Сказки народов востока

Левиафан[12], лисица и рыбы

Прослышал левиафан, владыка рыбьего царства, что лисица — самая умная из земных тварей. И захотелось ему стать таким же умным, как она. Послал он к ней больших и сильных рыб, приказав им похитить лисий разум и доставить ему.

Подплыв к берегу, рыбы еще издали завидели лисицу и начали бить хвостами в воде. Лисица заметила рябь на поверхности и спросила рыб:

— Что это вы тут делаете у самого берега?

— Тебя дожидаемся.

— Меня? — удивилась лисица. — А зачем я вам понадобилась?

— Как, неужели ты не знаешь, что наш повелитель- левиафан тяжело заболел, не сегодня-завтра умрет, и назначил тебя своей единственной наследницей? Слух о твоем остром уме дошел до морских глубин, и левиафан хочет, чтобы ты была царицей всего подводного царства.

— А как я доберусь к левиафану? — спросила лисица.

— Садись верхом на меня, — ответила старшая из рыб, — и я мигом доставлю тебя, У нас ты заживешь счастливо в богатстве и роскоши; всласть будешь есть, пить и спать, ни один зверь не посмеет угрожать тебе.

От этих слов закружилась у лисицы голова, и она согласилась отправиться в дальний путь.

Когда рыбы оказались далеко от берега, где высоко вздымались волны, лисица испугалась:

— Милые рыбки, — проговорила она, — сейчас я в вашей власти, скажите же мне правду, что вы хотите со мной сделать? Куда вы меня должны доставить?

— Сейчас можно сказать ей все, — согласились рыбы. — Наш царь левиафан прослышал, что ты — самая умная из всех тварей. И он решил съесть твое сердце, чтобы стать таким же умным[13].

Лисица встрепенулась.

— Почему же вы мне сразу этого не сказали? Знай я в чем дело, я бы обязательно захватила с собой свое сердце. Экие вы бестолковые!

— А разве твое сердце не при тебе? — удивились рыбы.

— Понятно, не при мне,— ответила лисица. — У нас, у лисиц, свои обычаи. Мы не таскаем сердце повсюду с собой, а оставляем его там, где ночуем, и берем только в случае надобности. А сейчас, если оно вам нужно, вернемся к берегу. Я быстрехонько сбегаю в свою нору, захвачу сердце — оно спрятано там в укромном местечке — и подарю его левиафану. Он щедро вознаградит меня, да и вас за усердие и расторопность тоже.

— Ты говоришь дело, — согласились рыбы и повернули к берегу.

Лисица выскочила на прибрежный песок и принялась кувыркаться от радости.

— Зачем зря терять время? — сказали ей рыбы. — Поторопись, пожалуйста, сбегай за своим сердцем, и мы снова отправимся в путь.

— Глупые, — смеясь, ответила им лисица. — Если бы мое сердце не было при мне, как бы я спаслась от вас и от левиафана?

Находчивый мальчик

Вот какая история произошла однажды с двумя лавочниками.

Их лавки стояли рядом и были разделены лишь деревянной перегородкой. В одной торговали маслом, в другой — благовониями.

Однажды вечером, перед закрытием рынка, лавочник, торговавший благовониями, заглянул через щель в перегородке к своему соседу и увидел, что тот пересчитывает золотые динары и складывает их в красный платок. Он стал считать их тоже. В платке оказалось сто шестьдесят пять золотых монет. Лавочника обуяла жадность; ему очень захотелось завладеть этими деньгами. Он выбежал на улицу и завопил:

— Кара-у-ул! Ограбили! Украли мои деньги!

Тотчас прибежали стражники.

— Кого ты подозреваешь в краже? — спросили стражники.

— Не знаю... После того как я сложил свои деньги в красный платок, никто сюда не заходил, кроме моего соседа, торговца маслом. В платке было сто шестьдесят пять динаров!

Стражники заглянули к соседу и нашли в укромном местечке сто шестьдесят пять золотых динаров, завернутых в красный платок.

Торговец маслом клялся и божился, что это его собственные деньги, но ему не поверили, схватили его и бросили в темницу.

Судья начал расследовать это дело, но установить, кто прав, кто виноват, никак не мог.

Тяжбой заинтересовался сам правитель города, но и он ни в чем не смог разобраться. В самом деле, кому следовало верить — торговцу маслом или его соседу? Кто из них говорит правду, а кто лжет? В городе только и разговоров, что об этом происшествии, но как распутать клубок, никто не знал.

Однажды, гуляя за городом, правитель повстречал детей, затеявших какую-то игру. Он услышал, как один из мальчуганов сказал:

— Давайте сыграем в суд. Ты будешь торговец маслом, ты — его соседом, а я буду судьей.

Правитель города притаился за деревом и стал наблюдать. Дети прикатили большой камень и усадили на него мальчика, который захотел быть судьей. К нему подошли два других, изображавших лавочников.

— Это мои сто шестьдесят пять динаров, я их выручил за проданное масло, — произнес один.

— Нет, это мои деньги, — отвечал другой. — Я сосчитал их, завернул в красный платок и спрятал в ящик стола, а ты пришел и украл их.

Выслушав обоих, "судья" сказал:

— Принесите мне миску горячей воды.

— Зачем? — удивились дети.

— Я положу в нее золотые динары. Если на поверхность воды всплывут капельки масла, значит, это деньги торговца маслом: он целый день возится со своим товаром, у него жирные руки, и монеты тоже должны быть замасленные. Если же ничего не всплывет — значит, это деньги его соседа.

Услышав это, правитель города вышел из своего укрытия, поцеловал мальчика-"судью", записал его имя и узнал, где он живет.

Вернувшись домой, правитель объявил, что долгожданный суд состоится завтра. Весть об этом тотчас же облетела весь город. У здания суда собралась тысячная толпа.

Когда оба лавочника изложили свое дело, правитель приказал принести миску горячей воды и платок с золотыми динарами. Он положил монеты в воду — и на поверхность всплыли капельки масла.

— Покажите миску народу, — распорядился правитель, — пусть все скажут, чьи это деньги.

— Торговца маслом! Торговца маслом! — в один голос закричали люди.

Деньги были тут же возвращены их хозяину, а его жадного соседа осудили на пожизненное заключение в темнице.

Все начади расхваливать ум и мудрость правителя, но он поднял на руки маленького мальчугана и сказал:

— Не я, а этот мальчик разоблачил коварного обманщика. Он подсказал мне, как разобраться в столь запутанном деле.

Работник и хозяин

Один зажиточный крестьянин нанял работника. Утром они отправились в поле. Настал полдень. Изрядно проголодавшись, хозяин и работник сели в тени.

— Еды нет, — сказал хозяин, — но это пустяки. Достаточно будет, если мы сделаем вид, что обедаем.

Хозяин вынул перочинный нож и стал делать руками такие движения, как если бы он резал хлеб, клал на него кусочек сыру, отправлял бутерброд в рот и, наконец, запивал хорошим крепким вином.

Работник повторил все движения своего хозяина.

"Пообедав" таким образом, хозяин предложил продолжать работу. Работник встал и с лопатой в руках принялся ходить взад и вперед по одной и той же дорожке.

— Что ты попусту тратишь время? — крикнул хозяин.

— Видишь ли, господин мой, раньше я делал вид, будто ем, сейчас делаю вид, будто работаю.

Вечером хозяин сказал жене:

— Припаси на утро еды и питья для работника.

На следующий день крестьянин сказал работнику.

— Вот тебе корзина с едой и лопата. Отправляйся в сад и смотри как следует окучивай деревья.

— Хорошо, господин мой.

Придя в сад, работник открыл корзину и отведал еду и питье. Низко поклонившись, он сделал вид, что беседует с садом:

— Доброе утро, дорогой сад.

— Здорово! Что у тебя в бутылке?

— Скверное, кислое вино.

— А что у тебя в корзине?

— Заплесневелый хлеб.

— Коли так, ложись спать, дружок.

Парень растянулся под фиговым деревом посреди сада и крепко заснул.

Вечером работник пришел к хозяину.

— Ну как, работник, много ли ты успел сделать?

— Да, мой господин, я окопал деревья вплоть до самого ствола сухого дерева.

— Ай да парень! Ты хорошо поработал и много успел.

— О да, господин мой.

На следующее утро работник опять отправился в сад. Отведав хлеб и вино, он повторил беседу с садом:

— Доброе утро, дорогой сад.

— Здорово! Что у тебя в бутылке?

— Кислое, испорченное вино.

— А что у тебя в корзине?

— Заплесневелый хлеб.

— Коли так, ложись спать, дружок.

И парень опять лег под деревом и крепко заснул.

Вечером хозяин спросил его:

— А сегодня ты много сделал?

— О да, мой господин, я добрался до самого сухого ствола.

— Как, ты, значит, ничего не сделал?!

— Точно так же, как вчера и позавчера после обеда, мой господин.

Назавтра хозяин явился в сад до прихода работника и, убедившись, что тот совсем ничего же сделал, спрятался в кустах.

Когда работник пришел в сад, хозяин услышал, как парень сказал:

— Доброе утро, дорогой сад.

— Здорово! Что у тебя в бутылке?

— Кислое, испорченное вино.

— А что у тебя в корзине?

— Заплесневелый хлеб.

— Коли так, ложись спать, дружок.

И хозяин увидел, как работник улегся спать под фиговым деревом. Тут-то он все понял...

Вечером хозяин сказал своей жене:

— Когда работник отправится в сад, положи в его корзину свежего хлеба и налей ему хорошего вина.

На следующий день, придя в сад, работник отведал хлеб и вино и крикнул:

— Доброе утро, дорогой сад!

— Здорово! Что у тебя в корзине и в бутылке?

— Хороший, свежий хлеб и вкусное вино.

— Тогда отправляйся работать.

Работник взял лопату и трудился весь день не покладая рук.

Вечером хозяин спросил его:

— Что ты успел сегодня сделать?

— Всю работу, мой господин.

Блинчики

Жил в Хелеме старый меламед[14]. Жена его занималась вязкой чулок. И вот из-за этого меламеда и его жены город Хелем удостоился большой чести: на веки вечные, в назидание потомству, там было вынесено четыре важных постановления.

Дело было так. Однажды меламед сказал своей жене:

— Я прожил на свете без малого семьдесят лет, и ни разу не довелось мне в праздник шевуот[15] вкусить блинчиков, начиненных творогом и поджаренных на масле.

Жена вздохнула и ответила:

— И мне никогда не доводилось их есть.

Меламед погладил свою длинную бороду и сказал:

— Вот что я придумал. Есть у нас большой сундук с прочным запором, в котором когда-то мне доставили твое приданое. Давай сделаем в его крышке две щели — одну справа, другую слева. И давай договоримся, что я каждый день буду опускать в правую щель одну пруту[16] из своих заработков, а ты будешь каждый день опускать в левую щель одну пруту из своих заработков. А в канун праздника шевуот мы с Божьей помощью откроем сундук, вынем деньги, купим муку, яйца, масло, творог и испечем себе такие блинчики, какие едят только богачи.

Жена одобрительно кивнула головой.

— Аминь. Да будет такова воля Господа!

Но, встав из-за стола, за которым шел этот разговор, меламед подумал: "Пусть жена одна бросает свои монетки, а я, обучающий детей слову божию, вправе не делать этого". А жена меламеда, встав из-за стола, тоже решила схитрить. "Пусть муж один бросает свои монетки, — подумала она, — а я свои трудовые гроши, которые достаются мне так тяжело, приберегу для другого дела".

Прошла зима, на исходе была весна — приближался праздник шевуот. Меламед и его жена принесли большой ключ от сундука, сунули его в замочную скважину, повернули, приподняли крышку и заглянули внутрь. Увы! Сундук был пуст. В нем не было ни одной монетки.

Рассердилась чулочница, вцепилась мужу в бороду и закричала:

— Обманщик! Где же твои деньги?

Рассердился и меламед; он схватил жену за парик

и завопил:

— Где твои деньги, ведьма?!

Так, стоя у раскрытого сундука, они до тех пор трепали друг друга, пока оба не упали в сундук. И тут крышка над ними возьми да и захлопнись.

Дом меламеда стоял на той же улице, где и синагога, и дверь в нем была открыта настежь — так уж испокон веков заведено в Хелеме — в теплые дни все двери распахнуты настежь. А сундук тот со дня своего рождения в столярной мастерской стоял на четырех маленьких колесиках, чтобы легче было его передвигать. И так как, очутившись в сундуке, меламед и его жена стали что есть силы тузить друг друга, сундук сдвинулся с места и начал разъезжать по комнате — от одной стены к другой. И так он подкатился к открытой двери. В доме не было порога, и сундук выкатился во двор, а со двора — на улицу. Он покатился по мостовой и с грохотом въехал прямо в синагогу.

Жители Хелема, увидев, что по улице катится сам по себе большой сундук, переполошились. Опасаясь, как бы не произошло какой беды, они не осмелились даже прикоснуться к нему. А когда сундук въехал в синагогу и там продолжал разъезжать от стены к амвону, от амвона к печке, всех обуял смертельный страх.

Пришел раввин, прибежал его помощник — духовный судья, а вслед за ними явились все знатоки Священного Писания. Посовещавшись, они велели синагогальному служке пожертвовать собой во славу Божию и открыть таинственный сундук. Служка принял на себя эту высокую миссию; он совершил омовение, надел саван, облачился в талит[17] и, громко благословляя имя Господне, приблизился к сундуку и приподнял крышку. И что же он увидел? Меламед таскал за парик свою жену, а та что есть силы дергала мужа за бороду...

И хотя случилось это в канун праздника и все были очень заняты подготовкой к нему, пришлось со¬звать чрезвычайное заседание хелемских мудрецов с участием раввина, духовного судьи и знатоков Священного Писания.

И мудрецы постановили:

Во-первых, отныне и впредь сундуки для приданого не изготовлять на колесиках.

Во-вторых, у всех наружных дверей делать высокие пороги.

В-третьих, меламеды никогда не должны жить на улице, где находится синагога.

В-четвертых, старый меламед и его жена впредь не должны даже желать есть блинчики в праздник шевуот.

Эти постановления были записаны в особую памятную книгу, чтобы они хранились в ней в назидание потомству, на веки вечные, до пришествия мессии[18].

Коза

А вот еще какая история приключилась с хелемским меламедом. Как-то по окончании школьного года[19] в его кошельке оказался целый капитал — десять звонких монет. Он долго сидел со своей женой и думал, на что употребить эти деньги.

Наконец жена сказала ему:

— Отправляйся, супруг мой, в местечко, которое славится своими козами, и купи козу. Недаром говорят люди: "Коза в доме — достаток в доме".

Меламед послушался жену, отправился и купил козу.

В пути, когда он вел козу домой, его застала ночь. Страшно стало меламеду на безлюдной дороге, он свернул на постоялый двор и решил там заночевать.

Когда меламед блаженствовал за стаканом чаю, а коза его жевала в сарае сено, к нему подсел хозяин постоялого двора. Слово за слово, и уже через минуту тот знал, что его поздний гость — не кто иной, как хелемский меламед. Смекнув, какую шутку можно с ним сыграть, хозяин пошел в сарай и заменил козу козлом.

Назавтра, чуть свет, меламед зашел в сарай, взял за веревку козла и пошел своей дорогой. Домой он прибыл в прекрасном настроении и, увидев жену, воскликнул:

— В добрый час! Я привел тебе козу. Иди и подои ее.

Женщина взяла подойник, вышла во двор и видит — перед нею не коза, а козел. И она начала громко бранить козла, своего мужа и весь Божий свет, нимало не смущаясь тем, что ее слышат дети, ученики меламеда.

Честь меламеда была задета. Он вскочил и поклялся, что тотчас вернется в местечко и на весь мир опозорит наглого обманщика, который осмелился вместо козы всучить ему козла.

— Он меня еще узнает! — кипятился меламед.

Схватив веревку, привязанную к рогам козла, он повел его в местечко, к человеку, который продал ему козу.

По дороге он завернул на постоялый двор, чтобы рассказать хозяину, какие бывают на свете обманщики. Улучив минутку, хозяин шмыгнул в сарай и заменил козла козой.

Отдохнув немного, меламед повел свою скотину дальше. В местечке он быстро нашел человека, продавшего ему козу, и набросился на него с бранью:

— Где твоя совесть? Как ты смел вместо козы подсунуть мне козла?!

Тот громко рассмеялся и сказал:

— Глупый ты человек, а еще меламед. Разве ты не видишь, что это коза, а не козел?

Он позвал свою жену, и та на глазах у меламеда надоила полный кувшин молока. Меламеду стало совестно: зря он, выходит, обругал человека. Взял он козу и отправился домой. В пути стемнело, и он завернул на постоялый двор. А когда наутро меламед вернулся домой, жена обнаружила, что он снова вместо козы притащил козла — это уж постарался хозяин постоялого двора.

Женщина принялась проклинать мужа и всю его родню до десятого колена, и опять в присутствии его учеников. Разгневанный меламед поклялся, что теперь он непременно отомстит обманщику. Он схватил веревку и потащил козла в местечко. По дороге, как и прежде, он зашел на постоялый двор и в местечко привел опять не козла, а козу.

Снова посмеялся над ним продавец и обозвал меламеда круглым дураком, не отличающим козы от козла. И он опять позвал жену, чтобы она подоила козу. Но меламед решил, что на этот раз он не даст так легко обвести себя вокруг пальца.

— Знаем мы ваши штучки! — кричал он. — Видали таких умников! Я не поверю, что это коза, пока сам раввин вместе с духовным судьей не удостоверит это.

Пошли к раввину, и тот, вместе с духовным судьей обследовав со всех сторон животное, в присутствии всех собравшихся выдал хелемскому меламеду свидетельство, что это доподлинно коза. Бумага была подписана всеми присутствующими и скреплена печатью раввина.

— Теперь у меня нет к тебе никаких претензий, — сказал на прощание меламед бывшему владельцу козы. — Прости, что я невольно обидел тебя.

Он взял козу, свидетельство и пошел домой.

По дороге меламед по обыкновению завернул на постоялый двор. А когда назавтра он предстал перед женой, оказалось, что и на сей раз — увы! — он привел козла, а не козу. Жена всплеснула руками и заплакала:

— О, наказание Божье! Зачем мне козел?

Тут уж меламед рассердился не на шутку.

— Дурная твоя башка! У меня есть свидетельство раввина и духовного судьи, подписанное ими и скреп¬ленное печатью; в нем говорится, что это коза, а не козел.

Не прошло и десяти минут, как весь двор был полон народу. Одни кричали:

— Женщина права! Это козел, а не коза. Все признаки налицо.

Другие возражали:

— Меламед прав! У него же на руках бумага, где черным по белому написано, что это коза.

В конце концов меламед и его жена, сопровождаемые толпой, повели козла к хелемскому раввину, дабы он обследовал животное и вынес окончательное решение.

Хелемский раввин водрузил на нос очки и три часа кряду изучал животное, а также выданное меламеду свидетельство. Наконец он вынес решение.

— Прав, бесспорно, меламед. От рождения это коза, что подтверждает выданное по всей форме и найденное в полном порядке свидетельство. Но всевышний, должно быть, повелел, чтобы козы, вступив на хелемскую землю, тотчас превращались в козлов.