Скульпторша

ГЛАВА 17

Роз молчала несколько секунд. Сколько раз она думала над тем, что стряслось с «Браконьером», сколько теорий придумывала на одну и ту же тему. Но до такого додуматься не смогла. Теперь становилось понятным, почему в ресторан никто не заходил. Какой человек, если он находится в здравом уме, согласится посещать заведение, где в мясе при проверке инспектор находит червей? А вот Роз ела, да еще целых два раза. Правда, ей ничего не было известно о червях. Конечно, Хэл должен был поступить честно и сразу рассказать ей обо всем. При одном воспоминании о ресторане у Роз неприятно заныло в желудке. Внезапно она почувствовала на себе взгляд Хэла и, посмотрев на него, поняла, что он не все успел договорить.

— Я не понимаю, — осторожно начала журналистка. — Это будет честное судебное разбирательство? У тебя такой вид, будто тебе уже один раз пришлось пройти через все это. К тому же, как твои клиенты могли узнать о результатах проверки, если суда еще не было, и, следовательно, в газетах еще никто ничего не печатал? И кто те люди в масках? — Она нахмурилась, ожидая ответа. — Я не могу поверить в то, что ты оказался последним дураком и не стал подчиняться элементарным требованиям гигиены. Ну, не до такой же степени — использовать тухлое мясо и терпеть крыс на кухне! — Неожиданно она рассмеялась и шлепнула его ладонью в грудь. — Да ты просто решил разыграть меня, Хэл! Ах ты, шалун!

Но он печально покачал головой.

— Если бы это было так!

Роз некоторое время задумчиво изучала его, затем соскочила с его колен и отправилась на кухню. Он услышал звон бокалов, а затем раздался характерный звук откупориваемой бутылки. Правда, Роз задержалась немного дольше, чем он ожидал. Хоксли вспомнил, что именно так всегда поступала его бывшая жена: уходила на кухню каждый раз, когда чувствовала себя обиженной или разочарованной. Он думал о Роз гораздо лучше.

Наконец, она появилась в дверях с подносом в руках.

— Ну, хорошо, — твердо произнесла журналистка. — Я кое-что поняла.

Он ничего не ответил.

— Я все равно никогда не поверю в то, что у тебя на кухне может быть грязно, — продолжала женщина. — Ты вкладываешь душу в свое дело. «Браконьер» для тебя — олицетворение мечты, а не просто вложенные деньги и финансовое благополучие. — Она налила бокал вина и предложила Хэлу. — К тому же неделю назад ты обвинял меня в том, что я будто бы снова подставила тебя. Значит, тебя кто-то уже подставлял и раньше. — Она налила себе вина. — Получается, что и крыса, и тухлое мясо были придуманы нарочно или подброшены в ресторан заранее. Я угадала?

— Угадала. — Он понюхал вино. — Но я ведь могу и умышленно обманывать людей, верно?

«Как он трепетно относится к своему делу, — подумала Роз. — Неудивительно, что он перестал доверять людям». Она устроилась на крае дивана. — К тому же, — продолжала журналистка, игнорируя его замечание, — насколько мне известно, тебя уже избивали, по крайней мере, дважды. Плюс разбитые стекла в автомобиле и настоящий налет на ресторан. — Она отпила глоток вина. — Так чего хотят от тебя эти люди?

Он расслабил ноющие от ударов мышцы спины и заговорил:

— Предположим, они хотят вышибить меня из ресторана, причем в самом ближайшем будущем. Но я понятия не имею, кто стоит за всем этим, и почему я заслужил подобную участь. Еще полтора месяца назад я был самым счастливым шеф-поваром, вел небольшое дело, и ничего больше во всем мире меня не беспокоило. И вот как-то раз, в десять часов утра, я вернулся с рынка и обнаружил, что инспектор, явившийся с проверкой, ругает моего помощника, на кухне царит настоящая разруха, а меня в скором времени ждет суд. — Он взъерошил волосы на голове, словно до сих пор не мог прийти в себя после случившегося. — На три дня ресторан был закрыт, а я занимался уборкой и приводил его в порядок. После того случая моя команда ко мне больше не вернулась. Мои клиенты — в основном это были полицейские и их семьи — стали сразу покидать меня, считая, что я решил разбогатеть за счет их здоровья. Кстати, им-то не представляло труда выяснить, когда и зачем ко мне приходил инспектор, и какое заключение он вынес. Вся местная сеть кафе и ресторанов стала обвинять меня, что я мараю их честное имя и являюсь паршивой овцой в этом бизнесе из-за полного отсутствия профессионализма. В общем, тот, кто хотел меня добить, почти восторжествовал. Я остался практически совсем один.

Роз недоумевающе покачала головой.

— Но почему ты ничего не сказал полицейским о налете на «Браконьер» в прошлый вторник?

Хэл тяжело вздохнул.

— А что бы я от этого выиграл? Я никак не могу связать это событие с визитом инспектора из Министерства здравоохранения. Я решил использовать живца в качестве приманки. — Увидев недоуменное выражение на лице Роз, он быстро пояснил: — Я поймал двоих типов на месте преступления, пока они громили помещение ресторана. Мне показалось, что теперь я могу действовать. Они сначала удостоверились в том, что «Браконьер» пуст, и решили воспользоваться случаем. — Внезапно Хэл рассмеялся. — Я тогда так здорово разозлился на тебя, что втащил двоих наверх, заткнул им рты кляпами и приковал наручниками к решеткам окон, прежде чем они успели прийти в себя. Но ребята оказались крепкими и упрямыми, — кивнул он, искренне восхищаясь своими противниками. — Они не собирались ничего рассказывать. — Он неопределенно пожал плечами. — После этого я спокойно принялся ждать, когда кто-нибудь заявится за своими товарищами.

Неудивительно, что такие события напугали Хэла.

— Почему ты решил, что я на этот раз не участвовала в деле и вообще не имею ничего общего с этими типами?

Хэл улыбнулся, и в уголках его глаз проступили лучики-морщинки.

— Тебе надо было видеть себя со стороны с ножкой от стола! Ты так перепугалась, когда открылась дверь, и так облегченно выдохнула, увидев, что это пришел я. К тому же, ты сильно расстроилась, когда узнала, что я не стал вызывать полицию. Нет, никто не смог бы так сыграть. — Он набрал в рот вина и несколько секунд не глотал его, оценивая вкус. — Итак, я оказался в переделке. Полиция мне не верит. Они говорят, что я виновен, но одновременно делают все возможное, чтобы дело не дошло до суда. И даже Джефф Виатт, мой бывший напарник, который прекрасно меня знает, говорит, что склонен верить инспектору, потому что у того имеются фотографии, против которых не поспоришь. А ведь все они с удовольствием приходили ко мне. Отчасти потому, что я предоставлял им хорошие скидки, и, кроме того, они искренне желали мне процветания, и потому поддерживали, как могли. — Он прижал пальцы к губам. — Теперь я стал «персоной нон грата» и не могу обвинять в этом своих бывших товарищей. Они думают, что я их обманывал все это время.

— Но зачем бы это понадобилось?

— Во всем виноват спад в экономике. — Он вздохнул. — Мелкие предприятия рушатся одно за другим, как кегли. С какой стати я бы стал исключением? Что творится в ресторане, если у владельца кончаются деньги? Он начинает готовить еду из сомнительных продуктов, тщательно скрывая это под острыми соусами.

В этом утверждении присутствовала какая-то извращенная логика.

— Неужели члены твоей бывшей команды не заступятся за тебя?

Он мрачно усмехнулся.

— Две официантки согласились помочь мне, но самое веское слово оставалось за моим помощником, а он, как мне сказали, уехал во Францию. — Хэл потянулся, подняв руки к потолку, и тут же застонал, когда сломанные ребра дали о себе знать. — Да и это не помогло бы. Его наверняка успели подкупить. Тех, кто меня подставил, кто-то должен был пустить на кухню, а второй ключ был только у помощника. — Взгляд его стал жестким. — Мне надо было сразу придушить его, но я настолько заперся в своей скорлупе, что ничего не предпринял. Да к тому же тогда я еще ничего не понимал и не сумел сделать правильные выводы. А когда понял, в чем дело, он уже покинул ресторан.

Роз в задумчивости пожевала большой палец.

— А тот, который остался после моего ухода, ничего тебе не рассказал? Я подумала, что ты сможешь использовать мою булавку.

Ее прямота вызвала улыбку на мрачном лице Хэла.

— Я так и поступил, но он проблеял что-то невнятное. Сказал мне, что здесь идет речь о закладных и запрете их выкупа. — Вот и все. — Он изумленно изогнул брови. — Ты сама что-нибудь в этом понимаешь?

— Не очень. Но, может быть, банк решил выбить у тебя почву из-под ног?

Он отрицательно покачал головой.

— Я взял кредиты в минимальных размерах, и на меня пока никто не давит. — Он забарабанил пальцами по полу. — Но если рассуждать логично, этот негодяй, скорее всего, имел в виду два здания, которые находятся по обеим сторонам от «Браконьера». Они обанкротились, и кредиторы в обоих случаях наложили запрет на выкуп закладных.

— Ну вот, все и прояснилось! — возбужденно воскликнула Роз. — Значит, кому-то срочно понадобилось купить все три здания. Только почему ты не спросил, кого именно интересует твой ресторан?

Он почесал затылок, будто пытаясь припомнить.

— Я не успел, кто-то огрел меня сзади чем-то тяжелым по голове. Очевидно, с ними был пятый, тот, кто успел освободить двух болванов наверху, которых я пристегнул к решеткам. Помнишь, мы тогда слышали какой-то шум сверху? Так или иначе, когда я пришел в себя, на плите горела сковорода с маслом, в ресторане орудовала полиция, а мой сосед рассказывал о том, что ему пришлось вызвать «скорую», потому что я решил сварить заживо одного из посетителей. — Он скромно улыбнулся. — В общем, все выглядело как настоящий кошмар. Мне ничего не оставалось делать, как только ударить ближайшего легавого и выскочить из ресторана. Больше ничего умного мне тогда в голову не пришло. — Он взглянул на Роз. — Но, в любом случае, первое, что я подумал, так это действительно то, что кому-то позарез понадобилось приобрести мой ресторан. Я еще раньше проверил оба здания, находящиеся рядом со мной, но между ними не нашлось ничего общего. Один дом купила частная мелкооптовая фирма, другой пошел с аукциона и был приобретен какой-то инвестиционной компанией.

— Это может быть только прикрытие. Ты ходил в эти компании?

— А как ты думаешь, чем я занимался последние три дня? — Он сердито заскрипел зубами. — Я проверил все, что мог, но ничего не выяснил. Судебное разбирательство окажется последним гвоздем в крышке гроба для «Браконьера». Вот именно тогда, как мне кажется, кто-нибудь выплывет на поверхность и предложит продать ему ресторан. Ну, как, например, не так давно это получилось у тебя.

Роз оставила это заключение без комментариев. Теперь ей все стало понятно.

— Тогда будет уже поздно что-либо предпринимать.

— Точно.

Несколько минут они сидели молча.

— Почему тебя избили, когда я впервые пришла в ресторан? Это, наверное, произошло как раз после визита инспектора?

Он кивнул.

— Это случилось через три или четыре дня после того, как я снова открыл ресторан. Меня схватили прямо на ступеньках «Браконьера», когда я отпирал дверь. Все было точно так же: незнакомцы в масках с бейсбольными битами. Тогда они кинули меня в грузовик с рыбой, провезли десять миль в Нью-Форест, немного побили, а потом бросили на дороге без денег и кредитных карт. Весь день я пешком добирался до дома, никто не хотел меня подвозить в таком виде. — Он мельком взглянул на журналистку. — И после всего я вижу, между моими пустыми столиками возникает Венера Боттичелли. Я было подумал, что судьба встала на мою сторону, но Венера открыла рот и превратилась в фурию. — Он пригнулся, чтобы не попасть под удар. — Господи, женщина, — усмехнулся Хэл, — я еле держался на ногах, а ты начала снимать с меня стружку не хуже тех, кто потрудился надо мной в грузовике. Она, оказывается, испугалась, что ее изнасилуют! Да я тогда и пальцем пошевелить не мог!

— Ну, ты сам виноват, что у тебя оказались решетки на окнах. Кстати, зачем они там?

— Они уже были сделаны, когда я купил ресторан. У владельца дома жена страдала лунатизмом и гуляла во сне. Но потом я даже был рад этим решеткам.

Роз решила вернуться к предыдущему вопросу.

— Ты не объяснил, почему это произошло. То есть я хочу сказать вот что. Если они собирались посадить тебя в тюрьму после визита инспектора, то почему побили не сразу, как только ты открыл ресторан, а выжидали целых четыре дня? Если им не лень дожидаться суда, то зачем вообще нужно было расправляться с тобой?

— Понимаю, — кивнул Хэл. — Я очень подозрительно отнесся к твоему появлению. Мне все время казалось, что ты каким-то образом связана с этим делом. Я даже попросил навести о тебе справки, но ты оказалась чиста.

— Ну, спасибо, — сухо заметила Роз.

— На моем месте ты поступила бы точно так же. — Он нахмурился, на лбу между бровями обозначилась глубокая складка. — Ты должна признать, что именно с твоим появлением события стали развиваться особенно быстро.

Роз вынуждена была согласиться с Хоксли.

— Все же они завели на тебя дело еще до того, как мы с тобой узнали о существовании друг друга, — попыталась возразить она. — Скорее всего, это простое совпадение. — Она долила ему вина в бокал. — Кроме того, пять недель назад единственное, что у нас было общего, так это Олив. Ты же не будешь мне доказывать, что и она каким-то образом замешана в этом деле. Она, как мне кажется, неспособна налить себе ванну и выкупаться, не говоря о том, чтобы замыслить хитроумный план, обманом заставить отказаться от «Браконьера», да еще потом привести этот план в исполнение.

Хэл в нетерпении пожал плечами.

— Я понимаю. Я придумывал сотни разных версий, но ни одна из них меня не устраивала. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что они действуют аккуратно и слаженно. Я терплю поражение и даже не догадываюсь, кто за всем этим стоит. — Он почесал щетину на подбородке, полностью признавая свое бессилие. — Итак, мисс Лей, что вы думаете теперь о неудачнике, который владеет рестораном, и которого обвиняют в причинении вреда здоровью, поджоге и сопротивлении аресту? Если отбросить в сторону все остальное, именно таким я предстану перед судом через три недели.

Ее глаза заблестели.

— Ты забыл добавить, что сексуально озабочен.

Он невольно улыбнулся: именно так блестели глаза Алисы на фотографии.

— Ты сейчас стала очень похожей на свою дочь. — Он снова потянулся к снимкам. — Тебе надо иметь эти фотографии повсюду в квартире, чтобы не забывать, какая она была красивая. Я бы так и поступил, если бы это была моя дочь. — Он услышал, как тяжело вздохнула Роз, и поспешил добавить: — Прости, я не подумал…

— Не будь болваном, — прервала его Роз. — Я вспомнила, где видела того незнакомца. Помнишь, мне показалось, что его лицо мне знакомо. Так вот, это один из сыновей мистера Хейза. Того самого старика, который жил по соседству с Мартинами. У него стояла фотография сыновей в серванте. — Она радостно хлопнула в ладоши. — Ну, не чудо ли, а, Хоксли? Наверное, молитвы сестры Бриджит имеют некоторую силу.

Роз сидела за кухонным столом и наблюдала за тем, как Хэл колдует над скудным содержимым ее холодильника, творя при этом настоящие чудеса. Он быстро сбросил с себя отчаяние, как старую кожу, и теперь что-то весело напевал себе под нос, перекладывая беконом тонкие ломтики куриной грудки и посыпая все это мелко нарезанной петрушкой.

— Надеюсь, ты не собираешься использовать мою булавку на мистере Хейзе? — наконец, поинтересовалась Роз. — Я уверена в том, что милый старичок не знает о гнусных намерениях своего сыночка.

Хэла такое заключение позабавило.

— Не согласен, — заявил он, накрывая блюдо фольгой, и ставя его в духовку. — Но пока, делайте со мной что хотите, я не понимаю, в чем тут кроется разгадка. Зачем Хейзу понадобилось нападать на меня? Все, что от него требовалось, так это спокойно сидеть и ждать, когда начнется суд.

— Так арестуй его и выясни все до конца, — разумно предложила Роз. — На твоем месте я сразу бы отправилась к старику, потребовала у него адрес сына и направила туда полицию.

— У тебя ничего бы не вышло. — Он подумал немного и продолжал: — Ты говорила, что записывала разговор со стариком на пленку. Я хочу прослушать это интервью. Я больше не верю ни в какие совпадения. Должна быть связь. Почему они внезапно заторопились и стали использовать бейсбольные биты? Пока я ничего не понимаю.

— Ты можешь прослушать пленку прямо сейчас. — Она принесла из коридора кейс, нашла нужную кассету и включила магнитофон, поставив его на стол.

— Мы говорили о незаконнорожденном сыне Эмбер, — пояснила она, когда в комнате зазвучал голос старика. — Очень странно, но он знал новую фамилию мальчика и в какую страну его увезли приемные родители. Этому ребенку должно принадлежать все богатство Роберта Мартина. Если его, конечно, найдут.

Хэл слушал беседу с нарастающим вниманием.

— Браун? — переспросил он. — Австралия? А откуда тебе известно, что он не ошибается?

— Как только я рассказала об этом поганому адвокату Олив, он начал запугивать меня всевозможными судебными запретами, лишь бы я никому не передавала эту информацию. — Она нахмурилась. — Кстати, я даже не поинтересовалась, откуда все это узнал сам мистер Хейз. Крю не назвал мне имени мальчика. Он настоящий параноик и держит все данные в строжайшей тайне.

Хэл снял с плиты сварившийся рис и слил лишнюю воду.

— И много оставил Роберт Мартин?

— Полмиллиона.

— Вот это да! — От неожиданности Хэл присвистнул. — Боже мой! И все эти деньги лежат на депозите и ждут, когда найдется ребенок?

— Предположительно.

— Кто является исполнителем завещания?

— Адвокат Питер Крю.

Хэл начал перекладывать рис на большую тарелку.

— Что он тебе сообщил, когда ты затронула эту тему? Он уже вышел на след мальчика?

— Нет. Он только пригрозил мне судебным запретом на мою книгу. — Она пожала плечами. — Потом он написал Олив письмо, где сообщал, что шансы найти ее племянника ничтожно малы. Кроме того, в завещании указаны какие-то временные ограничения, и если по истечении определенного срока мальчика не отыщут, деньги перейдут к нескольким благотворительным заведениям. — Роз нахмурилась. — Кстати, он написал это письмо сам, вручную. Тогда мне показалось, что он не хотел отвлекать секретаря, но теперь я почему-то подумала, что он не хотел, чтобы это письмо кто-то видел. Ведь его секретарь сразу бы определил, если Крю где-нибудь солгал.

— Тем временем, — медленно проговорил Хэл, — он спокойно управляет наследственным имуществом и имеет доступ к капиталу, который может понадобиться, чтобы скупить обанкротившиеся предприятия. — Он уставился куда-то поверх ее головы и прищурился. — К тому же он адвокат, поэтому у него имеется доступ к генеральному плану застройки и другим не менее важным документам. — Он посмотрел на Роз. — Значит, пока никто не востребует деньги Мартина, Крю будет пользоваться неограниченным кредитом. Когда ты впервые пришла к нему?

Роз тоже начала кое-что понимать, и глаза ее возбужденно заблестели.

— За день до того, как тебя побили. И он отнесся ко мне весьма подозрительно, постоянно обвинял меня в том, что я тороплюсь с выводами и делаю неправильные заключения относительно дела Олив. У меня все это осталось на пленке. — Она порылась в кассетах. — Он добавил еще, что Олив все равно не сможет получить эти деньги, иначе бы выходило, будто она наживается на убийстве Гвен и Эмбер. Но, видишь, если бы выяснилось, что Олив невиновна, — она торжествующе указала на кассету, — то ситуация бы резко изменилась. Она могла подать просьбу о пересмотре завещания. Еще я помню, что уже в конце разговора напомнила ему, что несоответствие между ненормальностью самого преступления и нормальными результатами психиатрических тестов, проведенных с Олив, доказывает, что она никого не убивала. Господи, все становится на свои места, верно? Сначала он узнает о том, что сын Эмбер должен вот-вот найтись, потом возникаю я и начинаю яростно защищать Олив, встав на ее сторону. Очевидно, «Браконьер» ему нужен позарез.

Хэл достал из духовки цыпленка и поставил блюдо на стол рядом с рисом.

— Теперь ты понимаешь, что твой милый старичок по уши завяз в этом деле? Крю никогда не стал бы называть ему точные данные о ребенке Эмбер, если он абсолютно ни при чем.

Роз долгое время смотрела на Хэла, после чего вынула из кейса фотографии любовника Олив.

— Возможно, он знает, что Крю свободно пользуется деньгами Роберта. А может быть, — медленно добавила она, — ему известно, кто на самом деле убил Гвен и Эмбер. И то и другое стало бы гибелью Крю. — Она разложила фотографии веером на столе. — Вот он был любовником Олив, — просто сообщила журналистка. — Но если мне не составило никакого труда выяснить это, значит, это так же просто мог узнать и кто угодно, включая полицию. Это ваша ошибка, Хэл, всех вас. Вы признали ее виновной прежде, чем была доказана ее вина.

Водянистые бледно-голубые глаза разглядывали Роз с нескрываемым удовольствием.

— Вы все-таки вернулись. Заходите, заходите скорей. — Увидев Хэла, старик нахмурился, пытаясь припомнить, где он мог раньше встречать этого мужчину. — Мне кажется, мы с вами где-то виделись. Я никогда не забываю лица. Когда же это было?

Хэл протянул старику руку.

— Шесть лет назад, — улыбаясь, подсказал он. — Я работал над делом Олив Мартин. Сержант Хоксли. — Старческая рука затрепетала, но Хэл предпочел отнести это на счет дряхлости мистера Хейза.

Старик отчаянно закивал.

— Ну, конечно, теперь я вспомнил. Да, обстоятельства были весьма неприятные. — Он заторопился и прошел в гостиную первым. — Присаживайтесь, присаживайтесь. У вас есть какие-нибудь новости? — Сам старик устроился на стуле и склонил голову набок, ожидая услышать что-нибудь интересное. На серванте за ним стояла фотография, с которой прямо в объектив нагло улыбался его отчаянный сын.

Роз вынула из сумочки блокнот и включила магнитофон. Было решено, что все вопросы будет задавать только Роз, поскольку, как заметил Хэл: «Если он что-то и знает, то скорее проболтается, если станет вести беседу об Олив с очаровательной юной леди».

— Дело в том, — заговорщическим голосом начала Роз, что не понравилось Хэлу, но зато обрадовало мистера Хейза, — что новостей слишком много. С чего бы нам лучше начать? С Олив или с ребенка Эмбер? — Она бросила на старика одобрительный взгляд. — Вы были правы, когда сказали, что мальчика должны найти, хотя, конечно, в Австралии полно людей с такой фамилией, как Браун.

— Ага! — старик потер руки. — Я знал, что они подобрались близко к нему. Выходит, все деньги получит этот парнишка? Что я могу еще сказать? Именно этого и хотел Боб. Его очень расстраивала мысль о том, что все перейдет к правительству.

— Но он оставил и другие распоряжения на тот случай, если мальчика не удастся отыскать. Тогда деньги уходят на нужды нескольких благотворительных детских учреждений.

Старик пренебрежительно скривил губы.

— Нам всем хорошо известно, кто вырастает из детей, которые живут в таких заведениях. Это никчемные люди. Ничего хорошего они не умеют делать, а только продолжают жить за наш счет. Вы знаете, кого я обвиняю в этом. Работников социального обеспечения. Когда дело доходит до того, чтобы объяснить женщине: хватит рожать, они становятся очень деликатными и предпочитают молчать.

— Да-да, — кивнула Роз, решив, что нужно остановить старика, пока он не сел на своего конька. Она постучала карандашом по блокноту и продолжала: — Помните, вы говорили мне, что ваша жена считала, будто Олив совершила убийства из-за гормонов?

Он сжал губы, не ожидая такой резкой перемены темы.

— Возможно.

— Значит, ваша жена что-то знала насчет аборта, который Олив пришлось сделать в Рождество предыдущего года?

— Возможно.

— Значит, вам известно и то, кто был отцом нерожденного ребенка?

Он отрицательно покачал головой.

— Нам только сказали, что она познакомилась с ним на работе. Глупая девочка! Она сделала это только ради того, чтобы показать длинный нос Эмбер. — Он дотронулся пальцами до морщинистых губ. — По крайней мере, так считаю я. Вот у Эмбер было много поклонников.

— Когда вы узнали об этом? — спросила она.

— Гвен рассказала все моей Дженни. Она была очень расстроена. Она подумала, что Олив выйдет замуж и бросит их. Тогда это здорово бы ударило по Гвен. Она не смогла бы справляться одна.

— Справляться с чем?

— Да со всем, — туманно ответил старик.

— Вы имеете в виду работу по дому?

— Работу по дому, приготовление пищи, хождение по магазинам, и все остальное. Все. Все в их доме делала Олив.

— Чем же занималась Гвен?

Он ответил не сразу, а сначала, как показалось журналистке, что-то прикидывал в уме. Потом старик посмотрел на Хэла.

— А вы почему ни о чем меня не спрашивали тогда? Может быть, я бы вам тоже кое-что рассказал.

Хэл заерзал на стуле.

— Тогда нам все казалось ясным, — осторожно начал он. — Теперь мисс Лей удалось раскопать некоторые несоответствия в этом деле, и оно стало выглядеть несколько иначе. Что бы вы могли рассказать нам тогда?

Мистер Хейз втянул воздух через вставные зубы.

— Ну, с одной стороны, Гвен Мартин много пила. У нее были сложности, хотя внешне она старалась держаться молодцом, этого я тоже отрицать не могу. Она была плохой матерью, вышла замуж за человека ниже себя по положению и всегда считала, что жизнь несправедливо с ней поступила, поэтому стала отыгрываться на муже и девочках. Моя Дженни всегда говорила, что если бы не Олив, их семья давно бы распалась. Конечно, мы очень переживали то, что она натворила, но, может быть, она просто не выдержала такой жизни. С ней обращались плохо, хотя убивать их она все равно не должна была. Этого я не могу простить.

— Понятно, — задумчиво произнесла Роз. — Так чем занималась Гвен все то время, пока ее муж и дочери находились на работе?

Он только замахал руками, словно высеченными из мрамора, противореча самому себе.

— Эмбер была, наверное, чаще дома, чем на работе. Она не задерживалась ни на одном месте. И сводила мать с ума, заводя пластинки на полную громкость или затаскивая в постель мальчиков. Она была симпатичная девочка, но моя Дженни все время повторяла, что Эмбер — очень сложный ребенок. Я, правда, этого не замечал. — Он улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное. — Со мной она всегда была учтива и ласкова. Я питал самые нежные чувства к малютке Эмбер. Правда, с мужчинами, наверное, она всегда вела себя достаточно ласково. — Он посмотрел на Роз. — Вы спрашивали меня насчет Гвен. Что я могу еще сказать, мисс Лей? Она поддерживала внешний лоск. Если бы вы постучались к ней в дом, то увидели бы, что она всегда одета с иголочки, всегда прекрасно выглядит, всегда безупречна в разговоре. Но, конечно, только в том случае, если трезва. Странная женщина. Я не мог понять, почему она так пристрастилась к бутылке. Разве что из-за ребенка Эмбер? После того как родился мальчик, Гвен окончательно испортилась.

Роз принялась рисовать в блокноте своих ангелочков.

— Роберт Мартин был активным гомосексуалистом, но скрывал это, — напрямик начала она. — Может быть, Гвен было трудно справляться именно с этим?

Мистер Хейз шмыгнул носом.

— Она сама довела его до этого, — заворчал старик. — Ничего плохого в Бобе не было, с чем не могла бы совладать нормальная и понимающая жена. И девочек она родила от него, поэтому поначалу он был обычным мужчиной, если вы понимаете, что я хочу сказать. Это из-за нее он перестал смотреть на женщин. Она была абсолютно фригидной.

Роз не обратила внимания на это заключение. Мистер Хейз слишком верил в свою точку зрения и не понимал, что сейчас произнес какую-то чепуху. Возможно, Гвен действительно отличалась фригидностью. Вряд ли Мартин повел к алтарю женщину, абсолютно нормальную в сексуальном отношении. Ее нормальность в таком случае стала бы ему сильно мешать.

— Но если она так переживала из-за ребенка Эмбер, — продолжала Роз с напускным любопытством, — то почему она не старалась вернуть его или хотя бы установить тесный контакт с его приемными родителями? Скорее всего, она их знала, иначе она не могла бы сказать вашей Дженни, как их зовут, верно?

Старик нетерпеливо покачал головой.

— Про них мне говорила не Дженни, а мой сын Стюарт, и случилось это месяца полтора назад. Он подумал, что мне будет интересно это узнать, поскольку мы с Бобом были неплохими друзьями. — Он поднял вверх крючковатый указательный палец и повернул его в сторону Роз. — Теперь мне ясно: вы мало знаете об усыновлении. Как только подписали документы, вы навсегда прощаетесь с ребенком. Никто и никогда не передаст вам досье на него. Гвен и не знала, кто усыновил ее внука.

Роз заулыбалась.

— Значит, ваш сын работает на мистера Крю? Мне еще не приходилось встречаться с ним. Я почему-то думала, что он пошел по вашим стопам и стал солдатом.

— Армия сама отказалась от него, — сердито заворчал старик. — Там тоже идет сокращение штатов, как, впрочем, и везде. Что я могу еще сказать? Вот как вознаграждается верность королеве и стране. Конечно же, он не работает у мистера Крю. У него небольшая частная охранная фирма пополам с братом, но работы там очень мало. — Он в раздражении начал разминать больные пальцы. — Хотя оба моих сына — настоящие опытные солдаты, самое лучшее, кем они могут устроиться — это ночными сторожами. Их жены, конечно, недовольны, если не сказать большего.

Роз, скрипя зубами, попыталась изобразить на лице сочувственную улыбку.

— Так откуда ему стала известна фамилия ребенка Эмбер?

Мистер Хейз лукаво прищурился и постучал себя пальцем по носу.

— Я предпочитаю не называть имен, милая леди. Так будет лучше для нас всех.

В этот момент Хэл подался вперед и заговорил, теряя спокойствие и самообладание.

— Минуточку, мисс Лей. — Он нахмурился и стал казаться свирепым. — Вы отдаете себе отчет в том, мистер Хейз, что если ваш сын не работает у мистера Крю, тогда, строго говоря, последний совершил проступок, передавая конфиденциальную информацию, которую впоследствии ваш сын так же незаконно начал распространять. Профессии, связанные с юриспруденцией, имеют такие же этические кодексы, как, например, у медиков. И если кто-то начинает передавать подобную информацию людям, не связанным с ней по работе, то полиция должна непременно заинтересоваться этим.

— Вот те раз! — презрительно фыркнул старик. — Ваша порода никогда не изменится. Что я могу еще сказать? Вы быстры, как молния, когда вам приходит в голову обвинить невиновного человека. В это же время настоящие воры продолжают разгуливать на свободе, спокойные и счастливые, и крадут все, что им хочется украсть. Вам следовало заняться тем, за что вам платят деньги, сержант, а не ходить к старикам и не угрожать им. Ту информацию, которая вас интересует, разгласил мистер Крю. Он рассказал об этом моему сыну, тот — мне. Откуда знать моему мальчику, что она секретная, если этот поганый адвокатишка распространяется о ней направо и налево? Естественно, он решил поделиться со мной такой новостью, потому что именно я оставался последним настоящим другом Боба. — Он бросал подозрительные взгляды то на Роз, то на Хэла. — Кстати, а зачем вы захватили с собой полицейского?

— Потому что возникли сомнения в виновности Олив, — бойко ответила журналистка, надеясь на то, что такое заявление окажется достаточным для объяснения появление в доме Хейза стража порядка. — Этот джентльмен следит за соблюдением законности, пока я разговариваю с различными людьми.

— Понятно, — кивнул мистер Хейз, и Роз сразу догадалась, что он ничего не понял.

— Ну, я почти закончила, — добродушно улыбнулась Роз. — Между прочим, мне удалось отыскать Кларков. Неделю назад я беседовала с ними. Бедная миссис Кларк совсем выжила из ума.

В водянистых глазах сверкнул живой интерес.

— Что ж, меня это не удивляет. Она уже была не в себе, когда они жили здесь. Мне часто казалось, что моя Дженни оставалась единственной разумной женщиной в нашем переулке.

— Как я понимаю, мистеру Кларку приходилось оставаться дома и ухаживать за ней? — спросила Роз, приподнимая брови. — Но ведь он больше времени проводил в компании Роберта, нежели со своей женой. Как он относился к Мартину, мистер Хейз? Вам что-нибудь известно?

Было вполне очевидно, что он понял, куда она клонит, и поэтому предпочел (наверное, из чувства такта) промолчать.

— Да, их можно было назвать друзьями, — пробормотал он. — Но кто станет их винить в этом? У Боба жена стала пьяницей, а у Теда — глупейшее создание. Она вычищала дом до последней пылинки, и так каждый день. — Он презрительно хмыкнул. — Она просто сошла с ума на гигиене. Ходила по саду в одном комбинезоне, даже нижнее белье не надевала, чтобы не было места бактериям, и все вокруг протирала дезинфицирующими средствами. — Внезапно он рассмеялся. — Я вспомнил, как однажды она выскоблила дорогой стол порошком. И вот вам! Тед чуть с ума не сошел от злости. Он успел потратить немалые деньги, чтобы покрыть его дорогим лаком после того, как она отмывала его кипятком. Вы говорите, что теперь она совсем впала в маразм. Я ничуть не удивлен.

Роз застыла с карандашом в руках, внимательно прислушиваясь к каждому слову старика.

— Не могли бы вы сказать мне точно, — наконец, осмелилась она, — были ли Тед и Боб любовниками?

— Нет. Это не мое дело.

— Ну, хорошо. — Она собрала свои вещи. — Благодарю вас, мистер Хейз. Может быть, у мистера Хоксли есть какие-то вопросы к вам? — Она посмотрела на Хэла.

Тот тоже поднялся со своего места.

— Мне нужно узнать только название фирмы, в которой трудится ваш сын, мистер Хейз.

Старик подозрительно взглянул на полицейского.

— А зачем вам это?

— Чтобы я мог кое-кому намекнуть, где имеется утечка ценной информации. — Он холодно улыбнулся. — Иначе мне придется докладывать об этом официально, и тогда может быть подана жалоба. — Он пожал плечами. — Но не беспокойтесь напрасно. Можете мне поверить. Даю слово: я не стану распространяться об этом дальше, чем необходимо.

— Вы даете мне слово полицейского? На это вряд ли можно положиться. Скорее, нельзя.

Хэл неторопливо застегнул куртку.

— Тогда мне придется узнать это по официальным каналам, и тогда в следующий раз к вам обязательно заглянет инспектор.

— Что я могу еще сказать? Это шантаж, вот что это значит. Ну, хорошо. Его компания называется «СТС-секьюрити» и находится на Белл-стрит в Саутгемптоне. Теперь посмотрим, сколько стоит ваше честное слово.

Хэл смотрел мимо старика на фотографию его сына.

— Благодарю вас, мистер Хейз, — улыбнулся он. — Вы нам очень помогли.