Скверная голубая кровь (ЛП)

Глава 8

Хэллоуин в этом году приходится на четверг, что затрудняет проведение вечеринок, особенно учитывая, что вся Голубая Кровь — и Зак — ограничены пределами кампуса академии. Согласно местным сплетням, в пятницу вечером на кладбище будет вечеринка. Технически, это находится на территории кампуса, так что меньше риска быть обнаруженными.

— Я покончила с темой «распутницы», — говорит Миранда, листая журнал, пока мы сидим в столовой и уплетаем разноцветную пачку макарон. — Я имею в виду, на Хэллоуин. Не то чтобы в этом было что-то плохое, я просто… чувствую, что предпочла бы стать гигантской миской попкорна, чем сексуальной кошечкой, сексуальным пожарным, сексуальной медсестрой или сексуальным бородавочником (прим. — вид из семейства свиней).

— Бородавочником? — задыхаюсь я, ударяя себя кулаком в грудь и приподнимая бровь. Миранда откидывает голову назад и смеётся, звук похож на звон колокольчиков. Я замечаю, что Джесси Мейкер наблюдает за ней и покусывает нижнюю губу. Эти двое… — Кто вообще переодевается в сексуального бородавочника?

— Легенда Академии гласит, что в девяностых, когда впервые вышел «Король Лев», мисс Фелтон пришла в школу в костюме сексуального бородавочника, в пушистых трусиках, пушистом лифчике и с клыками. Ежегодник за тот год пропал из библиотеки, что однозначно наводит меня на мысль, что это правда. — Она засовывает в рот розовое печенье и даёт нам с Джесси глянцевую страницу журнала.

О, печатные издания всё ещё живы и процветают в кампусе Бёрберри, особенно с утра понедельника, когда мы сдаём наши телефоны, и до вечера пятницы, когда мы получаем их обратно. Конечно, я пронесла сюда одноразовый телефон, спрятав его в коробке с тампонами (клапан которых я аккуратно заклеила клеем, чтобы он выглядел нераспечатанным). Уверена, что я не единственная студентка, которая додумался до такого.

Я рассматриваю костюм — это гигантская миска с попкорном, сделанная из папье-маше, которая совершенно не подойдёт, учитывая, что завтра Хэллоуин, — но это мило.

— Мы могли бы нарядиться макаронами, — предлагаю я, поднимая одно из красивых печений к свету. — Знаешь, покрасить немного этой временной краской волосы, надеть подходящие платья и туфли на каблуках.

Миранда визжит и вскакивает со своего места, чуть не опрокидывая башню из макарон, когда она обвивает руками мою шею и практически душит меня во имя объятий.

— Это такая милая, чёрт возьми, идея! — выпаливает она, сверкая глазами. — И у всех нас по-прежнему есть свои привилегии за пределами кампуса. Мы могли бы пойти сегодня после школы, просто сбегать в город и захватить кое-какие вещи. — Миранда щёлкает пальцами, когда Эндрю входит, неся свою сумку с книгами через плечо. Он поднимает на неё брови. — Но только если ты пройдёшь полное перевоплощение.

— Перевоплощение… для чего? — подозрительно спрашивает Эндрю, и Миранда бросает ему жёлтое печенье, которое он едва ловит.

— Хэллоуин. Я сделаю тебе макияж, и мы сможем купить тебе парик, когда пойдём куда-нибудь сегодня. Мы одеваемся как макароны, как все разноцветные и милые. Тебе это понравится. Кроме того, — она пренебрежительно машет рукой в его сторону, полностью погружённая в свой собственный мир, — ты говорил, что хотел попробовать себя в дрэге (прим. — drag [дрэг] — переодевание в женскую одежду, перевоплощение в женский образ).

— Эм, попробовать дрэг наедине в таком месте, где мой отец никогда бы… — Эндрю резко замолкает, когда дверь в столовую открывается и входит Зак. Моё сердце подпрыгивает в груди, а горло сжимается до такой степени, что становится трудно дышать. Тот поцелуй, Тот поцелуй, ах, тот грёбаный поцелуй… Но я ненавижу его. Кусок дерьма.

Я сосредотачиваюсь на своём печенье и запихиваю его в рот. К сожалению, на вкус он как вишня, что прям напоминает мне вкус губ Зака.

— Зак, ты будешь дрэг-квин с Эндрю? — спрашивает Миранда, когда он останавливается слишком близко ко мне. Я чувствую запах его одеколона, эту мускусную, спортивную смесь цитрусовых, мяты и кедра, которая сводит меня с ума. — Типа, полный макияж, парик, платье, каблуки.

Зак пожимает своими широкими плечами.

— Да, почему бы и нет? Для чего нужен Хэллоуин, если не для девушек в коротких юбках и парней дрэг-квин? Я собирался переодеться в Рассела Брэнда, а-ля Олдос Сноу в «Забвении Сары Маршалл», но это звучит лучше.

Я смотрю на него сквозь золотистую, как пёрышко, чёлку, падающую мне на лоб. Он снова смотрит на меня, и мне приходится сдержать вздох.

Может, я и была с ним милой, но это не значит, что я его прощаю. Моя месть Заку Бруксу на данный момент удовлетворена, но это волшебным образом не разрядит обстановку между нами. Ни в коем случае.

Он был так близок к тому, чтобы его исключили. Так чертовски близко. Поскольку видео было снято в средней школе, академия посчитала, что у неё нет оснований заходить так далеко, но Зак Брукс ходит по тонкому льду. Любая оценка ниже «С» или хоть малейшее доказательство того, что он издевается в этом году, и он вылетает. При нынешнем положении дел они отобрали у него куртку Леттермана, исключили его из университетской команды и отстранили от занятий в академии. У него нет привилегий за пределами кампуса, а Бёрберри проиграла игру Гренадин-Хайтс. Теперь вся футбольная команда ненавидит Зака, а мой отец… Что ж, с этим было нелегко справиться. Я была слишком близка к тому, чтобы снова нарушить эти правила. Пугающе близко. Я объяснила отцу, что мы с Заком всё уладили, но я не уверена, что они снова станут друзьями. То, как он посмотрел на Зака после, было почти достаточным наказанием. Я видела боль в глазах Зака.

Чтобы отвлечься от симпатичного бывшего футболиста рядом со мной, я достаю свой дневник, открываю его и начинаю писать. Остальные научились не беспокоить меня, когда я излагаю свои мысли.

Зак и Эндрю придвигают стулья, а остальные обсуждают свои костюмы, пока я пишу.

Меньше чем через пятнадцать минут появляется Крид.

Он один, но это не имеет значения.

Как только он видит Миранду с нами, его льдисто-голубые глаза сужаются до щёлочек. Он неторопливо подходит к нам своей ленивой, раскачивающейся походкой, как будто в любой момент может просто лечь на пол и крепко вздремнуть. Да, я знаю, на самом деле это не имеет смысла, но, клянусь, именно так Крид и выглядит: разъярённый нарколептик.

— Миранда, — говорит он, и его сестра напрягается под его пристальным взглядом. — Могу я поговорить с тобой минутку?

— Нет, не можешь, Крид, — огрызается она в ответ, поднимая сердитые глаза на лицо своего близнеца. Они так похожи внешне, что это пугает. Если бы я никогда не видела их в одной комнате, я могла бы поверить, что они были одним человеком, оборотнем, который может менять пол. Однажды я прочитала книгу под названием «Он и она», где женщина меняла пол каждый раз, когда испытывала оргазм. Это могли бы быть Крид и Миранда, две стороны одной медали.

— Мне нужно, чтобы ты купила для меня кое-что за пределами кампуса сегодня вечером. Это для моего костюма.

— Может быть, тебе следовало подумать об этом до того, как ты проявил такое варварское и презренное поведение? — язвительно замечает Миранда, возвращаясь к своему чаю и медленно потягивая его. Метафора в её действиях не ускользнула от меня. «Так его, Миранда», — думаю я с усмешкой.

Крид замечает выражение моего лица и поворачивается ко мне лицом. Я смотрю на него снизу-вверх, обхватывая рукой свой дневник, чтобы он не мог видеть написанных в нём слов. Держу пари, ему бы понравилось прочитать его вслух перед академией, как он сделал с моим эссе.

— Что тебя так чертовски забавляет? — протягивает он, такой же беззаботный и пренебрежительный, как всегда.

— Ты вальсируешь по академии, как будто считаешь себя принцем. Может, ты и прав, но тебе никогда не стать королём. — Моя улыбка становится ещё шире, такой же широкой и маниакальной, как у Чеширского кота. — Тристан всегда будет править этой академией. В лучшем случае ты второй в команде. В лучшем случае. С другой стороны, твои оценки — полная дрянь, и ты не утруждаешь себя самореализацией. По крайней мере, Тристан может этим похвастаться.

Если бы только я могла описать, как напрягается его тело, как будто он внезапно становится высечен из камня. Каждая морщинка на его рубашке, каждая складка на брюках — всё это выглядит высеченным из известняка. Когда он открывает рот, Миранда вскакивает со стула и приближается к его лицу.

— Не надо. Просто не делай этого. Оставь её в покое, Крид. Мама уже испытывает к тебе отвращение. А теперь, после инцидента с «Бентли», и папа тоже. Не рой себе яму ещё глубже. — Голубые глаза Крида расширяются, но ему удаётся быстро овладеть своим выражением, и его взгляд возвращается к тому виду сонливости с тяжёлыми веками, который ему так нравится.

Он отворачивается от нас и направляется к столику Идолов, садится и щелкает пальцами, подзывая официанта. Одно это движение сводит меня с ума. Эти люди может здесь и работают, но они не его личные долбаные рабы.

— Грёбаный урод, — бормочет Зак, но на самом деле у него не так много повода для разговоров, не так ли? И всё же… когда я смотрю на него, а он смотрит в ответ, я вижу в его глазах, что он сожалеет. И не только потому, что я наказала его. Нет, он пожалел об этом задолго до этого.

Я снова сосредотачиваюсь на своём дневнике, полностью осознавая, что Крид всё это время наблюдает за мной.

Хорошо.

Пусть он смотрит.

Потому что то, что я запланировала для него, требует его сотрудничества.

Держу пари, он сделает это легко и охотно.

— Я выгляжу нелепо, — со смехом говорит Зак, рассматривая в зеркале своё платье цвета морской волны, туфли на каблуках и парик. Он такой большой, громоздкий парень, что я не могу с ним не согласиться. Я зажимаю рот рукой, чтобы подавить смешок, и он оглядывается на меня через плечо, бросая в мою сторону незаметные взгляды. Я всё равно взрываюсь смехом, и он ухмыляется. Обычно он такой же сдержанный, как и Тристан, весь мрачный, задумчивый и, вероятно, злой внутри, но прямо сейчас… он на самом деле довольно милый. — Эндрю — получился самым сексуальным. Я бы трахнулся с ним, если бы мне нравилось, э-э, как это называется?

— Когда две трансвеститки занимаются сексом? Это кики или кайкай? — Миранда постукивает кончиком пальца по своим морозно-розовым губам. Вчера вечером нам даже удалось успеть сделать маникюр, так что у нас даже подходящие ногти. Поскольку Заку запрещено покидать кампус, сегодня утром Миранда сделала ему что-то вроде дерьмовой покраски. Это только добавляет веселья его образу.

— О боже, Миранда, — говорит Эндрю, поправляя перед зеркалом свой бледно-голубой парик. — Кики — это просто чат, беседа. Кайкай — это когда две трансвеститки… ну, ты знаешь…

— Ебутся? — Миранда отвечает, и мы все стонем. Иногда она такая грубая.

— Ты смотришь драг-рейсинг РуПола больше, чем кто-либо другой, — говорит Джесси, впервые заговаривая и кружась так, что её пышные юбки из белого тюля кружатся вокруг неё. Миранда наблюдает, её взгляд смягчается, когда она окидывает брюнетку оценивающим взглядом. Мне неприятно это признавать, но Зак смотрит на меня почти так же. — Ты знаешь термины лучше, чем Эндрю.

— Это правда, — говорю я, всё ещё посмеиваясь, когда проверяю свою причёску в зеркале. Мои золотисто-розовые волосы идеальны с тех пор, как меня назвали жёлтым макароном со вкусом лимона. Мы все носим ожерелья из настоящего печенья, а наши духи подобраны в соответствии с нашими специфическими вкусами. На самом деле, из нас получается довольно симпатичная маленькая группа. — Итак… мы проходим все школьные мероприятия, — начинаю я, имея в виду вечеринку в спортзале, спонсируемую академией, — а потом, как мы доберёмся до кладбища? Я сомневаюсь, что получится забрать машины с территории кампуса.

— Нам придётся идти пешком, — говорит Миранда со стоном, высовывая язык из-за своих каблуков, которые, кстати, стоят почти тысячу баксов. На этот раз я сама купила себе обувь в аутлет-магазине за тридцать пять долларов. Это, безусловно, самые дорогие туфли, которые я когда-либо покупала для себя. Зак, Миранда, Эндрю и Джесси предлагали купить мне что-нибудь ещё, но я отказалась.

Несмотря на то, что думают Тристан, Зейд и Крид, я не занимаюсь побирательством.

— Я всегда могу понести тебя, если у тебя сильно заболят ноги от танцев, — говорит Зак, и то, как он держит лицо, мурлыканье в его голосе… это было бы сексуально, если бы он не выглядел так нелепо в плохо сидящем платье, выставляющем напоказ его массивные мускулистые плечи. Эндрю на самом деле выглядит чертовски сексуально. Если бы я увлекалась девушками, думаю, он бы мне понравился в том виде, в каком он сейчас одет. Даже Миранда одобрительно присвистнула, когда он вышел из ванной для своего грандиозного откровения.

— Спасибо, но, думаю, я справлюсь сама, — отвечаю я, выдавив улыбку и проводя ладонями по переду своего блестящего жёлтого платья. — Пора ли нам? — я протягиваю Эндрю руку, и он берёт её. Я замечаю, что Зак с тоской смотрит на нас, но технически мы решили, что Миранда и Джесси — пара на эту ночь, а я иду с Эндрю.

Зак… собирается один.

Хорошо для него.

Вечеринка в честь Хэллоуина выглядит почти так же, как и в прошлом году. Только первокурсники, похоже, по-настоящему рады быть здесь. Все остальные просто появляются и ждут начала настоящего мероприятия. Среди дрянных диско-шаров и растяжек легко заметить Идолов за их столиком рядом со сценой. Все они выделяются, как больные пальцы, высасывая жизнь из комнаты.

Что ж, по крайней мере, мне так кажется.

Как только мы входим туда, все взгляды устремляются на нас. Голубокровные продолжают сверлить нас взглядами, пока мы ищем столик, берём закуски и садимся поболтать. Особенно кажется, что их взгляды прожигают мне затылок. Грёбаные Тристан, Крид и Зейд. Фу. Девчонки часто приставали ко мне с тех пор, как я вернулась в Бёрберри, но я ещё ни разу не видела, чтобы эти придурки предприняли хоть какой-то шаг.

Это пугает меня.

— Нос Харпер всё ещё распухший, — шепчет Миранда, и я ухмыляюсь, как раз перед тем, как она тащит меня на танцпол и заставляет потрудиться. Джесси присоединяется к нам некоторое время спустя и уводит моего партнёра по танцам. Эндрю тем временем ушёл танцевать с каким-то симпатичным парнем-первокурсником, и я на некоторое время осталась одна.

То есть до тех пор, пока не появляется Зак. Я останавливаюсь в своих движениях, моё сердце колотится так громко, что я слышу его сквозь грохочущие басы музыки.

— Привет, — говорю я, и он улыбается. К тому же это приятная улыбка, одна из самых искренних эмоций, которые я когда-либо видела на его лице. Когда после игры администраторы пригласили меня в кабинет директора и спросили, знаю ли я, кто отправил видео, я прикинулась дурочкой. Откровенная ложь — не мой конёк, но они ни в коем случае не подозревали меня, так что мне было легко уклониться от их допроса. Они спросили меня, чувствую ли я себя в безопасности, когда Зак Брукс посещает академию.

Мне пришлось ответить на этот прямой вопрос прямым ответом.

Нет, я не чувствую себя в опасности.

— Привет, — говорит он в ответ, и музыка переключается на медленную песню, от которой я чувствую, что внутри меня снова порхает рой бабочек. Я вся трепещу. — Могу я пригласить тебя на этот танец? — я прикусываю нижнюю губу и решаю, что, даже если он немного глуповато выглядит в этом зелёном парике, он всё равно красив. Закрыв глаза, я вспоминаю, как танцевала с Зейдом на прошлогодней вечеринке, как наши тела, казалось, слились воедино. Почувствую ли я когда-нибудь снова то же самое с другим парнем?

Думаю, я могла бы хотя бы попытаться это выяснить?

Я позволяю Заку взять мою руку в свою, в то время как другая почтительно опускается на мою талию. Танцпол очищается от танцующих, остаётся всего несколько пар, которые раскачиваются в такт музыке. Сначала я хихикаю, потому что Зак в гриме — не самое сексуальное сочетание, но, когда мы начинаем двигаться, я начинаю об этом забывать. Всё, что я могу видеть, — это его тёмно-карие глаза и то, как он смотрит на меня.

«Потому что я люблю тебя, хотя и знаю, что недостаточно хорош для тебя».

Мои щёки вспыхивают. Он действительно так сказал? Он действительно это имел в виду?

Наши глаза прикованы друг к другу, когда мы раскачиваемся, медленно вращаясь по кругу, а оранжевые, чёрные и белые прожекторы скользят по нашей коже. Когда мы поворачиваемся, я вижу, что Зейд в своей дурацки обтягивающей форме Могучих Рейнджеров наблюдает за нами. Он одет как красный рейнджер, что ему идёт. Сейчас он без маски, и я на мгновение встречаюсь с ним взглядом поверх плеча Зака, прежде чем снова встретиться с этим мягким карим взглядом.

Если бы я могла предположить… Я бы сказала, что Зейд выглядит ревнующим. Но это никак не может быть правдой. Если бы он хоть немного заботился обо мне, он бы не сделал того, что сделал. В любое время потребовался бы только один из парней, чтобы рассказать мне правду о том, что происходит, вмешаться и всё исправить. Только один из них. Даже если бы это была нерушимая ставка Клуба Бесконечности, могли ли они выглядеть ещё более заинтригованными тем, что делали? А как насчёт извинений?

Нет, Зейд ни за что не ревнует меня. Ни за что.

Мы с Заком продолжаем танцевать, и вскоре после этого к нам присоединяются Тристан и Харпер. Тристан одет как Безумный Шляпник, в цилиндре и всём остальном. Он собственнически держит Харпер за талию и танцует слишком близко к нам. Каждый раз, когда мы оборачиваемся, я вижу их: её, одетую как Ариана Гранде, и его пристальный взгляд серых, как лезвие, глаз, прикованный к её лицу.

У меня в груди возникает небольшая боль, которую я не могу определить. Но что я действительно замечаю, так это то, что, когда Зак поворачивает меня, и ожерелье с розами переливается, Тристан это видит. На микросекунду его глаза расширяются, но он блестяще скрывает это. Просто великолепно. В следующий раз, когда мы встречаемся взглядами, он хмуро смотрит на меня.

Крид исчез, снова одетый как пират (как и в прошлом году) с расстёгнутой красной рубашкой, пластиковым мечом и бриджами, настолько обтягивающими, что воображению почти ничего не остаётся. Я предполагаю, что именно поэтому он вчера просил Миранду купить ему что-нибудь: он не ожидал потерять свои привилегии за пределами кампуса и в итоге остался без костюма. Сосунок. Он не возвращается все следующие несколько песен, и к тому времени я уже забыла о нём. О нём, и Тристане, и Зейде.

По какой-то причине Зак оказывает на меня такое влияние. Я улыбаюсь, когда он опускает меня, смеюсь, когда он поднимает меня обратно, и визжу, когда он поднимает меня на руки и кружит нас обоих по кругу.

Когда мы отправляемся на кладбищенскую часть вечеринки, я улыбаюсь от уха до уха. Я даже позволяю ему держать меня за руку, когда мы снимаем туфли на каблуках и бежим босиком по траве и под тенистыми ветвями деревьев. К тому же это идеальная туманная ночь на Хэллоуин.

Моё сердце бешено колотится, когда мы, спотыкаясь, приходим на вечеринку, всё ещё держась за руки.

Я ожидаю неприятностей, но, когда мы появляемся, сопротивления не оказывается. По большей части, все нас игнорируют.

По большей части.

— Осторожнее, если пьёшь, здесь болтливый трезвенник, — бормочет кто-то, но на самом деле, должны ли те, кто живёт в стеклянных домах, бросать камни? Всё это началось из-за того, что Крид и его дружки донесли на меня за пьянство в прошлом году. Чушь собачья.

Зак берёт пиво, Миранда тоже. Эндрю, Джесси и я пьём газировку и направляемся на причал, чтобы немного поболтать ногами в ледяной воде, прежде чем осознаем, что большинство студентов исчезло на настоящем кладбище.

— Может, нам стоит проверить? — спрашиваю я, и маленький укол подозрения поднимается из моего желудка в грудь. Моё сердце бешено колотится, когда я проверяю свой телефон, просматривая записи с камер наблюдения. Там ничего нет, но быстрая перемотка показывает… У меня отвисает челюсть, когда Зак и Миранда наклоняются, чтобы посмотреть на экран.

Это Крид, роющийся в моих вещах, ищущий мой дневник, находящий мой дневник.

— О боже мой, — всхлипывает Миранда, прикрывая рот рукой. — Крид, грёбаный идиот.

Я отталкиваюсь от причала, оставляя каблуки позади, и направляюсь к кладбищу, остальные следуют за мной. Дежавю охватывает меня сильно и быстро, когда я выхожу из-за угла и обнаруживаю Крида, развалившегося на крыше одного из мавзолеев в окружении орды дьяволов и демоном. Дьяволами и Демонами Миранда называет Идолов и их ближайшее окружение. Она просто сходит с ума.

Как и в прошлом году, я стою там с колотящимся сердцем, пока Крид откашливается, поднимает заколку для волос и подражает мне. Как и в прошлом году, он представляет собой идеальное сочетание красоты и жестокости, когда перелистывает страницы и останавливается на одной наугад. Как и в прошлом году, он открывает рот, чтобы прочитать мои личные мысли и чувства равнодушной аудитории.

В отличие от прошлого года… Я готова к этому.

— Только скажи мне, и я надеру ему задницу, — рычит Зак, протягивая руку, чтобы снять свои висячие серьги. На самом деле это довольно забавно, но я не хочу, чтобы Крид Кэбот знал, что я всё это время следила за ним и его друзьями-засранцами. Я кладу руку Заку на грудь, чтобы удержать его.

Крид улыбается с таким непринуждённым, удовлетворённым выражением, как у кота, который только что убил мышь. Чего он не знает, так это того, что мышь уже была отравлена, и теперь он тоже заражён. В конце концов, любопытство погубило кошку.

— «Дорогой дневник», — начинает Крид, его красивый голос источает лёд. Толпа уже хихикает, возбуждённая мыслью о кровопролитии. Бекки, Харпер и Илеана развалились на надгробиях в своих коротких шортах и мини-юбках, ухмыляясь и смеясь. Тристан и Зейд сидят каждый на своём надгробии неподалёку. — «Сегодня был тяжёлый день. Слишком тяжёлый. Когда я зашла на урок математики и увидел Джалена и Эбони, сидящих вместе, все воспоминания вернулись ко мне». — Крид делает паузу на минуту, поднимая глаза, чтобы оглядеть аудиторию. Его взгляд останавливается на мне, и, клянусь, я чуть не запрокидываю голову и не смеюсь. Когда он возвращает своё внимание обратно к странице, я подавляю смешок рукой, а Зак бросает на меня очень странный взгляд.

— Крид, не надо, — умоляет Миранда, делая шаг вперёд и стаскивая свой розовый парик. Она перемещается между нашей маленькой группой и собравшейся ордой Голубокровных и Плебеев. Несколько парней подходят, чтобы преградить ей путь, но держат руки подальше от неё. В Бёрберри нет ни одного человека, который не знал бы, что Крид сделал с Крейгом Тайтингером. — Ты лучше этого: докажи мне это.

Её близнец на мгновение замолкает, снова поднимая взгляд. В его глазах идёт война, но битва заканчивается, даже не начавшись. Тристан оборачивается и смеряет его убийственным взглядом.

— Продолжай читать.

— Я не подчиняюсь твоим приказам, — огрызается Крид, и эта странная птица надежды взлетает внутри меня. На ум приходит стихотворение Эмили Дикинсон: «Надежда» — птичка малая. Если Крид действительно бросит вызов Тристану, если он отложит дневник в сторону, тогда …

— Значит, ты подчиняешься приказам своей сестры? Или это Черити схватила твои яйца в кулак? — Тристан полностью поворачивается лицом к Криду, и их взгляды, устремлённые вниз, напоминают мне двух бродячих котов, которых я однажды видела возле вагончика, сцепившихся в жестокой битве воли. К сожалению, Крид хмурится и отводит взгляд, снова открывая дневник.

— Это должно быть интересно, — воркует Харпер, и я чувствую лёгкое подёргивание в руке, когда думаю о том, чтобы ударить её. Мне не следовало прибегать к насилию, но мой отец… Мой папа… Нет. Я не могу думать об этом прямо сейчас. На этой неделе Чарли сдаёт кучу тестов, и к началу осенних каникул я буду знать больше. На этот раз я определённо не останусь в школе не для того, чтобы играть в покер с Идолами.

— «Все воспоминания вернулись ко мне», — повторяет Крид, продолжая без запинки в голосе, — «в ту ночь, когда Тристан торжественно объявил, что идёт на свидание с Эбони». — Крид на мгновение замолкает, на его лице появляются морщинки. Отсюда я вижу, как напрягаются плечи Тристана. Джален Доннер больше не смотрит на меня и не смеётся. Как и Эбони. Вместо этого она таращится на Крида, в то время как Джален обращает своё внимание на Тристана.

— Продолжай! — Бекки кричит, и толпа вторит им. Замешательство на лице Крида быстро сменяется извращённой радостью.

— «Мне было интересно, когда они с Эбони расстались. К сожалению, выяснилось, что она всё ещё встречается с Джаленом и не намерена с ним расставаться. Я думала, они друзья детства или что-то в этом роде? В любом случае, похоже, у Тристана и Эбони были планы встретиться и… заняться сексом? Я не уверена, но поскольку я уже застукала его с поличным с Киарой Сяо и какой-то случайной четверокурсницей, я сомневаюсь, что у него были планы собирать цветы и плести цепочки из ромашек».

Крид замолкает, когда Джален издаёт разочарованный рёв и бросается на Тристана. На долю секунды мне кажется, что он действительно собирается его ударить, но затем Тристан проворно отходит в сторону, и Джален спотыкается о цементную стену мавзолея.

— Джален, остановись! — Эбони кричит, её костюм красной шапочки развевается, когда она гонится за своим парнем. — Всё не так.

Тристан, пританцовывая, отступает от группы надгробий, ставя себя в центр посыпанной гравием дорожки и приседая, как будто он полностью ожидает драки. Он получает удар, когда Джален снова набрасывается на него, нанося удар, от которого Тристан едва уклоняется. Его цилиндр слетает с головы и приземляется на землю, в считанные секунды раздавленный ботинком Джалена. Он одет как Лара Крофт — вероятно, подумал, что это чертовски забавно, — поэтому, когда он снова бросается вперёд, его фальшивые сиськи подпрыгивают.

И… у меня все записано на телефон. Изображение дрожащее, размытое и, вероятно, совсем не в фокусе, но мой телефон постоянно работает, я прижимаю его к боку и тщательно направляю в сторону Крида. В туманной темноте всё довольно трудно разглядеть, особенно из-за светящихся повсюду фонарей.

— Джален, не надо, — снова кричит Эбони, и он поворачивается к ней лицом, тяжело дыша, указывая пальцем в сторону Тристана.

— Ты с ним спала? — спрашивает он, и Эбони резко отводит взгляд. Джален издаёт ещё один яростный рык, а затем разворачивается и снова бросается на Тристана. На этот раз они заканчивают тем, что обмениваются ударами.

— Я этого не делала! — кричит она, пытаясь оттащить своего парня назад. — Мы никогда не спали вместе. — Джален толкает Тристана, и король академии действительно немного спотыкается, кровь стекает по уголку его рта, когда он насмехается над одним из самых преданных членов своего Ближайшего окружения. Один из его самых преданных членов, которого только что основательно предали.

— Марни, — выдыхает Зак и смотрит на меня с новым уровнем уважения, широко раскрыв глаза. — Срань господня. — Я натянуто улыбаюсь, но это ещё не конец, даже близко.

— Мы никогда не спали вместе, но я хотела этого, — выдыхает Эбони, слёзы текут по её лицу. — Ты так одержим футболом и тренировками. Мы никогда не проводим время вместе. Тристан — это…

— Ему насрать на тебя! — Джален кричит, задыхаясь, из его носа течёт кровь. Его карие глаза широко раскрыты и дикие. Честно говоря, он выглядит так, словно вот-вот заплачет. — Я знаю. — Он ударяет себя кулаком в грудь и смотрит Эбони в лицо. Она просто стоит там, широко раскрыв глаза, и смотрит на него. — Я люблю тебя, Эбони. Я, чёрт возьми, люблю тебя. Так было всегда.

— Ну, а я тебя не люблю, — говорит она, а затем начинает рыдать. Несколько других девушек, таких как Эбигейл и Валентина, подходят ближе и обнимают её. Джален в шоке смотрит на неё несколько секунд, прежде чем начинает плакать, этими большими, мокрыми, грязными слезами, которые на самом деле заставляют его нравиться мне ещё больше. Парни должны уметь плакать; тревожно, что общество пытается убедить их в обратном.

Но мы уже узнали, что такие люди, как Джон Ганнибал и Грегори Ван Хорн — ходячие кошмары.

— Ты, блядь, плачешь? Пиздатая сучка. — Джон хихикает, его смех похож на смех гиены, вышедшей на охоту. Это тревожит. Сегодня он тоже одет как серийный убийца, рубашка у него вся в искусственной крови. Как мило.

Джален снова поворачивается, так внезапно, что Тристан всё ещё вытирает кровь со своих губ. Он набрасывается на него, и требуется несколько других парней, чтобы разнять их.

Крид… абсолютно наслаждается этим моментом.

— «Тристан Вандербильт — ходячий ЗППП. Он будет спать со всем, что движется, но он такой неуважительный, что я не уверена, как ему вообще удаётся заполучить девушек». — Крид посмеивается, когда Тристан стискивает зубы так сильно, что кажется, один или два могут просто треснуть. Или, чёрт возьми, может быть, Джален выбьет их для него? Парни снова начинают драку, а Эбони рыдает и причитает, как будто она здесь жертва. — «Печально то, что он действительно король Бёрберри, и на то есть веские причины. Я имею в виду, кто ещё мог бы противостоять ему, уж точно не…» — Крид переворачивает страницу и резко замолкает, веселье исчезает с его лица. Его взгляд поднимается к моему.

Я чертовски уверена, что это конец, что это всё, что он собирается прочесть, но старый добрый Грег вскакивает и выхватывает у него дневник, суя его в руки Джону.

— «Конечно, не Крид Кэбот. Если когда-либо и существовало определение для подражателя, то это он. Он так старается быть Тристаном Вандербильтом, что это вызывает жалость. Он никогда не смог бы сравниться с ним — и это довольно печально, поскольку он, о котором идёт речь, — распутный Лотарио». (Прим. — Лотарио, персонаж «Прекрасная кающаяся» — беспринципный соблазнитель женщин) — Джон хихикает, когда Зейд откидывает голову назад и воет от смеха. Тем временем борьба между Джален и Тристаном обостряется.

— «Единственный, кто хуже и жалче Крида», — продолжает Грег, читая через плечо Джона, одетый как Геральт из видеоигр/романов «Ведьмак». Подобный косплей мог бы круто смотреться на ком-то вроде Зака, у которого есть плечи и мускулы, чтобы носить его. На Греге это выглядит даже хуже, чем слишком обтягивающее зелёное платье Зака и жемчужное ожерелье (очевидно, пластиковое, а не оригинальное). — «Это Зейд Кайзер. Я имею в виду, серьёзно. Считает ли он, что его музыка на самом деле так хороша? По крайней мере, отцы Крида и Тристана приходят в академию, чтобы поддержать своих детей. Отец Зейда даже не беспокоится об этом».

Лицо Зейда теперь напряжённое и белое, и он смотрит на меня так, словно я чудовище.

Дело вот в чём: если бы они не украли мой дневник и не прочитали его, ничего этого бы не произошло. Ничего из этого. Голубокровные сами навлекли это на себя.

Миранда стоит там, дрожа от ярости. Мне жаль, что ей приходится через это проходить, но я не заставляла её брата делать ничего из этого. Нет, он сам вломился в мою комнату. Держу пари, ребята сделали копии ключей от моей комнаты и шкафчика, прежде чем передать этот свёрток заместителю директора Кастору. Я не уверена, откуда у них ключи от моих новых замков в общежитии. Ужасно видеть, как далеко зашло их предательство.

— На твоём месте, — говорю я, и как только я произношу эти слова, все кладбище замолкает. Единственный звук — это жуткий шёпот ветра в могилах, песня призраков. — Я бы сейчас перестала читать. Продолжай, и тебе действительно не понравится то, что я ещё хочу там сказать.

Харпер выхватывает дневник из рук Джона и засовывает его под мышку, встаёт и вызывающе вздёргивает подбородок. По тому, как она смотрит на меня, я могу сказать, что задела её за живое. Предполагается, что Тристан — представитель американской королевской семьи, состояние его семьи было построено на судоходстве и железных дорогах в период зарождения страны. Имя Вандербильт придаст ей престиж, которого никогда не будет у имени Дюпон. У неё есть все деньги в мире, так что ей не к чему стремиться, кроме этого.

Только у неё этого никогда не будет.

Я позабочусь об этом.

— Эта вечеринка официально окончена, — рявкает Харпер, и толпа недовольно стонет и ворчит. Однако тревожно видеть, как быстро все они бросаются выполнять её приказы. Там, где Тристан — король академии, она, безусловно, королева. С ней будет трудно справиться. — Тристан, пойдём. — Он ухмыляется ней, сплёвывая кровь и свирепо глядя на Джалена, прежде чем повернуться и броситься по тропинке вслед за ней. Когда он проходит мимо меня, он сплёвывает ещё больше крови мне под ноги, но я не двигаюсь, просто стою и смотрю на него снизу-вверх.

Он отрывается от меня с чередой проклятий и исчезает в тумане. Джален просто падает на гравий и рыдает, в то время как Эбони уходит с Валентиной и Эбигейл. То, как она смотрит на меня, проходя мимо, говорит всё, что мне нужно знать.

Она легковес, и я уже выставила её с ринга.

Крид не двигается со своего места на вершине мавзолея. Зейд тоже застыл на месте.

— Будьте осторожны, мальчики, — предупреждаю я их, и в моём голосе звучит странное мурлыканье, которое я с трудом узнаю. — Я иду за вами.

Я отворачиваюсь и хватаю Зака за руку, увлекая его за собой.

В воскресенье вечером я делаю видео-подборку о том, как Крид роется в моих вещах, крадёт мой дневник и читает его вслух, а затем отправляю его по электронной почте Кэтлин Кэбот со следующим сообщением: «Однажды мне действительно нравился ваш сын, и он причинил мне такую боль, что я не могла дышать. Кажется, он полон решимости уничтожить меня, но я не хочу сообщать о нём администрации. Миссис Кэбот, я безоговорочно доверяю вашему суждению».

И всё это — чистая, неподдельная правда.

Месть : Голубая кровь Подготовительной Академии Бёрберри

Список, составленный Мирандой Кэбот Марни Рид

Идолы (парни): Тристан Вандербильт (первый второй курс ), Зейд Кайзер (первый второй курс ) и Крид Кэбот (первый второй курс )

Идолы (девушки): Харпер Дюпон (первый второй курс ), Бекки Платтер (первый второй курс ) и Джина Уитли (четвертый курс) ( выпустилась ), Илеана Тайтингер (первый курс)

Внутренний круг: Эндрю Пейсон , Анна Киркпатрик, Майрон Тэлбот, Эбони Питерсон, Грегори Ван Хорн, Эбигейл Фаннинг, Джон Ганнибал, Валентина Питт, Сай Патель, Мэйлин Чжан, Джален Доннер… и, думаю, я! Киара Сяо, Бен Трешер

Плебеи: все остальные, извините. XOXO

Зак Брукс