясного неба и пригласил оговорить какой-то проект. Они потратили часы за болтовней и едой. Сначала она волновалась, что ей придется отбиваться от распутного босса, но на самом деле он оказался на удивление милым. Даже добрым. Он проявил к ней глубокий интерес, но не как любовник. Каким-то образом между ними появились дружеские отношения, словно она знала его всю жизнь. Между ними не было и признака искры.

Она будет так сильно по нему скучать. Боль, которую она чувствовала при мысли, что не увидит его снова, определенно ранила. Эверли сделала глоток вина, снова желая, чтобы она была кем-то и где-то еще. Идея побега звучала очень соблазнительно.

Тавия постучала туфлями на танкетке от Прада по полу. Обувь, возможно, была не из новой коллекции, но они по-прежнему выглядели блестящими и стильными.

— Эй, я хотела передать немного инсайдерской информации. Адвокат Кроуфорда встречается с исполнителем завещания в понедельник, так что, похоже, мы узнаем какие-то новости о будущем компании уже в ближайшее время.

Скотт немного позеленел.

— Значит, извещения об увольнении так и полетят. Боже, я не хочу искать другую работу. Заняло вечность найти эту.

Тавия покачала головой, резко перекинув светлые волосы через плечо.

— После того, как кто-то новый встает у руля, всегда происходит ротация, но тебе, в программе обучения лидеров, нечего беспокоиться. Обычно убирают игроков с вершины пищевой цепочки. Как правило, новый парень приводит с собой свою команду менеджеров. Если кого и уволят, так это меня и Эверли.

Скотт закатил глаза.

— Это может быть любой из нас. Я не совсем уж рабочий, спасибо большое. Я пройду через все разделы, пока не закончится программа.

Три маргариты и похороны сделали Скотта колючим и угрюмым.

— Это значит, что ты будешь ценным работником, Скотт, — заверила своего друга Эверли. — После шести месяцев в большинстве крупных ведомств, ты знаешь о каждом отделе Кроуфорд. С тобой все будет в порядке.

— Совершенно верно, — согласилась Тавия. — Но прежде чем меня выкинут на улицу, нужно убедиться, что новый босс понимает важность работы фонда. Это отличный пиар, и все мы знаем, что сейчас «Кроуфорд Индастриз» нуждается в этом. После всех последних потрясений наши акции падают. Надеюсь, новый босс решит, что все слишком плохо, чтобы увольнять меня за две недели до ежегодного сбора средств. Если он оставит меня до тех пор, у меня будет немного времени, чтобы убедить его, что я стою тех денег, что платил мне Мэд.

Сбор средств был самым важным социальным событием года в Кроуфорд. Казалось, что две недели недостаточно долгое время, чтобы повлиять на нового босса, но женщина была права. Поддержка Кроуфордом Международного фонда образования Женщин и девочек, который основала семья Тавии, была жизненно важна. Это был настоящий бриллиант для пиара. Такому плейбою, как Мэд, щедрое финансирование образования женщин в странах третьего мира позволило купить много хороших откликов в прессе и деловую репутацию.

Так почему же Мэддокс лично сказал ей, что не собирается на торжество в этом году? Эверли нахмурилась. Он обмолвился об этом за ужином однажды ночью, когда они разрабатывали планы по укреплению систем кибербезопасности. Он точно ничего не объяснил, только сказал, что это было сложно. Опять же, с Мэддоксом Кроуфордом все было сложно.

Он проводил с ней время, но не доверял ей свои тайны. И она поняла это, вплоть до падения его самолета и до того, как она получила то таинственное письмо на свой е-мэйл.

Перед его смертью Эверли подозревала, что он что-то скрывает. Теперь она была почти уверена в этом. Она жалела, что не задала больше вопросов и не надавила сильнее.

Но она не может разгадать все его тайны сегодня. Начиная с понедельника, у нее, вероятно, появится много времени, чтобы выяснить, что скрывал Мэддокс, потому что она будет искать новую работу. Сегодня вечером она хотела напиться достаточно, чтобы проспать всю ночь.

И одно белое вино ей в этом не поможет.

— Я сейчас вернусь, — она залпом допила оставшуюся часть вина, потом встала и оглянулась. Бар был переполнен и, казалось, ему безнадежно не хватало работников. Было весьма сомнительно, что официантка вернется в ближайшее время.

Эверли не могла не заметить несколько хорошо одетых официантов, выходящих из задней комнаты, но они не останавливались, чтобы помочь кому-либо еще. Если она хотела еще выпить, ей придется помочь себе самой.

Эверли прошла мимо столиков, где обосновались ее коллеги. Она остановилась и поздоровалась с некоторыми, но едва могла справиться с любопытными взглядами остальных. Она точно знала, о чем они думали. Несмотря на то, что компания была крупным, международным конгломератом, корпоративный офис «Кроуфорд Индастриз» до сих пор функционировал как маленький город. Изобилие сплетен, и главным объектом сплетен, конечно же, был босс.

Она была связана с Кроуфордом с того момента, как ее наняли. В ее первый день на работу, он показал ей все лично, разжигая слухи о том, что она была его любовницей. Когда он протолкнул ее до должности главы кибербезопасности лишь спустя шесть месяцев на работе, вокруг стали непрерывно чесать языками. Несмотря на то, что это усложнило ее работу, Эверли собралась с силами и работала. Она раскрыла корпоративного шпиона и помогла ФБР разыскать банду, которая использовала дочерние компании Кроуфорда для кражи личностей. Тем не менее, независимо от того, насколько полезной она показала себя, сотрудники до сих пор полагают, что она получила должность через постель.

Эверли вздохнула. Это же смешно. Она не спала ни с кем уже больше года, и было не похоже, что ее целибат закончится в ближайшее время. По крайней мере, таблоиды не печатали слухи о ее несуществующем, жарком романе с Мэддоксом. Она должна была быть благодарна за это маленькое чудо.

Толкаясь в переполненном баре, она проложила себе путь и попыталась привлечь внимание бармена. К сожалению, она насчитала только двух работников.

Эверли протянула руку, когда один направился в ее сторону.

— Могу я сделать заказ?

Пройдя мимо нее, он остановился у двух блондинок в конце бара. Они были худыми и великолепными. Вот так всегда. Она всегда была маленькой и немного более полной, чем диктовала мода. Черт возьми, это не значит, что ей нужно выпить меньше, чем этим тощим цыпочкам.

Бармен повернулся и снова направился в ее сторону.

— Я хотела бы бокал вина, пожалуйста.

Ничего. Даже не «Ок, я подойду через минуту», чему она бы в любом случае не поверила. Он подошел к противоположному концу бара и начал готовить то, что выглядело как космополитен. Девушка-бармен прошла мимо, игнорируя ее даже больше, чем пренебрежительный первый парень.

Мужчина снова прошел мимо и подал напитки двум супермоделям в конце бара. На этот раз она была готова. Она наклонилась, надеясь, что, может быть, он не услышал ее первые два раза.

— Здравствуйте, могу ли я заказать…

Он снова прошагал мимо нее, но мелькнула большая рука над ней и баром, остановив его как вкопанного.

— Я думаю, дама хочет напиток. Я был бы признателен, если бы вы помогли ей прямо сейчас.

Это был самый низкий, самый сексуальный голос, который она когда-либо слышала в своей жизни. И он шел вкупе с по-настоящему мужскими руками.

Глаза бармена расширились.

— Конечно, сэр, — он, наконец, обратил свое внимание на нее. — Чем могу служить, мэм?

На данный момент, вино Эверли не интересовало.

Она посмотрела через плечо на своего спасителя. Его сексуальность не ограничивалась голосом. Смутно, она отметила, что в то время как ей пришлось пробираться сквозь толпу, перед ним она, казалось, расступалась сама. Он стоял один, хотя и ближе к ней, чем было необходимо. Высокий и широкоплечий, с коротко стриженными золотисто-каштановыми волосами и глазами, самыми голубыми, которые она когда-либо видела, ее добрый самаритянин смотрел на нее сверху вниз с небольшой улыбкой. Все внутри нее сжалось.

— Ему нужно узнать, какое вино вы хотите. Позвольте мне угадать, — он внимательно на нее посмотрел. — Красное полусладкое?

Она покачала головой.

— Нет. Эм, Совиньон Блан. Я предпочитаю белое вино. От красного у меня отрыжка.

Молодчина, Эверли. Это была суперсексуальная реплика самому горячему мужчине, которого она когда-либо встречала. Конечно, он хотел бы знать о ее проблемах с пищеварением.

— Ну, мы бы этого не хотели, — в его голосе слышался намек на веселье. — Дама будет Совиньон Блан, а я буду скотч. Гленливет 25.

Бармен сразу же принялся за работу.

— Спасибо, — она почувствовала, что краснеет. Вероятно, она напоминала ему идиотку-школьницу, и могла только надеяться, что у нее не потекут слюни. Она никогда не видела его раньше, но держала пари, что он отдыхал в VIP-зале. Может быть, он был актером. Он, конечно, выглядел достаточно хорошо, чтобы появляться на экране. — Кажется, я так бы и не привлекла его внимание.

Губы мистера Великолепного изогнулись, когда он облокотился на барную стойку.

— Я не думаю, что проблема в его слухе. Кажется, мужчины меня не замечают.

Эверли не была уверена, что он имел в виду, но не могла отвести от него взгляд.

— Я думаю, что сегодня он очень занят. Все места заняты. Я даже слышала странный слух, что здесь президент.

Мужчина засмеялся и пододвинулся ближе.

— Я уверен, что лидер свободного мира может получить лучшую выпивку и в Белом доме, — он протянул свою большую руку. — Габриэль.

Как настоящий архангел, за исключением действительно хорошо сшитого костюма. Его имя ему подходило. Она вложила свою руку в его, и он тут же накрыл ее своей. Ее ладонь утонула в его руках, тепло его кожи согрело ее.

— Я, гм… Эва. Я… приятно с тобой познакомиться.

Ей не нравилась мысль, что этот мужчина будет называть ее так же, как и все ее деловые партнеры. Только ее семья называла ее Эвой. Сегодня вечером она не хотела быть женщиной, беспокоящейся о работе и жилье. Она, скорее, будет кем-то, чьи мысли были заняты лишь заигрыванием с горячим парнем. Этот разговор, вероятно, никуда не приведет, но она могла пофантазировать об этом красивом незнакомце.

Эверли знала, что она была чем-то вроде вундеркинда-компьютерщика-хакера, но, возможно, Эва могла быть кокетливой соблазнительницей. Эва могла пить вино и делать вид, что великолепный мужчина рядом с ней считал ее неотразимой.

Да, сегодня она хотела бы быть Эвой.

— Мне тоже, Эва. Ты здесь живешь?

Она покачала головой.

— Нет, в Бруклине. Как насчет тебя?

— Я родился в Верхнем Ист-Сайде, но выбираюсь так часто, как это возможно.

Бармен поставил перед ними напитки.

— Для вас, сэр.

Габриэль передал ему что-то, что выглядело как двухсотдолларовые купюры.

— Сдачи не надо.

Так значит, он богат. Это не удивительно, раз он признался, что он родился в этой части города. Она протянула пятнадцать долларов за бокал вина.

— Ты щедрый человек.

Он сделал большой глоток виски.

— На самом деле, нет. Это дорогая выпивка. Ничего не могу с собой поделать: я сноб в том, что касается скотча. Мне нравится односолодовый. Я более гибок касаемо остального, — он покосился на стол, за которым она сидела. — Это твой муж?

Эверли оглянулась. Там сидел лишь Скотт, Тавия уже была поглощена разговором за соседним столиком с остальными из команды менеджеров Кроуфорда, ее руки двигались так же быстро, как и губы. — Нет. Он просто друг. Я точно не его тип.

— Тогда, кажется, большинство мужчин здесь слепы.

Она практически могла физически почувствовать, как ее ласкает его взгляд, двигаясь от ее глаз к ее груди. Его взгляд замер на мгновение, прежде чем он тряхнул головой, словно опомнился. От его осмотра она с трудом подавила дрожь.

— Ты с той VIP-вечеринки, которая заняла всех официантов?

Он поморщился, хотя это никак не повлияло на его красоту.

— Боюсь, что так, но мне нужно было выйти на минуту. Я думал, что разомну ноги и побуду один. Теперь я счастлив, что сделал это. Я видел тебя на улице.

— Правда? — он заметил ее?

Габриэль кивнул.

— Ты шла по восемьдесят четвертой. Полагаю, ты направлялась сюда. Ты была в толпе в церкви?

Не-а, она топталась у задней стены, не желая видеть гроб, символизирующий смерть друга, по которому она будет долго горевать. Она не хотела говорить о похоронах сейчас. Так как Габриэль жил в этом районе, он, наверное, занимался чем-то повеселее сегодня. Зачем портить ему настроение тоже? К тому же, сегодня она была Эвой — женщиной без проблем.

— Я была в настроении выпить.

— Ну, я тоже. Может быть, мы можем составить друг другу компанию. Хотя здесь многолюдно.

Это было просто замечание, или, на самом деле, он предлагал ей сбежать с ним? Ее пульс участился в три раза. Да, она знала, что не должна уходить с незнакомцем. Серийные убийцы тоже могут быть красивыми. И, тем не менее, идея узнать этого мужчину интриговала ее.

— Гейб? Давай, чувак. Мы тебя заждались. Они нашли сигары, но Зак не будет курить, пока ты не вернешься, — высокий, мускулистый мужчина с шоколадными глазами и черными волосами в короткой стрижке присоединился к ним, с улыбкой глядя на нее. — Здравствуйте. Меня зовут Дэкс. А вас?

Габриэль сузил глаза и положил руку на плечо друга.

— Ее зовут «Я увидел ее первый».

Дэкс поднял руки, словно уступая. Он выглядел ужасно забавно.

— Ну, это прекрасное имя, но Гейб должен пойти увидеться с нашим старым другом, который скоро уедет, потому что у того есть дела поважнее. Он уходит через двадцать минут. Что-то о кризисе на Ближнем Востоке. Как будто точно такой не случится там же завтра.

— Хорошо, — Габриэль послал ей, как казалось, опечаленную улыбку. — Было очень приятно познакомиться с тобой, Эва. Я не думаю, что ты проведешь здесь всю ночь?

Она не хотела позволять ему уйти, но, видимо, ее маленькая фантазия закончится раньше, чем ожидалось. И это, наверное, было к лучшему. Броситься в полымя с незнакомцем, в то время как все в ее жизни было в подвешенном состоянии, было не умно… Хотя и было бы хорошо. — Нет. Но я была рада с тобой познакомиться. Спасибо за напиток.

Прежде, чем ее дернуло ляпнуть свой номер телефона, Эверли отвернулась и вернулась к Скотту.

— Кто этот красавчик? — он смотрел, как Габриэль и Дэкс исчезают в задней комнате. — Или я должен сказать красавчики, во множественном числе? Я плохо их разглядел, но можно многое рассказать о мужчине по виду его задницы. Скажи мне, что один из них гей, и нам вот-вот повезет.

Она вздохнула и сделала еще один глоток того, что, вероятно, будет ее последним бокалом вина этой ночью.

— Не-а. Нам определенно не повезет.

Казалось, такая удача, как заполучить великолепного Габриэля, улыбалась только другим девушкам. Она взяла еще один бокал, сожалея, что ей не удалось сыграть Эву немного дольше.