Сказки народов Востока

БОЛЬШАЯ БЕДА Удэгейская сказка

У стариков — жизнь позади. Старики много знают — хороший совет всегда дать могут. Только и молодой хорошее слово сказать может: силы у него больше, глаз лучше, руки тверже, вся жизнь впереди — он вперед смотрит.

Давно удэ в теплых краях жили, на равнине, на берегу моря. Много их было, как деревьев в лесу. Тихо жили, ни с кем не воевали. Зверя били, рыбу ловили, закон соблюдали, детей растили. Давно это было.

Тогда в одном стойбище хозяином был старый шаман Кандига. Как заболеет кто-нибудь — вытащит Кандига свой бубен, на котором Агды — гром — нарисован, костер разведет, бубен на костре подогреет и начнет шаманить. Вокруг костра ходит, пляшет, разные слова говорит, поет, в бубен бьет, будто гром гремит. В бубен бьет Кандига, говорит — злых чертей пугает… Шум такой поднимет, что потом эхо два дня откликается. Иной больной и выздоровеет, глядишь. А если умрет… и тогда шаман свое дело сделает: на серой птице с красным клювом душу покойника в подземное царство — Буни— увезет. Ту птицу, правда, никто не видал, да как шаману не верить!

Боялись шамана сородичи, слушались его. Что захочет шаман взять — отдают. Что скажет шаман — сделают. Как шаману не дать! Не дашь — он злых чертей на стойбище напустит, всем худо будет… Говорили про Кандигу, что он очень большой шаман. Черти шамана любили — все у Кандиги было, даже тогда, когда все другие удэ голодали, свои унты с голода жевали.

И жил в том стойбище молодой парень Димдига. Охотник хороший: одной стрелой двух гусей убивал. Парень как парень — не хуже других, а лучше. Смотрел этот парень на Кандигу — одного в толк не мог взять: почему это так получается — двух уток он убьет, одну — себе, другую — Кандиге отдать надо; двух соболей забьет, одного— себе, другого— опять Кандиге. Кандига на охоту не ходит, Кандига в болоте не мокнет, на солнце не сохнет, на морозе не мерзнет, а добычи столько же получает, сколько и Димдига. Отчего это?

На совете мужчин Кандига говорит, разделивши добычу:

— Хорошо сделали мы, все довольны…

Говорит Димдига:

— Хозяин! Я не доволен… Почему так? Ты в юрте сидишь, ног не бьешь. Тебе все мужчины половину отдают. Почему у меня — охотника — меньше добра, чем у тебя?

— Глупый ты! — говорит Кандига. — Счастье мне духи приносят! Почему? С ними поговори… Вот сейчас всех чертей своих сюда позову.

Рогатую шапку надевает, пояс с погремушками надевает, за бубен гремящий хватается. Гремит бубен, по всей округе гром идет.

Просят старики:

— Не шамань, молодого не слушай! Он ума на охоте не добыл, только зверя на охоте добыл…

— Ладно, — говорит шаман, — только ради вас его прощаю.

И опять ходит Димдига на охоту. Зверя бьет: одного себе, одного Кандиге. А шаман все Димдигу ругает. Что бы ни сказал парень — все шаману впоперек.

…В тот год из дальнего стойбища люди прибежали. Оборванные, голодные люди прибежали. Говорят плача:

— Страшные люди на нас напали. Войной идут… Множество великое их! Сами — как тигры. На диких зверях ездят.

— Что за звери? — спрашивает на совете Димдига. — Собаки?

— Нет, не собаки.

— Олени?

— Нет, не олени. Нам ли оленей не знать — всю жизнь оленей держали! Четыре ноги у тех зверей; шерсть гладкая; морда на оленью похожа, да не совсем: хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается. Те люди никого не щадят. Мужчин убивают, женщин с собой уводят, детей малых под копыта своим зверям бросают.

— Плохие люди, — говорит Димдига. — Уходить надо, у нас с ними драться силы не станет.

— То не люди, — говорит Кандига.

— Да мы сами видали: две руки, две ноги, одна голова у тех людей. Не по-нашему говорят. От деревень только пепел оставляют. Где они пройдут — там и трава не растет.

— То не люди, — говорит Кандига, — то злые черти! Это их Димдига накликал… Худой сон приснился вам. Не бывает таких людей. Шаманить буду — мне дары давайте, тех чертей прогоню!

Люди с дальних стойбищ дальше бегут…

Прибегают из средних стойбищ люди.

— Бегите! — кричат. — Злые люди на нас напали! Против них У нас силы нет. Юрты жгут, людей бьют!

— Уходить надо, — на совете Димдига говорит. — Злые духи юрт не жгут.

— То не люди, — на своем Кандига стоит, — то злые черти! Нет такого черта, чтобы меня испугал. Шаманить буду — всех чертей перепугаю! Несите мне дары.

Люди со средних стойбищ дальше бегут…

Из ближних стойбищ люди прибежали:

— Тех злых людей мунгалами звать. Говорят, они весь мир прошли, никого в живых не оставили. Только и есть живые, что мы с вами!

— Со своих зверей слезают ли мунгалы? — спрашивает на совете Димдига.

— Слезают, когда едят и когда убивают.

— Что едят мунгалы?

— Тех зверей, что с ними запасными идут.

— Это люди, — говорит Димдига. — Надо оружие готовить. Надо уходить с их дороги. Что едят мунгальские звери?

— Траву, — отвечают люди.

— Надо в лес уходить, надо в горы уходить, — говорит Димдига. — Те люди, верно, к лесам да горам непривычны.

— То черти! — говорит Кандига. — Злые духи, их Димдига раздразнил. Несите дары мне. Я великий шаман— все беды отгоню! Мангни — идола — сделаю, всех чертей разгоню!

Стал Кандига шаманить день и ночь. Упадет от усталости, вскочит и опять шаманит. Страшного идола сделал— Мангни — и вокруг него кружится.

Мангни на холме стоит. Три роста в нем. Живот у Мангни пустой, чтобы вечно голодный был. Руки у него змеями перевиты, чтобы гибкими в драке были.

У того Мангни на ногах ящерицы, чтобы быстро бегал. В груди у него — птица вместо сердца. На груди — медный круг начищенный, как солнце сияет, чтобы врагов слепить. В том медном круге все отражается.

Говорит Кандига:

— Подлетят мунгалы на своих зверях, в медном круге себя увидят, подумают— нет здесь никого, кроме них. Уйдут.

— Копьями и стрелами мунгалов надо отгонять! — говорит Димдига.

Жмутся люди к Кандиге — никто не защитит их больше.

Сделал Кандига еще двух идолов — Мангни на помощь, чтобы бить чертей.

Говорит тут Димдига:

— Эй, люди! Большая беда пришла — не Кандиге-старику ее отогнать. Берите луки, стрелы, копья, в леса уходите, в горы уходите. Тем мунгальским зверям трава нужна. Дойдут мунгалы до лесов, до гор, увидят— зверей нечем кормить, назад повернут!

Шум в стойбище поднялся. Молодые кричат:

— Димдига правду говорит — мужчины должны драться!

Старики вопят:

— Никто против чертей не силен!

А мунгалы уже близко. Уже крик их слышен. Уже пламя видно: жгут мунгалы юрты соплеменников Димдиги.

Шаманит Кандига. Изо рта у него пена брызжет. Бубен, как гром, гремит. Побрякушки на поясе звенят. Шапка рогатая раскачивается. Трясутся от страха старики, на него глядя.

Сородичам говорит Димдига:

— Кто со мной пойдет — перейдите ручей! Кому детей своих жалко — перейдите ручей! Кому за оружие взяться не стыдно — перейдите!..

Кто шаману не верил — перешел ручей. Остались с шаманом те, кто чертям верил больше, чем своим рукам.

Ушел Димдига.

А мунгалы словно туча идут. Как песку на берегу морском — тех мунгалов! Дрожит земля от топота. Над мунгалами шум стоит, как в половодье: кричат они, гикают, своих зверей погоняют. В руках — у них кривые сабли длинные, за плечами — колчаны со стрелами, у седла — топоры боевые. Правду Димдига сказал, что не черти мунгалы, а люди.

Стойбище увидали мунгалы, еще пуще закричали. Целую тучу стрел пустили — солнца не видно стало!

А Димдига со своими уже от леса недалеко.

Увидали мунгалы Димдигу — помчались вслед. Чуть не догнали. Да парень уже в лес вошел. Женщин и детей дальше послал Димдига. А сам с мужчинами за деревьями спрятался.

Стали в мунгалов стрелы из тугих своих луков пускать. Запели стрелы, полетели. Сквозь черта стрела пройдет, разве может человек черта убить? А мунгалы падают с седел.

От дерева-к дереву — глубже в лес уходит Димдига. От дерева к дереву — глубже в лес уходят и те, кто с ним из стойбища ушел.

Долго гнались мунгалы за Димдигой. Только звери их к лесу непривычны. Только зверям тем в лесу тесно. Только зверей тех в лесу кормить нечем. Тех зверей мунгалам пасти негде. Только мох седой вокруг на деревьях висит да папоротники стеной стоят…

Повернули мунгалы обратно.

Послал Димдига людей своих всем соплеменным сказать, как от мунгалов спасаться. Потянулись удэ в леса да в горы. Стали на горах да в лесах жить. Лесными людьми удэ стали. Так их и до сих пор зовут.

…Сколько времени прошло — не знаю. Пошел Димдига на старое стойбище. Посмотреть хотел — помог ли Кандиге Мангни со своими одноногими.

Видит Димдига; мунгалы до моря дошли, назад повернули, в свои степные равнины назад ушли.

Видит Димдига: в старом стойбище Мангни лежит поверженный… В пустом брюхе трава растет, в пустой груди ящерки бегают. Одноногие помощники обугленные лежат — мунгалы из них костер делали.

Видит Димдига: лежит шаман, ноги раскинул, в руках топор держит. Рядом с ним мунгал лежит, топором убитый. Вспомнил, видно, шаман Димдигу, да поздно было. Лежит Кандига. На нем ворон черный сидит, Хорьки да росомахи по стойбищу рыскают.

Обратно Димдига в лес пошел. Родичам сказал: «Лес да камни — нам лучшая защита!»

Стали удэ в лесах жить. На совете молодые стариков слушают. Но и старики от молодых хорошего слова ждут.

Д. Нагишкин.