Сколько костей!

VII

– Шарлотт как? – спросил я.

– Вы позволите?

Он потянулся к внутреннему карману своего пальто.

– Спокойно.

Он осторожно достал из внутреннего кармана цветной снимок, сделанный "поляроидом", и протянул его мне. Снимок изображал Шарлотт, обнаженную, в наручниках, привязанную к металлическому стулу, закрепленному на цементном полу. На снимке была еще чья-то рука, держащая сегодняшний номер "Франс суар". Дату нельзя было различить, зато заголовки были отчетливо видны, так что в свежести газеты сомнений не возникало. Волосы Шарлотт были растрепаны, а лицо заплакано, с размазанной под глазами тушью. Ран не было видно. Я посмотрел убийце прямо в глаза.

– Спокойно, – сказал он в свою очередь.

– Да, да, – беспомощно пробормотал я. – Кстати, я написал подробное письмо адвокату. Если с этой женщиной что-нибудь случится, я гарантирую вам, что вся Франция услышит о Фанче Танги.

Он кивнул.

– Вы очень усложняете мою жизнь. Я потратил массу времени, чтобы разыскать вас. Мы должны решить это дело путем переговоров.

– К чертям собачьим ваши переговоры, – бросил я с несвойственной мне грубостью. – Вы отпустите Шарлотт Мальракис – Он насмешливо ухмыльнулся. – Хорошо, что вы предлагаете?

– Вы и этот старик в бараке, – он кивнул подбородком в сторону дома, – вы оба пойдете со мной. Я не уполномочен вступать с вами в дискуссию. Я отведу вас к людям, которые переговорят с вами. Советую вам убрать оружие, не то соседи заметят, что здесь что-то не так, а мы не должны привлекать внимание, не правда ли?

Я ничего не ответил. Я пытался думать. Между тем убийца нордического типа осторожно достал прядь каштановых волос и сунул мне под нос.

– Я их вырвал, – сообщил он, указывая мне на корни. – Если вы немедленно не приступите к переговорам, то мои коллеги отпилят палец у Шарлотт Мальракис. Поэтому, чем меньше мы потеряем времени, тем меньше произойдет насилия.

Я ударил его "кольтом" по голове. Удар застал его врасплох. Надо сказать, что "кольт" весит около трех фунтов. Он завалился на аллею. Я сунул "кольт" в карман, взял типа за лодыжки и потащил к дому. Хейман вышел мне навстречу, чтобы оказать помощь. Мы бесцеремонно втащили его на крыльцо, а потом в гостиную. Хейман с озабоченным видом выглянул в окно.

– Надеюсь, нас никто не видел?.. Я и так пользуюсь сомнительной репутацией в квартале...

– Ничего не поделаешь. Дайте мне молоток.

Он бросил на меня косой взгляд, затем вышел из комнаты и несколько секунд спустя вернулся с молотком цилиндрической формы на костыльной лапе. Я вырвал молоток из его рук.

– О, Тарпон...

Я бросил на стол снимок, сделанный "поляроидом". Хейман взглянул на него и нахмурил брови. Я обыскал убийцу. При нем были парагвайский паспорт и водительские права на имя Цедрика Каспера, две тысячи пятьсот франков наличными и чешский пистолет модели пятьдесят два с тремя запасными обоймами. И больше ничего, не считая носового платка. Я пнул его ногой в нос. От боли он пришел в себя. Он открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, оценивая ситуацию, затем поправил съехавшие набок очки. Я встал на колени рядом с ним, держа в левой руке "кольт", а в правой – молоток. Хейман сидел верхов на стуле возле стола в ожидании дальнейших событий.

– У вас очень плохой перелом, – сказал я. – Кости будут срастаться очень долго. Несколько месяцев. Думаю, что месяцев через шесть вы сможете уже пользоваться руками при условии регулярной мышечной тренировки. А сейчас, – я постучал по его голове молотком, и он заморгал, – вы должны мне сказать, где находится Шарлотт Мальракис, ибо в противном случае я сломаю вам второе запястье, так как ненавижу пытки. Учитывая вашу профессию, с моей стороны это будет доброе дело, понимаете? Я сломаю вам руку почти безболезненно, но необратимо. Вы поняли?

– Я понял.

Он на минуту задумался. Лежа во всю длину на спине, опираясь затылком о пол, он казался абсолютно спокойным. Он был настоящим профессионалом, но не внушал мне никакого уважения.

– Я недооценил вас, Тарпон, – наконец проговорил он. – Мы могли бы использовать вашу компетентность. Разумеется, за хорошую плату.

Он посмотрел на меня и вздохнул. После этого он сказал мне, где находится Шарлотт. Хейман принес карту парижских окрестностей, и Каспер подробно объяснил нам маршрут. Он нарисовал нам словами план дома и назвал число людей, которые могли там находиться. Хейман направился к двери.

– Я выведу свою "аронду".

Я снял с руки сломанные часы "Келтон", бросил их в угол и надел на их место золотые часы Каспера "Ролекс". Они показывали четырнадцать часов тридцать пять минут.

– Каким образом вы взяли Шарлотт Мальракис?

– Вы человек одинокий, Тарпон. Кроме Хеймана и этой девушки вы ни с кем не общаетесь.

Я даже не мог бы сказать, что общаюсь с Шарлотт Мальракис, но промолчал.

– Я пришел к ней, – продолжал Каспер, – увидел у нее ваше пальто и пиджак. Мадрье едва не попал в вас.

– Почему к ней? Почему не сюда? – спросил я.

– Случайно. Наверное, потому, что это было ближе. Если бы я пришел немного раньше, я бы застал вас.

Хейман вернулся в комнату с металлической проволокой, щипцами и охотничьим ружьем "беретта" двенадцатого калибра. Мы подняли Каспера, вывернули назад его левую руку, приподняли его левое колено почти до уровня подбородка и тщательно связали его железной проволокой в этом положении.

– Спасибо за комфорт, – произнес Каспер.

– Расскажите мне о Фанче Танги.

– Нет. Для этого вам придется пытать меня, Тарпон.

При этих словах он подмигнул мне и даже улыбнулся.

– Если ваши парни что-нибудь сделали Шарлотт, – пообещал я, – то я просто убью вас.

Он ничего не ответил, но продолжал улыбаться.

Хейман надел канадскую утепленную куртку, вышел во двор и подкатил к крыльцу свою старенькую "аронду". Прыгая на одной ноге и опираясь о стены, Каспер добрался до выхода, и мы помогли ему спуститься вниз по ступенькам. Мы устроили его на месте смертника, Хейман сел за руль, а я – на заднее сиденье. Ружье лежало сзади на полу.

Мы выехали на кольцевую дорогу через Ванвские ворота, затем свернули на южную автостраду и проехали шестьдесят километров до Ашер-ла-Форе. Каспер не стонал, а только елозил по сиденью, хотя нетрудно было предположить, что он ощущал.

Мы свернули с автострады, я направлял Хеймана, глядя на карту. По узкой проселочной дороге мы на приличной скорости проехали мимо злополучного дома. Это был старый охотничий дом, расположенный в пятидесяти метрах от дороги, на опушке леса. Мы проехали вперед еще метров шестьсот – семьсот, углубившись в лес, и остановились. Мы привязали Каспера железной проволокой к рулевому управлению и заклеили ему рот пластырем.

Хейман взял из багажника "аронды" пустую канистру для бензина и перекинул ружье через плечо. Мы подошли к охотничьему дому и остановились. Я посмотрел на Хеймана.

– Обо мне не беспокойтесь, – сказал Хейман. – Будем делать, как договорились.

Он направился к дому, подошел к входной двери и постучал. В куртке на меху, с ружьем и пустой канистрой он имел совершенно безобидный и немного придурковатый вид. Я поставил колено на землю и направил на дверь чешский автомат, который держал обеими руками, опираясь боком о ствол дерева, как делал это на учениях в национальной жандармерии.

Никто не открыл дверь.

Хейман снова постучал и украдкой посмотрел на меня. Мы знали, что в доме должны находиться два типа, один из которых охранял Шарлотт в мастерской, а другой обретался в центральной комнате, в которую и вела дверь. Надо было взять под прицел одного и заставить его позвать другого. План был простым, но с изюминкой.

Поскольку дверь никто не открывал, Хейман нажал свободной рукой на ручку и приоткрыл створку, что было очень глупо с его стороны, так как теперь он загораживал мне отверстие. Я услышал, как он спросил вполголоса:

– Есть здесь кто-нибудь?

Ответом на его вопрос был стон, отчетливый и исступленный, и я бы даже сказал, музыкальный, который издала Шарлотт Мальракис.

Я выругался и бросился к дому. Оттолкнув Хеймана, который ставил на пол канистру и одновременно снимал с плеча ружье, я ворвался в комнату и кинулся к лестнице, ведущей на верхний этаж, так как стоны раздавались оттуда. Хейман устремился следом за мной, так что мы наделали много шума.

Тем не менее оба типа отреагировали на наше появление с опозданием, так как были поглощены своим занятием. Тот, что был помоложе, невысокий зеленоглазый брюнет в джинсах и красном пуловере, держал Шарлотт за лодыжку. Ее руки были закреплены наручниками на трубе. Другому типу было лет сорок. Он был коренастым и лысым, с большими желтыми глазами на красном лице. Когда я влетел в комнату, его брюки и кальсоны были приспущены до колен, что несколько затрудняло его движения. Он попятился назад и, схватив со стула оружие, навел его на меня.

Хейман выстрелил поверх моего плеча. У меня были опалены волосы, и я совершенно оглох. Тип со спущенными кальсонами сделал пируэт и выпустил из рук пистолет. Он ударился лбом о стену, после чего перевернулся на спину. Пуля попала ему в левое плечо, перебив ключицу, и из раны хлестала кровь.

Маленький брюнет издал дикий вопль и, подобрав ноги, выпрыгнул в окно.

Я крутился на месте, потому что одновременно происходило слишком много, и я частично утратил равновесие и чувство ориентации. Мне хотелось поблагодарить Хеймана за то, что он только что спас мне жизнь, но именно в этот момент он сделал шаг вперед и, увидев, что натворил, позеленел и рухнул в обморок.

– О черт побери, черт побери, о черт побери, – механически и без остановки повторяла Шарлотт, стоя на коленях на полу и вращая головой по сторонам, чтобы видеть все, что происходит вокруг.

Я подошел к окну. На желтой траве валялись осколки оконного стекла. Послышалось гудение мотора, и из-под навеса выехала "симка" с маленьким брюнетом за рулем. Мне показалось, что он тоже был весь в крови. Машина на полной скорости вылетела на проселочную дорогу и вскоре скрылась за поворотом.

Я вернулся в комнату, подошел к Хейману, расстегнул ворот его рубашки и деликатно пошлепал его по щекам. Он открыл глаза и посмотрел на меня отчужденно и враждебно.

– Не разговаривайте. Дышите глубже. Когда вы сможете сесть, то положите голову на колени, чтобы вызвать прилив крови к мозгу, так сказать, промывание мозгов...

Тип со спущенными кальсонами начал мычать от боли и обиды. Он перемешивал стоны с живописными и непотребными ругательствами. Вскоре он отключился. Ему повезло, что в патронах Хеймана было мало свинца. Тем не менее, он мог испустить дух от потери крови.

– Где ключ от наручников? – спросил я Шарлотт.

Она смотрела на меня так, словно не понимала вопроса, и мне пришлось тряхнуть ее за плечо и повторить вопрос. Она указала жестом на брюки раненого. Я нашел ключ в кармане его брюк и освободил Шарлотт. Хейман встал, но его шатало, и он вынужден был опереться о стену.

– Опустите голову между колен! – крикнул я ему.

Он так и сделал. Шарлотт поднялась и стала массировать запястья.

– Вы... Где ваша одежда? – спросил я.

– Внизу.

– Пойдите оденьтесь. В доме больше никого нет?

Она рассеянно покачала головой. Я похлопал ее по плечу.

– Идите.

Она направилась к двери.

– Скажите, – спросил я, и мне показалось, что моя губа дергалась от нервного шока. – Скажите, мы пришли вовремя?

Она обернулась и очень серьезно посмотрела на меня через свое плечо.

– Вовремя?.. Вы имеете в виду... с точки зрения сексуального насилия? – спросила она. – Нет, Тарпон. Вы опоздали.