Сказки старые, да на новый лад

Золотая рыбка

Ни на море, ни на окияне, ни на острове Буяне, ни в ветхой избушке, а в старой пивнушке за недопитой кружкой сидел отставной ефрейтор, — ни художник, ни маляр, ни купец, ни работник, ни архитектор и не плотник, — а так пропащий человек, забулдыжный, по имени Адольф, по фамилии Шикльгрубер. Был он на руку нечист, на слово речист, на обещания падок, да гадок — сам худой, голова редькой, нос щучий, глаза горильи, а усики бантиком. Чудно даже!

Дело было в Мюнхене.

Сидит Адольф у разбитого корыта — вздыхает: пиво кончается, другого не дадут, жрать нечего, жить негде, деваться некуда, а делать что-нибудь — способностей нет. Был маляром — выгнали, был чертежником — выгнали, был шпионом — выгнали, жил в Австрии — судьба прогнала.

А кругом пиво льется, сосиски жарятся-шипят, колбасами пахнет.

«Эх, — думает Адольф, — хорошо в Германии!»

Побежал он в полицию.

— Так и так, — говорит, — не хочу быть австрийцем, а хочу быть арийцем, чистокровным германцем. Можете сделать?

— Можем, — говорит полицейский. — Рупь дашь?

— Дам.

— Давай!

Дал.

Полицейский приказал:

— От родины отрекись!

Отрекся.

— От родителей откажись!

Отказался.

— Все, что ни на есть дорогого, забудь!

Забыл.

Полицейский дунул, плюнул, пошептал, на пишущей машинке попечатал, паспорт выправил.

— Готово!

Стал Адольф Шикльгрубер — Гитлером. Дешево и сердито.

— Может, ты теперь из меня генерала или еще какого человека сделаешь?

Полицейский поглядел на него вязко и сказал:

— Вот уж человека из тебя сделать никак не могу, не выйдет. И не проси: что не могу, то не могу.

— А как же? — не растерялся Гитлер. — Как я есть чистокровный германец…

— Э-э, брось, — сказал полицейский. — Я еще рупь твой не разменял, не пропил, а ты уж гордишься. Ну, ладно, посоветую. Разве что попробуй Золотую рыбку поймать, — поймаешь — твоя удача. Не поймаешь — на себя пеняй.

Побежал Гитлер к морю. Воду взбаламутил— стал ждать.

Глядь, на поверхность вместо рыбки Геринги и прочие Геббельсы всплыли.

«Ладно, — думает Гитлер, — пригодятся».

Собрал он их в кучу:

— Сохните, ребята!

А они сидят, дрожмя дрожат, согреться не могут, никак не обсушатся.

Взял тогда Гитлер десятка два неарийских книжечек, Толстого, Диккенса, Сервантеса, Пушкина, какого-то там Гейне прихватил, — стал костер разводить. А книги не разгораются.

Огляделся, схватил Ньютона — книжка зачитанная, еврейская, старая, — не привыкать стать — здорово гореть будет!

Запылал костер. Обсушились гитлеровцы, отогрелись.

— Хорошо, — говорит Геббельс, — оказывается даже и от неарийцев польза есть.

— И еще какая! — сказал Гитлер. — Только соображать надо, что к чему. Что сжечь, что сломать, с кого кожу живьем снять, кого прирезать, а кого по-хорошему — казнить, кого в тюрьме сгноить, на ком верхом ехать. Ум — великое дело!

— Хайль! — вскричали все.

Гитлер сказал:

— Мы рождены, чтобы осчастливить Германию. А для этого нужно ее схватить, скрутить и задавить.

Взобрался Гитлер на корыто, крикнул:

— Геринг, ко мне!

Подошел Геринг.

— Я здесь.

— Геринг, ты моя правая рука! Тебе доверяю: желаю я ни много, ни мало, а Золотую рыбку! Понял? Иди лови!

Пошел было Геринг к морю да и задумался:

— Если я — правая рука — буду рыбку ловить, кто же тогда управлять Германией станет?

И он вернулся к Гитлеру и доложил об этом.

— Верно, — сказал Гитлер, — пошлем другого.

И крикнул Гиммлера.

— Что прикажете? — спросил Гиммлер.

— Слушай, Гиммлер, — сказал Адольф. — Ты моя левая рука! Тебе поручаю: поймай Золотую рыбку. Понял? Отправляйся.

Пошел было Гиммлер к морю и задумался:

— Если я — левая рука — буду рыбку ловить, кто же в Гестапо пытать будет?

И он вернулся к Гитлеру и доложил об этом.

— Верно, — сказал Гитлер, — пошлем другого.

И крикнул Геббельса.

— Чего изволите? — спросил Геббельс.

— Слушай, Геббельс, — сказал Гитлер. — Ты моя… левая нога! Тебе приказываю: излови для меня эту, как ее… Золотую рыбку! Пшел!

Дохромал Геббельс до моря. Одну ножку в воду сунул, а вода холодная, мокрая! Испугался Геббельс. Решил:

— Еще утонешь с этой Золотой рыбкой. И подумать только, что такая светлая голова, как моя, может пропасть из-за какой-то рыбешки!

И он вернулся к Гитлеру и доложил:

— Я смело кинулся в воду. Но при одной мысли о том, что ваша левая нога может погибнуть, — всплыл на поверхность!

— Верно, — сказал Гитлер, — но кого же послать? Разве что собрать чистокровных молодцов?

— Блестяще! — всколыхнулся Геринг. — Я их всех сделаю солдатами!

— А я, — сказал Гиммлер, — посажу одну половину их в Гестапо, а за другой установлю слежку!

— А я, — сказал Геббельс, — день и ночь буду пичкать их жирными газетными утками, тем более, что ничего другого им жрать не придется!

— Позвольте, — удивился Гитлер, — да ведь у нас уже готово правительство!

И он кликнул клич.

Собрались молодцы — ни много, ни мало, а порядочно. Один одного краше: вор вора ворее, разбойник разбойника лютее, палачи, казнокрады, растлители, душегубы, насильники, грабители, алкоголики, шпики и ренегаты, провокаторы, налетчики и дегенераты, вурдалаки и упыри, — много их там было — всех не перечтешь, одним словом, лучшего не сыщешь сброда, а самое главное — Гитлера достойны, своему фюреру по душе!

Гитлер и сказал им:

— Поймайте мне Золотую рыбку, и тогда, всему миру на удивление, отдам я вам Германию на разграбление, на изголение и посрамление.

Понеслась орава к морю — буйная, озверелая. Бегут, как быки ревут, руками машут, пляшут, поют, матюкаются — наслаждаются.

Ворвались в море, — долго ли умеючи шарить— изловили Золотую рыбку, вытащили, тискали, мяли, чуть не сожрали, к Гитлеру доставили, спросили:

— Неужто, как в сказке, ее в море отпустишь?..

Рассердился Гитлер, закричал:

— Время сказок прошло! Теперь новый порядок на земле будет! Нечего с рыбками церемониться! Заковать ее в цепи и посадить в каталажку, чтобы не рыпалась!

Сказано — сделано. Засадил рыбку Гиммлер в новейшую, по последнему слову немецкой техники построенную тюрьму.

А Гитлер приказал:

— Пойди, Геринг, к рыбке — скажи: не хочу я теперь быть простым немцем, а хочу быть рейхсканцлером, президентом, господином Германии. Если исполнит мою просьбу — отпущу ее на волю.

Пошел Геринг к рыбке. Неспокойно сине море стало. Сидит рыбка в морской тюрьме на цепи, плыть не может, только хвостиком шевелит.

Геринг рыбке приказ передал:

— Не хочет фюрер быть простым немцем, а хочет быть рейхсканцлером. Иначе сидеть тебе век на цепи.

— Ладно, — говорит Золотая рыбка. — Будь по-вашему!

Воротился Геринг обратно. Вдруг — пшик! — стал Гитлер повелителем Германии.

Во дворце на крыльце стоит, «Майн кампф» на весь мир читает, всех разбить, сгноить, умертвить, задавить, задушить грозится, свободных в рабов превратить обещает: англичан и русских, и американцев, и французов, и поляков, и чехов, и греков, и сербов, и бельгийцев, и голландцев, и всех остальных, даже румын — никого не забыл, всех перечислил: вот какой внимательный!

А фашисты «СС»-овцы перед ним на карачках стоят, из нового корыта жрут, рыгают, чавкают, «хайль» под нос рычат, довольны, счастливы — настоящего пойла нет, так они эрзац-пойла лопают, а Геббельс старается, подливает в корыто.

Нажрались «СС»-овцы, вечереть стало. Самый раз свет зажигать. А уж Геббельс тут как тут — книжки тащит, услужает, подмигивает, — мол, знаем, как огонек добыть.

— Ну, и дурак! — говорит Гитлер. — Разве от этого свет будет? Не к лицу нам скряжничать. А ну, Геринг, зажигай рейхстаг (если спросят, на коммунистов свалим)! Жгите, громите все, что под руку попадет!

Сказано — сделано. Запылал рейхстаг, загорелись костры, зазвенели стекла в домах.

Загремели, затрещали двери, женщины и дети заплакали.

А Гитлер стоит, радуется: вот и новый порядок — таку вашу мать!

Вдруг Гиммлер приходит и докладывает:

— Хайль Гитлер! Золотая рыбка на волю просится. Говорит, мне обещано было, что отпустят меня, как все исполнится.

А Гитлер как! заорем, как завопит:

— Молчать! Я ее посадил, я ее и отпущу! Мало ли что было простым немцем обещано. А теперь я господин над Германией. Не гоже мне, фюреру, исполнять, что простой немец обещал. Прикажи, Гиммлер, рыбке: не хочу я быть господином Германии, а хочу стать повелителем Европы. Тогда отпущу ее в море.

Пошел Гиммлер к Золотой рыбке. А та на цепи сидит, совсем отощала. Ребра видны, позолота сходит. И море синее все почернело, нахмурилось: быть грозе!

А Гиммлер внимания не обращает.

— Так и так, — говорит. — Не хочет фюрер быть господином Германии, а хочет стать повелителем Европы. Тогда тебя освободить обещал.

— Что ж, — отвечает Золотая рыбка, — делать нечего. Будь по-вашему! Иди к своему фюреру, доложи — согласна я приказание выполнить.

Прошло времени ни много, ни мало. Стал Гитлер в Европе хозяйничать.

Корыто в танк превратилось. Взобрался на него Гитлер, позади себя Геринга, Гиммлера и Геббельса посадил, к корыту телегу прицепил, жирными «СС»-овцами ее всю наполнил, в путь собрался. А корыто ни с места.

Тогда Гитлер в корыто тройку запряг: Муссолини за коренника, Маннергейма и Антонеску в пристяжки. Хотел Тиссо пристегнуть, да такому цена — семь копеек пучок в базарный день. Так и раздумал. А козлу Пэтену велел воз медным лбом подпирать.

Всех распределил, стал погонять.

— А ну, макаронщики! Чистильщики сапог! Мамалыжники! Альфонсы, мародеры, вшивое племя, тухлый гуляш!

Тронулись в путь. По костям человеческим едут, по черепам стучат, пожарищами городов и сел путь себе освещают, ворованное мясо жрут, краденое молоко пьют, в награбленные одежды одеваются, на срезанные часики поглядывают, чужих жен и детей малых насилуют, кровавые следы оставляют.

Пройдет время, по этим следам гнев народный в Берлин дорогу найдет, сполна за все и всем заплатит.

Едет Гитлер на корыте — впереди своей тройки лихой, как стадо баранов, немецкий народ гонит.

Геринг с Гиммлером обжираются, обпиваются, в роскоши утопают, «СС»-овцы «хайль» кричат, а Геббельс на радостях не удержался, с воза соскочил и мелким бесом сбоку засеменил, на тройку забрехал, болонкой залаял.

Посмотрел Гитлер на север — там Англия, посмотрел на Запад — там Америка, посмотрел на юг — там Африка золотая, посмотрел на восток, а Там Советская земля: «Вот где можно развернуться, пограбить!» Завопил Гитлер на весь свет:

— Не хочу быть повелителем Европы, хочу всем миром владеть! А ну, к рыбке, бегом!

Дал взашей он Герингу и Гиммлеру, на Геббельса цыкнул. Скатились они с воза, к Золотой рыбке понеслись.

Прибегают, друг дружке мешают, наперебой кричат:

— Велел фюрер сказать, надоело ему Европой править, хочет и сушей и морем — всем миром владеть!

Посмотрели — батюшки мои! — рыбка еле дышит, от гитлеровских харчей отощала — кости да кожа остались, золотая чешуя выщербилась, не Золотая рыбка, а так — плотва какая-то.

— Ну, — кричат, — фюрер приказал! Слышишь?

А рыбка молчит.

— Доннер веттэр! Чорт возьми! — вскричали гитлеровцы. — Будешь ты отвечать, неарийская тварь?!

А рыбка молчит, глаза выпучила, чуть жива.

Синее море мрачнее тучи стало, ходит по морю черная буря, так и вздулись сердитые волны, так и ходят, так воем и воют.

Испугались Геринг, Геббельс и Гиммлер. Бежать бросились. Только вернулись, а ледяные волны уж тут как тут. Пиками сверкают, штыками льются, пушками громыхают, самолетами рокочут.

Оглянуться не успели — ни тебе нового порядка, ни фюрера.

В разбитом корыте носится по волнам Гитлер: жрать нечего, пить нечего, деваться некуда. Геббельс еще в воде барахтается, за жизнь цепляется. У Геринга один свиной пятак над водой торчит, а Гиммлер — пузыри пускает, под воду топором ушел, своему фюреру и всей компании дорогу показывать.