Сказка старого эльфийского замка

Глава 3

Вши-ир — видно ветер прошелся по раме окна. Тут, да тук. Тук-тук, тут-тут — а это веточка, похоже, под свинцовый ободок где-то зацепилась и теперь треплется по стеклу. Сколько уж это продолжается?

— Нет, Кай, я пойду все-таки посмотрю, что там такое. Как-то тревожно мне от этих звуков! — воскликнула Беляна, вскакивая из-за стола.

— Милая, да это ветер листья в окно швыряет, а волнение твое все из-за того, что мы Ройджена найти не можем, — тихо сказал король, накрывая руку женщины успокаивающим жестом. Та посмотрела на него растерянно и опять опустилась на стул.

Кайрен похлопал по руке возлюбленную еще раз и улыбнулся ей, как мог более успокаивающе. Но сам он этого спокойствия и близко не испытывал, и если б не Беляна рядом, сам бы метался по комнате от тревоги и страха за брата. Даром, что и ноги-то его не ходят!

— Катенар, пойди, еще раз узнай, как там с поисками, — обратился он к своему доверенному охраннику, который находился здесь же в гостиной.

Мужчина, к которому он обращался, был несильно высок, но жилист и, судя по тому, как он двигался, ловок и силен. Человек, наделенный магией, с ходу признал бы в нем оборотня, а так, на простой взгляд, он казался обычным, уверенным в себе, тренированным стражем.

Когда дверь за ним закрылась, в разговор вступил и Архимаг, до этого насуплено сидящий в кресле у камина и к столу даже и не подходивший. Впрочем, от того что слуги накрыли вечернюю трапезу ничего и не изменилось, если не считать, что король со своей возлюбленной от того же камина перебрались за стол. Еда же, как лежала горками на блюдах и тарелках, так и оставалась там, уже давно перестав исходить ароматным паром и покрываясь заветренной корочкой. При той обстановке, что сегодня сложилась в замке, никто не мог в себя и куска впихнуть.

— Я тебе говорю Кайрен, там волшебство какое-то непонятное. Я ж сам весь день по полянам тем топтался и ни одного следа не нашел! Оборотни тоже ничего не обнаружили… о собаках я уж и не говорю. Одно хоть немного успокаивает, что Тайгар вместе с ним пропал, — раздраженно произнес Владиус.

Для него, как для всесильного мага, как знал Кай, эта ситуация была еще ужасней, чем для кого бы то ни было. Сам-то король с малозимства вынужден был привыкнуть к своим малым возможностям, научиться принимать помощь, полагаться на людей и доверять хотя бы некоторым из них. А вот Архимаг с его магической мощью и на третьей сотне зим жизни находился нынче в непривычном ему состоянии растерянности от неспособности что-то решить и сделать. Поскольку решать и делать, можно было только при наличии каких-то фактов, а сегодня их просто не было! По всему выходило, что Наследник спустился в овражек, за основной стоянкой охотников, вышел к полянке за ним и буквально полверсты спустя… испарился! Просто взял и исчез, как и не было его!

— Но Спасский лес-то не бездонный, что-нибудь да найдем такое, что укажет нам куда делся Рой! — с надеждой воскликнул король… сам, впрочем, опять этой надежды и не испытывая. Надежда жила в нем днем, присутствовала еще вечером, но теперь и он ее уже потерял.

Но опять же, показать этого он не мог. Как ни странно, но сейчас именно калека-король оказался в замке самым сильным человеком. Все эти маги, оборотни, просто сильные мужчины о двух здоровых ногах — все они привыкли полагаться на что-то и только он умел надеяться и верить во что-то вопреки собственной слабости.

Но к ночи и Кайрен стал терять эту уверенность, а вот показать этого не мог, ни при каких обстоятельствах. Сестра вон бьется в истерике уже который час, хорошо, что Мэрид при ней и его она слушает. А то на всех бы Кая точно не хватило. Ему и Беляны, похожей нынче на вспугнутую бабочку, и Владиуса, изжевавшего себя в собственном бессилии, хватает. Да еще и Катенар рядом. Этот-то не бесится, как Архимаг, конечно, и не вскакивает при каждом резком звуке, как Белянка, но этого Волка Кайрен знал хорошо. Еще со своих детских зим, когда тот был начальником стражи Лиллака, где обычно маленькие принцы Эльмерии проводили свои детские годы. И тот тоже был неспокоен, как хотел показать: ноздри его острого носа нервно трепетали, а движения, и без того продуманные и плавные, стали просто неимоверно скупы в своей чистой целесообразности. Было понятно, что Волку очень хочется обратиться, чтоб в звериной ипостаси не переживать так много бурных эмоций свойственных человеку. Король бы не удивился, если б узнал, что его сильный и уверенный в себе охранник, прежде чем позвать своих подчиненных и устроить им допрос, сначала со злостью на собственное бессилие не попинал стены в соседней комнате.

Тук-тук, тук-тук — опять веточка зацепившаяся, в окно бьется. Вжжзз-зз — да, похоже, там не веточка, в целый сук к раме ветром прибило, раз так скрежещет по стеклу!

Уже не спрашивая Кая, Белянка ринулась к окну и отдернула штору. И именно в этот момент большая черная птица ударила в стекло своим клювом так, что тот фрагмент, по которому она попала, вылетел из свинцовой оплетки и с резким звоном разбился под ногами замершей в страхе женщины. А стоило смолкнуть этому звону, как она отмерла и завизжала. И уже от этого звука птица громко хрипло каркнула и взмыла с откоса окна ввысь.

— Стража! — закричал король, глядя, как его возлюбленная оседает на пол.

— Нет, не надо стражи! — вдруг ожил Архимаг и подорвался со своего кресла, в котором просидел не один час в унынии.

А подойдя к окну, распахнул его и крикнул в провал ночной черноты за ним:

— Господин Перрн, это вы?! — а вбежавшим охранникам жестом велел выйти.

И только после этого нагнулся над лежащей в обмороке женщиной и легонько похлопал ее по щеке, начертав прежде какой-то знак и на лбу.

— Кого ты звал? И что, вообще, по твоему мнению происходит?! — спросил Владиуса Кай, внимательно наблюдая, как тот помогает вставать его возлюбленной.

— Думается мне, что это Ворон был, и он принес нам какое-то известие. Может о принце что-то… — и, посадив Беляну на стул, опять отправился к окну и принялся кричать в ночную темень, — Господин Перрн! Отзовитесь!

— Ты считаешь, что это не обычная птица была, а оборотень?! — пораженно спросил его король. — Да откуда ему здесь взяться? Их как светлые всех перевели три тыщи зим назад, так их почти никто и не видел!

— А я думаю, что видели, и не раз, просто в отличие от остальных оборотней, которые считают ниже своего достоинства скрывать свою суть, Вороны это как раз и делают. Их, конечно, до сих пор не так много среди нас живет, но про одного я знаю точно. Даже как-то пару раз его услугами пользовался, чтоб срочное послание отправить. Правда, через посредника, но заказы-то выполнены были в срок. А кроме Птицы никто так быстро не справился бы.

И стоило ему только договорить эту фразу, как послышался шум сильных крыльев и, заставляя пригнуться Архимага, в комнату влетел здоровенный явно необычный ворон. И точно, спустя пару-тройку мгновений, перед ними нарисовался среднего роста, черноволосый, смуглый мужчина. Правда, его ярко алый расшитый золотом камзол был ему заметно великоват, а сапоги от разных пар — один из черной кожи, другой из коричневой. Но вот поклонился тот Каю со всем возможным достоинством и можно даже сказать — изяществом, словно и не в маленькой гостиной охотничьего замка находился, а на каком-то торжестве в залах столичного дворца.

— Коррах Перрн к вашим услугам, ваше светлое величество, — представился он, поднимаясь из поклона.

Кай в нетерпении спросил его, махнув рукой, чтоб тот более политесов не разводил, а поскорее приступал к тому, с чем явился:

— Ты от принца?!

— Скорее от Тигра… принц… немного ранен. Нет, уже ничего страшного, не волнуйтесь ваше величество, — быстро ответил тот, увидев, что от первых его слов король испуганно побледнел, а дама, которая и так пришла от его второй ипостаси в ужас, теперь готова снова упасть в обморок.

— Где они?! — это уже Владиус спросил.

— Тут недалеко — в замке Силваль, господин Архимаг.

— Это что за замок такой? Первый раз слышу! Звучит похоже на название графства, в котором мы сейчас находимся… но у графов Силвэйских родовое гнездо, которое к Спасскому лесу прилегает, Вэйе-Силем называется, насколько я помню. И оно не менее чем в дне пути от нас. А все остальные имения Силвэйских, вообще, лежат в стороне отсюда, — недоуменно не столько спросил, сколько удивился Владиус.

Кай тоже сидел и прикидывал: что это за неизвестный замок такой под самым носом у Лесной Цитадели расположился. И ведь древний похоже, раз название на староэльфийском имеет.

Ворон заменжевался и ответ его зазвучал довольно тихо:

— Все так… но не совсем. Силваль не столько замок… сколько развалины когда-то стоявшей там крепости. Да и находится он не возле Спасской пущи, а в самом лесу. Потому про него никто уже и не помнит. У нас там только одно крыло целое — в котором можно жить, и размером оно с особнячок не самого богатого горожанина.

— И что вы там делаете господин Перрн? Прячетесь от всех, как и весь ваш народ? — настороженно спросил Архимаг.

— Отчасти… этот дом определен моей подопечной, старшей дочери покойного графа Силвэйского, для проживания до ее совершенозимия. Вот, мы там и живем… уже восьмой год.

— Подожди, это, какого покойного графа? Который послом у светлых эльфов был? — недоуменно воззрился на Ворона Владиус.

— Да, его, — кивнул тот.

— А почему графская наследница в развалинах живет, и почему у нее оборотень в опекунах, а не кто-то из родственников?! Ты ж им никаким боком неродной, я правильно понимаю?! — продолжал допытываться до никому не нужной сейчас истины Архимаг.

— Там такая история… — начал, было, Ворон, но Кайрен его перебил:

— Так, все истории потом, ты про Ройджена и Тайгара говори!

— На принца, видно, было покушение… — начал было тот, но его оборвал испуганный вскрик Беляны, и королю пришлось сначала успокаивать ее:

— Тихо, милая, тихо, — он взял ее руку в свои и пожал, — господин же сказал, что с нашим Роем все хорошо сейчас, давай дадим ему все рассказать, как было, — и кивнул Ворону, чтобы тот продолжал.

— Так вот, Фэлиссамэ, это моя воспитанница, пошла в лес с утра, чтоб на ближней поляне силки на рябчиков проверить, и нашла господина принца всего израненного. Она смогла довести его до дома — он сам тогда еще при сознании был. А там уж наша знахарка лечить его стала. Ну, и я немного помог, по мере своих небольших сил. А потом ваш Тигр заявился, и когда понял, что помирать его высочество уже не собирается, решили мы заняться скрытием следов.

— Вот зачем вы это сделали?! Мы как поняли, где-то после полудня, что Ройджен пропал, его искать кинулись, а следов-то так до сих пор и не нашли! Все извелись… — закричал Кай, в не свойственной ему злости.

— Подожди, — задумчиво остановил его Владиус, — Тай не дурак — он что-то заподозрил, потому и скрыл место нахождения принца.

— Может ваш Тигр и не дурак, но мы как-то это не поняли… — пробурчал Ворон, и уже погромче заговорил о другом: — Он ничего не заподозрил. Он решил, что раз, несмотря на все предосторожности некто смог устроить покушение на Наследника, то это может быть кто-то из тех, кто вхож в королевскую Семью. Потому мы и скрыли место нахождения принца, когда поняли, что про наши развалины давно уж никто не помнит. А к ночи — тайно, Тигр послал меня вам сообщить обо всем. Но особо наказывал, чтобы меня кроме вас никто даже не видел.

Выслушав его, все задумались надолго. Но что можно предпринять в такой ситуации, когда из фактов ничего явного, а вот неизвестного предостаточно?

— И что предлагает Тай? — решил спросить у Ворона Кайрен, все же Тигру известно поболее, чем им.

— Он предлагает, чтобы вы еще пару дней делали вид, что ищите принца, а потом в горе от того, что никого не нашли, отправились в какой-нибудь другой замок на отшибе, но только не в королевский дворец в столице. Это нужно, чтоб отделаться не только от придворных, но и от всех родственников, которым теперь нельзя доверять. К нам тоже никого присылать не надо, за посланными могут следить. А когда дней через десять принц сможет сидеть в седле, они с Тигром приедут к вам сами. Ну, а пока, я буду по ночной темноте прилетать каждый день и вам сообщать о состоянии его высочества.

— Может хоть Катенара к вам послать?! Он оборотень-волк и точно сможет незаметно пробраться… — Каю вдруг стало страшно за брата, который оказался раненым и беспомощным в каком-то полуразрушенном замке посреди леса, да еще под охраной одного Тайгара. Этот-то хлыщ пернатый еще неизвестно на что способен, а судя по тому, что дом у них маленький, то, похоже, что других охранников там не имеется.

— Нет, ваше величество, — покачал на это головой Ворон, — ваш Тигр об этом особо предупреждал. Говорит, что принца, похоже, оборотнем-кабаном завлекли к тому месту, где убийцы его поджидали. И поэтому может оказаться, что у того, кто покушался на его высочество, могут быть и другие оборотни в услужении. Такие, что и вашего Волка выследят.

— Да неужели Рой оборотня от настоящего кабана отличить не смог?! Вот уж не поверю! Он охотник бывалый, — не принял этой догадки Кай.

— Да он его, наверное, и не видел толком — так, что-то мелькало впереди перед собаками, а, может, и морок навели.

— Ну, а собаки как же того не почуяли?

— А оборотень мог простой свинячьей кровью обмазаться, вот они и гнали его, как обычного кабана, — ответил и на это Ворон. И тут же замах рукой: — Нет, не подумайте, это не я так решил, а тоже ваш Тигр.

— Ну, дела… надо думать, кто ж у нас при дворе такой умный, что такое придумать смог и главное устроить, — протянул задумчиво Архимаг.

И тут в дверь постучали.

— Нельзя! — рявкнул он в ту сторону, — Это Катенар вернулся, наверное. Давай Птица, лети домой и скажи Таю, что мы со всем согласны. Пока будем действовать по его плану, а там посмотрим… А тебя завтра к ночи ждем опять здесь, — свернул разговор Владиус и тоже направился к окну, которое уже открывал Ворон.

Вот, все и разъяснилось, и можно вздохнуть полной грудью. Кай расслаблено откинулся на спинку своего кресла. Птица к тому моменту уже выпорхнула в окно, и Владиус закрывал за ней створки. В дверь опять постучали и голос Катенара напряженно произнес:

— Ваше величество, у вас там все в порядке?

— Заходи Волк, — разрешил ему Архимаг.

Тот вошел и втянул глубоко воздух, поведя носом в сторону окна. Вот же, придется его поставить в известность, пока ничего себе не надумал. Но в следующий раз проследить, чтоб никто из его ребят больше в этой комнате не появлялся.

— Владиус, расскажи ему, что здесь произошло, а мы с Беляной отправляемся спать. Что-то я устал сегодня… — что, собственно, и не было ложью, поскольку неимоверное напряжение, державшее не только разум, но и тело короля в тисках весь день, сейчас схлынуло. И ему казалось теперь, что не только его ноги немощны, но и весь организм, как будто лишился костей.

Катенар напряженно посмотрел на него и вопросительно на Архимага, но Кай махнул рукой, давая понять, что более разговаривать не намерен.

А три часа спустя, лежа в кровати рядом с мирно посапывающей женщиной, Король ворочался с боку на бок и не мог все еще уснуть. Та слабость, что пришла на смену напряжению, его уже не тревожила. Внутри осталась только испытываемая радость от осознания, что брат жив, и некоторая, понятно, тревожность. Но не болезненная, что терзала его весь прошедший день, а скорее волнующая — хотелось какого-то действия, чтоб все не замирало вокруг.

Но замок спал. По крайней мере, так казалось. Поиски, что вели подчиненные Катенара, тот, после разговора с Архимагом, направил в сторону от земель Силвэйских. И обратившиеся оборотни прочесывали чащу, где-то по направлению к горам. А в самом замке было тихо, только приглушенный окрик часового: «— Смена стражи!», иногда долетал с крепостной стены.

Где-то в соседних покоях, возможно, еще рыдала Кайрина, но толстые стены гномьей кладки, в отличие от наборного оконного стекла, не позволяли услышать этого наверняка. Впрочем, пока, следуя плану Тайгара, ее оповещать о том, что Ройджен нашелся, не стали. Об этом особо просили Архимаг с Катенаром, все же пришедших в покои короля после краткой беседы между собой. И выпроводить их Кай не смог, пока не дал клятвенное обещание, что за круг тех людей, которые тайну уже знают, это знание не уйдет дальше.

Ну, дал — значит, дал, хотя сестрицу было жалко. Сам-то он не мог даже подумать, что она или ее муженек-душка причастны к этому кошмару. Сестра была его близнецом и всегда ощущалась им неотъемлемой частью… хотя он допускал, что большинство людей подобной связи просто не понимало. Так что, даже малая толика предположенья, что Кайя причастна к покушению на брата, никак не приживалась в его голове.

А супруг ее… этот любитель всего, что пошумнее и поярче, на показ кичащийся своей близостью к королевской Семье… Ну, тогда можно было считать, что такое дело мог провернуть кто угодно, потому как более легкомысленного человека Кай в своем окружении не встречал.

Хотя… подозревать в том же дядю и двоюродного деда… людей, на чьих достойных поступках он вырос, Кайрен тоже не мог. Ну, а белее дальние родственники, все равно не могли бы пробиться к трону, не уничтожив семьи всех вышеперечисленных. А значит, Тай был прав, когда предлагал молчать о местонахождении Роя при всех без исключения.

Под эти мысли, припустившие уже, наверное, круг на пятый, король снова попытался изменить положение своего тела. Потому, как всегда бывает, когда за раздумьями не можешь уснуть, кажется, что подушка колом встала, нога затекла или одеяло сползло. Но в этот раз ему это сделать аккуратно не удалось и Беляна, лежащая рядом, тоже проснулась.

— Что случилось?! — подскочила и села она.

«— Вот, опять глаза перепуганные и губа дрожит, — расстроенно подумал Кай, — тяжело ей дался прошедший день…»

И погладил ее по плечу, притягивая опять на подушку:

— Спи, родная, спи спокойно. Просто мысли разные одолевают, — а сам стал выбираться из постели, кряхтя, — пойду у окна посижу. А ты спи, не волнуйся, теперь-то все будет точно хорошо, — и, спустив свои ноги, оперся на кресло. То едва слышно скрипнуло от его веса и послушное рукам покатило к ближайшему окну, поддерживая собой неловкое тело.

Да, он мог сам ходить. Если, конечно, можно было так назвать сей процесс подволакивающихся ног. И — да, кроме Владиуса, Беляны да старого Светла, слуги, что обихаживал его с детских зим, об этом никто не знал, даже сестра с братом. Почему? Да, наверное, потому, что само достижение было невесть, каким большим. А успеха добился Кай, благодаря упорству Архимага и терпению той же Беляны, когда уже взошел на трон и прочно на нем утвердился. Пройти даже десяток саженей самостоятельно с достойного вида тростью он все равно не мог. А показываться на людях, висящим вот, как сейчас на кресле, или поддерживаемым крепкими слугами… да уж лучше, как все привыкли — сидя и с должным окружением вокруг.

Но в своих покоях он ходил. Потихоньку, понемногу, испытывая боль, но все, равно получая удовольствие. И потому, во всех покоях короля, расположенных там, где он бывал: и во дворце, и в Лиллаке, и здесь — в Лесной Цитадели, везде вдоль стен и под окнами стояли скамьи, с обитыми мягким сиденьями.

Вот и сейчас, устроившись на одной такой, он укрыл покрывалом поработавшие на славу ноги и стал смотреть на улицу. Беляна, давно привыкшая к его таким ночным брождениям по комнате, проводила его взглядом до окна и опять улеглась. Раньше она вскакивала, пыталась поддержать, но он, тогда еще молодой и, не считая ног, здоровый, злился на нее, не дающую ему хоть немного почувствовать себя самостоятельным. Потому, спустя годы, она приучила себя оставаться там, где в этот момент находилась, когда у него возникало желание, вот, как сегодня, побродить. Ну, а ее настороженный следящий взгляд… пусть, он тоже привык его не замечать. Все равно эту трепетную женщину не переделаешь…

А за окном стояла ночь, глубокая в своей черноте, и даже легкие блики рогатой луны, мелькавшие сквозь проносящиеся тучи, почти не нарушали ее полной власти. Лишь чуть серебрились верхушки деревьев, казавшегося бескрайним Спасского леса, который колыхался за едва видимой стеной. Ветер, как часто бывает по осени, поднявшийся к ночи, тревожно гудел в дымоходах камина. А едва начавшая желтеть листва под его порывами раньше времени прощалась с родившими ее деревьями и пускалась в странствие, долетая и до окон замка.

Потому и Ворона, постукивающего в стекло, сразу не услышали. И пришлось ему долбать со всей дури и пугать впечатлительных женщин. От этого недавнего воспоминания Кай улыбнулся, и посмотрел на возлюбленную, опять уснувшую и раскинувшуюся сейчас вольно по всем подушкам.

Счастье его и радость! Он так мечтал, наконец-таки, остаться с ней вдвоем! Обвенчаться, пусть тайно, но достойно — в храме Светлого, отдавая этим дань и его дару, и их многизимним чувствам, и самой женщине, оказавшейся не только красивой и нежной, но сильной и верной. Чтоб ни шумного двора, ни множества навязчивых людей, ни дел, которых не переделать. А чтоб только он и она, где-нибудь в тихом замке, чтоб река или озеро рядом, а до шумной столицы не один день пути. Да, еще книги и розы. И, возможно… Кай затаил дыхание, даже про себя боясь озвучить свою мечту полностью… пару сироток, которых они смогли бы взять на воспитание…

Но пока, ни то, что дети, которым бы они с Беляной желали отдать свою заботу, а и розы, привозимые ему из всех возможных земель, оставались без внимания. И лишь иногда он мог позволить себе понаблюдать, как их обихаживают садовники и помечтать, что когда-нибудь сам сможет обрезать лишние веточки, чтоб лучше цвели, а потом обобрать отжившие лепестки.

Мечты, мечты! Рой вот никак не женится, да ладно бы это — так никак не остепенится! Все ему скачки с приятелями устраивать, в городе гулять, и романы шумные заводить. Хорошо хоть татуировку Семьи не забывает магией прикрывать, да от Тая с Сентиусом не отмахивается. Но ничего, теперь, как разберутся с этим покушением на него, парень не отвертится. Он не глуп, а потому прекрасно понимает, что королевству не просто умный король нужен, но и сильный … и чтоб эта сила видна была… и наследники.

А он, Кай, устал. Устал делать вид, что не видит всех этих взглядов, бросаемых на него из-под тишка. Да, разных, но каждый по своему неприятен. Молодые придворные смотрят на него, как на неполноценного. Ну, так тем и понятно — только б плясать да охотиться, и их недовольство проистекало из их же глупости и малозимней самоуверенности. Но, тем не менее…

Старшее же поколение — из Совета, из служителей храма и различных дворов, законного там, посольского, в общем, все те, кто в разумности его, образованности и умении вести дела не сомневался, те смотрят… жалостливо. Что по большому счету ничем ни лучше пренебрежения молодых.

Ну, а гости иноземные те бывает, что со злостью и раздражением провожают его глазами. Этим ясно, что король, который не может себе позволить развлечься, как подобает, будет более внимательным к делам и выгоды своей не упустит. Вон гномы! За ними только глаз да глаз нужен! Так и норовят просунуть договор на понижение то одной, то другой пошлины на свои товары, а вот малый процент на заем какой, попробуй, выбей с них. А то, в своей простоватой наглости, в очередной раз пытаются чуть не крепость в его столице возвести.

И мало где короли такими делами заправляют лично, поскольку соответствующие службы для того и есть. Но у них в Эльмере все, что касается дел Семьи и королевства в целом, Кайрен от себя далеко не отпускал.

А от него поначалу все ждали слабости. А потом, когда поняли, что его видимая всем немощь в другом силу проявляет, стали более осмотрительны, но принялись мечтать о молодом легкомысленном короле. Ну-ну! Как говориться — мечты, как птицы, летают высоко, но выпустив однажды, можешь и не поймать. Ему ли об этом не знать…

Но все же… Кай улыбнулся в ночь за окном… поскольку его-то «птица» еще не упорхнула, а вот их… их ждало разочарование. Он сам занимался воспитанием и образованием брата и знал, на что тот способен. Ройджен скорее будет, как их отец, который и охоту любил, и балов не чурался, но дела королевства и служивые дворы держал в ежовых рукавицах. И всяким там ушлым гномам или считающим себя непомерно хитрыми послам с островов воли не давал.

Вот только ему от понимания, что Ройджен когда-нибудь да станет отличным правителем, легче править, пока не становиться. И уже давно его не удивляло нисколько, что докладывает тайная служба: у одного из баламутов при дворе в гномьем Процентном доме несчетное количество расписок лежит, а другой из рук ларгарского посла не раз подарки получает.

Да, Кай научился себя держать с положенным королю достоинством, умел и взглядом осадить, и одним жестом выразить свое неудовольствие. Но это всего лишь навык, а вот то, что было у него в душе… На самом деле он никогда не чувствовал себя неким сосредоточием людского водоворота, в центре которого оказался волею Судьбы. Бал он открывал лишь взмахом руки, а не первой парой в танце, на охоте он мог, вот как сегодня, лишь выйти проводить, и к народу в Великие праздники обращался не сам, а другие от его имени. А он мог лишь глядеть на свою столицу и ее народ из окна кареты, катящей по ее мостовым. Да и королевство он знал только из рассказов других людей и зарисовок художников, штат которых именно для этой цели был набран Владиусом в начале его правления.

Уделом Кайрена был кабинет — вот в нем он и был королем, среди завалов бумаг, развешенных по стенам карт и суетящихся помощников. А так «править» он мог и при брате, все равно же не бросишь его в первый год…

Король в очередной раз тяжело вздохнул и вгляделся в лес, видимый в неявном свете рогатой луны. Сейчас, при таком разошедшемся ветре, колышущаяся чернота с перекатывающимися по ней серебряными бликами, очень напоминала ему Заревое море ночью, по крайней мере, именно таким оно выглядело на рисунках его художников. И где-то там, посреди этого взволнованного «моря», сейчас находится его брат и неизвестно насколько честен был Ворон, когда говорил, что с ним все будет в порядке. Хотя — нет, не следует нагнетать собственное беспокойство, поскольку время выздоровления Ройджена было оговорено точно. Десять дней… почти бесконечный срок, когда время тянется так долго. Но при нем Тайгар, а это чего-то, да значит. Тот не уйдет от принца, не бросит его — убьет каждого, кто попытается это сделать с братом, или умрет сам…

Да, король Тигру верил, как никому. И про «умрет, но не сдастся» тоже знал не понаслышке. Все они молодые… и маленькие принцы, каждый в свое время, пытались поступать, как простые люди — без оглядки, просто подчиняясь порыву, и буквально каждый из них попадал в неприятности. И вот уже третье поколение от этих неприятностей их пытается уберечь Тигр.

Кай хорошо помнил то время, когда беда случилась с ним. У него было много времени на воспоминания, а потому каждая мелочь, прогнанная по кругу десятки, а возможно и сотни раз, хорошо запечатлелась в его памяти. А чего он не знал тогда, на восьмом году своей жизни, добавилось позже. Так что картинка всего произошедшего была полна и красочна даже сегодня, спустя тридцать зим.

Виной всему был заговор. Так это и понятно, такие значимые для спокойствия всего королевства происшествия, как покушение на Наследника, сами по себе не случаются. Вот и теперь им предстоит разобраться. Но сейчас, когда Наследник — один, и он же, является продолжателем династии, то, скорее всего, это прямые нападки на власть в королевстве. Но в тот раз и правитель был еще здоров и не стар, а королева и вовсе молода и сильна, и никто не сомневался, что совсем скоро, кроме них с Кайриной, появиться еще дети в Семье. К тому же имелся и королевский братец, тогда только вступающий в самый расцвет юности. В общем, прямых наследников было немало, потому, видимо, быстро все и раскрыли, так как стали искать в другой стороне. И верно, это оказалось местью.

Да, местью разогнанной королем гильдии зельеваров. Тогда тоже сразу не поверили, вроде мирные люди — травки, капельки и мази, забота о здоровье и благополучии людей. Но, еще довольно приличные деньги, стабильное дело, которое передается детям, и прилагающееся к ним определенное место в обществе, дающее уважение и почет само по себе.

И вот все пропало! Король, его — Кая, отец, разогнал все это стозимиями наследуемое благообразие, чем и заслужил ненависть к себе, и навлек месть на Семью. Отчасти понятно — люди, потерявшие поколениями зарабатываемые состояния и положение, обозлились. Но с другой стороны, в этом деле по-другому уже было — никак.

Дело аптекарское, как и знахарское, хотя бы без малой толики Силы, изживало себя. А магия… она ведь штука капризная, и неизвестно когда она проснется в твоем роду вновь. А если и объявиться, то воплотиться ли той же или будет иной.

Впервые магия пришла к простым людям по Воле Создателя, когда он в Лике Темном до них снизошел и пожелал дать им Сыновей Своих, чтоб могли противостоять эльфам. Потом, после Большой Битвы и одержанной победы, те Сыновья Его стали Первыми королями на землях людей.

Сначала волшебство проявлялось только в знатных семьях, которые роднились с одной из семи правящих династий. Но постепенно, как у людей и бывает, притом не только у простых, магия растеклась с каплями крови по всем королевствам. Там господин селяночку милую приметил, а там обедневший барон дочку за богатого купца отдал. Вот и получается, что зим через тысячу, а к сегодняшним дням и через целых три, магия могла проснуться в каждой семье, живущей даже на дальних землях. Вот только предсказать, у кого и когда это случиться, было невозможно.

И если у знахарей дальше второго поколения дело, как правило, не шло — там все наглядно. Поскольку если тот не может наложением руки остановить малую кровь, а вяжет кучу тряпок, то в его помощи очень быстро перестают нуждаться. Так что, тут хоть обучай какую родственницу или приблудную сироту, если Силы нет, то и взяться ей неоткуда.

Но вот у зельеваров вся польза была по баночкам и мешочкам, в которые заглядывать простому человеку пользы никакой. И что там — неизвестно, просто нужный состав насыпан, взятый по книге дальнего уж родственника или все же заговоренный, от которого польза будет по заплаченным деньгам. Болящему это было неведомо, вот только лечение затягивалось, а то и вовсе сводилось на нет.

Дело усугублялось тем, что никакого учета магов в этой гильдии по понятным причинам никогда не велось. Да и в аптекарское дело шли в основном слабосилки, которым достаточно было «иметь чутье», как это называлось, и он становился учеником работающего мастера. Вот и оказывалось, что часто аптекарь, сам Дара не имеющий, жил трудом одаренного, при этом, дело передавая таким же «пустым» детям. Так же путаницу вносило то, что некоторые ученики с Даром, из не самых бедных, все же открывали свои аптеки, а вот наследник дела мог и не найти одаренного «ученика», и всю жизнь продавать, считай, лишь заготовки.

В результате жалобы со всего королевства на недейственные снадобья, на то, что гильдии, состоящие из наследных зельеваров немагов, мешают делам действительно одаренных, на воровство секретов сбежавшими учениками, стозимиями собирались и копились, периодически объединялись, а потом опять рассматривались по отдельности. И вот, король Гарет решил эту проблему кардинально, издав «Закон о гильдиях зельеваров».

Раньше в Академию, где обучали начинающих магов, в основном попадали только те, кто был одарен немало. Оно ведь как получалось, ребенок еще мал, а проснувшаяся магия вовсю набирает в нем Силу, опережая и разум, и вырабатывание навыков. Потому, как правило, годам к десяти, родители таких детей, намучившись с ними, сами везли их туда, где их Дар будет под надзором.

А вот те, у кого Дар был небольшим и вполне определенным находили себе наставников поближе, а то и сами искали себя, применяя свои малые Силы там, где и жили. Беды окружающим от таких обычно не было. Может человек понимать животных и ладно — в более богатый дом пристроится в конюшие, вот и польза семье. Другой тучи дождливые притягивает в засушливый день, ну так, наскребли ему всей деревней горстку медяшек, молоком с медом отпоили и все довольны. Или, к примеру, железо он чувствует, так в кузнецу ему дорога, даже если тщедушный сам — будет готовые серпы от ржи заговаривать. Так вот и те же зельевары в большинстве своем всего лишь чувствуют, что собрать вместе и объединить в одно, чтоб применить к определенной хвори, а единую несчастную свечу уже не зажгут ни взглядом, ни даже касанием пальца.

А вот после провозглашения Закона в Академии назначили новый курс, без бумажки об окончании которого завести свое дело было теперь нельзя. К сегодняшнему-то дню все уж успокоилось. А вот тогда буча большая была! Те то, кто занимался делом по праву, быстро бумаги все получили и зажили спокойно. А вот те, кто всем семейством веками жили, считай, только за счет книг какого-нибудь двоюродного прадеда, потеряли все.

Конечно, поднимался вопрос: как семьи неодаренных смогли изначально получить дело магов, если у тех в принципе не может быть детей? Но ответ, как помнил Кай, так толком и не нашли. Скорее всего, в стародавние времена аптеки доставались в виде наследства родне, все же кроме самого непосредственно дела, это и немалая собственность была. Дом там, как правило в центре города, какие-никакие мастерская и склады, а то и немалые земельные наделы, где всякие травки для того дела росли. Может и так. А может, если верить слухам, когда-то и маги способны были иметь детей.

Его в тот год, Наследника семизимнего, отец стал брать на приемы прошений — вроде как приучать к делам. Он садился на скамеечке в ногах у трона отца и пытался с достойным видом внимать окружающим. Люди заходили по очереди в приемный зал, говорили что-то мало для него понятное, один из придворных магов принимал из их рук лист или свиток и складывал на стоящий в отдалении стол. Потом, как уже знал Кай, только единичные бумаги после дополнительной магической проверки будут рассмотрены отцом самолично, а вот остальные все скопом унесут и разместят по соответствующим службам.

Отец иногда спрашивал кого-то из посетителей, иногда снисходил и сам отвечать на вопросы, а было, что и просто молчал. А Кайрена в те моменты более волновало, как он сидит — ему было… скучно, а отец потом мог и пожурить: за ссутуленные плечи, за то, что дрыгал ногами или ленту от камзола в пальцах крутил.

И вот, когда уже все стражники по стенам были пересчитаны пятый раз подряд и ворох бумаг на столе вырос в приличную горку, а маленький принц упорно боролся с зевотой, в зал вошли и зельевары. Вернее те, кто состоял в распущенной уже на тот момент гильдии. Их было много, человек десять. Наверное, потому и запомнил их Кай. Обычно-то просители входили по одному, редко по двое, а тут такая толпа!

Пока они что-то долго говорили малопонятное ребенку, он уж давно разглядел каждого да чуть и не забыл о них, прикидывая по высоте бумажной горки на столе, как скоро уже его отпустят гулять. И тут, отец им что-то резко ответил, сбив этим с приятной мысли сына, и один из той толпы, видно не приняв ответа, замахал руками и громко завопил, а другие его поддержали. А вот это уже было интересно и мальчику, поскольку такого бурного представления в приемной зале он еще не видел никогда.

Толстый дядька потрясал кулаком и кричал что-то о бедных и обобранных, униженных и оскорбленных. О том, что даже королю не следует так поступать с людьми, что у тех есть память и она может быть долгой и злой. Потом, спустя много зим, Кайрен поднял записки писаря, что в тот раз запечатлевал прием. В общем-то, там оказалось, конечно же, больше, чем он запомнил, но суть тех речей была все та же, что и осталась в его памяти — потомственные зельевары возмущались королевским решением и угрожали отцу!

Потом их схватили стражи и посадили под замок. Но вскоре выпустили, поскольку мужчины, состоящие в распущенной гильдии, были людьми пожилыми и уже не вполне здоровыми, а вот кроме оскорбления величества предъявить им было нечего. Так что отец, чтоб не усугублять это дело, и так пронесшееся неспокойным веянием по королевству, немного постращав, бывших аптекарей отпустил.

А маленький Кайрен о них, когда-то буянивших в приемной зале толстых дядьках, к этому моменту, понятное дело, и вовсе забыл. У него и своих проблем хватало. И главной из них была разлука с сестрой-близнецом. Кайя в тот год уже почти две зимы, как была помолвлена. В общем-то, для высокой знати это было обычным делом, когда детям выбирали суженых еще в детстве. Да, обычай был, обусловленный и объединением каких-то земель, и возможностью увеличить состояние, и более крепкими связями семей, становившимися родственными, но родители детей, как правило, зверями не были. Потому, как продолжение к традиции самой помолвки, было принято таким парам давать возможность расти вместе. Так что маленькие жених и невеста подолгу жили то в одном доме, то в другом.

И вот эти месяц или два, на которые сестру увозили в семью герцога Морэльского, были для Кая очень тяжелыми. Он плохо спал по ночам, лишался аппетита, а часто и вовсе терял интерес к жизни. Ему не хотелось ни гулять, ни скакать на пони, ни ходить на ристалище гвардейцев, чтоб посмотреть, как воины тренируются. Мир как будто потухал для мальчика, который ощущал в себе пустоту от недостающей части чего-то очень важного для него.

Первые пять зим близнецы, как это часто и бывает, не разлучались никогда. Они, по малым годам, имели даже одну спальню на двоих. Так захотела когда-то их мать, и в тот раз отец ей перечить не стал. Но, когда после помолвки сестры она стала просить мужа, чтобы ее детей и теперь не разлучали и именно наследник герцога жил у них постоянно, то тот, почему-то, посчитал, что на пользу детям это не пойдет. Поскольку Кай, как Наследник, должен привыкать жить без сестры уже сейчас, чтобы научиться быть сильным и самостоятельным. А потому обрученные дети стали жить на два дома, деля время проживания в них поровну — все в соответствии с традициями.

Повзрослев, Кай стал понимать отцовский замысел и обиды на него не таил. Да тот и не был жесток, просто знал реалии взрослой жизни лучше и готовил детей к ней. А для Наследника он призвал во дворец нескольких сыновей из знатных родов, пытаясь приучить того к общению со сверстниками и занять его время. Да, это могло сработать, но в первые годы ватага шумных детей, не понимающих болезненной тоски юного принца, его самого раздражала. И мальчик еще тогда научился любить редкие минуты уединения, и тогда же возник его интерес к книгам, которые одновременно и отвлекали от мыслей об уехавшей сестре, но и не донимали навязчивой активностью его вновь приобретенной свиты.

Книги открывали новый мир, который еще предстояло ему узнать, они рассказывали мальчику о далеких странах, о таинственных историях, которые может и случались когда-то, а может и нет. Ребенок был еще мал и часто не отличал подлинных событий, описанных в тех книгах, от вымышленных. Так что в голове его царил полный сумбур, который в тоже время требовал все новых и новых впечатлений.

Книг к себе в покои принц порой натаскивал много, заставляя и Тая, уже тогда бывшего при нем, и тех же мальчишек, что составляли его свиту, не по разу бегать в библиотеку и обратно. Потом, конечно, большая часть книг возвращалась опять в хранилище, не удовлетворив или своей занудностью, или полной непонятностью, его интерес. К тому же, быстро разнюхав об этом пристрастии Наследника, книги ему стали дарить и придворные. Понятно, что для того, чтоб заполучить расположение не столько самого еще очень маленького мальчика, сколько короля. Эти книги, конечно, проверяли маги на предмет какого-то волшебного воздействия, но отец против таких подарков, в общем-то, не возражал.

В результате, к концу второго года такой жизни — переменной тоски, сбегания от ровесников и неуемной тяги к книжным историям, все уж давно привыкли, что в комнатах Наследника полный завал по части всяких толстых фолиантов. Так что откуда появилась та именно книга, из-за которой все последующее и случилось, и когда она вообще объявилась в покоях мальчика, сказать уже никто не смог. Даже он сам.

Но то, что случилось — то случилось. Однажды она попала в руки принца, и оторваться от нее он уже не смог. Через месяц он был уже занят только ею одной. Там хватало захватывающих и таинственных историй, чтоб удовлетворить своим содержанием возросший интерес мальчика. А временами ему даже казалась, что там появляются и новые, ранее нечитанные, страницы. Но главное, все содержащиеся в этой книге невероятные истории имели отношение к королевскому дворцу. Да, именно к тому, что стоял в Золотом Эльмере и считался центром королевства.

В общем-то, всем было прекрасно известно, что когда Викториан II перенес сюда, в Королевские Холмы, с побережья Заревого моря столицу, то центром ее стал эльфийский замок. Но, чего никто из простых людей, похоже, даже не знал, что та небольшая крепость когда-то служила жилищем Первым королям темных. Это было во времена такие древние, что и сами эльфы возможно уже не помнили об этом.

И так же никто не знал, откуда у этих возвышенностей появилось название Королевские Холмы. Считалось, что из-за того, что маленький замок, впоследствии разросшийся в огромный дворец, со времен Большой Битвы использовался королями Эльмера, как охотничий. Но все оказалось намного проще, правда, дальше во времени, просто это пристанище древних темных называлось Кэйллисрэкс. Что в приблизительном переводе с староэльфийского звучало, как холм короля.

И вот, этот фолиант, настолько толстенный, что и через месяц чтения мальчик был неуверен, что не прочел все собранные в него истории, и рассказывал о тех временах. А настолько древних книг не было даже в королевской библиотеке. И Кай, будучи достаточно умным ребенком, прекрасно понимал, что если откроется, что это за книга, у него ее заберут. Ну, и понятно, что запрут под замок в какой-нибудь зачарованный ларь для лучшей сохранности. Так что, не будь дураком, мальчик ее стал припрятывать, прикрывая завалом из других книг. И если будет в очередной раз такое желание у отца придти и поинтересоваться, что сын его сейчас читает, то смело можно будет ему предъявить всем известные фолианты.

А эту книгу, когда Кай понял ее ценность, он предпочитал читать в одиночестве. И вот однажды, когда он выпроводил всех, а сам забрался с ногами в кресло и раскрыл заветные страницы, они открыли для него не просто старую историю о жизни Двора темных, но и сообщили, что самым любознательным можно даже посмотреть на все это — как бы открыть окно в те драконьи времена.

И вот скажите на милость, какой мальчик, восьми зим от роду, откажется от такого предложения?

С того вечера начались приготовления маленького принца к тайному делу.

Во-первых, он вычислил по другим книгам, какая из башен современного замка является нужным ему древним донжоном. Ведь, как известно, что каждая крепость всегда с него и начинается. Впрочем, все оказалось вполне ожидаемо — самой мощной и неприспособленной для удобной жизни в ней, и оказалась та башня, что когда-то была эльфийским донжоном.

Во-вторых, он заучил рисунок, многократно повторив его на бумаге, который был призван открыть то «окно» в жизнь Первых темных. Правда, тут он немного посомневался, потому, как рисунок уж больно напоминал те, к которым обращались иногда и человеческие маги. Он видел такое не раз. Но, как говорилось уже, ребенок был умненьким, а потому, не зная принципов действия ни эльфийской, ни человеческой магии, логическое объяснение он и этому нашел. Всего-то и надо было вспомнить, что люди, одаренные магией, появились всего три тысячи зим назад, а вот эльфы владеют ею с Изначальных времен. Потому и нет ничего удивительного, что они пользуются иногда и их знаниями.

В-третьих, что было у маленького принца по плану, это вычисление положения луны. В книги подобный момент особо оговаривался — типа даже малый свет ее не даст прорваться пространству и времени.

Ну, а в-четвертых, мальчику следовало изучить расположение охраны на всем его предполагаемом пути до древнего донжона. И раздобыть черный плащ, которого понятно в гардеробе знатного ребенка не было, чтоб незамеченным проскользнуть мимо солдат.

Было еще и пятое, что делать с Тигром, который и слышит, и видит, и самое главное — чует больше, чем все стоящие возле покоев принца охранники вместе взятые? Но, как не странно, именно это он быстро решил. У них с Кайриной была старая нянюшка, которая теперь, когда возле него были воспитатели мужчины, уже перебралась туда, где с почетом доживали свой век самые достойные слуги. Но и сам мальчик, и Кайя по приезду, имели привычку старую женщину иногда навещать. Так что никто не удивился, когда принц пожелал вечером потрапезничать с няней, и отправился к ней. А то, что пропала склянка с сонными каплями, так это женщина была уже стара, потому никто, даже сама она, не придали этой пропаже хоть какого-то значения. Мало ли где выронила или оставила? Да у того же аптекаря оплатила три, а взяла всего два!

И вот, самый важный день в жизни Кая настал. Знал бы он насколько важным и поворотным станет этот день в его судьбе… э-эх, сколько не горевал по этому поводу мальчик… а потом и мужчина, но изменить этого было уже нельзя!

Был первый месяц лета, так что большой проблемы с одеждой не случилось, и ребенок, сам надев штаны и рубаху — самые темные, что нашел у себя, накинул припрятанный до случая плащ и выдвинулся к башне. Да, плащ он стащил у одного из солдат в казарме, что, конечно, недостойный поступок… но он же собирался его вернуть после дела! Так что, не мучаясь раскаянием по этому поводу, он тихо двинулся по ночному затемненному дворцу. Да, нужно сказать, что и о беззвучном передвижении он подумал, найдя самолично в шкафу те мягкие меховые тапочки, что одевали на него зимой.

Он шмыгал по коридорам и галереям маленькой мышкой, точно зная, как перемещаются стражи, таился от них в наполненных густой тенью углах, а когда те проходили, двигался дальше. Когда вышел на улицу, то вот там стало посложнее, поскольку хоть дворцовые помещения и освещались немного, но и создаваемых теней от такого освещения было предостаточно. А нужная ему башня стояла сама по себе, возвышаясь на прилегающей к ней площадке, как перст один, указывающий в небо, и силуэт Кая, даже при отсутствии лунного света, мог быть заметен на серых плитах двора. Пришлось забирать вправо, чтоб подобраться к ней из парка, что темной стеной стоял на небольшом отдалении за ней.

Сама башня давно не использовалась, а, возможно, что при людях и вовсе не бралась в расчет, как один из элементов будущего королевского дворца. Привычной глазу эльфийской красоты в ней еще не было, а толстенные стены не позволили узкие бойницы преобразить до размеров нормального окна. Впрочем, разрушить ее не смогли даже гномы, поскольку она была окутана таким древним охранным волшебством, что даже их заговоренные кирки не имели возможности нанести ей какой-то видимый ущерб.

Но несколько небольших дыр они, тем не менее, проковырять в ней успели. Заделывать на ненужной никому башне их никто не стал. К тому же тяжелая дверь ее была на запоре, а в дыры те все равно бы никто не пролез.

Никто — это из взрослых, а вот ребенок просочился в древний донжон довольно легко. А уже внутри мальчик не побоялся и лампу зажечь. К тому же лампа эта была специальная — чтоб по ночи ходить. Стекло, прикрывающее пламя, было на три четверти покрыто черной краской, так что выбивающийся луч легко было направить лишь себе под ноги, не освещая ничего вокруг и не обозначая для глядящих со стороны свой собственный силуэт. Эту лампу, кстати, принцу тырить не пришлось, она была у него вполне официально. Всем ведь известно, что мальчишки любят подобные вещи, вот кто-то из придворных и преподнес такую штуку ему.

Теперь он осветил ее светом самое нижнее помещение башни, которое кроме тройки гномьих дыр, других отверстий наружу не имело, бойницы, понятно, начинались этажом выше. Так что, оставив у себя за спиной эти дыры, он посветил вокруг. Было очень пыльно, да и листвы набилось достаточно, еще он приметил пару каких-то куч, которые при ближайшем рассмотрении, казались ветхими остовами какой-то мебели. В общем, для восьмизимнего мальчика ничего интересного здесь не оказалось. И он отправился к лестнице, потому что, в книге требовалось для создания «окна» выбраться на самый верх.

Ступени такой же древней, как и сама башня, лестницы, были круты и высоки, так что мальчику, в нетерпеливо предвкушении, она показалась бесконечной. Но вот, он выбрался наверх. Да, вид оттуда открывался даже в безлунную ночь — преотличный. Света звезд на чистом небе хватало, чтоб с такой высоты рассмотреть неплохо весь город. Ведь не стоит забывать, что сам немалый по высоте донжон, располагался еще и на самом высоком холме в округе. Так что какое-то время мальчик потратил на то чтобы пройтись по кругу башни и посмотреть на все прилегающие земли с ее высоты.

Вниз, впрочем, под самую башню, смотреть не хотелось — очень уж страшновато отсюда выглядели серые плиты, устилающие двор. Но вот вдаль…

Город раскинулся перед ним, как на ладони, мигающий редкими огнями и похожий своими крышами на рассыпавшиеся кубики мальчика — на ближних холмах, те, что побольше, а на дальних, мелочь вся. Неплохо было видно и неровное второе кольцо крепостных стен, которое возвели, когда город разросся. Хотя теперь уж и предместье за ним расползались довольно далеко.

С другого края башни стала видна Лидея, в ночной темноте, выглядевшая чуть мерцающим гладким полотном. Приток же ее, Леденица, был гораздо уже Великой реки и сейчас скрывался где-то по правую руку мальчика за крайними холмами. За водной гладью разлегся тот город, что и вовсе охранных стен не имел. А за ним чернел лес, который, казалось, сливался с небом. Но если приглядеться… вроде как проблескивали за ним белые шпили башен любимого Лиллака, но точно это или просто кажется, мальчик сказать бы уже не сумел.

А потом он вспомнил, зачем на башню забрался и сразу забыл обо всем. Любопытство, пылающее горячее пламени в прикрытой лампе, разгорелось в нем и отодвинуло даже необычный окружающий мир. Он спохватился и принялся чертить положенный случаю рисунок.

Сначала начертил пятиконечную звезду, олицетворяющую солнце Светлого, потом забрал ее в круг луны Темного и, отступив на миг, посмотрел на творение рук своих. Да, так и должно было быть — соединенные в одно, эти знаки приобретали вид символа Многоликого, которому с древних времен поклонялись эльфы, гномы и оборотни. Но мальчик был достаточно образован и прекрасно знал уже, что все правильно, потому как Светлый и Темный, божества простых людей, это разные Лики одного Создателя. Просто после Большой Битвы людям захотелось молиться только им, потому, что именно в этих Ликах Отец и приходил в страшные дни войны к ним на помощь. Впрочем, как и у любого ребенка, изучающего нечто в столь юные годы, это пока было просто знанием — неосмысленным, и неприменимым к жизни. Так что, мельком подумав об этом, мальчик, подталкиваемый под руку все разрастающимся любопытством, продолжил рисовать на камне.

Добавил еще два круга поверху получившегося знака и стал вписывать в зазубренном порядке какие-то неизвестные ему буквицы. А закончив, установил в центре рисунка черную свечу, изготовленную им загодя. Вот еще тоже была проблема! Вот где он мог взять пепла для нее от горелых костей? Ну, он нашел где — извернулся: пробрался на кухню рано утром, когда только пекарь с поварятами был там, и на самых задворках копался в помойном ведре! Вы представляете?! Принц и в помойном ведре! Так он еще радовался, что успел, и их не вынесли на скотный двор свиньям! Но, слава Светлому, никто его так и не заметил, и мальчик с добычей вернулся к себе. А к вечеру, когда он и собирался спалить их в камине, эти кости успели завонять. И чего ему стоило выставить из спальни нюхастого Тая, о, об этом просто страшно вспоминать! Из-за этой свечи провал всей задуманной идеи мог случиться буквально на каждом шагу!

Но — нет, он здесь, наверху древнего донжона, рисунок готов и свеча в его центре стоит… еще б суметь зажечь ее на таком ветрище…

Но мальчик упорно старался — чиркал кресалом, накрывая плащом непослушный фитиль. Фуф, загорелась! И ребенок, помня наставления из книги, ступил за крайний нарисованный им круг. Над маленьким пламенем появилось свечение, и Кай впился в него глазами, ожидая, когда оно распахнется обещанным «окном». Но он ждал, а ничего и не происходило… только продолжал кружиться светлый водоворот над свечой. А-а-а, он забыл последнее указание из книги! И мальчик, опустившись на колени, принялся краем плаща оттирать проход против себя в нарисованных округлых линиях.

Дальше все случилось все очень быстро: из светящегося вихря появилось не «окно» к древним эльфам, а черная тень. Которая, казалось, выдиралась из мелкого пламени, но уже шипела и скалила такие же черные, как и вся она, зубы на мальчика. Ужас, что охватил ребенка, заставил его отступить к самому краю. Но тень… или вернее, призрак… кинулся к нему через прорехи в кругах. Кай дернулся и, поскользнувшись в мягких туфлях, угодил спиной не в парапет, а в стрелковый проем, где, не удержавшись непослушными от страха руками, перекинулся вниз.

Что он помнил об этом моменте? Почти ничего. Как больно скребнули ногти по гладкому камню, как сдирая спину, даже сквозь плотный плащ, он проехался ею по самому краю, а потом, казавшиеся такими далекими плиты, вдруг понеслись на него вскачь. Да, еще слышал грозный рык… как он тогда подумал, мелькнувшей в панике мыслью, что это призрак догоняет его. А потом он зажмурился, его что-то ударило, перевернуло…точно призрак… а потом он упал.

Сначала больно не было, просто показалось, что дух выбило вон, и он его глазами смотрит на себя со стороны. Маленький мальчик со встрепанными волосами, тигр под ним, неловко раскинутые лапы, поверх них ноги ребенка, упавшие мимо полосатой туши, и ворованный плащ на отлете, укрывает не распластанную пару, а соседние плиты… все. Длилось это мгновение, а потом вот боль накрыла. Нет, не так. Боль пришла такая, что, даже вспоминая сейчас, Кай думал о ней, как с большой буквы… хотя и не думал вовсе — он, как правило, и не мог вспоминать! Это сегодня, в волнении за брата, вдруг ярко и четко все всплыло перед глазами.

Но тогда, когда пришел в себя, думать об этом даже боялся, хотя оно само в кошмарах приходило к нему много зим. И только тот же Тай мог его успокоить, так что с тех пор он спал возле него. Еще было страшно думать, что бы случилось, если б капельки няни подействовали на оборотня так же, как на человека. Или Тигр, проснувшись за столом, за которым и выпил подлитое в бокал воспитанником зелье, не сразу понял бы, что уснуть вот так, не пригубив и капли спиртного, он не мог и дело тут не чисто. Или, в конце концов, примчавшись в образе Зверя к старой башне, не смог бы пролезть в одну из гномьих дыр. Да много чего еще могло сложиться по-другому… ночной город бы его не заинтересовал, свеча бы загорелась сразу или не позабыл бы о прорехе в кругах… Потому как, Тай успел в самый последний момент — он выскочил наверх башни, когда Кай уже соскальзывал в стрелковый проем и даже за большой плащ, волокущийся следом, ухватить ребенка Тигр не успел.

Да что говорить! Главного могло не случиться — Тигр мог убиться и сам! Тот единственный вздох, что Судьба ему подарила на плитах двора, все и решил — он последней мыслью успел перевернуться и став человеком, влил в Кая крохи тех Сил, что оборотни могли отдать другому. А так, нашли бы поутру их там двоих…

Понятно, что о многом из этого он узнал гораздо позже. По началу-то ему вообще ничего не говорили. И только пару зим спустя он как-то разговорил на эту тему Тигра, наверное, впервые воспользовавшись своим титулом и возможностью приказывать, прилагающейся к нему. Ну, а детали дела и вовсе смог узнать, когда уже повзрослел и отец посчитал, что теперь можно, и растревоженные воспоминания, дополненные подробностями, не только напугают его в очередной раз до кошмаров, но и послужат как назидание в его дальнейшей судьбе. Потому, что, несмотря на травму и до сих пор не пожелавшие ходить ноги, отец его готовил к правлению, как Наследника. И может потому, что этот статус так при нем и оставался на момент гибели отца, Владиусу было проще возвести именно Кайрена на трон, а не маленького еще Роя и кого-то регентом при нем.

Да, отец был достаточно мудр, чтоб понимать, что достаточно взрослый парень, воспитанный им самим, как полагается, в роли Наследника всяко лучше несмышленого ребенка, из которого еще неизвестно что получится. А ноги… он, конечно, был убит горем тогда — в момент трагедии, но вскоре поняв, что на разумность сына, да и рассудительный спокойный нрав его, травма большого влияния не оказала, обучение его не забросил. Даже, несмотря на то, что через две зимы после этого родился еще один сын. Так что, как будущий правитель, Кайрен отца устраивал полностью. К тому же, перед самой его гибелью в жизни семнадцатизимнего Кая появилась Белянка. И известие Владиуса, что сын… стал испытывать вполне определенные неудобства из-за своего мужского естества, а потом и избавился от них вполне успешно, отца порадовало неимоверно. Это ж потом, спустя годы, стало понятно, что деток, наверное, так и не будет, а тогда все по этому поводу питали довольно радужные надежды.

Ну, а наследственные зельевары… сказать, что дины были глупы, потому как пошли на такое дело… Кай бы не сказал. Многие из них действительно разорились, потому что народ, пользующий их снадобья, жил, как правило, неподалеку, а потому, после оглашения Закона, пришел требовать свои деньги обратно. Те, кто расплатился с бывшими клиентами, просто разорились, но ведь были те, кто не захотел с деньгами расставаться… но такие потом все теряли, включая и жизни родных. Волна подобных погромов прокатилась по всему королевству.

Был ли отец прав, когда так жестко поступил в этом деле? Кайрен, до сих пор определенно сказать бы не смог. Неизвестно, как бы он сам поступил при таком раскладе. И потом, отец ведь надеялся, что умные, дельные, состоятельные дины все же таким путем не пойдут, а займутся чем-то другим, близким по сути, но что не требовало обязательного применения магии. Мыло и свечеварение, настойки фруктовые… да мало ли что! Вон теже притирки, но без заговора, просто в этом случае следовало не взломленной деньгой, а количеством брать. Простой люд ведь к дорогому средству все равно прибегал, только когда невмоготу становилось, а так обходился, чем Светлый послал. Но дины посчитали, что это ниже их достоинства ведрами варить растирку от ломоты коленей, что каждому старику подавай, или, к примеру, мазь, что кладут от коросты отлежавшим бок свиньям.

Впрочем, были и такие, но мало. А большинство обозлились и принялись мстить. Особо преуспели те, кто деньги сохранил, а вот родных не уберег. Купили несколько магов… хотя нет, еще не магов, а мальчишек — из тех, кто в Академию из самых бедных сословий пришел, а Даром был наделен немалым. Хотя пара из них оказалась и того наивней — их взяли просто на «слабо». Подпоили, пари заключили, что, к примеру, магическую охрану дворца обойдут. А что ее там обходить?! Если эльфийский донжон никто и не прикрывал за ненадобностью! Ну, а страшный призрак, что напугал Кая тогда, это оказался и вовсе не призрак, а обычная иллюзия, которыми часто развлекались не доросшие маги, пугая друг друга в коридорах Академии. Но вот в этот раз, ни друг друга пугали, а чуть не погубили королевского сына. А потому… казнили без разговоров глупых мальчишек!

Со слугами, что пронесли в покои Наследника без досмотра зачарованную книгу, фонарь потайной и присматривали за ним в процессе подготовки к делу, и вовсе печальная история была. Этих, что в королевских покоях служит, обычной деньгой не возьмешь и уж точно на «слабо» не протащишь… но вот если украсть ребенка из семьи…

В общем, тех совсем недостойных динов, что когда-то возмущались в приемной зале, и еще пяток к ним, казнили страшно и прилюдно, не то, что мальчишек магов, которых во дворе префектуры вздернули, пригнав лишь соклассников… ну, наверное, для того, чтоб те теперь головой почаще думали.

Самого Кая на казни, понятно, не брали. Да и он тогда только в себя стал приходить. Это потом, почти взрослым, отчеты писарей, что запечатлевали дело, он пролистал и о тех казнях там упоминания нашел.

Кайрен встряхнулся, отгоняя воспоминания, которые предпочитал вообще в свои мысли не пускать. Но… теперь не получится — снова кто-то пытается Наследника убить. Король посмотрел в окно, туда, где якобы старый Силваль находился, и понял, что в той стороне уже светлеет, а значит скоро и солнце взойдет.

«— Надо поспать хоть немного, а то нервы не к демону…», — но эта неопределенная мысль как-то не приживалась в растревоженном раздумьями разуме, и тогда он повернул мысль по-другому — более конкретно: «— Надо уснуть, а там и вечер быстрее прилетит, и Ворон следом…», — а вот это уже было более действенно — захотелось лечь и провалиться, чтоб время минуло быстрей.

Король встал, задернул поплотнее шторы и пошел потихоньку к кровати, толкая перед собой кресло.

— Дорогой, ты делаешь мне больно! — воскликнула женщина, выкручиваясь из-под навалившегося на нее мужчины.

Тот рыкнул грозно и посильнее сжал грудь той, она охнула, но рваться перестала. Мужчина же, также грубо закончил свое дело и, кряхтя, отвалился от нее.

— Зачем я тебя вообще к себе подпустила?! Знала же, что ты зверь в таком настроении! — воскликнула женщина со слезами в голосе.

— Прости, милая… но что ты хотела?! Мальчишка пропал, как и не было его, ни Меченого, ни Косого наши люди найти не могут, а Кайрен сам заперся в Лиллаке, а нас всех разогнал по домам! Конечно, безногий может и посидеть, но его-то ищейки переворачивают весь лес до сих пор! И в Гнилом квартале рыщут! А если они кого найдут раньше нас? Меня трясет от бешенства, что все сорвалось, а тут еще ты со своими слезами! Чего развезлась, как девка, которую впятером силой взяли?! Я муж твой, если ты не забыла, ну прижал что-то там тебе разок-другой случайно! Мне надо было как-то успокоиться, а тут ты со своими нежностями! — голос мужчины был низок, груб и раздражен.

— Ах, еще я и виновата?! Я хотела тебя успокоить, пожалеть, а ты накинулся на меня точно действительно мужик, какой неотесанный! Легко, да, нежную женщину обижать?! На себя посмотри! Он, видишь ли, не смог даже мальчишку убить и каких-то бандитов найти, а передо мной тут грозного корчит! — губы дамы перестали дрожать, а глаза высохли — она тоже теперь была зла не на шутку.

— Ну, прости, милая… — пошел на попятную мужчина, — ты лучше к королю в Лиллак съезди, может, хоть родню…

— Была уже, и на порог не пустили — Волки сказали, что даже близких родственников не велено в замок пускать! Я вот не пойму одного, почему Гро потом не вернулся, чтоб посмотреть, чем все закончилось?

— Да Кабан хотел, от собак избавился и вернулся на место засады, но там, на Тигра чуть не налетел. Хорошо заблаговременно почувствовал — ветер был в его сторону, повезло. Так что пришлось убираться оттуда, да и вскоре там недалеко охота промчалась. Ну, а когда он опять к тому месту решил пойти, то к тому времени уже Ройджена хватились и там вовсю рыскали Волки Канидена.

— Такое дело загубили! — досадливо воздела руки дама, — Это ж надо готовиться больше года и все провалить!

— Подожди, мальчишку еще не нашли… кто его знает, где он сейчас и что с ним! Главное чтоб загнулся там, где он есть. А потом уж пойдем дальше по плану — безногий у нас покончит с собой от горя, мы всей дружной семьей порыдаем, а потом предъявим свои права.

— А как же другие? Я вот все волнуюсь за это — такого еще не было никогда, чтоб прямая линия прервалась, но осталась толпа наследников второй очереди. Раньше, когда волшебницы Дола могли по крови сказать, кто ближе к трону, было бы хоть что-то ясно. Но теперь, когда никто их не видел почти тысячу зим, то и разобраться некому! — воскликнула женщина.

— Так оно, может, и к лучшему! Если смотреть на линию наследование, к примеру, как на родовое дерево, то мы первые, конечно! Но кому-то это может показаться и по-другому. И если б волшебницы явились и по какой-то причине это подтвердили, то все — мы бы ничего с этим поделать не смогли. Если только, не начинать все с начала. Так что сидят себе древние бабульки в своей долине, вот пусть и сидят. А мы тут сами управимся! — хохотнул мужчина.

— Ладно, посмотрим, что будет дальше… — отпустила злость и женщина, — и я так думаю, что раз бандитов не только наши, но и королевские маги найти не могут, то у тех есть какие-то защищающие амулеты. Такие люди ведь тоже достаточно богатыми бывают, хотя и живут по нищим конурам. Но ты все равно их ищи! — а сама игриво потянула помятые юбки вверх, открывая взгляду мужчины точеные ножки с чуть съехавшими в предыдущей схватке кружевными подвязками.

— Так и сделаю, милая, и мы с тобой все-таки будем править! — и тот, хищно улыбнувшись, развел на ее груди края разорванного платья и с довольным урчаньем уткнулся в отрывшиеся ему прелести.