Скверные девчонки. Книга 1

Глава первая

Джулия посмотрела на свои старый потертый чемоданчик, стоявший у ног. Его даже не стоило открывать, чтоб среди грязного поношенного шмотья найти теплую одежду. Она дрожала от холода, втянув голову в плечи.

Мэтти промолчала. Они сидели на скамейке бок о бок, а вокруг собралось множество голубей в надежде получить хлебные крошки. За каменной балюстрадой, которая находилась прямо перед девушками, протекала мутная река. Подруги наблюдали за медленно продвигающейся вверх по течению баржей.

— Мы можем вернуться домой… — произнесла Джулия.

Даже само это предложение задевало ее гордость, но ей хотелось быть уверенной, что и решение Мэтти было таким же твердым, как и ее.

Гул вечернего движения вдоль набережной, казалось, нарастал все сильнее. В первый раз кто-то из них упомянул о возвращении домой, но обе знали, что думают об этом постоянно.

Прошло уже три ночи с тех пор, как они сбежали, и четвертая, как Мэтти появилась перед дверью родительского дома Джулии, — в домашней блузке, разорванной на плече, с синяками на лице.

Приоткрыв дверь и увидев Мэтти в таком виде, отец Джулии пристально посмотрел на полицейскую машину, которая стояла недалеко от дома. Потом его взгляд пробежал сначала в один конец улицы, затем в другой, проверяя, не заметил ли кто из соседей появление Мэтти. Все это время Джулия наблюдала за происходящим с лестницы.

— Разве ты не знаешь, который сейчас час? — грубо спросил он.

— Извините, — тихо ответила Мэтти.

— Думаю, будет лучше, если ты войдешь.

Мэтти неуверенно вошла в прихожую. Мистер Смит выглядел как-то странно: без рубашки, которую он обычно носил, и с рядом стоящей женой, волосы которой были накручены на бигуди и болтались на ее голове словно маленькие тонкие сосиски. В доме было все по-прежнему: маленькие коврики на гладком полу, оклеенные обоями стены, кактусы в горшках и картина с портретом королевы во время коронации. Мэтти почувствовала облегчение, увидев Джулию. Беспокойство и тревога на лице подруги так тронули Мэтти, что она разрыдалась. Девушка стояла напротив родителей Джулии, стыдливо прикрывая плечо. Они не любили Мэтти, считая, что она плохо влияет на дочь. Но Мэтти было все равно: если ее выкинут на улицу, то в лучшем случае ее подберет полиция.

— Ну, что произошло? — спросила миссис Смит.

Джулия спустилась с лестницы, подошла к подруге и крепко обняла за плечи.

«Она всегда понимала меня. Я расскажу ей, что произошло», — подумала Мэтти.

— Я поссорилась с отцом. Он решил, что я пришла слишком поздно. Я только сходила в кино — и все. Джулия не захотела пойти со мной.

— Джулия была дома и выполняла домашнее задание, так как всю неделю провела с тобой, вместо того чтобы заниматься делами, — заметил мистер Смит.

«Ей уже шестнадцать, — подумала Мэтти. — Что эта чертова домашняя работа может для нее значить? Мне семнадцать, но я не собираюсь плакать, глядя на этих маленьких ничтожных людишек после того, что произошло».

— Мы поссорились, — продолжала она. — Я вышла прогуляться, чтобы не продолжать ссоры, и натолкнулась на полицейского. Он, очевидно, решил, что я задумала что-то плохое.

Она пыталась рассмеяться, но ее смех разбился об их каменное молчание.

— Он предложил отвезти меня к друзьям или родственникам. Я подумала о вас и решила, что вы не откажетесь помочь мне. Только на одну ночь.

«Я приехала к Джулии. Кто вам дал право судить меня, черт возьми», — размышляла про себя Мэтти.

— В таком случае тебе лучше остаться, — резко сказал Вернон Смит. Он не объяснил, почему согласился. Возможно, на случай, если полицейские захотят заглянуть к ним. Бетти, мать Джулии, беспокойно металась по комнате, открывая один за другим ящики комода в поисках чистого белья.

— Да не нужно этого, — сказала Мэтти.

Она понимала, что женщина и так была измученной и уставшей.

— Самое важное — это переспать ночь. Мне все равно, где и на чем.

Джулия была шокирована внешним видом Мэтти. Это были не просто синяки и сочившаяся кровь в уголке рта. Ей показалось, что обычная уверенность в себе и сила покинули Мэтти. Они давно дружили, и за все эти годы Джулия никогда не видела подругу в таком состоянии.

— Завтра, когда ты проснешься, все будет хорошо, — прошептала она, взяла ее за руку и повела наверх по узким ступенькам лестницы.

— Я позвоню твоему отцу и сообщу, что ты здесь. Я не хочу, чтобы он волновался, — произнес Вернон. Он поднял большую китайскую куклу с маленького столика в прихожей. Под ней оказался телефон.

— К нам не дозвониться, — заметила Мэтти.

Бетти заставила Джулию вернуться в постель. В ванной, отделанной белым кафелем, Мэтти умылась душистым, ароматным мылом, затем она посмотрела на себя в зеркало: лицо выглядело старше, чем на самом деле — зеркало искажало его.

Бетти постучала в дверь и протянула ей бутылочку какого-то раствора.

— Приложи к губе. Это поможет, — сказала она.

Маленькое внимание со стороны Бетти было приятно девушке. Мэтти вернулась в комнату, забралась под теплое пуховое одеяло и почти сразу же заснула.

В шесть часов утра Джулия зашла к ней с чашечкой чая. Она раздвинула шторы и выглянула в окно. В раннем утреннем свете сады казались чистыми и нетронутыми.

— Что случилось? — спросила она у Мэтти.

Та отвела взгляд. Джулия села на край кровати, поправляя одеяло.

— Так что же произошло? — настаивала она.

Укутавшись в одеяло, Мэтти тихо, почти шепотом, чтобы Бетти и Вернон не услышали, начала рассказывать.

Гнев и отвращение возрастали в душе Джулии, когда она ее слушала. Она так разволновалась, что на ее щеках появились красные пятна.

— Почему ты никогда не рассказывала мне об этом раньше? — сжав ладони, спросила Джулия.

— Не знаю, — разрыдавшись, прошептала Мэтти.

Слезы текли по ее щекам и падали на бирюзовое одеяло, оставляя темные пятна. Она все рассказала Джулии, не упустив ни одной детали, и вдруг почувствовала, что чувство обиды потихоньку отступило.

«Неужели она действительно все это время считала себя виноватой?»

Джулия, конечно, ни в чем ее не упрекала.

— Успокойся. Все позади, прошло, — крепко обняв, утешала подругу Джулия.

— Мэтт, у тебя есть я, наша дружба.

Вытирая то нос, то глаза, Мэтти приходила в себя.

— Извини. Спасибо. Посмотри на меня.

— Ну уж нет, спасибо.

Девушки дружно рассмеялись. Джулия была довольна, что Мэтт успокоилась. Внезапно ей пришла в голову идея, полностью захватившая ее. Возмущение и злость кипели внутри, она не могла спокойно говорить.

— Послушай, Мэтти, я кое-что придумала. Тебе не нужно возвращаться домой, к отцу. Мы просто сбежим. Оставим все и сбежим. Мы поедем в Лондон, найдем работу, снимем квартиру и будем жить.

Подруги уже бывали в Лондоне. Они прогуливали день занятий или отправлялись туда в субботу — день, свободный от школы. Денег было достаточно, чтобы сходить на танцы в какой-нибудь клуб и хорошо повеселиться.

Лондон — заманчивый, желанный мир, такой далекий и в то же время очень близкий. Они так часто мечтали об этом, гуляя в парке, по дороге из школы домой, за чашкой чая в кафе.

— Если я брошу работу, то не буду жалеть об этом, — сказала Мэтти.

С тех пор, как она закончила школу, она работала секретарем в одном частном агентстве, но ей не нравилось это занятие. Мэтти мечтала быть актрисой.

— Но ты же учишься в школе, — продолжала Мэтти.

— Чертова школа! — воскликнула Джулия. — Отец хочет, чтобы я стала секретаршей в какой-нибудь частной фирме. Мама хочет, чтобы я вышла замуж за юриста или управляющего банком. Но я не желаю выходить ни за того, ни за другого. Зачем мне надо оставаться в школе? Изучать машинопись и бухгалтерию? Нет, Мэтт. Надо убираться отсюда подальше.

Мэтти и Джулия уже представляли себя далеко отсюда.

— А как же твои родители? — не успокаивалась Мэтти.

Джулия сжала кулаки, но потом расслабилась. Мэтти догадывалась о чувствах своей подруги, их трудно было высказать словами. Особенно сейчас, после мучительного признания самой Мэтти. Джулия знала, что этот маленький домик связывал ее по рукам и ногам, не давал вздохнуть. Она находилась под прессом родительской любви и опеки. Джулия решила, что не может оправдать их надежды, потому что Вернон и Бетти хотели вырастить точную копию самих себя. А она хотела другой жизни: бурной, отчаянной, со взлетами и падениями, не такой, как у ее матери.

— Я как птица в клетке, — жаловалась она. — Родители будут в шоке, если я уйду с тобой, но, в конце концов, это даже лучше для них. Если я останусь, то с каждым днем наши отношения будут ухудшаться. Если мы с тобой решимся на этот шаг — все будет по-другому. Мы будем на равных. Им не придется ругать меня.

Мэтти вдруг улыбнулась, хотя ей было нелегко это сделать из-за разбитой губы, и спросила:

— Когда мы отправимся в путь?

— Сегодня, — ответила Джулия.

Позднее, когда отец был на работе, а Бетти ушла в магазин, Джулия собрала свои вещи и распределила их на два чемодана. Мэтти не пошла домой даже за одеждой, поэтому Джулии надо было подумать о двоих.

У них оставалось мало времени. Мать редко задерживалась дольше чем на час. В последнюю минуту Джулия решила набросать несколько строк. У нее не хватало времени, чтобы подобрать нужные слова. И она написала всего лишь: «Я ухожу».

Через некоторое время она с сожалением вспоминала, с какой небрежностью сделала этот шаг.

Девушки сели в поезд на знакомой местной станции. Станция на Ливерпуль-стрит выглядела мрачной и казалась больше, чем в их предыдущие приезды сюда. Мэтти взволнованно сказала:

— Огромный город приветствует нас.

— Не только приветствует, он принадлежит нам, — гордо произнесла Джулия.

Девушки добрались до Оксфорд-стрит на метро.

Вначале все выглядело как большое веселое приключение. Девушки были довольны собой. Они быстро нашли работу. Мэтти замазала свои синяки специальным кремом и пошла наниматься на службу. Ее взяли начинающим продавцом в обувной магазин. Так как Джулия изучала машинопись в школе, то ее после нескольких удачных тестов на правописание и скорость взяли машинисткой в бухгалтерию большого магазина.

— Очень хорошо, — сказала женщина, которая экзаменовала Джулию. — Думаю, вы будете полезны. Когда вы хотите начать?

— Завтра, — сразу же ответила она.

Слово «бухгалтерия» напомнило Джулии отца. Она часто смотрела на него, спрашивая себя, как он может изо дня в день, год за годом ходить на эту глупую, бессмысленную работу.

«Я не собираюсь торчать в этой конторе постоянно. Это ненадолго, — успокаивала себя Джулия. — Всякое может случиться».

После собеседования она отправилась прогуляться вдоль улицы. Она видела, как солнечные лучи отражались в витринах магазинов, словно зазывая ее туда. «У меня получится. Я смогу прокормить себя, и мне не придется просить помощи», — размышляла девушка.

Джулия наслаждалась свободой.

Когда вечером девушки встретились, они просто ликовали от счастья.

— Сколько? — нетерпеливо спросила Мэтт.

— Восемь фунтов в неделю.

— А у меня семь фунтов и десять шиллингов, на десять шиллингов больше, чем на старом месте. Разбогатеем!

Никто из них не зарабатывал таких денег раньше, и им казалось, что этих денег будет достаточно на первое время. Они купили бутылочку вина и праздновали свой первый удачный день. Распив вино, девушки приветливо улыбались туристам, фотографировавшим фонтаны.

— Теперь нам стоит подумать о жилье, — сказала Мэтти.

— Да, надо найти квартиру. Простую, но уютную, — ответила Джулия.

Трудности начались уже на следующий день.

Хозяева квартир, которые они обошли, требовали плату вперед или задаток, а у девушек не было даже половины суммы. Другие, которые задаток не требовали, подозрительно разглядывали беглянок, спрашивая, сколько им лет. Мэтти с уверенностью отвечала, что двадцать.

Они остановились в самом дешевом отеле, который только могли отыскать, и каждое утро выбегали на улицу в поисках утренних газет, где можно было просмотреть колонку «сдается». Но ни на третий, ни на четвертый день Мэтти и Джулия не смогли найти что-нибудь подходящее. Потихоньку их энтузиазм стал улетучиваться.

Каждый раз, когда они выходили из этого грязного отеля, управляющий поджидал их у входа. Он напоминал, что пора бы им уплатить по счету. Даже если бы они объединили свои жалкие гроши, им не хватило бы этого, чтобы заплатить. Джулия старалась улыбаться, хотя душу ее наполнил страх. Наступила пятница.

— Как долго вы еще планируете оставаться у нас? — спросил управляющий.

— О, две или три ночи. Пока мы не подберем себе какую-нибудь другую квартирку.

— Понимаю… Но боюсь, что нам придется взять с вас задаток. На выходные приезжает много людей в город… Мы должны быть уверены, что…

— Сколько вы хотите?

— Пять фунтов. На двоих, конечно.

— Нет проблем.

Наступило молчание. Затем Мэтти продолжила:

— Мы дадим вам знать сегодня вечером.

— Не позднее чем сегодня вечером, пожалуйста, — уточнил хозяин.

Всю дорогу до метро Мэтти ругалась.

— Он знает, что у нас нет этих проклятых денег! Ух и противный старикан!

— Он не виноват. — Джулия реально смотрела на вещи.

— Нам остается один выход: попросить расчет за два дня работы.

— Этого будет недостаточно.

— Все равно лучше, чем ничего. Не так ли?

Мэтти усмехнулась. Ее синяки заживали и больше не причиняли боли.

— Не волнуйся. Все будет о’кей.

Они добрались до Оксфорд-стрит и разошлись в разные стороны.

Джулия ожидала начальницу, которая вот-вот должна вернуться с обеда, чтобы поговорить о деньгах.

— О нет, дорогая. Не думаю, что мы сможем заплатить. Тебе нужно отработать неделю. Деньги будут только в следующую пятницу. У тебя какие-то проблемы?

Джулия колебалась, она была слишком гордой, чтобы доверить этой незнакомой женщине свои беды.

— Нет, нет. Мне захотелось просто кое-что купить.

— В таком случае, думаю, что твои родители будут рады помочь тебе, если это нужная вещь. Попроси маму.

При поступлении на работу Джулия соврала, сказав, что живет дома с родителями, иначе ее бы не приняли. Она вернулась к машинке, которую уже ненавидела, и принялась стучать по клавишам.

— Ну, как дела? Что тебе сказали? — спросила Мэтти при встрече.

— Ничего до следующей пятницы.

— О черт, а мне заплатят только завтра днем.

Прошел день, наступил вечер. Собрав чемоданы, подруги оставили отель. Платить было нечем.

— Мы нашли великолепную квартирку, — сказала Джулия управляющему, который вышел проводить их. — Очень просторная и ужасно дешевая.

Девушки разделили оставшуюся мелочь и решили, что вполне могут позволить себе выпить по чашке кофе с бутербродом. Оставшись на улице без денег и жилья, они были растеряны и голодны. Сев в первый попавшийся автобус, потому что хозяин отеля наблюдал за ними, стоя у двери, они отъехали настолько далеко, насколько им позволяла плата за проезд.

Джулия и Мэтти вышли из автобуса и снова оказались на набережной. В кармане лежало три шиллинга. Они сидели на скамеечке, наблюдая за рекой. Небо постепенно блекло, сменяя нежно-голубой цвет на голубовато-серый. Наконец и небо, и вода стали темными.

— Мы можем вернуться домой, — прошептала Джулия. Мэтти повернула голову и посмотрела на нее.

— Нет. Мы не можем. Я не хочу.

Она подняла ноги на скамейку и положила подбородок на колени, по-прежнему продолжая смотреть на реку. Джулия была уверена, что Мэтти скажет «нет», она просто хотела удостовериться в твердости ее решения.

— Все уладится, — пыталась успокоить себя Джулия.

После долгого молчания Мэтт сказала:

— Нам нужно найти где-нибудь ночлег.

— Может быть, в парке, где мы гуляли вчера? В Гайд-парке, помнишь? Мы ели рыбу и чипсы, сидя на траве.

Идея провести ночь в парке, лежа на мягкой траве, под легкий шелест деревьев, казалась даже заманчивой.

— Это далеко?

— Да, прилично.

Они двинулись в путь, оставляя за спиной черную гладь воды с отражавшимися в ней вечерними огнями. После нескольких сот метров девушки почувствовали тяжесть своих чемоданов.

— Весь этот хлам, — ругалась Мэтт. — Зачем нам столько? Давай лучше выкинем его к черту.

— Если бы это были твои вещи, то ты могла бы их выкинуть, — заметила Джулия.

Дальше шли молча, слегка раздраженные этой стычкой, затем остановились опять. Впереди засверкало яркими огнями огромное здание. Джулия засмотрелась на большие серебристые буквы, которые были прикреплены к навесу.

— Это гостиница «Савой», — шепнула она.

— Ну и чудесно! Давай снимем люкс!..

Мэтти и Джулия свернули в маленький проходной дворик. Безлюдный и заброшенный, он освещался только одним старомодным фонарем.

— Я больше не сделаю ни шагу, — сказала Мэтти. — Мы можем устроиться прямо здесь, на площадке около двери. Она опустилась на ступеньку и вытянула ноги, затем повернулась на бок и закрыла глаза. Она лежала словно мертвая.

— Мэтти, не делай этого!

Страх в глазах Джулии заставил Мэтти подняться.

— Что случилось? Посмотри, здесь хватит места обеим. Иди сюда. Устраивайся за моей спиной, и я прикрою тебя.

Джулия осмотрела дворик. Спящий город вдали казался угрожающим. Неохотно она переступила через Мэтти, укладывая рядом чемоданы. Вокруг было грязно. Открыв один, она вытащила несколько вещей. Часть уложила на пол, другие скрутила наподобие подушек. Потом она улеглась, подпирая спиной чемоданы, подобрала колени и свернулась калачиком. Пышные волосы Мэтти еще хранили запах шампуня.

— Я так рада, что ты рядом, — тихо сказала Джулия.

— А я рада, что ты помогла мне уйти. Знаешь, с нами все будет в порядке.

— Я знаю.

Они тихо лежали в надежде уснуть. Спустя некоторое время показалась хорошо одетая парочка. Желтый свет фонаря осветил жемчужное ожерелье на женской шее. Они с отвращением посмотрели на две странные девичьи фигуры.

— Вот видишь, я сделала это, — прошептала Мэтти, когда парочка ушла.

— Я тоже.

Всего несколько шагов отделяло девушек от этого притягательного мира.

— Я так голодна!

— Мы должны сохранить деньги на завтрак.

Просочившийся запах еды еще больше усиливал голод. Мэтти и Джулия обняли друг друга и наконец уснули.

Мэтти представления не имела, как долго она спала. Она проснулась от ноющей боли во всем теле и от чувства, что кто-то наблюдает за ними. Девушка подняла голову, и внезапный ужас охватил ее. Какой-то мужчина склонился прямо над ней. У него были темные усы, а его грязные спутанные волосы свисали до плеч. Он так широко улыбался, что за его втянутыми губами открывались черные пеньки зубов. Но самым отвратительным был запах, исходящий от него. Мэтти отшатнулась от незнакомца, пытаясь избавиться от зловония. Она почувствовала, как за спиной зашевелилась Джулия, пальцами впиваясь в ее руки.

— Какие милашки! — промямлил «призрак» и рассмеялся. — Две славные девчушки, не так ли? Это мое место! — Он нагнулся еще ниже, так, что подруги попятились назад.

— Пожалуйста, уходите, — сказала Джулия. — Мы не делаем ничего плохого.

— Я вижу, крошки, — хихикал он. — Ладно, оставайтесь. Считайте, что вы мои гости. Но только на эту ночь. Ах да, завтрак подают прямо за углом.

Он закинул на плечо грязный мешок и потащился прочь, противно хихикая.

Мэтти очень испугалась и дрожала от страха.

— Обыкновенный бродяга. Мы просто заняли его место. Давай поменяемся местами, — успокаивала Джулия подругу, обнимая за плечи.

— Извини, — пробормотала та.

Они снова улеглись. Мэтти немного успокоилась. Не бродяга испугал ее, а этот отвратительный запах не давал покоя. Она вспомнила об отце, о том, что происходило в доме и от чего она убежала.

В тот день Мэтти отправилась в кино одна, это же она сказала Вернону и Бетти Смит. Когда она вышла из кинотеатра на Хай-стрит, то в памяти ее еще жил образ Джеймса Дина, казавшийся более реальным, чем окна через улицу, более притягательный и желанный, чем два парня из технического колледжа, слоняющиеся где-то рядом. Мэтти размечталась и совсем забыла о времени.

Прошло два часа, как она ушла из дома от братьев и сестер, от работы, от всего, что ее там окружало. Это был ее четвертый поход в кино. Джулия ходила с ней три раза, но на этот раз отказалась.

Очарование длилось до тех пор, пока она не подошла к дому. Она шла по району, где каждая улочка и каждый поворот были похожи друг на друга.

Наконец она добралась до своих ворот. Они открылись со скрипом, цепляя крапиву и щавель, которые росли вдоль тропинки. Перед дверью Мэтт остановилась. В доме было тихо. «Наверное, прошел дождь, пока я была в кино», — подумала она. День был жаркий, но сейчас воздух был чист и свеж. Она вставила ключ и открыла дверь.

Тед Бэннер стоял в прихожей.

— Где тебя черт носил, маленькая грязная шлюшка? — в ярости спросил он.

Мэтти почувствовала запах виски. Она заранее знала, чем это все кончится. Ее охватил ужас, но она старалась не показывать виду. Спокойно, чтобы отец ее понял, начала объяснять:

— Я ходила в кино, на Джеймса Дина. Фильм закончился в половине десятого, и я сразу же пошла домой.

Чтобы отец поверил ей, она рассказала все в деталях, но было бесполезно. Он ей не верил. Он подошел поближе и замахнулся кулаком.

— Маленькая лгунья! — завопил Бэннер и сильно ударил ее.

Мэтти машинально попыталась закрыть лицо рукой. Удар был настолько силен, что она не удержалась на ногах и упала.

— Была с каким-нибудь ублюдком? Шатаешься с кем попало. Такая же, как твоя сестра.

— Нет, я же сказала тебе, что была в кино.

— Ты опять?

Правда не могла защитить Мэтти. Он снова нанес ей два удара своей тяжелой рукой. От этих ударов она прикусила губу и почувствовала, как по подбородку потекла кровь.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Отец, не надо.

«Я ненавижу тебя, ненавижу», — стучало у нее в голове.

Наверху со скрипом открылась дверь, и Мэтти увидела младшую сестру Мэрилин. В ее глазах был ужас.

— Все в порядке, Мэрилин. Иди спать, не разбуди Сэма, — сказала Мэтт, вытирая кровь с губы.

Девочка скрылась в своей комнате. Тед Бэннер тяжело дышал. Лицо его покрылось пятнами, а на лбу выступили вены, по бороде текли слюни. Вдруг он согнул плечи и затряс головой, как будто хотел освободиться от чего-то.

— Извини меня, — неожиданно сказал он.

— Ничего, — пробормотала Мэтти, пытаясь пройти мимо него на лестницу, рукой опираясь о стену. Но он обнял ее за талию, не давая двигаться.

— Пойдем на кухню. Я приготовлю для нас отличный чай, — сказал отец спокойным голосом.

— Хорошо, — согласилась Мэтт, чтобы вновь не возбудить в нем ярость и гнев.

Он зажег газ, поставил чайник и снова приблизился к дочери, но она отстранилась от него.

— Мэтт, не уходи от меня. Я не переношу этого.

На столе стояла недопитая бутылка виски. Он снова отпил из нее, вытирая усы пальцами. Мэтти догадалась, что он задумал. Это пугало еще больше.

— Подойди ко мне.

Ее кожа покрылась мурашками, но она знала, что ему нельзя отказывать. Мэтт медленно подошла к отцу.

— Ближе, — повторил он.

Его пальцы едва коснулись ее тонких рук, потом прошлись по плечам, и вот уже Мэтти почувствовала тепло его потных рук на своей шее. Он повернул ее лицо к своему. Девушка прикусила губу, сдерживая страх и ненависть. Отец продолжал поглаживать ее шею, и постепенно его рука коснулась груди. Еще минуту он колебался, но вдруг сильно и грубо прижал к себе.

— Не надо! Пожалуйста, не надо!

— Тебе не нравится? Те парни делали это с тобой?

Он не знал, что Мэтти не позволяла дотрагиваться до себя никому из парней. Бэннер притянул ее к себе, наклонился и начал лизать ей губы. Мэтт ощутила, как его мягкий влажный язык проскользнул ей в рот. Она понимала, насколько он был пьян.

Все началось много лет назад, когда Мэтти было меньше лет, чем сейчас Мэрилин. Отец тогда ласкал ее тело.

— Это всего лишь игра, — говорил он. — Наша игра. Никому не рассказывай об этом.

Мэтти не нравились такие игры, они пугали ее, но, к сожалению, это было единственным средством, которое могло защитить ее от побоев. Она стояла неподвижно, позволяя лапать себя. Всю боль и горечь за эти годы Мэтти сдерживала в себе, не рассказывая об этом ни старшей сестре, ни матери, когда та была еще жива. Это был ее отец. Она мечтала при первой же возможности убежать от него.

Но сейчас все было по-другому. Тед Бэннер не заметил, как потерял контроль над собой. Теперь он стал опасен.

Страх словно парализовал Мэтти. Она не могла двинуться с места. Отец что-то ворчал себе под нос. Внезапно он запрыгнул на стол, снова притянул ее к себе. Ее ноги оказались зажатыми между его ног. Быстрыми движениями пальцев он пробирался ей под юбку. Юбка была слишком узкой. Пытаясь содрать ее, он несколько раз дернул и грубо выругался.

— Сними эту дрянь, — приказал Бэннер.

— Нет, оставь меня. Прошу, оставь меня.

В бешенстве он разорвал блузку, которую Мэтти неровными стежками вышивала сама. Ткань сползла с плеча, Тед сунул руки внутрь.

— Позволь мне сделать это. Всего один раз, — умолял он, губами облизывая ее лицо и шею. — Я больше никогда не попрошу тебя об этом. Мэтти, дочка, всего один раз.

Мэтти собралась с силами и начала отбиваться от него руками, выкручиваться, пытаясь ударить туда, куда она могла дотянуться. Не замечая ударов, одной рукой он схватил ее кулачки, а другой шею. Остановившись на минуту, отец и дочь посмотрели друг другу в глаза. Потихоньку пальцы отца расслабились, оставляя темный след на ее коже.

Ощупывая свою одежду, он искал пуговицы. Несмотря на боль, ужас и отвращение, Мэтти нашла нужные слова.

— Посмотри на себя, — тихим голосом сказала она. — Просто посмотри на себя.

Он увидел бледное, испуганное лицо дочери, ее разорванную одежду и разбитую им губу. Наступило долгое молчание.

Наконец Бэннер произнес:

— Прости меня. Я причинил тебе боль. Это дурацкая ревность, я ревную ко всем этим мальчишкам, которые крутятся вокруг тебя. Я не хотел сердиться. Ты ведь моя любимая дочь.

Его глаза наполнились слезами, которые потекли по его щекам и крупными каплями падали на его одежду. Мэтти было противно, она отвернулась от него.

— Ты не представляешь, что я чувствую с тех пор, как умерла твоя мать.

«Ну конечно, — думала Мэтт. — Жалеешь себя. Ни маму, ни кого-то из нас, только себя. Я ненавижу тебя».

Медленным шагом она отходила от отца, его руки свисали вдоль тела, а мокрые от слез глаза смотрели в никуда.

Дойдя до двери, она холодным голосом сказала:

— Приведи себя в порядок. Не сиди здесь в таком виде.

Затем она прошла в холл к входной двери, открыла ее и закрыла уже за своей спиной. Двигалась она осторожно, как будто была сделана из хрупкого стекла.

Как только оказалась за воротами, она понеслась прочь что есть силы…

В тесном пространстве, возле двери, затекшие ноги Мэтти непроизвольно дернулись, и Джулия повернулась к ней.

— Все в порядке, — сказала она. — Бродяга ушел. Ты все еще боишься? Давай немного поболтаем.

— Я думала о Мэрилин и остальных, — ответила Мэтт.

Мэрилин — девять, а Фил — младшая, на два года моложе. Рикки и Сэму почти как Мэрилин и Мэтти. Старшая сестра Роззи вышла замуж за механика, у них уже был малыш. Она жила недалеко от родительского дома, но обходила его стороной, когда отец был дома.

— Мальчики — ладно, им проще. Но мне бы не хотелось оставлять Фил и Мэрилин с отцом.

Она чувствовала за собой вину. Ей казалось, что не следовало оставлять сестер с ним, несмотря на то, что произошло у нее с отцом. Мэтт никогда не замечала, чтобы отец как-то засматривался на девочек, но, тем не менее, она не была уверена в том, что он их не тронет. Роззи никогда не догадывалась о проделках отца. А Мэрилин? Неужели она когда-нибудь будет так же страдать?

— Как я могу им помочь, находясь здесь?

— Я знаю, что мы сделаем. Мы позвоним в полицию и расскажем, что произошло. Там есть специальный отдел, который помогает таким детям. Они присмотрят за ними, пока… пока у нас не появится возможность забрать их к себе. Мы ведь сможем жить вместе?

Мэтти улыбнулась.

— Где, здесь?!

— Вот глупая. Когда мы встанем на ноги, у нас будет приличная работа и жилье. Ну, может, пройдет год или больше, мы вылезем из этого дерьма.

— Я никому не смогу рассказать об этом. У меня едва хватило духу поделиться с тобой.

— Это не твоя вина.

Мэтти и Джулия не так часто проводили время вместе, но Джулия имела представление о Теде Бэннере: иногда он был очень дружелюбен, а иногда, когда вены вздувались на его лице, а глаза превращались в два маленьких красных пятнышка, он казался ужасным.

— Можешь не говорить, кто ты такая. Просто позвони. Хочешь, я это сделаю? Нам будет спокойнее, если мы будем знать, что кто-то приглядывает за ними. Заработаем деньги, купим квартиру с двумя или тремя спальнями, будем слушать музыку на полную мощность и приглашать кого захотим. Твоим младшим будет хорошо с нами.

Мэтти была благодарна Джулии за ее доброту и позволила себе помечтать вместе с подругой. Она тихо лежала, слушая ее болтовню, и незаметно уснула. Ее дыхание стало ровным.

Джулии показалось, что Мэтт больше ничего не боится, но ее собственная храбрость постепенно угасала. Тусклый свет лампы придавал дворику мрачный и пугающий вид. Сон был беспокойным. Часто просыпаясь, она ловила себя на мысли, что все это ей скорее снится, чем происходит в действительности. Дворик был не совсем безлюдный: то там, то здесь мелькали сгорбленные фигуры. Джулия думала, что видит их во сне, но затем поняла, что это бездомные — такие же реальные, как и все вокруг.

Двор превратился в настоящее пристанище для бродяг и бомжей, которые околачивались на набережной. Они шатались во тьме, громко ругаясь. Некоторые с любопытством поглядывали на спящих девушек, посвистывая им и отпуская в их адрес непристойные реплики, других же не волновало ничего, кроме собственных забот.

«Это то, что ожидает нас всех, — думала Джулия. — Темнота и отчаяние, безысходность и нищета. Неужели именно этого боится Мэтти?»

Ночь казалась бесконечно долгой. Джулия окончательно проснулась и села, массируя затекшие ноги. Облокотившись на стену, она наблюдала за медленным восходом солнца. Через полчаса мрак отступил. Свет проник на притихший двор.

Силы вернулись к ней. С возвращением света она почувствовала, что мир принадлежит ей, что она может взять его и делать с ним все что захочет.

Девушки пережили ночь. Это была маленькая победа. Джулия толкнула Мэтти в плечо, и та проснулась.

— Посмотри, уже день! Разве это не прекрасно? — ликовала Джулия.

Они засунули разбросанные вещи в чемоданы и направились к выходу. Никто из них не оглянулся. Не доходя до угла, они услышали скрип тяжелых дверей и металлический скрежет. Тут же послышались голоса и топот ног. За углом стояли две большие металлические бочки с отбросами (их каждое утро выкатывали из кухни отеля). Десяток старых, в потрепанных лохмотьях людей, как пчелы, крутились возле них, доставая остатки вечерней пищи.

— Теперь понятно, что он имел в виду, говоря о завтраке, — сказала Мэтт.

— Кто?

— Бродяга, прошлой ночью. «Завтрак подают за углом».

— Но только не для меня, спасибо.

Они стояли, молча наблюдая за этой картиной, вспоминая ночные кошмары. Джулии было жалко этих несчастных голодных людей, копавшихся в бочках в поисках чего-нибудь съестного.

— Давай поищем, где можно было бы умыться, — сказала Мэтти.

Они перешли через дорогу, с каждым шагом удаляясь от ночного мира.

— Не могу дождаться, когда вымоюсь. Вода и мыло — вот, что нам нужно сейчас.

— Ты такая же чистюля, как твоя мать. Посмотрите на принцессу, у нее ручки грязные, — дразнила Мэтт.

Общественные туалеты, находившиеся рядом с Трафальгарской площадью, открывались только в семь. Пришлось ждать. Человек, который открыл дверь, неодобрительно разглядывал их, но девушки не заметили его пристального взгляда. Они умылись холодной водой и прополоскали рот. Джулии хотелось вымыть голову, она неуклюже старалась подставить ее под струю воды, но в этот момент чей-то голос сказал:

— Здесь нельзя мыть голову. Для этого ступайте в баню на Маршал-стрит. — Это был тот же неприятный тип.

Накрасившись и переодевшись, Мэтт и Джулия подхватили свои чемоданы и отправились в небольшую закусочную. Кофе и булочка с ветчиной казались самой вкусной едой. На улице появились люди, спешившие добраться на работу. У них еще остались деньги, чтоб добраться до обувного магазина, где работала Мэтти. У Джулии в субботу был выходной.

— Чем будешь заниматься? — спросила ее Мэтт, дожевывая булочку.

— Не знаю. Погуляю в парке. Помечтаю о том, что мы будем есть вечером, когда ты получишь деньги.

— Я так голодна, — простонала Мэтт.

— Ну давай, садись в автобус, а то если опоздаешь, тебя уволят. Что мы будем тогда делать?

Никто не упомянул, где они проведут следующую ночь. В такой ясный теплый день не хотелось думать о плохом.

— Как я выгляжу?

Джулия внимательно осмотрела подругу, перед тем как ответить. Мэтт приняла неестественную позу. Красавицей она не была, но ее личико с большими глазами и заостренным подбородком было очень миленьким. Джулия завидовала ее стройной фигуре и красивым пышным волосам, потому что сама была плоской и нескладной, как гладильная доска.

— Ты выглядишь… как будто ночь провела на улице.

— То же могу сказать и о тебе.

Они рассмеялись. Мэтти на ходу прыгнула в автобус. Джулия все с теми же чемоданами без всякой цели пошла куда глаза глядят, рассматривая витрины магазинов.

Было очень жарко. Она чувствовала, как солнце припекало ее спину. Остановившись передохнуть, Джулия вдруг отпрыгнула в сторону, напуганная резким сигналом сзади. Она оглянулась и увидела фургон, а затем высунувшуюся голову юноши.

— Тебе далеко?

— Ну, в общем-то никуда, — поставив чемоданы, ответила Джулия.

— С таким-то грузом? Ладно, садись. Сейчас мне нужно кое-что доставить, а потом я угощу тебя чашечкой кофе!

Джулия улыбнулась. На душе было легко. Ей хотелось быть веселой и дружелюбной со всеми.

— О’кей! — согласилась она и села на свободное место.

Они проехали по Трафальгарской площади, потом свернули в квартал, где улочки были узкими и маленькими. По обе стороны улиц располагались маленькие ресторанчики, в которых официанты сновали туда-сюда, готовясь принять первых посетителей, бакалейные лавки с аккуратно выложенным товаром на прилавках и множество всяких магазинчиков, в которых можно было купить все: от скрипки до сложных хирургических инструментов.

Иногда, пропуская занятия в школе, Джулия и Мэтти приезжали в Лондон и бывали здесь.

На следующей улице, в темных подвальчиках, находились два ночных клуба.

— Я знаю, где мы проезжаем. Это — Сохо.

— Да? — Парень зыркнул на нее, потом резко перевел взгляд на чемоданы.

— Ты уезжаешь или, наоборот, приехала?

— Я приехала, — твердо ответила Джулия.

Фургон остановился напротив большого окна, завешенного тяжелыми пыльными шторами из дешевого красного плюша. Между стеклами, в качестве приманки для мужчин, красовались фотографии обнаженных девушек, чья нагота лишь отчасти была прикрыта птичьими перьями. В завершение к этой рекламе над входной дверью бросалась в глаза яркая вывеска: «Не проходите мимо девочек».

Откуда-то появился смуглый мужчина в кожаном жакете и, посчитав ящики, сунул новому другу Джулии несколько банкнот.

— Перекусим в «Голубых небесах». Как ты на это смотришь? — спросил юноша.

В тот момент она была согласна поехать в любое место, где можно поесть. Кафе «Голубые небеса» не было чем-то примечательным и запоминающимся: длинный бар с множеством горячительных напитков, пластиковые столы и стулья, искусственные цветы на окнах, угодливый обслуживающий персонал — таких заведений в Лондоне немало.

— Я согласна.

Джулия оставила чемоданы в фургоне и пошла с парнем. Ранним утром в кафе было мало посетителей. Они выбрали столик и сели. Подали кофе и сладкий пирожок. Джулия сдерживала себя, чтобы не наброситься на все это.

— Чего же ты смотришь? Ешь.

Ей не нужно было повторять дважды. Она откусила пирожок и почувствовала, как сладкое повидло растаяло у нее во рту.

— Ты еще ребенок, — смеясь, сказал парень.

— Мне шестнадцать.

— А я о чем!

Он поднялся и подошел к музыкальному столику. Бросив монетку, он нажал на кнопку, даже не прочитав название. Это был Джонни Витт с песней «Такая ночь». Джулия радостно вздохнула и облизала пальцы.

— Я люблю Джонни Витта. А ты?

— Нет. Девичья музыка. Я поставил ее для тебя.

— Что же тебе тогда нравится?

— Джаз, конечно.

— Старый?

Как раз за углом находится клуб, где оркестр обычно играл старый джаз. Если бы у Джулии и Мэтт была возможность, они бы танцевали и слушали джаз всю ночь.

— Современный, глупышка. Диззи Джилепс, Телониус Монг.

Они болтали о музыке, все больше узнавая друг друга, пока ее новый приятель не посмотрел на часы.

— О, мне нужно ехать.

— А кто твой хозяин? Неужели тебе позволяют сидеть в кафе все утро?

— Я работаю на себя, малышка. У меня нет хозяина. Фургон мой. Я занимаюсь перевозками и доставками разных грузов. Я — посредник.

Он встал, чтобы уйти, но вдруг обернулся с озабоченным лицом и спросил:

— У тебя есть деньги?

— Совсем мало. Только на сегодня. Моя подруга… — забормотала Джулия.

— Держи.

— Я не могу взять.

— Ты можешь, и возьмешь, а отдашь, когда снова встретимся. Я частенько здесь околачиваюсь.

Едва он дошел до двери, Джулия окликнула его:

— Я даже не знаю твоего имени.

— Фловер. Джонни Фловер. Звучит по-королевски, не так ли? Даю слово, что я не принц. Увидимся, малышка. Я оставлю твои вещи у Микки. Это через дорогу.

Джулия осталась сидеть за столиком, с надеждой думая, что он спросит ее имя. Она видела, как Джонни отнес ее чемоданы в то странное заведение с красными шторами на окнах. Джонни понравился ей, поэтому она не беспокоилась за сохранность своих вещей. Послышался шум мотора, фургон медленно двинулся с места и поехал по улице.

Джулия все еще сидела в кафе, слушая музыку и наблюдая за людьми, проходившими мимо окон «Голубых небес». Потом, убедившись, что деньги, которые ей дал Фловер, на месте, она выпила еще чашку кофе, съела пирожок и направилась к Микки.

Он уставился на нее, разглядывая с головы до ног. Было темно, и только звук пылесоса нарушал тишину этого мрачного заведения.

Это был ночной клуб со стриптизом. В пыльном помещении пахло пивом и табачным дымом.

— Пришла за своим барахлом? — Длинным пальцем Микки указал на чемоданы.

— Я хочу вас попросить. Не разрешите ли вы оставить ненадолго здесь чемоданы? Они очень тяжелые.

Он опять стал разглядывать ее.

— Ты новенькая?

— Да, — неопределенно ответила Джулия.

— Бог мой, откуда Монти достает их? Из детского сада?.. Ладно, оставляй свое шмотье, я присмотрю за ним.

— Спасибо.

Она быстро шмыгнула за двери, испугавшись лишних расспросов.

Джулия добралась до Оксфорд-стрит и свернула к обувному магазину, где работала Мэтти. Проходя мимо окна, она заметила Мэтти, стоящую на коленях перед покупательницей. В одной руке у нее была туфля, а другой, бурно жестикулируя, она убеждала в чем-то клиентку. Женщина внимательно слушала и мерила туфли. Минуту спустя покупательница шла к кассе, а Мэтти рядом несла выбранную пару обуви.

Джулия зашла в магазин. От неожиданности Мэтти опешила.

— Что ты тут делаешь? — спросила она, а потом тихим голосом добавила:

— Что-нибудь желаете, мадам?

— Ты как настоящая продавщица, — заметила Джулия.

— Я — актриса. И вполне могу сыграть продавщицу.

Джулия взяла ее руку и кое-что положила ей туда. Мэтти увидела десятишиллинговую бумажку.

— Это тебе на обед, — шепотом объяснила она.

— Но откуда?

— Потом расскажу, тсс…

Неожиданно громко Джулия добавила:

— Я ничего не желаю, я просто зашла посмотреть, спасибо вам большое.

Она снова оказалась на улице. Осмотревшись, девушка заметила зеленые верхушки деревьев вдалеке. Это был Гайд-парк, тот самый, до которого подруги так и не добрались прошлой ночью. Зелень снова потянула ее к себе. Она направилась к парку, часто пересекая проезжую часть дороги, проскальзывая сквозь вереницу несущихся машин.

Наконец Джулия ступила на коричневую, выжженную солнцем траву, мягкость которой была намного приятнее раскаленного твердого тротуара.

Она шла под тенью крон могучих деревьев, с каждым шагом углубляясь в парк. Городской шум постепенно удалялся. Впереди между деревьями засверкала вода, и перед Джулией открылся великолепный вид на городское озеро. Она еще немного прошлась по полупустому пляжу и, заплатив три фунта седеющему мужчине, взяла напрокат шезлонг. Сев в мягкое кресло и закрыв глаза, Джулия прислушалась к шелесту листьев над головой и погрузилась в раздумья.

Это был первый удобный момент, когда она находилась в полном одиночестве и могла подумать обо всем, что произошло с тех пор, как они с Мэтти сбежали из дома.

Джулия представляла, чем могла заниматься ее мать сейчас. Обрисовать картину домашней обстановки было довольно легко для нее. Вероятно, мать вытирала пыль, собирая с камина всякие сувениры и фарфоровые статуэтки, аккуратно возвращая их потом на то же самое место. Дом всегда содержался в чистоте, полы были натерты — все блестело и сияло, как будто его готовили к важному событию. Даже мебель — диван и стулья — торжественно стояла на своих местах, ожидая гостей, которые очень редко появлялись в доме.

Когда Джулия была маленькой, мать всегда предупреждала ее, чтобы та не устраивала беспорядка во время игры.

«Джулия, не разбрасывай игрушки!» — слышала она окрик матери.

Бетти хотелось, чтобы она играла аккуратно, спокойно, рассаживая своих кукол в один ряд.

Джулия вспоминала: однажды она вернулась домой со дня рождения с пакетиком разноцветных, ярких бумажных звездочек и решила спрятать их, не показывая матери. Как-то днем она пробралась к себе в спальню и приклеила их на обои. Это было великолепно: звездочки, как яркие искры, рассыпались на бледно-розовых обоях. Словно подозревая неладное, Бетти пришла в спальню Джулии в тот момент, когда девочка доклеивала последнюю звездочку. Мать с яростью начала срывать их. К удивлению ребенка, клей оказался очень сильным, потому что на обоях оставались белые пятна в форме звездочек.

Джулия никогда не видела Бетти в таком состоянии.

— Ты — маленькая хулиганка! — орала она.

— Они были такие красивые… — протестовала Джулия. — Это моя спальня!

— Никогда не делай этого! Зачем ты все испортила?! Зачем?! — Она зло брызгала слюной. — Это не твоя спальня. Отец и я отдали ее тебе, и будь добра соблюдать порядок и чистоту. Посмотри, что ты натворила!

Она тыкала пальцем в белые пятна, нервно рыдая.

Девочка подбежала к матери, пытаясь успокоить ее, но та оттолкнула ее, находясь во власти гнева. Оставшуюся часть дня они провели молча. Когда Вернон вернулся с работы и узнал обо всем случившемся, то сильно отшлепал Джулию тапком.

Бетти всего боялась. Она боялась беспорядка, случайных гостей, боялась, что дочь познакомится с плохими друзьями, боялась мужа.

«Я не позволю себе бояться. Я не хочу прожить всю жизнь в страхе, как моя мать. Я буду рисковать, если это потребуется».

Воспоминания о доме взбудоражили ее. Она попыталась представить, что ее ожидает в будущем. Но солнце уже поднялось высоко, ослепляя ее, и все, что она могла увидеть, — это яркое желтое пятно.

После истории со звездочками в душе маленькой Джулии день за днем возрастал протест укладу жизни, который навязывали ей родители. Когда она повзрослела, у нее появилось больше причин не соглашаться с ними. Теперь ей казалось, что годы, проведенные в родительском доме, были похожи на долгую упорную борьбу против запретов, осуждений, нападок со стороны матери и отца.

«Дома быть в восемь. Ложиться спать в девять. Домашнее задание выполнять в назначенное время».

Джулия бунтовала. Их мнения расходились во всем: в одежде, макияже, музыке, которую она слушала и играла сама, во времени, в местах, которые она посещала, в друзьях и т. д. и т. п.

Бетти и Вернон гордились тем, что их дочь поступила в школу для девочек, а Мэтти и Джулия ненавидели эту школу. Несмотря на то, что девочки часто прогуливали уроки и не готовили домашние задания, Джулия всегда была одной из лучших учениц в классе.

Ссоры и стычки с отцом и матерью были утомительными, но дочь всегда выходила победительницей потому, что чувствовала свою правоту, а Бетти часто уступала ей.

С тех пор, как Джулия встретила Мэтти, та стала ее надежным и верным союзником. Мэтти, как и Джулия, была крепким орешком. Смит невзлюбил Мэтти с первого дня.

Мэтти носила слишком короткие и узкие юбки, затягивала пояс так, чтобы выделялись ее красивая грудь и тонкая талия. Ее шикарные волосы, которые вызывающе торчали в разные стороны, не кто иной, как Джулия, предложила покрасить, а потом она же огрызалась с мальчишками, когда те свистели и хихикали им вслед. Но лидером оставалась Джулия. У нее были различные идеи и задумки, а ее решительность и внутренняя сила позволяли доводить начатое до конца.

Однажды Бетти произнесла с грустью:

— Ты совсем непохожа на меня!

Сейчас Джулия как наяву представляла свою мать: маленькую худую женщину с косынкой на голове, предохраняющей волосы от пыли. Она медленно передвигалась по дому, проверяя, все ли стоит на своих местах.

«Извини, — думала Джулия. — Я не могла больше оставаться».

В тот роковой вечер, когда на пороге их дома появилась Мэтти и рассказала им обо всем случившемся, у Джулии возникла идея убежать. Эта мысль казалась такой романтичной.

Другого выхода не было, ждать нечего. В одно мгновение все осталось позади: Бетти, Вернон, район, где она жила, школа, дом… Тем не менее она скучала по матери.

«Я вернусь. Вернусь, когда у меня будет что-нибудь стоящее, чтобы показать тебе. Ты еще будешь гордиться своей малышкой», — думала Джулия.

С Верноном все было по-другому. Джулия боялась отца, его злобы и ярости. Она думала, что и мать боится его. Она помнила, как Бетти готовила ему еду, каждую минуту поглядывая на часы, чтобы не опоздать и приготовить обед ровно к половине пятого. Обычно они ели молча, не разговаривая, даже тиканье часов казалось слишком громким. Отец читал газету, а Бетти смотрела в его тарелку.

По отцу Джулия совсем не скучала.

Медленно ее мысли перешли от родного дома к мыслям о подруге. Когда они встретились впервые, Мэтти сразу же пригласила ее домой на чай. Раньше Джулии не приходилось бывать в районе, где жила Мэтт. Вообще она редко выходила за пределы своего дома. Новое место пугало ее. Тут было множество похожих домиков, вытянувшихся в одну бесконечную линию. Ни зелени, ни магазинов, которые могли бы нарушить эту монотонность. Улица, где жила Мэтти, была такой же, как все, а дом выглядел намного мрачнее.

Дверь была открыта.

— Входи и ничему не удивляйся, — предупредила Мэтт.

Джулия услышала шум и почувствовала запах жареного лука. По дому, весело смеясь, носились дети — братья и сестры Мэтт. Она подхватила младшую сестру на руки и подбросила несколько раз вверх, пока та от удовольствия не расхохоталась.

Ее старшая сестра готовила на кухне. Мэтт не успела открыть рот, как Роззи, предполагая ее вопрос, ответила:

— Его нет дома.

Страх Мэтти мгновенно улетучился.

— Чувствуй себя как дома.

Джулия осмотрелась. В каждом углу комнаты валялись сломанные игрушки, грязная одежда, начатые пакетики с кукурузными хлопьями.

— Где твоя мама? — спросила Джулия.

Сказав это, она поняла, что поступила бестактно. Она не смогла увидеть отсутствия матери в доме.

— В больнице. Она нездорова.

— Все готово, — объявила Роззи, — прошу к столу.

Мэтти посадила маленькую на колени и кормила ее из своей тарелки. Дети глотали пищу, успевая забрасывать Джулию вопросами. Мэтти придумывала разные глупые прозвища учителям и другим девчонкам в школе, а Джулия добавляла к ним смешные рифмовки. Всем было очень весело.

Несмотря на беспорядок и различные запахи, атмосфера в этой душной полутемной комнате была радостной и приятной. Обед был вкусным.

— Мне понравился твой дом и твоя семья, — сказала она потом.

Мэтти удивилась, но осталась довольна ее мнением. Этот проведенный вместе день сблизил двух девочек.

Год спустя умерла мать Мэтти. Первой, к кому пришла Мэтт со своим горем, была ее подруга. Джулия тоже всегда находила у нее поддержку.

«Но она никогда не рассказывала о своем отце», — подумала Джулия.

Если уж такое внезапное исчезновение из дома было ошибкой, то в своей спутнице Джулия не сомневалась. Она восхищалась своей подругой.

Сейчас они в Лондоне. Назад пути нет. Вместе они преодолеют все. Незаметно Джулия уснула.

— Я падаю от усталости, — жаловалась Мэтт.

— Ничего, сейчас отдохнешь!

— Легко тебе рассуждать. Ты весь день провела в парке, греясь на солнышке.

Джулия встретила Мэтт у магазина перед закрытием.

— Я продала четырнадцать пар обуви. Мне даже обещали подарок — великолепные черные туфли на шпильках. Тебе понравятся. Хочешь, и тебе достану?

— Не пытайся всучить их мне. Мне не нужны туфли.

— Сколько у нас денег?

С авансом Мэтти и тем, что осталось от денег Фловера («Почему ты упустила того парня? — укоряла ее Мэтт. — Это то, что нам сейчас нужно»), у них насчитывалось всего пять фунтов.

— Надо бы поесть, — предложила Мэтт.

Они зашли в магазинчик и купили рыбу с чипсами.

— Это самая вкусная еда, которую я когда-либо ела. Силы вновь возвращаются ко мне.

— Итак, что мы будем делать?

— Ну… Мы можем поискать место, где провести ночь.

— Мы пойдем в какой-нибудь клуб на танцы, и тогда уж нам вообще не придется спать.

— Ты права.

— Пойдем!

Было еще довольно светло, и девушки, держась за руки, шли вдоль Оксфорд-стрит, а потом свернули на другую улицу.

— Я вдруг подумала, где наши чемоданы?

— Мы как раз идем за ними.

Они дошли до двери, над которой висел плакат «Самое лучшее шоу в городе».

Микки сразу узнал Джулию.

— Монти ничего не знает о новенькой девочке.

Джулия улыбнулась.

— Извините меня. Это ошибка. Могу я забрать свои вещи?

Но Микки не слышал ее, он с удивлением разглядывал Мэтти.

— Ты одна из тех девчонок, в поисках которых Монти мотается по всему Лондону. Нужна работа?

— Да, но только не такая. Спасибо.

Джулия взяла вещи, и они вышли.

— Можешь приходить в любое время, крошка. У тебя прекрасные волосы!

Они завернули за угол и остановились.

— Тебя нельзя оставить одну ни на минуту, — дразнила Мэтт Джулию. — Обязательно вляпаешься в какую-нибудь историю. В стриптиз-шоу, например. Эти девочки зарабатывают на хлеб, снимая с себя одежду перед грязными, вонючими мужиками.

— Может, это легче, чем стучать целый день по клавишам или продавать четырнадцать пар обуви.

— Слушай.

Где-то совсем рядом звучала музыка.

— Давай посмотрим.

Они увидели дверь, на которой висела табличка «Добро пожаловать в «Рокет-клуб». Девушки отошли от двери в надежде продолжать свой путь, но клуб был так близко, а веселая музыка манила их к себе. Джулия и Мэтт не выдержали. Это было их первое посещение «Рокет-клуба».

Спустившись вниз по ступенькам, они очутились в небольшом зале. Возле стен, на которых были наклеены почтовые открытки, стояли столики. В баре продавались спиртные напитки, небольшой оркестр играл старинный джаз, а в центре зала танцевали парочки. Девушки, забыв обо всем, присоединились к танцующим.

В клубе было столько народу, что нечем было дышать. Энергичный ритм, веселье закружили их, унося в другой, необыкновенный мир. Они танцевали со всеми, кто бы ни приглашал, не обращая внимания на возраст, на цвет кожи партнера.

Это была долгая и жаркая ночь. За одним из столиков, наблюдая за девушками, сидел Феликс Лемойн. Среди всех остальных он выделил этих двоих. Вероятно, их внешний вид, одежда, сшитая ими в домашних условиях, обращали на себя внимание.

У той, что повыше, с темными волосами, было привлекательное, даже красивое треугольной формы лицо и стройное гибкое тело. Ее подруга выглядела худее, волнистые пряди волос сверкали при свете свечей, танцевала она лучше, двигаясь грациозно и плавно. Но не красота девушек заинтересовала Феликса, скорее их энергия. Они словно улетали в своем танце в другой, выдуманный мир, отстраняясь от всего, что могло помешать. Им было все равно, что происходит вокруг. И это нравилось Феликсу.

Он достал блокнот, карандаш и стал рисовать. Закончив набросок, он продолжал смотреть. Ему совсем не хотелось приглашать кого-то на танец. Он просто сидел и наблюдал, чем, впрочем, занимался обычно в этом месте.