Сказки старого зоопарка (СИ)

Человеческий портрет

Мартышка Лола была до крайности бестолковой особой. Когда смотрительница обезьянника, строгая Эмма Францевна, впервые увидела измученную перевозкой тощую самочку с огромными выразительными глазами, она не задумываясь окрестила новенькую Лоллобриджидой. Однако, как показала жизнь, мартышка ничем не походила на знаменитую актрису.

Она принадлежала к редчайшему виду рунгвецибус — во всем мире уцелело лишь несколько сотен некрупных разговорчивых обезьян с длинной шерстью цвета молочного шоколада. Ее супруг, нелюдимый самец Максимка достался зоопарку от вдовы одного капитана дальнего плавания и сперва был принят за бородатого мангабея, но Эмма Францевна запросила каталог и безошибочно оттипировала приобретение. Отыскать ему пару оказалось непросто, однако директор задействовал старые связи, и из Франкфурта в багажном отсеке прилетело в Москву дрожащее перепуганное создание.

Первые дни Лола жалась в угол, хрюкала и бурчала на все попытки наладить контакт. Затем понемногу освоилась (пшенная каша с тыквой и сладкие булочки усмиряли и не таких трусишек) и развернулась во всей красе. Она оказалась великолепной прыгуньей, проделывала сумасшедшие кульбиты на подвешенной к потолку шине, жонглировала фруктами, висела под потолком, уцепившись задней лапой за прутья, метко обстреливала разгневанную Эмму Фридриховну косточками от вишен, часами вычесывала густую шерсть… в общем делала все что угодно, кроме близкого знакомства с супругом. Максимка, впрочем, тоже не дорожил подругой — пожилой самец больше любил посидеть на солнышке, неспешно жуя мандарины долька за долькой. Обезьяны не чистили шерсть друг другу, спали порознь и едой не делились. Поэтому несчастье и произошло.

Обычно внимательная Эмма Францевна не заметила, что Лола располнела и стала чуть неуклюжей. Роды случились ночью, в самый глухой час. Надежного убежища в клетке не оказалось. Неопытная самка занервничала, а когда поутру сюрприз обнаружили и в вольер забрался служитель, чтобы пересадить мать и дитя, впала в истерику. Как безумная Лола носилась по потолку и стенам, уворачивалась от сачков и петель, визжала, орала и хрюкала. В момент одного из кульбитов детеныш сорвался и упал на бетонный пол.

Неизвестно, кто горевал больше — несчастная обезьяна или Эмма Францевна. Рунгвецибусы редко размножаются в неволе, потерять малыша — все равно, что уронить в водосток лотерейный билет с миллионным выигрышем. Смотрительница дневала и ночевала подле клетки, утешала непутевую мамашу, пела ей про милого Августина и кормила с ладони жирными мучными червями. Педантичная немка не слишком надеялась на удачу, однако не прошло и полугода как Лола снова отяжелела. И в положенный срок разрешилась (о, чудо!) сразу двумя прелестными рунгвецибусами.

Позволить зоопарку потерять детенышей еще раз Эмма Францевна не собиралась. Мамашу напоили снотворным, малышей изъяли и перевели в ясли для молодняка на выхаживание. Там заботливые практикантки выкармливали их из бутылочки, обогревали пузырями с горячей водой, носили на руках и баловали изо всех сил. Обаятельные мартышата покорили весь персонал, они хорошо кушали и прекрасно росли.

С Лолой же вышло скверно. Обнаружив пропажу детенышей, обезьяна впала сперва в буйство, а затем в тихое помешательство. Она часами вопила, скребла пол, трясла двери, пыталась нянчить и кормить грудью то кабачок, то кочан капусты. По совету ветеринара Зеева в клетку подложили плюшевую собачку. Увидев «детеныша» Лола схватила его, забралась на самый верх вольера, начала вычесывать плюшевую шерсть, и вдруг уронила игрушку на бетонный пол. От вопля матери вздрогнули стены, но собачка совершенно не пострадала. Заполошная Лола прижала к себе игрушку и больше не отпускала ни днем ни ночью. Мартышка ела, спала, купалась в большом корыте и даже проделывала акробатические трюки на шине, прижимая к себе собачку, замызганную и грязную. Максимка ее не интересовал, самка скалила зубы, стоило самцу приблизиться к «детенышу», била его и кусала. Пришлось рассадить пару.

Лола осталась жить в отдельном вольере с собственным домиком. Она по-прежнему ловко висела под потолком и раскачивалась на канатах, но проделывала кульбиты все реже, предпочитая греться на солнышке и нянчить собачку. Посетителей привлекала красота редкого рунгвецибуса, мартышку же люди не занимали. До одного весеннего дня, когда у клетки разразилась детская драка.

Мальчишки-школьники в одинаковых синих костюмчиках окружили сверстницу, щипали ее, дергали за косички, сыпали на голову грязный песок. Девочка пыхтела и защищалась, но нападающие превосходили ее числом.

— Вот тебе! Получай! Уродина! Обезьяна! Обезьяна вонючая!

Лола удивилась. Мартышка знала — обезьяна это она, Лола. А еще стадо макак, клан павианов, семья колобусов и шимпанзе Улугбек. Человеческий детеныш на обезьяну совершенно не походил. Девочка как девочка, щупленькая, белозубая, большеглазая, с густым коротким мехом на голове. Только кожа не бледная как у обычных людей, а нормального цвета — совсем как мордочка бестолковой мартышки.

…Почему у простого советского кровельщика Ивана и швеи-мотористки Анюты родился черный младенец, не знал никто. Иванова бабка, знойная официантка в припортовом кафе Одессы могла бы подсказать, но о возлюбленном из Сенегала она молчала до самой смерти. Сын родился белокожим. Внук тоже. А вот с правнучкой не повезло.

Увидав кофейное личико в белом конверте Иван заявил «это не мой ребенок» и в тот же день съехал назад к матери. Анюта осталась одна под градом насмешек, сплетен и липкой противной жалости. Невзирая на советы родни, женщина не сдала ребенка в детдом, пеленала дочку, кормила и даже пробовала любить, но получалось плохо. Ненасытный, буйный и бойкий младенец вместе с молоком высасывал силы у матери.

Анжелика (так назвали дитя) постоянно хотела внимания, дергала мать, лезла к ней на коленки, теребила за платье. А Анюта уродилась малахольной и вялой, у нее едва хватало сил поспевать на работу к восьми и кое-как отсиживать смену. Груз безвинной вины придавил женщину намертво, она отстранялась от дочери и, порой, глядя на смуглое тельце, распростертое в скомканных простынях, мечтала, чтобы несчастная обезьянка никогда не рождалась. И бедность в доме стояла лютая, на одну зарплату поди прокорми двоих, и кран капал и лампочки то и дело перегорали. Что за жизнь?

В садике Анжелику невзлюбили с первого дня. Воспитательницы чурались ее, ставили в коридоре на тихий час и с боем заставляли доедать ненавистный молочный суп. Дети почуяли чужачку и подружились против нее. Не помогали ни слезы, ни драки со сверстниками, ни несомненный талант — Анжелика здорово пела, но ни разу не выступала, даже на елке.

Когда дочке исполнилось пять, Анюта познакомилась с хорошим человеком. Увидел женщину с сумками, помог донести, засиделся за чаем, да так и остался. Пусть постарше, приезжий и жизнь его потрепала, зато солидный, баранку крутит, не пьет, не бьет — замахнется, бывает, но кулаком или за волосы — ни-ни. Борщи Анютины нахваливал, пирогов требовал по воскресеньям, денег давал. Поговаривал и о женитьбе… Одно его не устраивало — обезьяна в приличном доме.

Надо отдать мужику должное — девчонку он тоже не бил. Просто отпихивал от себя, если чернуха вдруг подходила близко, запрещал ей сидеть за общим столом и показываться на глаза без спросу. И настрого наказал Анюте ни копейки из его денег на уродку не тратить. Поплакав, Анюта разобрала кладовку и сделала дочке детскую размером с хороший шкаф. В первый класс Анжелику собрала, продав обручальное кольцо и последние серьги. Пальто сшила из бабкиной старой шинели — даром что ли швея? И упрямо отказывалась сдать девчонку в детдом или хотя бы в интернат на пятидневку. Мужик пожимал плечами. Работящая, добрая и старательная Анюта его устраивала, если б не обезьяна, давно бы расписались. Он надеялся, что тетеха вскоре затяжелеет, и новый ребенок сделает ее сговорчивее.

В школе девочке стало чуть легче. Комсомолка учительница оказалась выше предрассудков, она отметила явные способности девочки и ставила ее в пример. Анжелика быстро выучилась читать, рисовать в прописи неуклюжие буквы, солировала на пении и обгоняла мальчишек на физкультуре. Но белее от успехов, увы, не стала. Неудивительно, что вскоре нахалку начали поколачивать и обзывать втихую, подальше от строгого взгляда классной.

На экскурсию в зоопарк детей повела воспитательница продленки — брезгливая и раздражительная особа. Она кое-как сбивала в кучу галдящее стадо и не сразу спохватилась, что Анжелика пропала. А заметив, раскудахталась и послала мальчишек в разные стороны — отыскать эту глупую обезьяну…

Драчунов распугал прохожий, заплаканная девчонка осталась рыдать на усыпанной гравием дорожке. Лола не выдержала. Открыть замок клетки — минутное дело, если в домике припрятан железный прутик. Утащить брошенного детеныша и прикрыть за собой дверь — тем паче. Ишь повадились маленьких обижать!

Девочка поместилась в домике целиком. Она всхлипывала и вздрагивала. Лола тесно прижалась к малышке и перебирала ей шерсть на голове, пока Анжелика не задремала. Потом осторожно протиснулась наружу и уселась на канат сторожить.

Вскоре в зоопарке поднялась суета — люди бегали по дорожкам и звали кого-то, заглядывали во все углы. Поиски ни к чему не привели — детеныш проснулся от шума и тихонько ворочался в гнездышке, но наружу не вылез. А Лола безмятежно покачивалась на канате, грызла яблоко — ходят тут всякие, отдыхать мешают. Суета унялась лишь к закату.

Служители пошли по клеткам, раздавая животным ужин, проверили засовы (наивные!) и отправились восвояси. Сторож Палыч, насвистывая в усы, неторопливо прогулялся вдоль клеток и отправился дрыхнуть в сторожку. Припозднившийся Рувим Есич торопливо пробежал по центральной аллее, прижимая к боку локтем сверток плакатов. И зоопарк опустел до утра. Наступило звериное время.

Хором завыли волки, рявкнул лев Тамерлан, зарычал недовольный Раджа, ухнул филин. Мимо вольера прошлепал, одышливо кхекая, пожилой шимпанзе Улугбек — его манила библиотека, новый номер «Науки и жизни». Весело проскакали еноты — мама Пуся и трое пока безымянных хвостатых бандитов отправились на прогулку. Куница Флейта прокралась в тенях — по ночам она выходила поохотиться на зоопарковых крыс. А лемур Филофей просто любил принять лунную ванну и поваляться в серебристых лучах.

Ласковым хрюканьем Лола разбудила детеныша и помогла спуститься. Первым делом обед! Мучных червей и мышат девочка не оценила, а вот на фрукты налегла только так. И засмеялась от радости, вонзив зубы в сочную мякоть манго — она ни разу не пробовала такой вкуснятины. Затем последовал обязательный туалет — Лола вычистила всю шерсть новоявленной дочки, обтерла все пальчики и старательно вылизала ей уши. Хихикающая девочка не сопротивлялась — кажется ей понравилась новая мама.

Лазать по канатам Анжелика конечно же не умела, но училась она очень быстро, бесстрашно карабкалась, цеплялась и перепрыгивала. Подвешенная шина оказалась идеальным полем для экспериментов — повисеть, зацепившись ногами или руками, кувырнуться через борт колеса, закрутиться вокруг цепи — до чего же чудесно! Счастливая Лола хрюкала и притявкивала, прыгая следом и страхуя детеныша. Без падений конечно не обошлось, Анжелика рассадила коленку и ободрала ладонь, но не заплакала и покорно позволила обезьяне зализать ранки.

Девочке было так весело, как никогда в жизни — она могла делать что заблагорассудится, вволю прыгать и лазать без бесконечных «иди сюда, упадешь!», ее чумазые щеки не мыли холодной водой и не вытирали жестким полотенцем, ее смуглая кожа и розовые ноготки никого не смущали. И настоящая живая обезьяна обходилась с ней ласково, обнимала и гладила так, как никогда не умела усталая мама. Умаявшись от ночных игр, Анжелика прикорнула прямо на полу, на душистом сене, но Лола растолкала детеныша и заставила подняться в домик. До рассвета они проспали прижавшись друг к другу спинами, с первыми лучами мартышка протерла глаза и вылезла наружу — стеречь.

Идиллия продолжалась четыре дня. Лола собирала для девочки печенье и конфеты, брошенные сквозь решетку щедрыми посетителями, откладывала с кормежки фрукты и овощи. Ловкости Анжелике оказалось не занимать, она научилась перескакивать с каната на канат, висеть под потолком и балансировать на шаткой веревке. Играть в «поймай яблоко» и «скорчи рожу» ей нравилось, тихонько подкрадываться и дергать за хвост Лолу — тоже. И перебирать обезьянью шерсть она не брезговала, разве что блох не ела, а давила и, морщась, выбрасывала. Сердце девочки понемногу оттаивало, раны затягивались, она больше не кричала во сне. И расплакалась только раз, вспомнив как мама сшила ей к новому году чудное платье снежинки, повесила ночью на спинку кровати, а на пол поставила туфельки, оплетенные серебряной мишурой. Зато в клетке не было противного, грубого чужого дядьки, пахнущего перегаром и табаком.

Тревогу забила Эмма Францевна — придя навестить питомицу, она увидела на полу клетки грязную плюшевую собачку. И обратила внимание на агрессию — Лола вроде бы мирно покачивалась на канате, но клыки то и дело показывались из-под верхней губы и хвост нервно бил по веревкам. Дело нечисто! С Максимкой рунгвецибуса рассадили полгода назад, но самка уже устраивала сюрпризы. Неужели третий детеныш?

— Умничка, Лола, хорошая девочка! — похвалила Эмма Францевна мартышку, угостила ее печеньем и заторопилась в главный корпус, собирать бригаду.

Пить молоко со снотворным Лола отказалась наотрез, от сачков и сеток уворачивалась, визжа и используя всю доступную артиллерию. Поняв, что дело проиграно, мартышка забилась в домик и скалила оттуда нешуточные клыки. Пришлось снимать домик с крепления и разбирать на полу. Каково же было удивление немки, когда вместо ожидаемого детеныша в гнезде обнаружился перепуганный негритенок. Девочка так крепко вцепилась в обезьяну, что разнять их не представлялось возможным.

Срочно вызванный ветеринар Зеев велел всем людям отойти подальше от вольера, закрылся внутри и долго беседовал с девочкой и мартышкой. Понадобился не один час, прежде чем Анжелика разжала пальцы. Она в последний раз обнялась с Лолой, поцеловала обезьяну в заплаканную черную мордочку и медленно вышла из клетки навстречу матери.

Увидав, как счастливая Анюта хлопочет и квохчет над чернокожим ублюдком, мужик понял, что дело швах. Не отдаст, клуша. Он собрал вещи, грохнул об пол купленный зимой телевизор «Рубин» и исчез… на полтора месяца. Вернулся помятый и виноватый, пообещал не чудить больше и на Анжелику махнул рукой «Хай живет». Через год появился второй ребенок, рыжеволосый крепыш, весь в отца. Рождение сына окончательно скрепило семью.

Повзрослевшая Анжелика повадилась бегать в зоопарк по поводу и без повода. Угощать мартышку ей было нечем, но она просилась помочь, старательно подметала дорожки, сгребала палые листья и часами торчала у клетки. Озорница болтала с Лолой на понятном лишь им двоим языке, демонстрировала прыжки и кульбиты. Естественно Рувим Есич приметил смышленую девочку и позвал записаться в кружок. В юннатах девочка прижилась. Новых товарищей необычный цвет кожи не беспокоил, в зоопарке они повидали кожу любых цветов.

Первое время Анжелика огрызалась и рвалась в бой, защищаясь от выдуманных нападок. Пришлось оставить драчунью после уроков и доходчиво объяснить — все юннаты равны, хоть очкарики, хоть рыжие, хоть… любые. Обижать девочку в зоопарке не собираются, но и распускать кулаки не позволят. Урок Анжелика усвоила и проблем больше не доставляла. В остальном работала она хорошо, вела дневники наблюдений, чистила клетки и таскала мартышке вкусненькое в разумных пределах. Служители хвалили новенькую, Рувим Есич выписал ей благодарственную грамоту, Анюта повесила документ на стенку и тихо гордилась успехом дочери.

Казалось, будущее Анжелики предопределено — ветеринарный техникум, диплом и возвращение в зоопарк. Чопорная Эмма Францевна сумела преодолеть предубеждение и самолично занималась с новенькой, готовя девчонку в хозяйки обезьяньего царства. Руки правда потом мыла особо тщательно, зато учила на совесть. Но у судьбы оказались другие планы.

Дрессировщица Анжелина приехала в зоопарк в поисках нового львенка. Прогуливаясь в ожидании встречи с директором, она увидела девочку экзотической внешности, худую как перышко, фантастически грациозную и смелую до безрассудства — только очень отважный человек рискнет отчитывать медоеда, находясь в его клетке. Разговорить находку труда не составило, совпадение имен умилило — почти что тезки. Жаль дрессура девочку не манила…

После девятого класса Анжелика забрала диплом, собрала чемоданчик, трогательно попрощалась с Лолой и уехала поступать в Москву.

Мартышка перенесла разлуку на удивление легко. Эмма Францевна, немного подумав, отправила ее в общую клетку с другими Cercopithecinae. Общество обезьян и в особенности шустрых детенышей пошло Лоле на пользу, она охотно нянчила чужих малышей и почти ни с кем не ссорилась. С годами мартышка пополнела, но все так же рьяно ухаживала за роскошной шубкой цвета молочного шоколада. Она выглядела просто красавицей.

Про Анжелику позабыли и в зоопарке, и в городе. Матери она не писала, звонила дважды в году и навещать любимый дом не рвалась. У Анюты родился второй сын — совершенно нормальный, голосистый и похожий на мужа. Женщина растворилась в семье, успокоилась и расслабилась. Когда они вчетвером прогуливались по бульвару, люди оглядывались «повезло же с семьей».

Однажды под Новый год в зоопарк прислали афиши — гастроли столичного цирка, только одно представление. Среди пиратских страстей, дрессированных львов и экзотических танцев красовался номер «Внимание, Обезьяна!» — клоунесса-акробатка обещала чудеса ловкости под куполом цирка безо всякой страховки. Выдохнув неизбежное «шум и срам» Рувим Есич купил три билета в центральной кассе и в означенный день вместе с сестрой и внучкой уселся на неудобных скамейках.

На удивление представление оказалось приличным. Львы и тигры выглядели ухоженными и не смотрели на дрессировщицу голодными глазами. Фокусник исправно доставал кроликов из шляпы и распиливал надвое очаровательную ассистентку. Носатые и усатые вольтижеры лихо гарцевали на шикарных ахалтекинцах, гимнастка крутила море сверкающих хула-хупов, коверные под дружный смех публики танцевали «Лебединое озеро».

Обезьяну встретили аплодисментами и дружным хохотом — чернокожая девушка весело скакала под куполом, перепрыгивала с трапеции на трапецию, цеплялась «хвостом», подражая манерам суетливой мартышки. Она прижимала к груди плюшевую игрушку, оберегая словно дитя. С четырех сторон выдвинулись клоуны-охотники, вооруженные игрушечными ружьями. Бах! Бабах! Прыжки загнанной обезьяны становились все рискованней и отчаянней, зал замолчал. Вдруг игрушка выскользнула из руки акробатки и беззвучно свалилась в опилки. Ах! Молниеносное движение вниз оказалось сродни падению, смуглое тело распростерлось на арене, словно обезьяну только что подстрелили. Молчаливые клоуны собрались вокруг тела, медленно сняли шляпы…

Рувим Есич выдохнул и закашлялся. Женщины утирали слезы. Бравурная музыка подняла «труп» с земли, белозубая африканка раскланивалась и улыбалась, посылая публике воздушные поцелуи. Грязную плюшевую собачку Анжелика крепко прижимала к груди.