Сказочный попаданец

Глава 15. Воспоминания Кощея: Столетия назад

Высокий, худощавый мальчишка с глазами цвета неба сидел у реки, глядя на уходящее солнце. Он знал, что следовало бы раньше вернуться домой, но что-то в нем противилось. Он смотрел на деревенских девчонок — Ядвига и Кикимора, которые с неким озорством собирали какие-то травы, смеялись, танцевали, кружились, толкали друг друга и радостно верещали, находя нужную веточку. Он завидовал их ветренности. Они не думали ни о чем, лишь собирали травы изо дня в день, гуляли и занимались домашними делами, а он, Кощей, должен был унаследовать от отца земли, которые из года в год становились больше, но пшеница, которую он выращивал совсем не радовала. Все приходило в упадок и отец Кощея вымещал всю злость на сыне. Изо дня в день мальчишка только и делал, что старался показать отцу, что годен на что-то, но тот не ценил. Злость уже давно поселилась в душе Кощея, но он все же верил, что однажды сумеет также безмятежно бегать по полю, радуясь яркому, слепящему солнцу или прохладному летнему дождю. Этот день наступил тогда, когда Кощей решил прогуляться с девушками.

— Что вы собираете целыми днями? Я пойду с вами. — Твердо сказал он, встретив девушек у реки.

Ядвига с Кикиморой переглянулись. Во взгляде первой читался неподдельный интерес к Кощею, но он делал вид, что не замечал. Во взгляде второй читался страх или неловкость. Она будто бы боялась или смущалась. Не каждый день к ним подходил кто-то, кто был в разы богаче них самих. Ядвига никогда не стремилась к богатствам, ей нравилась их с сестрой тихая жизнь. Ей нравилось собирать корешки и травки, делать отвары и иногда, когда того требовал случай, лечить кого-либо. Что же касалось Кикиморы — она была в восторге от мысли, что сумеет выбраться из глуши, выйдет замуж, купит красный сарафан и новые сапожки, в которых не походить в деревне, и будет расхаживать перед народом. Она хотела красоты. Хотела, чтобы ее красотой восхищались не только деревенские мужчины, но и кто-то кто имел свое влияние в городе. Семья Кощея славилась своими богатствами, и Кикимора не раз говорила о том, что могла бы влюбить в себя мальчишку. Но время шло, Кощей даже не смотрел в их сторону. Он считал себя выше их, но теперь, когда был так близко, Кикимора решила брать все в свои руки. Улыбка в одно мгновение засияла на ее лице, и она пошла вперед, в то время, как Ядвига почувствовала неладное и попыталась догнать сестру, но так со смехом бросилась вперед.

— Догоняй, Кощеюшка!

— Кикимора! — бросила ей вслед Ядвига, но та подружилась и продолжила дурачиться.

Это немного смутило Кощея, но он хотел быть, как они. Хотел почувствовать то же, что чувствовали девушки. Тот самый глоток свободы комом впился в горло Кощея, и казалось, что остался там навечно. Тот день разделил его жизнь на две части.

— Брось, Ядвига, я такой же, как и вы. Не стоит меня сторониться. — Проговорил он, не сводя ледяного взгляда с девицы, после чего рассмеялся и бросился за Кикиморой.

Он будто бы понимал, что Ядвига не доверяла ему, видел, что она сторонилась общения с ним, но пытался доказать им, что он такой же. Но не был он похожим на них. Кикимора была мечтательницей и вела разговоры лишь о своих мечтах. Ядвига наоборот была молчаливой и ругала за каждую зазря сорванную травинку. А Кощей… Кощей понимал, что связавшись с ними, поймет что именно нужно выращивать на полях, чтобы это приносило выгоду. Девицы прекрасно разбирались в травах, но когда он, как бы невзначай поднимал эту тему, Кикимора сразу же уводила разговор в другую сторону. Будто бы это был какой-то секрет. Либо же она понимала, что как только он получит нужную информацию, то сразу же перестанет с ними общаться.

Каждая встреча заканчивалась тем, что Кикимора говорила какую-то странную заговорку:

— На век. На миг. На день. На час. Кощеюшка останется у нас! Да будет дружба на века. Крепка. Крепка. Крепка!

Ядвига ничего не говорила, а Кощей после этих слов понимал, что и правда подружился с девушками. С Кикиморой. Он чувствовал, что она влечет его. Не как друг, а как девушка. Золотая россыпь ее волос. Океаны глаз. Улыбка. Смех. Ему нравилось то, как она себя вела. Нравилось, когда прыгала и смеялась, рассказывая о чем-то и улавливая полянку с нужными травами. Ядвига же, была всего лишь тенью на ее фоне. Порой Кошей и вовсе забывал о ней. Смотрел на Кикимору, говорил с ней, улыбался, улавливая ее взгляд на себе.

— Не стоит тебе гулять с этими девками! — как-то проговорил отец Кощея, по-обычному сидя на крыльце и готовясь к тяжелому трудовому дню. — Слышал что поговаривают? Не знаю, как Кикимора, но сестра ее, рыжая та, точно ведьма.

— Ядвига? — Кощей обернулся, видя девиц, которые собирались на реку. — Не правда, отец. Ядвига — травница! Да и Кикимора… Не может быть, они же…

— Со мной сегодня отправишься! Хорош отсиживаться, пока простые работяги дело делают. Собирайся.

Тот день Кощей помнил, словно и не прошло с того момента столько веков. Они отправились в поле, несмотря на палящее солнце. Отец всегда говорил, что нужно работать до тех пор, пока дух не покинет тело. Все остальное равнялось лентяйству.

Работа тянулась медленно. Слишком. Кощей чувствовал, как голова начинает кружиться, но говорить об этом отцу боялся, вещь тот прекрасно справлялся с работой, как вдруг услышал:

— Эй… Эй, Кощей…

Взглянув по сторонам, он не сразу увидел, старика. Маленький, морщинистый с большим носом и густыми бровями, больше напоминающими клочки сена. Сделав шаг назад, Кощей хотел позвать отца, но осмотревшись, понял, что того нигде не было. Беспокойство ледяными мурашками пробежали по его разгоряченному телу. Что-то настораживало в теплом взгляде старика.

— Не гляди так на меня, а лучше угости чем-нибудь, иначе сгублю урожай ваш. — Проговорил старик, почесывая голову корявыми пальцами.

Кощей взглянул по сторонам, усмехнулся и похлопал себя по бокам.

— Даже если б захотел, старик, не смог бы угостить. Не принесли с собой ничего. Поди, да у отца попроси, а мне не мешай работать.

— Вот как? — протянул он и взглянул уже так, что у Кощея защемило в боку.

Страшный и достаточно неприятный старик-попрошайка не говорил больше не слова. Упер руки в бока и хромая направился куда-то. Куда именно Кощей не стал глядеть, возвращаясь к работе, мечтая скорее закончить, вернуться домой и окунуться в прохладную реку. Он уже представлял, как погружается в воду, но вдруг почувствовал резкий жар, ударивший в лицо с такой силой, что устоять на ногах не получилось. Что-то или кто-то мелкий, но очень грузный и злой прижимал Кощея к земле так, что он не мог воспротивиться. Страх и ужас охватили его. Крик застрял где-то в горле или даже в груди. Кощей чувствовал, как земля под ним словно уходит, растворяется, и он погружается все ниже и ниже, а бледно-желтые колосья пшеницы возвышаются и раскачиваются от легкого обжигающего ветра. Словно насмехаются над ним.

Будучи онемевшим от страха, Кощей пришел в себя, когда песок захрустел на губах. Широко распахнув глаза, он принялся вырываться, но уже было бесполезно. Все тело погрузилось в пашню, и лишь голова оставалась на поверхности, но с каждым мгновением и она уходила вслед за телом. Земля будто бы поглощала его. Грудь сдавливало, но набравшись сил — последних — Кощей позвал на помощь отца. Еще мгновение, и он бы закрыл глаза навечно.

Земля содрогнулась. Кто-то направился прямо к Кощею. Он отчетливо слышал шаги. Тяжелые и частые. Кто-то скакал на коне. На мгновение Кощей обрадовался, но после, тяжело сглотнул и подумал о том, что его могут не заметить, и тогда… тогда все закончится точно так же, как он и представлял себе.

— А ну, кыш! — услышал он голос Ядвиги, после чего злобное шипение.

Взгляд уловил какое-то мельтешение среди пшеницы, но не сумел рассмотреть полностью, как выглядели те, кто собирался похоронить его заживо. У них ведь почти получилось. И если бы не Ядвига, то сгубили бы его.

— Кощеюшка⁈ Вот ты где, окаянный! А Кикимора тебя на реке ждет. — Проговорила она, легко ступая босыми ногами по полю.

Ее волосы блестели от полуденного солнца и переливались, платье было велико и норовили соскользнуть с плеча, но если бы только это была Кикимора. Мысли в одно мгновение метнулись к воспоминаниям о девице, в которую он и сам не заметил как влюбился. Она была прекрасна. Любовь к ней росла с каждым днем и становилась лишь больше и сильнее.

— Не думай о ней… — услышал Кощей и поднял взгляд на склонившуюся над ним Ядвигу.

Она положила ладони на землю и шумно втянула воздух носом. Что она делала — Кощей не понимал, но чувствовал, что становится легче дышать и почва становилась вновь рыхлой, и он мог пошевелиться.

Время шло. Ядвига продолжала творить «волшебство», как вдруг Кощей увидел отца, который быстрым шагом направлялся к ним. В его руке был хлыст, которым он погонял обычно коня. На лице, как всегда хмурое выражение, но Кощей и подумать не мог, что на уме того человека.

Отец подошел ближе, увидел, что его сын был почти заживо погребен, и то, что девица делала что-то непонятное. Он не стал разбираться. Хлыст разрезал воздух со свистом и звонко соприкоснулся со спиной Ядвиги. Она громко вскрикнула, отбирая руки от земли и оборачиваясь. Почва вновь сжала Кощея, сдавливая грудь и ребра с новой силой. Он почувствовал, как задыхается. В глазах потемнело. Все вокруг поплыло и последнее, что он слышал — это крики отца, обращенные к Ядвиге.

— Я хочу стать бессмертным… Мне надоело, что все вокруг хотят моей смерти… Я не знаю, что то было… — тихо проговорил Кощей, как только ему стало лучше, и он встретился с Кикиморой.

Она держала его за руки, смотрела с нежностью и хотела обнять, но не могла себе позволить подобного первой. В ее взгляде Кощей видел, что есть какой-то способ. Знал, что он сумеет обрести бессмертие, но не верил. Сложно было поверить в то, чего не дано было понять обычному человеку. В голове никак не укладывалось то, что он пережил, но все же ему хотелось обрести вечную жизнь.

— Не говори глупостей, Кощеюшка… жить вечно — это не дар, а проклятье! — проговорила Ядвига, когда Кощей и Кикимора пришли к ней и объявили о планах.

— Ты не можешь запретить нам.

— Кикимора, ты кажется забыла о чем мы с тобой говорили. Напомнить⁈

— Лучше бы бабка передала мне все свои силы, тогда…

— Довольно! Я сказала нет. Бессмертие — проклятие. Кощей, если ты перестанешь бояться любого шороха, тогда и смерти перестанешь бояться. — Ядвига кивнула на дверь и перевела взгляд на недовольную Кикимору, которая испепеляла сестру взглядом.

Они были слишком разные. И в тот момент Кикимора затаила обиду на сестру. Ей хотелось стать для Кощея той, кто исполнит его мечту, но Ядвига, единственный человек, владеющий безграничной силой, отказала им. Ей показалось это неправильным, и тогда у Кощея возник план, который не могла не поддержать Кикимора.

Она выкрала из книги, которую Ядвиге передала бабка-колдунья листок, где говорилось о бессмертии. Странно, но ни Кощей, ни Кикимора не посчитали страшным то, что там говорилось о жертвах.

— Кровь познавшего жизнь и кровь только явившегося на свет — сольются воедино с кровью того, кто готов нести бремя всевластия и бессмертия… — шептала Кикимора, прижавшись к Кощею, в то время, как он не представлял, что нужно будет сделать. — Веда должна со дня на день родить… ежели сумеем выкрасть младенца, то гляди и полдела сделано. А там и до старика Путяти доберемся, да? Только пообещай, что мы будем навечно вместе!

— Навечно… — прошептал Кощей.

— Навечно… — повторил Кощей, смотрящий куда-то вдаль.

Воспоминания всегда били его слишком сильно. Он не любил вспоминать время, когда был… человеком. Простым пареньком. Молодым и беззаботным. Теперь, время, которое он проводил на поле казалось ему самым лучшим во всей его жизни.

— Я была права, Кощеюшка, когда говорила, что бессмертие — проклятие, но ты же не поверил… вот тебе и расплата. — проговорила Ядвига, отпуская его руку и чуть улыбнувшись. — Ну нужна ли тебе эта власть? У тебя есть все, что только нужно, зачем же власть? Зачем души невинные губишь? Зачем…

— Я убью княжича, Ядвига. — Его голос эхом разнесся по тронному залу.

— Неужели⁈ Ты так в себе уверен, Кощеюшка? Или ты думаешь, что княжич поверил в то, что меня заживо сожгли?

— С ведьмами только так и нужно. — Он поднялся из трона и направился к дверям, ведущим из зала.

Ядвига поспешила за ним, надеясь, что Кощей одумается и все же отпустит ее или хотя бы не станет трогать княжича. Но его мысли уже давным давно стали чем-то, что Ядвига не понимала. Когда-то беззаботный мальчишка Кощей думал лишь о том, как поскорее покинуть стены родного дома, после были мысли о том, как жениться на Кикиморе, несмотря на запрет отца. Следующее — бессмертие, а дальше… дальше его мысли заполонила злость. С каждым годом Кощей желал все большего и большего.

Власть. Власть. Власть.

— А ты знал, что Кикимора приворожила тебя? — вдруг спросила Ядвига, когда двери раскрылись, и они вошли в другой зал, где Кощея уже ждали Горыныч и Аспид.

Они поклонились, с неким недовольством взглянули на Ядвигу. Не доверяли они ей, после того, как она собиралась вонзить в сердце Кощея перо Жар-птицы. И ведь не понимали, как сам Кощей мог держать девицу так близко к себе. Обычно все, кто не желал ему добра отправлялись в темницу, но Яга стала особенной. Почему? Ни Аспид, ни Горыныч не знали.

— Что вы мне скажете? — проговорил Кощей, не глядя на приспешников.

— Дело сделано, но… — начал Аспид.

— Но? — ухмыльнулась Ядвига, скрестив руки на груди и столкнулась взглядом с Кощеем. — Но княжич уже на пути сюда?

— … княжича вернули восвояси.

От услышанного ноги Ядвиги подкосились, и лишь рука Кощея, которую он вовремя подал, стала опорой. Дыхание внезапно участилось, но девица не знала и не представляла, что может сказать на это. Лишь чувствовала, как улыбается ее заклятый враг.

— Восвояси, говоришь? — усмехнулся Кощей, вновь ставя Ядвигу на ноги, желая взглянуть ей в глаза.

— Верно. Мария сама вернула его туда, откуда явился.

— Мы все видели. — Прогремел голос Горыныча.

— Вот и все, Ядвига. Конец пришел тебе, твоему лесу и всем, кто был с тобой за одно. — Холодные пальцы Кощея сомкнулись на горле Яги. — А знаешь что? Я казню тебя на глазах у всех. Покажу, как нужно поступать с ведьмами! В темницу ее!

«Вот и все…» — пронеслось в голове Ядвиги, когда она направлялась по длинному коридору в сопровождении приспешников.

«Вот и пришел конец твоему существованию» — проговорил в своих мыслях Кощей.

Он расхаживал по пустынному залу, думая о том, что после казни Ядвиги у него больше не будет никакой цели идти вперед. Каждый год… каждое столетие, он создавал себе цель и упрямо шел к ней. У него на пути всегда возникала Яга, не позволяющая ему поступать так, как ему хотелось. Она — голос его разума. Голос, взывающий поступать так, как ему не хотелось. Но теперь все изменится, и это пугало Кощея. Впервые он сам себе признался в том, что неизвестность его пугала.

— Аспид, следи за деревней. Горыныч, отправляйся к Кикиморе… чувствую, что это еще не конец. — Сквозь зубы прошипел Кощея, глядя в окно. — Глаз не спускать!

— С кого не спус…

— Я дал вам приказ! Выполняйте его! — крикнул он, ударив посохом об пол.

Его страх перерастал в гнев. Теперь все было по-настоящему. Кощей чувствовал, что многие возненавидят его, но знал, что после публичной казни Ядвиги — каждый будет его бояться. Вот она… власть, о которой он мечтал…