Сказание о Четвертой Луне

32

Эти сутки прошли как во сне. Я лишь смутно помню, что делал тогда. Десятки больших и маленьких обязанностей, очень хлопотливых, отнимающих уйму времени, заполнили последний день и последнюю ночь. Все посты были удвоены, кроме обычной ритуальной стражи установлены десятки постов тайного наблюдения, проверки шли за проверками, бегали курьеры, стучали телетайпы, рычали патрульные вездеходы, прямо в коридоре пороли стражника, явившегося на пост с оторванной пуговицей, город наряжался и прихорашивался. По улицам вышагивали военные оркестры, пиротехники готовили фейерверки на площадях и в парках, подвалы дворца ломились от дешевых яств для народа, тарахтели повозки бродячих комедиантов, звенели пилы плотников, мастеривших столы для дарового угощения. Начали прибывать представители провинций.

Всю последнюю ночь город был заполнен тайным движением. В темноте мелькали быстрые фигуры, мерцали огни карманных фонарей, что-то лязгало, стучало, звенело. Незадолго до рассвета мимо дворца прогрохотали конные упряжки осадных бомбометов. Бесшумными призраками мелькнули самокатчики. Лишь когда горизонт начал светлеть, город утих. Небо медленно алело, над черным ломаным зигзагом крыш побледнели и угасли звезды. Наконец, из-за горизонта брызнул первый луч солнца, и тотчас по ушам ударил артиллерийский залп, и в стонущем грохоте пальбы в вышине лопнули ракеты, распускаясь в гигантские разноцветные букеты. Праздник начался.

Расписание торжеств я знал наизусть. Ровно в девять часов из Западного и Восточного дворцов двинутся навстречу друг другу торжественные кортежи жениха и невесты. Паланкин императора будет установлен на черном слоне, паланкин невесты — на белом. Под торжественные крики народа, в сопровождении многочисленной свиты обе группы будут медленно двигаться по улицам. В половине двенадцатого, через полчаса после очередной казни, кортежи встретятся возле Храма Солнца, на площади Справедливости и вместе проследуют во дворец. Там император ненадолго покинет свою будущую супругу, чтобы вскоре, зарядившись порцией чужой жизни, снова явиться к ней во всем своем великолепии.

Для охраны кортежей я выделил отряд вексиллариев, а сам решил ожидать свадебный поезд на площади. Я все еще надеялся, что встречу кого-нибудь из группы А, и площадь была самым удобным местом для этого.

По городу ходил слух, что будет объявлена амнистия осужденным, и мне хотелось посмотреть, как это будет выглядеть. В то, что Император обойдется без ежедневной казни, я не верил и гадал, как же он поступит. Поэтому я пришел на площадь незадолго до одиннадцати.

Все оказалось очень просто. На эшафоте стояла кучка осужденных, в том числе несколько женщин. Мне показалось, что одна из них напоминает А. Расталкивая людей, я пробился к эшафоту. Нет, ошибка — это была совсем не она. Между тем ритуал шел своим чередом. Одного беднягу поставили на колени, автомат проверещал приговор, и казнь состоялась. Тут же на его место притащили другого, но автомат вдруг заговорил сочным басом о милосердии Императора, и осужденных отпустили на все четыре стороны. Бедняги, не веря своему счастью, пустились наутек, толпа прославляла величие Императора, а тело казненного в закрытой машине уже ехало по обычному пути.

И тут я увидел того, кого искал. Это был человек, которого А и ее друзья почтительно называли Старшим. Обрадованный, я чуть было не кинулся к нему и с трудом удержался, чтобы не испустить возглас восторга. Но тут я заметил странную вещь, повергшую меня в изумление. Этот человек, за голову которого наверняка полагалась большая награда, этот бунтовщик, заговорщик, революционер лез в карман к какому-то богато одетому квириту. Делал он это неумело, тот закричал. Вор кинулся бежать и налетел прямо на меня.

Бывает, что к какому-то событию долго готовишься, заранее продумывая и предугадывая свои поступки. Потом оказывается, что все происходит совсем иначе. Так случилось и сейчас. Мой кулак обрушился на лицо неудачливого вора. Он покатился по земле, обливаясь кровью. Я выхватил свисток и засвистел.

Из толпы выскочили два человечка, в которых я сразу узнал агентов Тайной Канцелярии. Но на мой свист уже бежали с обнаженными мечами вексилларии.

— Взять мерзавца! — приказал я, указывая на скорчившегося вора. — Негодяй напал на меня. Отвести его в казарму и строго охранять. Я сам допрошу его.

Черные человечки пытались что-то возразить, но вексилларии отшвырнули их, надели на вора наручники и уволокли. Кажется, все обошлось. И тут я почувствовал чей-то взгляд. Я быстро обернулся. Это был Гун.

— Мне кажется, что я где-то видел этого человека, — сказал он безразличным тоном, хотя глаза его так и впились мне в лицо. — Да, вспомнил, это же садовник из дворца! Он работает в розарии. Ты никогда там не был? — Его взгляд чуть не обжигал меня. — О, там есть на что посмотреть! Розы Императора — лучшие в мире розы…

Он произнес последние слова так, словно говорил о малозначащих вещах, и никакой самый ловкий шпик не догадался бы, что это пароль. Было ясно — Гун ищет того человека, для связи с которым А сообщила ему этот пароль. Но я твердо решил, что никогда, ни за что не доверюсь Гуну.

— Розы? Возможно… — пробормотал я. — Никогда не интересовался цветами.

Гун разочарованно вздохнул, отдал по уставу приветствие и скрылся в толпе. Но я уже не мог пойти в казарму — из-за мелкого воришки Начальник личной охраны Императора не бросает всех дел в такой торжественный день. Пришлось ждать свадебный кортеж. Он был недалеко — это чувствовалось по приближающемуся реву толпы, хлопанью петард, грому оркестров. Прошло несколько минут — и вот с двух сторон на переполненную людьми площадь влились две разноцветные процессии. Воздух задрожал от криков, стонов, воплей, выкрикиваемых хором приветствий, от беснования оркестров, над толпой поднялись и поплыли сотни разноцветных воздушных шариков, взлетали облака конфетти, метались ленты серпантина, под ноги слонов летели алые розы…

В центре площади, как раз напротив эшафота, обе процессии встретились и по узкому проходу, который с трудом удерживала цепь солдат, двинулись к дворцу.

Их путь пролегал совсем рядом со мной. Император плыл на спине гигантского черного слона, неподвижный, как изваяние. Рядом чуть покачивался паланкин невесты, такой же неподвижной, как и ее жених. Ее лицо в свадебном уборе было необыкновенно красиво и необыкновенно бледно. И увидев эту бледность, я почувствовал, что разум мой помутился и ноги мои отнимаются, потому что в невесте Императора я узнал А!