Скоро будет буря

49

Обе девочки пропали. В первое мгновение всех посетило не слишком похвальное чувство облегчения и благодарности: взрослые получили возможность отогнать (хотя бы временно) воспоминания об отвратительной стычке в патио. Между Сабиной и Джеймсом установилось некоторое перемирие, поскольку их поневоле сплотила общая задача: найти детей. На задний план отошло для Рейчел ее участие в конфликте, а для Мэтта – не слишком-то выигрышная роль беспомощного наблюдателя на поле битвы.

Но после того как они обыскали дом, гараж, дворовые постройки, машины и цветники, их радость сменилась испугом. Сабина и Джеймс еще раз внимательно осмотрели дом, заглядывая во все шкафы под лестницей и любые уголки, где могли прятаться девочки. Мэтт вспомнил об их тайном укрытии на чердаке сарая, а Рейчел даже решила проверить крышу на тот случай, если Джесси залезла туда по черепице. Но все было напрасно.

– Где Крисси? – спросила Сабина. – Она с Крисси?

– Пойду посмотрю, – ответил Мэтт.

Пока остальные во второй раз осматривали дворовые постройки, Мэтт пошел в свою комнату и попытался открыть дверь. Она была заперта. Он слегка дернул ручку.

– Крисси? Это я, Мэтт. Ты там?

Никто не ответил. Потом изнутри донесся шорох.

– Крисси!

– Уходи.

Уже давно он с ужасом ждал этого момента. Всегда все начиналось с приступа лунатизма и всегда заканчивалось чем-то подобным. При всем беспокойстве за нее, он знал, что самым лучшим было оставить ее в покое.

– Крисси, девочки с тобой? Просто скажи мне, кто-нибудь из девочек с тобой?

Пауза.

– Нет.

Мэтт спустился вниз и доложил, что проверил свою комнату. Джеймс распахнул двери сарая и задом вывел «мерседес» на дорогу. Сабина двинулась прочесывать поле. Мэтт забрался в свой «форд», намереваясь ехать в противоположном направлении. Рейчел, готовая отправиться вместе с ним, сказала:

– Крисси будет здесь, на тот случай если они вернутся.

– Нет, – возразил Мэтт, – она не очень хорошо себя чувствует. Лучше останься.

– Что с ней такое? – В глазах Мэтта она заметила зловещую искорку, когда он захлопнул перед ней дверцу.

Дом погрузился в непривычную тишину. Рейчел сидела съежившись на траве около бассейна и перебирала в памяти потайные места, которые они могли пропустить. Она заварила чашку чая и отнесла ее Крисси, но, когда постучала в дверь, ей никто не ответил. Полагая, что Крисси спит, она поставила поднос возле двери, спустилась вниз и стала ждать возвращения остальных.

К тому времени, когда они вернулись в дом, начали сгущаться сумерки. Их испуг уже сменился сильной обеспокоенностью. Сабина хотела звонить в полицию. Она связалась с Доминикой, которая попыталась ее ободрить, но в то же время предложила взять звонок в полицию на себя и объяснить там все как следует. К девяти часам девочки так и не появились. Мэтт и Джеймс еще раз медленно проехали по ближайшим дорогам, включив фары своих машин на полную мощность. На сей раз Рейчел отправилась с Мэттом. К десяти часам явился местный полицейский. Он снял шляпу, мягко и спокойно поговорил с Сабиной, но никакой помощи предложить не мог – разве что присоединиться к поискам на собственной машине.

После одиннадцати появились Доминика и Патрис. Доминика заварила свежий кофе и снова пробовала утешить Сабину, глаза которой уже покраснели от слез. Дело шло к полуночи, когда Патриса осенила новая мысль, и он что-то сказал Доминике.

– Патрис спрашивает, заходил ли кто-нибудь в пещеру.

– Пещера! – произнес Мэтт. – Я пойду.

– Но это можем сделать и мы, – возразила Доминика.

– Нет, пойдем мы с Мэттом, – сказала Рейчел, предпочитая что-то предпринять, а не сидеть на месте. – Оставь машину, Мэтт. Мы пойдем пешком – так же как пошли бы они.

Рейчел несла фонарь. Они двинулись в путь через поля, освещенные яркой луной. Достигнув подножия холма, они оглянулись. Дом, вырисовывающийся на выступе холма, словно припал к земле, и почему-то это казалось зловещим. Слабый желтый свет горел на балконе.

– Мне просто необходимо было вырваться из того дома, – произнесла Рейчел.

Они поднялись по склону, прошли мимо выхода известнякового пласта, и лишь после этого Мэтт заговорил.

– Ты не права.

– Что?

– Я действительно ненавижу Джеймса, и в последнее время мне нравилось смотреть на его страдания. Но мне не доставляет ни малейшего удовольствия зрелище того, как он дерется с Сабиной, как терзается она сама, как растерянны и издерганы их дети. Вот в этом ты ошибалась, и обвинила меня ты несправедливо.

– Извини, что я заставила тебя вмешаться, но они дрались, как первоклашки на школьном дворе, а ты ничего не делал.

– Я приучен оставаться в стороне. – Мэтт помог Рейчел подняться по травянистой тропинке. – Кроме того, мне своих проблем хватает.

– С Крисси все в порядке? Мэтт не ответил.

– Я замерзла, – пожаловалась Бет. – Мне здесь не нравится.

Джесси ее обняла:

– Это ненадолго. Пока они не перестанут драться.

Джесси предполагала, что им может понадобиться несколько часов. Мерзкие сцены в патио подтвердили ее худшие опасения: взрослые могут управлять событиями ничуть не больше, чем дети; делая вид, что это не так, они становятся опасными друг для друга; порядок в мире устанавливается лишь на время – и постоянно нарушается. Открытие, что жизнь взрослых не безопасна и не надежна, а больше похожа на хождение по канату, натянутому над пропастью, оказывается для одиннадцатилетнего человека тяжелым потрясением.

– Почему? Почему они это делают? Мы ведь все должны любить друг друга! – воскликнула Бет.

Джесси не отозвалась. Ее глаза быстро привыкли к темноте, но теперь вокруг нее сгущалась тьма. Она чувствовала, что кроме них тут есть что-то еще – что-то живое сидит в темных и недоступных углах. Она решила ничего не говорить Бет.

– Если они и потом будут драться, папа снова убежит, – сказала Бет.

– Нет, не убежит.

– Убежит. А что, если они оба убегут? Как ты думаешь, Рейчел за нами присмотрит?

– Или Мэтт с Крисси.

– Крисси какая-то странная. Я не хочу, чтобы она за нами присматривала. Рейчел мне нравится больше. Тебе не надо было рисовать наколку.

– Крисси сказала мне, что в кукурузе есть ангелы.

– Ангелы!

– Ш-ш-ш! – резко одернула ее Джесси. – Мы же не хотим, чтобы кто-либо знал, что мы здесь. Вот они за нами и присмотрят.

– Кто присмотрит? Ангелы? – прошептала Бет.

– Да. В кукурузе. Их можно увидеть, только если не очень приглядываться. Надо искать что-нибудь другое, и тогда они тебе явятся.

– А на что они похожи?

– У них есть мечи. Яркие, пылающие серебряные мечи, которыми они тебя режут. Крисси сказала, что они приходят, как гроза, и ты знаешь, что они близко, по золотисто-зеленому свету и еще по шуму, который все время усиливается, и они тебя режут, но это все хорошо и правильно. Крисси говорит, их не надо бояться. Хоть они и пугают тебя, но бояться не надо, потому что они все делают хорошо и правильно.

– А для нас они сделают все хорошо и правильно? Для всех нас?

Шорох шагов в темноте заглушает ответ Джесси. Рядом с ней, пытаясь что-то разглядеть в непроницаемой мгле, неподвижно застыла Бет. Потом повисла тишина. Бет начала плакать. Джесси обняла ее еще крепче и сказала:

– Только пока они не перестанут драться.

Они перебрались через заросший травой бугор. За облаками плыла луна, легкий ветерок, оставшийся после грозы, подгонял их в спины. Цикады наполняли воздух безумием. Рейчел посмотрела на Мэтта. На его лбу пролегли глубокие темные морщины.

– Ты как?

– Рейчел, у меня дурное предчувствие по поводу того, что мы найдем в пещере.

– Лучше б ты этого не говорил.

Сабиной, как терзается она сама, как растерянны и издерганы их дети. Вот в этом ты ошибалась, и обвинила меня ты несправедливо.

– Извини, что я заставила тебя вмешаться, но они дрались, как первоклашки на школьном дворе, а ты ничего не делал.

– Я приучен оставаться в стороне. – Мэтт помог Рейчел подняться по травянистой тропинке. – Кроме того, мне своих проблем хватает.

– С Крисси все в порядке? Мэтт не ответил.

– Я замерзла, – пожаловалась Бет. – Мне здесь не нравится.

Джесси ее обняла:

– Это ненадолго. Пока они не перестанут драться.

Джесси предполагала, что им может понадобиться несколько часов. Мерзкие сцены в патио подтвердили ее худшие опасения: взрослые могут управлять событиями ничуть не больше, чем дети; делая вид, что это не так, они становятся опасными друг для друга; порядок в мире устанавливается лишь на время – и постоянно нарушается. Открытие, что жизнь взрослых не безопасна и не надежна, а больше похожа на хождение по канату, натянутому над пропастью, оказывается для одиннадцатилетнего человека тяжелым потрясением.

– Почему? Почему они это делают? Мы ведь все должны любить друг друга! – воскликнула Бет.

Джесси не отозвалась. Ее глаза быстро привыкли к темноте, но теперь вокруг нее сгущалась тьма. Она чувствовала, что кроме них тут есть что-то еще – что-то живое сидит в темных и недоступных углах. Она решила ничего не говорить Бет.

– Если они и потом будут драться, папа снова убежит, – сказала Бет.

– Нет, не убежит.

– Убежит. А что, если они оба убегут? Как ты думаешь, Рейчел за нами присмотрит?

– Или Мэтт с Крисси.

– Крисси какая-то странная. Я не хочу, чтобы она за нами присматривала. Рейчел мне нравится больше. Тебе не надо было рисовать наколку.

– Крисси сказала мне, что в кукурузе есть ангелы.

– Ангелы!

– Ш-ш-ш! – резко одернула ее Джесси. – Мы же не хотим, чтобы кто-либо знал, что мы здесь. Вот они за нами и присмотрят.

– Кто присмотрит? Ангелы? – прошептала Бет.

– Да. В кукурузе. Их можно увидеть, только если не очень приглядываться. Надо искать что-нибудь другое, и тогда они тебе явятся.

– А на что они похожи?

– У них есть мечи. Яркие, пылающие серебряные мечи, которыми они тебя режут. Крисси сказала, что они приходят, как гроза, и ты знаешь, что они близко, по золотисто-зеленому свету и еще по шуму, который все время усиливается, и они тебя режут, но это все хорошо и правильно. Крисси говорит, их не надо бояться. Хоть они и пугают тебя, но бояться не надо, потому что они все делают хорошо и правильно.

– А для нас они сделают все хорошо и правильно? Для всех нас?

Шорох шагов в темноте заглушает ответ Джесси. Рядом с ней, пытаясь что-то разглядеть в непроницаемой мгле, неподвижно застыла Бет. Потом повисла тишина. Бет начала плакать. Джесси обняла ее еще крепче и сказала:

– Только пока они не перестанут драться.

Они перебрались через заросший травой бугор. За облаками плыла луна, легкий ветерок, оставшийся после грозы, подгонял их в спины. Цикады наполняли воздух безумием. Рейчел посмотрела на Мэтта. На его лбу пролегли глубокие темные морщины.

– Ты как?

– Рейчел, у меня дурное предчувствие по поводу того, что мы найдем в пещере.

– Лучше б ты этого не говорил.

Но он уже сказал. Рейчел заметила, что он вытирает со лба пот, несмотря на прохладу ночи. Казалось, он еле переставляет ноги, неохотно продвигаясь вперед. Наконец они добрались до зарослей можжевельника и ежевики, скрывающих узкий проход в пещеру, и пошли через кусты. Вдруг Мэтт положил руку на плечо Рейчел.

– Так не пойдет, – прошептал он. – Я не могу войти внутрь.

– Почему?

Она посветила на него фонарем. Он улыбнулся, покачал головой. Рейчел направила луч на щель в скале. Залитая лунным светом неровная расселина напоминала след от удара молнии, ее мимолетный отпечаток на сетчатке глаза.

– Жди здесь.

Протиснувшись через отверстие, она оказалась внутри пещеры. Там Рейчел немного помедлила, водя лучом по стенам. Откуда-то издалека доносился шум стекающей воды. Ночной ветер играл в расщелине, как неопытный музыкант на флейте. Из глубины пещеры исходил неприятный запах, перемешанный с ароматами минералов и вонью влажного известняка.

– Джесси? Бет? – Слова Рейчел прозвучали слишком тихо. Ей пришлось крикнуть, чтобы голос был слышен. – Джесси?

Тишина. На пути к задней стенке пещеры луч фонаря уперся в минеральную жилу – глянцевито-черную полосу, которая отражала прозрачную ливневую воду, как зеркало. Шагнув чуть дальше, Рейчел оступилась и поцарапала руку. Что-то шевельнулось в глубине пещеры.

Освещая фонарем стены вокруг себя, она нашла доисторический наскальный рисунок. Крылатые существа. Она сразу поняла, что вдохновило Джесси на татуировку. Ветер у входа все так же продолжал свою примитивную импровизацию на двух не совсем чистых нотах. Рейчел уловила еще какой-то душок внутри пещеры и содрогнулась.

– Джесси? Ты здесь?

Рейчел услышала тихие, неуверенные шаги. Она медленно повернулась, светя фонарем. Луч выхватил из темноты испуганное лицо Мэтта.

– Передумал? – спросила Рейчел.

– У меня было такое чувство, что я бросил тебя в трудную минуту. Не знаю почему, но я просто возненавидел это место.

– Здесь жутко. Послушай.

Они стояли и слушали завывания ветра в расселине. Теперь он выл иначе, как полая медная труба, лишь наполовину формирующая звук, не до конца осознанную музыкальную ноту. Рейчел знала этот звук. Это был таинственный напев, под который разрушаются и растут горы, под который живут и умирают люди, мечтающие о заоблачных далях, но безнадежно увязшие в глиняной почве. На миг накатило чувство невыразимой тоски, но Рейчел заставила себя проглотить готовое вырваться из горла рыдание.

– Похоже, их здесь нет? – спросил Мэтт.

– Нет.

– Что это за запах?

Рейчел высветила какое-то маленькое полуживое существо, едва шевелившееся в конце пещеры; птица или зверек – трудно сказать.

– Их здесь не было. Пойдем.

Они с радостью выбрались из пещеры и посмотрели на серебристую лупу, на россыпь звезд в ночном небе. Рейчел чувствовала подъем, но на сей раз была очередь Мэтта.

– Мэтт, в чем дело?

– Рейчел, ты и половины всего не знаешь. Даже половины.

Тем же путем они вернулись домой. Достаточно было взглянуть на лица остальных, чтобы стало ясно: девочек еще не нашли. Доминика и Патрис не уходили. Доминика прижала пальцы к губам. Сабина лежала на диване в гостиной, укрывшись одеялом.

– Она из сил выбилась. Мы напоили ее коньяком, и она плакала, пока не уснула.

Патрис сделал жест, означавший, что он что-то подмешал в коньяк.

– Джеймс все еще мечется по дорогам. Мы уже уходим. Вернемся утром. – Доминика подошла к ним и поцеловала обоих с неожиданным чувством. Патрис сделал то же самое.

Мэтт взял бутылку и налил себе и Рейчел коньяку. Свой бокал он выпил залпом. Они сидели в гостиной, наблюдая, как поднимается и опускается во сне грудь Сабины.

– Хочешь поговорить? – спросила Рейчел.

– По правде говоря, не очень.

– Я знаю, что ты наркоман. Это и есть твой страшный секрет?

– А я догадывался, что кто-то здесь шпионит. – Мэтт криво улыбнулся. – Послушай. Ты не знаешь обо мне ровным счетом ничего.

– Я начинаю думать, что никто ни о ком ничего не знает.

– Когда-то я действительно был наркоманом. В другой жизни. Сейчас – нет. Но я беспокоюсь не о себе. Меня волнует Крисси. Я должен о ней позаботиться. Она ходит по краю пропасти. А я ей обязан всем, потому что она спасла мне жизнь.

– Спасла тебе жизнь? Каким образом?

– Я жил тогда в Париже. Вернее, играл в игру, будто живу в Париже. Играл в образы жизни. Я был наркоманом, а если ты наркоман, в тебе возникают разные люди, варианты тебя самого, и предлагают на выбор разные варианты лжи… То есть разные жизни. Из тебя выходят три человека, но ты можешь последовать только за одним, так что два других вянут и умирают прямо у тебя на глазах. Они – то есть решения, которых ты не принял, – валяются на полу, словно куча одежды, а ты уходишь… Ты меня слушаешь? Одним словом, я пошел за одним из них. Его звали по-другому – Грегори; это, кстати, мое второе имя. А потом в мою жизнь вошла Крисси и сказала, что она выбрала меня, чтобы я спас ее. Я был ее ангелом, понимаешь, Рейчел?

Рейчел молча кивнула, и он продолжал:

– Она искала во мне образ отца. Я скоро понял, что она немного не в своем уме. Маниакальный тип. Думал, с ней будет забавно. Но вот насчет того, чтобы спасти ее… ну что я мог сделать? Я был наркоманом. Толкал дурь помаленьку, чтобы прокормиться, – так и жил. Потом однажды – я присматривал тогда за квартирой друга – она пришла и объявила, что намерена меня убить. Ну, я ей не поверил. А она взяла и устроила мне передозировку. Я чуть не умер. По-моему, она действительно хотела меня убить. У меня началась кома с галлюцинациями. Видел все, что происходит вокруг, но встать не мог. Я был парализован… И пока я был прикован к стулу, ко мне явился ангел в образе Крисси, встал надо мной и выдохнул дым прямо мне в лицо. По дым превратился в слова, выстраивавшиеся у меня перед глазами, словно рукописные строки. Ангел сказал мне, что я могу изменить свою жизнь. Иными словами, мне давали второй шанс. Я мог стать другим человеком и оставить весь этот ужас в прошлом. Затем ангел назначил мне следующее свидание… Я думал, что Крисси исчезла навсегда, но она вернулась, она искала меня и как-то нашла на улице. Я взглянул в ее глаза и сразу понял: то, что владело ею раньше, теперь ушло. Пронеслось, как гроза. Глаза ее стали ясными, светлыми. Она объяснила, что моя смерть была символическом. Она призналась, что тоже готова изменить спою жизнь, и мы заключили договор, дали друг другу обещание. Мы перестали обманывать друг друга. Нa сей раз мы полюбили, я имею в виду – по-настоящему полюбили. И вместе вернулись в Англию.

– А как насчет шприца и наркотиков в вашей комнате?

– Меч моего ангела, занесенный надо мной. В ампулах метадон – заменитель героина, причем такой старый, что я даже не знаю, есть ли в нем еще какой-то толк. Другой на моем месте не стал бы держать такие вещи дома, но это было одним из условий Крисси. Она не хотела, чтобы какие-то наши шаги делались украдкой, и была готова каждый час предлагать мне выбор. Чтобы я сам решал, за каким ангелом идти. Она говорила, что никто не помешает мне принять это зелье, но в этом случает второго шанса у меня не будет, я просто умру. Потом она перестала предлагать мне наркотики, но я каждый день смотрел на них и делал выбор. Выбор придает мне силы. И напоминает о том дне, когда умер Грегори.

– А Крисси? Она…

– Нет, она не употребляет их и раньше не употребляла. Можешь мне поверить, она не нуждается в наркотике, чтобы видеть ангелов. Иногда она видит больше ангелов, чем в состоянии вынести. Я уже сказал, что у нее маниакально-депрессивный синдром. Приступы случаются с ней примерно раз в году и длятся от нескольких дней до нескольких недель. Иногда бывает так, что во время приступов я не могу ей помочь, но вообще я никогда не оставляю ее одну, что бы ни случилось. Она – мое спасение. И мне кажется, что, если бы она ушла, я бы действительно умер. Рейчел, она олицетворяет собой тот хаос, которого я так боюсь в самом себе. Вот видишь, как мы выбираем своих партнеров.

– Где она сейчас?

– Наверху. Когда она в таком состоянии, я стараюсь держать ее подальше от людей. Но, знаешь, когда люди настолько рядом…

Они услышали, как к дому, шурша шинами по гравию, подъехала машина Джеймса. Шагнув через порог, он встретился с ними взглядом и мог уже не спрашивать о пещере. Он поник головой, он был истощен, повержен. Рейчел крепко обняла его. Мэтт оставил их наедине и пошел спать.

Дверь оказалась незапертой. Крисси лежала, зарывшись в груду сбившегося постельного белья. Он шепнул ей что-то на ухо и, не получив ответа, все-таки догадался, что она не спит. Перед тем как заснуть, он услышал под кровлей шорох и возню совы.