Сказки старого зоопарка (СИ)

Невидима зверушка

Зоопарк — беспокойное место. Там всегда что-нибудь происходит — звери не плюшевые игрушки, чтобы смирно сидеть по вольерам. Они дерутся, капризничают, болеют, отказываются есть корм и подчиняться служителям, рожают детенышей, высиживают птенцов, убегают и исчезают. Благоденствие и порядок пугают персонал куда больше, чем внезапные катастрофы — чем длиннее затишье, тем сильней грянет буря. Говоря по секрету, товарищ директор порой подстраивал неприятности — «забывал» закрыть шланг или запереть клетку с мышами. Лучше так, чем спасаться от бешеного слона или влюбленного носорога.

Сбежавшее из клетки семейство хорьков никого особенно не удивило — шустрым зверькам только дай волю. Смотрительница Татьян-Ванна правда божилась, что заперла все клетки с куньими и проверила все замки, но она разменяла шестой десяток, готовилась к пенсии и последний год думала лишь о внуках. Товарищ директор незаметно пожал плечами и простил — годы честной службы весят больше одной оплошности. Но когда по территории бранясь и плюясь на все четыре стороны заметались братцы-барсуки, он устроил нерадивой тетехе большой разнос. Бедной женщине стало плохо, пришлось вызывать «скорую». Татьян-Ванну уложили в кардиологию, виноватый директор мотался туда с извинениями, апельсинами и кефиром. А через два дня кто-то выпустил из вольера африканского медоеда…

Милый зверек ничтоже сумняшеся отправился хозяйничать на территории — переворачивать урны, кушать все вкусное, метить все углы и мстить всем, до кого получится дотянуться. Мстительность хулигана и доконала. Снотворное его не брало, бутылку рома он выхлебал без вреда для себя, а вот у клетки Раджи, куда медоед забрался, чтобы набить морду тигру, оказался съемный верх. Там беглеца и накрыли железной сеткой и уволокли по месту прописки, невзирая на гневные вопли.

На следующий день директор объявил сбор всех частей — от зеленых юннатов до сторожа Палыча. И, ласково заглянув в глаза собравшимся, попросил честно признаться — у кого за последние месяцы случались неприятности и какие. Сотрудники начали каяться — сперва неохотно, но когда директор пообещал уволить каждого десятого, языки развязались. Половина фиаско не имела отношения к делу — утащить под рубахой пять кило свежей свинины, подменить умершего от разрыва сердца ценного кролика или, скажем, уединиться в пустом слоновнике, — зазорно, но не фатально. А вот остальные неурядицы складывались в систему.

Кто-то потихоньку подворовывал по складам и на кухне — то пяток яиц исчезнет, то виноград, то кусочек свежей печенки. У ветеринара Коркия пропадали сладкие булочки и печенье — он грешил на уборщицу, а дело было вовсе не в говорливой старухе. У практикантки Липочки кто-то спер новенькие польские туфли — ни разу не успела надеть. В птичнике прямо из клетки упорхнула в никуда горлица и чудом не улетел старенький какаду — дверца оказалась распахнута настежь. Гималайского медвежонка, росомаху и павиана кто-то хорошо покусал острыми маленькими зубами. И это не считая мелочей — распотрошенных мусорных баков, утопленных в пруду ключей, тряпок и мисок.

На прямой вопрос «кто виноват» сотрудники пожимали плечами, разводили руками и прятали взгляды. Скорей всего проказничал зверь, некрупный, активный и любопытный хищник. Но в зоопарке возможно всякое. И невозвратных побегов за последние месяцы не случалось, даже хорьков переловили и посадили назад…

Юннаты Гоша и Кеша, неразлучные, рыжие и хитрые как лисята близнецы двенадцати лет от роду, долго мялись и прятались за спины старших товарищей. Но наконец решились:

— Я видел! Нет я! Мы видели… точнее не видели!

— Что вы не видели? — рявкнул директор.

— Ничего! — покраснели близнецы. — Точнее видели!

Директор плюхнулся мимо стула, секретарша помогла ему подняться и привести в порядок одежду. Из спутанного рассказа близнецов стало ясно, что они не только замечали цепочки чьих-то следов на песке, мокрой глине и просыпанной нерадивыми звероводами манке, но и своими глазами видели, как раскрывалась сумочка практикантки Липочки, выплывал шоколадный батончик, кое-как обдирался и с чавканьем исчезал в воздухе. Более того, уяснив вкусы невидимой зверушки близнецы прикормили ее на печенье и даже пару раз умудрились погладить по жесткой шерсти.

Прекрасная идея! По словам близнецов зверушка чаще всего прогуливалась вокруг пруда, подле обезьянника и клеток с куньими. Там и поставили самозахлопывающиеся ловушки, зарядив их печеньем. Забежит зверек в клетку, цопнет лакомство — а дверка возьми да и захлопнись! Пару дней вокруг ловушек царила тишина, впрочем и хулиганства поприутихли. На третий день сторож Федор, сменщик и собутыльник Палыча, ожидал директора прямо у ворот зоопарка:

— Попался который кусался! Взяли мерзавца, товарищ директор, ступайте полюбоваться!

Две ловушки ожидаемо пустовали, но третья, установленная подле пруда, раскачивалась, булькала, скрежетала и верещала — кто-то разгневанный метался внутри. Довольный сторож с усилием приподнял клетку:

— Доигрался, ворюга! Сейчас за каждую печенюшечку рассчитаешься! Ай… Ай! Ай!

Невидима зверушка метко цопнула Федора за палец, пострадавший уронил ловушку, дверца раскрылась и пленника как не бывало. Директору почудилось, что он слышит цокот коготков по асфальту и сердитое бульканье, но брань сторожа перекрыла весь звуковой фон.

Ловушки еще несколько раз выставляли, наживляя печеньем, котлетами и рыбешками к вящей радости зоопарковых воробьев и котов — им поутру доставались нетронутые лакомства. Зверушка игнорировала приманки, обходясь доступной добычей. И начала шутковать по-крупному. Добралась в кладовой до корзины бананов и понадкусывала все до единого. Перегрызла электрический провод, обесточив холодильную камеру. Выпустила павианов посреди бела дня. Посетители в ужасе разбежались от вольного стада, а обезьяны повели себя совершенно по-человечески — нашумели, напачкали и передрались между собой. Скандал вышел громкий, приезжали корреспонденты из городской газеты и сделали такой неприятный репортаж, что директора вызывали в горком.

Вскоре воровство переросло в откровенные кражи — то поутру исчезнет мешок картошки, то свиной окорок, то ящик с экзотическими фруктами. Следом стали пропадать лопаты, ведра и прочий хозяйственный инвентарь.

На заграничной газонокосилке терпение директора лопнуло. На ночь по всему зоопарку начали расставлять капканы — подле каждой кладовой, кухни и стратегически важных клеток. Попались пять кошек, две бродячих собаки, ветеринар Коркия, шимпанзе Улугбек, сторож Палыч… Когда очередной чудо-прибор защелкнулся на ботинке товарища директора, идею признали неудачной и прекратили.

Патрули тоже отпали. Сперва сотрудники охотно согласились объединяться в пары и обходить территорию зоопарка с целью поймать или отпугнуть воришку. Но спустя небольшое время выяснилось, что большинство патрульных либо мирно дремлет в дежурке, либо соображает на троих с Палычем. Ветеринар Коркия после совместного дежурства с секретаршей Антуанеттой как честный человек сделал ей предложение, секретарша как разумная девушка отказала. А грабежи и безобразия не прекращались.

После очередного гневного монолога директора, практикантка Беллочка привела в зоопарк служебного пса Джульбарса — ее дядя работал кинологом. Овчарка обнюхала места преступления, покружила по дорожкам, но с первого раза следов не взяла. Поразмыслив немного, директор уговорил Беллочку на ночную засаду. Будь он помоложе, романтичная прелесть молодой практикантки, нежный румянец, темные кудри и высокая грудь не оставили бы его равнодушным. Но, увы, он давно уже не срывал розы в прекрасном саду любви, даже призывные взгляды из-под невероятно длинных ресниц не сработали. Поведение овчарки волновало директора куда больше. Джульбарс явно нервничал, шумно втягивал воздух мокрым носом, переступал с лапы на лапу и тихонько поскуливал. Вот он насторожил уши, напрягся словно струна — и рванул в темноту, волоча за собой поводок. Директор, задыхаясь и перхая, помчался следом. Он услышал падение грузного тела, яростное рычание и крики о помощи — тот, на кого напала овчарка, явно не был некрупным хищником.

Потрясая фонариком, директор помчался на звук. И замер с открытым ртом, глотая воздух как рыба. На газоне валялся товарищ Гузь, красавец завхоз, кандидат в члены партии, обожатель субботников и трудовой дисциплины. На груди преступника стоял лапами гордый Джульбарс. Вокруг валялись драгоценные фрукты, кои директор с таким трудом снова достал на базе. Поговаривали, что завхоз подворовывает, но кому не случалось унести в кармане банан или утащить в авоське неучтенный излишек репы? Пока звери оставались сытыми и ухоженными, директор закрывал глаза на мелкие шалости — всем хочется кушать. Но грабеж среди бела дня?!

Завхоз бормотал что-то о малых деточках, но товарищ директор знал — Гузь жил вдвоем с дородной супругой, их единственный сын завербовался на БАМ и сбежал от родителей на край света. Милиция и никаких гвоздей!

— Звони!

Беллочка побежала к телефонной кабинке. «Бобик» приехал быстро, завхоза забрали куда положено. Директор торжествовал победу, выписал премию отдельно Беллочке и отдельно Джульбарсу, взял отгулы и уехал в загородный пансионат поправлять нервы. По возвращении его, разумеется, ждал сюрприз.

На этот раз хулиган забрался прямо в кабинет руководства. Поигрался с бумагами, вывернул ящики, разодрал в клочья чучело белой совы, разбил чашку и оставил следы своего пребывания — видимые и обоняемые. Определенно некрупный зверь — кто-то из куньих, барсук, лемур, или, скажем, малая панда.

Снова призвали Джульбарса. В первый же вечер умный пес выследил негодяя. С лаем набросился на пустой с виду фонарный столб, носился как угорелый между клетками птичника, напугав до одури мелких птах, плюхнулся в пруд и вернулся запыхавшийся и виноватый, зажав между ног мокрый хвост. Поймать завхоза было куда как легче.

Разъяренный директор пообещал пятьдесят рублей и неделю отпуска тому из сотрудников, кто изловит невидимого бандита. Желающих набралась уйма, идеи их посещали самые разнообразные. Юннаты подвесили над дверью кухни мешок с мукой, дабы обсыпать воришку и сделать его видимым. Обсыпало толстую повариху, она смертельно обиделась, положила на стол заявление, а зверье на два дня осталось без каш и пойла. Хитроумный Рувим Есич отчитал подопечных и вместе с мальчишками установил на газоне столб, увешанный колокольчиками, лентами, зеркалами, медовыми пряниками и пахучими кусочками ливерной колбасы. Столб смазали свежей смолой — кто полезет прилипнет, поднимет шум. Любопытный воришка полез — тут Рувим Есич не просчитался — но едва увязнув лапой, запаниковал, удрал и впредь игнорировал приманку — в отличие от зоопарковых крыс и ворон, которых приходилось отдирать от столба и отмывать, невзирая на сопротивление. Сторож Палыч по старинке воспользовался сачком и даже поймал кого-то, но паршивец прогрыз сетку и удрал, пока сторож ходил за клеткой. В зоопарке царили разброд и шатание.

Почесав в затылке, директор сходил домой за дефицитным Дюма, нагрузил «дипломат» бананами и отправился на поклон к шимпанзе Улугбеку. Брюхатый умник, единственный из животных, имел ключи от собственной клетки, знал все, что творится в зверинце и выражал свое мнение по любому вопросу. Дары приняли благосклонно, особенно «Узника замка Иф» — местную библиотеку шимпанзе давно освоил, а газеты терпеть не мог. Выслушав долгий рассказ о постигших зоопарк бедствиях, он поковырял в зубах щепочкой, промолвил «взятка» и погрузился в чтение. Пришлось пробовать — вдруг подкуп и вправду поможет угомонить бандита?

Ответственными назначили юннатов Гошу и Кешу — в конце концов им единственным удалось наладить контакт с невидимой зверушкой. Каждый вечер, после закрытия зоопарка, ребята расставляли на газонах миски с печеньем, виноградом и ливерной колбасой, раскладывали игрушки — баночки, погремушки, яркие лоскуты. И подманивали зверушку, выхваливали, называли ласковыми именами. Даже научились играть с ней. Мальчишки бросали мячик, зверушка бежала за ним, цокая коготками, ловила и отпускала — бросай еще, маленький человек! Безобразия практически прекратились, на мелочи вроде погрызенной репы или рассыпанного зерна директор больше не обращал внимания. Все замки и засовы в клетках усилили, побеги прекратились.

А потом преступник попался сам. Средь бела дня вдруг отчаянно затрубил мамонт Вася. Служители сбежались к мамонтятнику, Рувим Есич с питомцами тоже поспел. Бурый гигант топтался на месте, размахивал хоботом и всячески привлекал внимание. А во рву, окружающем выгул, плескался и орал невидимый зверь, отчаянно царапая бетонный бортик, в попытках выбраться. Побежали за сачком и граблями, сунули в ров метлу — тщетно. Кто-то явно тонул и по мере того, как намокала шерсть становился видимым, толстопопым и остромордым. Близнецы не выдержали — скинув курточки, они один за другим сиганули в ров. Шустрый Кеша ухватил воришку за шкирку, Гоша вцепился в воротник рубашки брата, а мамонт вытянул хобот, помог обоим подняться наверх.

Виновник торжества верещал, булькал и пытался вырваться, но его конечно никто не выпустил. Воришкой оказался жирный енот, судя по выражению мордочки, не испытывающий ни капли раскаяния. Почесав в затылке директор даже вспомнил, что с год назад один нетрезвый товарищ приволок в зоопарк бесхозного детеныша, якобы подобранного в Псебае, и заломил за животное такую цену, что пришлось выгнать без разговоров. Славная вышла месть…

Спасенный енот дрожал, облизывался, и по мере того как сох, становился прозрачней. Еще немного и исчезнет опять! Положение спас ветеринар Коркия — он всегда носил с собой маленькую аптечку и, недолго думая, облил зверя зеленкой. Масса висящих в воздухе расплывчатых клякс смотрелась жутко, но по крайней мере давала представление — где находится хулиган. Еноту обеспечили персональную клетку, накормили от пуза, назвали Штирлицем и стали думать — что же с ним делать дальше. Выпускать в экспозицию пятнистое нечто — зрители не поймут. Держать взаперти невыгодно, да и бессмысленно — здесь зоопарк, а не сиротский приют. Выпустить в лес — сдохнет, холодно здесь еноту. Усыпить? Будь енот больным или агрессивным, директор бы задумался, но молодым здоровым животным всегда старались сохранить жизнь. Если б Штирлица удалось предъявить публике… Ветеринар Коркия тщательно обследовал зверя, но причины невидимости установить не смог — скорее всего неизвестные науке водоросли или грибки поселились в пушистой шерсти воришки, разглядеть их в микроскопе по понятным причинам не удалось. А брить енота наголо ради эксперимента не позволил директор.

Положение спасли близнецы — они попросили взять воришку на поруки, клятвенно обещая, что никаких проблем Штирлиц более не доставит. Директор подумал и согласился — других вариантов он тоже не видел.

Мальчишки стали поочередно навещать пленника, таскать ему вкусняшки, играть и разговаривать. Носить шлейку боец невидимого фронта согласился, хотя и без удовольствия, а вот от бубенчика на шее наотрез отказался. Зато начал откликаться на кличку и подходить на зов. Близнецы стали выводить енота погулять вдоль пруда, утащили показать в школу, потом в кружок при Доме Пионеров. А в один прекрасный день явились в зоопарк вместе с мамой, согласной на все, включая енота в городском доме. Директор тихонько вздохнул «шум и срам» — и немедленно согласился. Благо Штирлиц не числился на балансе, обошлось без лишних бумаг. Енот с возу — ковчегу легче.

Директор тяжело вздохнул, закрыл дверь за счастливыми юннатами и погрузился в бумаги. Неопознанная серая птичка уже пять лет занимавшая угловой вольер птичника кажется оказалась фениксом и со дня на день собиралась переродиться. Только этого зоопарку и не хватало!