Сквозь круг стальных небес (СИ)

Инцидент 1. 27 ноября 2086 года. Орбитальный ускоритель заряженных частиц "Орбитрон-7"

Долговязый парень в мятой футболке и спортивных штанах скрючился на жесткой на вид койке. В мертвенном свете, испускаемом виртуальным планшетом, разглядеть больше было сложно. Но создавалось ощущение, будто парень втиснулся в некую щель: вон, даже босые ступни ему пришлось закинуть на стенку — в узкой нише не вытянешься во весь рост. Хорошо еще, что он сам был худ, точно фонарный столб, иначе пришлось бы совсем скверно. Может быть, парень гулял по полю, да не заметил трещины в земле и теперь сидел в ней, надеясь вызвать помощь? Тщетно. Вот он уже и смириться успел, а потому на его прыщавом лице застыла скука. Разноцветные блики, отбрасываемые экраном, мелькали на широких стеклах очков: казалось, парень смотрел что-то любопытное, но усталость давала о себе знать.

Но вдруг длинные пушистые ресницы парня затрепетали, как крылья двух бабочек-лимонниц, и он сделал пальцами такое движение, будто выскребал что-то из маленькой ямки. Так на планшете, существовавшем только в виде голографической проекции прямо в воздухе, увеличивалась громкость. Через пару секунд приятный голос дикторши новостного канала мячиком запрыгал между стен «щели»:

— Как мы уже рассказывали, в последние недели резко обострилась ситуация на Корейском полуострове. Все началось с того, что объединенные флоты Республики Корея, Японии и США устроили беспрецедентные по масштабам учения, которые проходят одновременно и в Желтом, и в Японском море, — парень заворочался, в его жадеитовых глазах затеплилась искра любопытства. — Подобные действия вызвали решительные протесты у руководства КНДР, однако США и их партнеры требования северокорейской стороны проигнорировали. Они заявили, что учения стали вполне адекватным ответом на недавние пуски северокорейскими подлодками баллистических ракет, которые могут нести ядерные боеголовки.

— А, членами мерятся. Поругаются и заткнутся, тоска зеленая… — пробормотал парень, поморщившись и брезгливо выгнув губы коромыслом. — Подумать только, на утро День благодарения, а я тут кисну, жру вместо индейки какую-то дрянь безвкусную. Что стало с моими мечтами?

— В ответ КНДР начала концентрацию своих вооруженных сил на границе с Республикой Корея, — продолжала тем временем дикторша. — Несколько дней ситуация не изменялась, но сегодня стало известно о перестрелке! Вооруженные люди с одной из сторон вошли в нейтральную зону и открыли огонь из ручного оружия по сопредельной территории. О принадлежности солдат поступают противоречивые сведения, — на этом месте слушатель рывком сел на кровати, скрестив ноги по-турецки. Выражение его лица оставалось кислым, но взгляд засиял нездоровым азартом. Так зеваки наблюдают за пьяной ссорой. — Однако доподлинно известно, что часом спустя войска КНДР, развернутые вдоль границы, произвели серию залпов из ствольной артиллерии. Снаряды упали в черте приграничного населенного пункта, сообщается о разрушении одного дома и нескольких погибших.

Парень издал радостный возглас и вскинул руку со сжатым кулаком, случайно ударив им о низкий потолок ниши, где была смонтирована лежанка. Похоже, пальцы пронзила сильная боль.

— Ух, ты, а вот это прикольно! Вот бы там крутой замес начался! — помахивая травмированной кистью, возбужденно проговорил он.

Был бы тут кто-нибудь постарше и поопытнее… Он бы наверняка крикнул парню в самое ухо:

«Эй, ты что, смотришь дешевый боевик? Тут если полыхнет, мало никому не покажется!»

Увы, легкомысленная юность плевать хотела на страдания людей… А репортаж продолжался.

— Совет безопасности ООН выразил серьезную обеспокоенность кризисом на полуострове. Особенно тревожит тот факт, что КНДР обладает ядерным оружием, а на территории Республики Корея находятся объекты атомной промышленности. Россия и Китай предложили обоим корейским государствам посредническую помощь в разрешении назревающего конфликта, но ответа пока не получили. Мы следим за развитием ситуации, а сейчас переходим к другим новостям…

Ожидая еще чего-нибудь горяченького, парень устроился поудобнее: облокотился о стенку, подоткнув под поясницу тоненькую подушку, взял со стоявшей рядом тумбочки банку пива. Впрочем, удовольствие тут же испортили: по ушам шипастой плетью ударил противный звон.

— Кого там еще принесло?! — фыркнул парень, закатив глаза.

Спрыгнув с кровати, он прошлепал босыми ногами в темноту, что-то нажал и тут перед его носом вспыхнул яркий квадратик размером с салфетку. На нем нарисовалась голова лысого мужчины средних лет. Вид у незнакомца был, как у хозяйки, которая, выйдя ночью на кухню, увидела разбегающиеся во все стороны орды тараканов. Парень вздрогнул, а потом быстро надавил еще на что-то. В тот же миг кромешную темноту рассекла яркая линия. Она развернулась в прямоугольник, и поток света залил обиталище парня.

Оказывается, это была маленькая, не больше шести квадратных ярдов площадью комнатка, похожая на железнодорожное купе или матросский кубрик на военном корабле. Серо-зеленые стены, унылость которых скрашивали лишь выцветшие картинки с обнаженными красотками, лежанка в нише, тумбочка да шкаф. Теперь, когда тоненькая дверь уехала в стену, эта нора казалась небольшим закутком ярко освещенного коридора — вроде подсобки для хранения всяких тряпок, швабр и веников.

Вот в эту подсобку и заглянул тот самый мужчина. В своем комбинезоне из серебристой материи, с неправдоподобно большой и гладкой, как бильярдный шар головой, миндалевидными глазами и кукольными, едва намеченными чертами лица он заставлял вспомнить пилотов НЛО. Инопланетянин посочувствовал парню и готов забрать его в высокотехнологичный рай? Впрочем, вряд ли гости из иных миров, пренебрегая достижениями современной медицины, носят роговые очки. Потому и сострадания ждать не приходилось. Напротив, взгляд гостя обжег обитателя «подсобки»: будь тот намасленной бумагой, точно бы загорелся! Парень непроизвольно вздрогнул и начал переминаться с ноги на ногу — неужели его и правда обожгло?

«И чего ты приперся? — подумал он, смерив гостя таким взором, как будто тот был жирной сколопендрой. — Я что, на твое толстое брюхо не насмотрелся?»

Да, от его фигуры веяло определенной угрозой. В своем комбинезоне лысый субъект выглядел как бурдюк с водой, готовый в любой момент лопнуть.

— Аспирант Лайонхарт, вы чем заняты? — прорычал гость, уперев руки в бока. — Сегодня какое число, по-вашему?

Предчувствуя взбучку, аспирант поднял глаза к потолку и тоскливо подумал:

«Черт, а я-то надеялся, что вытянул счастливый билет, когда сюда полетел. Ага, держи карман шире. Как бы я хотел опять оказаться в кампусе, и чтобы друзья снова называли меня Дик или хотя бы Ричард. Давно заметил, что по фамилии зовут только всякие уроды».

Аспирант порадовался, что смотрел новости. До этого он вообще не представлял, какая сегодня дата. Нелегко ее отследить, когда тебя день за днем переваривают кишки из металла и пластика. Велев себе успокоиться, он произнес:

— Эм-м, двадцать седьмое ноября? — Дик смущенно почесал свои растрепанные вихры цвета потускневшего под осенними дождями жнивья. — А в чем дело, профессор?

— Как это в чем?! Mundus idioticus! ["идиотский мир" — лат. Здесь и далее в квадратных скобках — примечания] — подаваясь вперед, профессор завопил так, что Дик испуганно попятился вглубь комнаты, но, споткнувшись обо что-то, неуклюже растянулся на полу. — Сегодня, через несколько часов, поток альфа-частиц выйдет в заданную точку! Время приступать к активной фазе эксперимента, на подготовку которого затрачена уйма лет и куча миллиардов долларов. И вы, между прочим, — нагнувшись, профессор ткнул во впалую грудь аспиранта похожим на сардельку пальцем, — контролируете сегодняшнее мероприятие. Я что, зря выбрал вас для рейса сюда, на Орбитрон-7? Можете поверить, кандидатов было более чем достаточно. Это большая честь поработать вместе с самим Куртом Химмелькнакером, знаете ли!

Профессор сжимал и разжимал внушительные и волосатые, достойные самца гориллы кулаки, грозно сопел, точно разъяренный бык, разве что землю копытом не рыл. Но от этого легче не становилось, ведь не отпускало подозрение: сейчас нос аспиранта не просто расквасят, а вобьют глубоко в череп! А потому Лайонхарт испуганно затараторил:

— Ой, конечно я помню об этом, профессор! И вот, приготовил все необходимые расчеты, учел любые возможные косяки, можете сами поглядеть, — он мазнул рукой в воздухе и перед лицом Химмелькнакера развернулся виртуальный экран. — Я вчера допоздна работал, умаялся, вот и задремал немного. Но сейчас в пять минут соберусь!

Он кинулся к шкафу, разом вывалил оттуда целую кучу барахла, выудил из нее комбинезон, и, подпрыгивая на одной ноге, принялся его натягивать. Химмелькнакер тем временем хмуро листал на экране полотнища многоэтажных формул и схем. Поначалу лицо профессора напоминало тучу, готовую разразиться сокрушительной грозой, но постепенно оно смягчилось, став больше похожим на невеселое октябрьское небо. Аспирант успел одеться, хотя и выглядел так, будто им пол протирали. Свернув экран, Курт тихо бросил:

— Ладно, идемте, а то времени уже не остается.

Они миновали казавшуюся бесконечной кишку коридора, будто нарочно сделанную для того, чтобы своим однообразием гипнотизировать людей. Потом перед ними распахнулись двустворчатые двери, и их… поглотила космическая бездна? На секунду именно так Ричарду и показалось, но под ногами все еще был рифленый пол, а над головой нависал потолок с плафонами, источавшими ровный свет. А вот впереди, плавно изгибаясь вслед за полом, действительно развернулся черный бархат вечной ночи, усеянный искрами звезд! Яркие и крупные, с необычно четкими пятнышками туманностей между ними, они были такими, каких не увидишь даже самой темной ночью или на южном курорте.

Поддавшись мгновенному порыву, Лайонхарт шагнул навстречу бездне, но вскоре уперся в невидимую преграду. Конечно же, тут была прозрачная стенка, а потому свободный полет отменялся. Впрочем, подойти ближе, несомненно, стоило: прямо под ногами, крест-накрест перечеркивая вечную тьму, разлетелись в стороны решетчатые фермы. На них опиралось гигантское кольцо из блестящего металла, но это еще не все. Тут же были прицеплены какие-то шары, вставленные один в другой цилиндры: прямо-таки творение скульптора-авангардиста с неутолимой страстью к гигантомании! Вся эта конструкция парила, как на крыльях, на целом веере синих в клеточку панелей, искрившихся в звездном свете. Чудо научно-технической мысли, грандиозный ускоритель заряженных частиц Орбитрон-7 во всей красе.

Однако сколь бы ни была удивительна эта картина, взгляд нырял дальше в колодец тьмы, пока не достигал циклопической, в половину видимого пространства полусферы. Раскрашенная в голубые, зеленые и бурые пятна, прихотливо облепленная кусками белоснежной ваты, она казалась мячом, который некий ребенок-гигант упустил в звездный океан.

Солнце, будто испугавшись взора Дика, быстро уползало за край полусферы, и его прощальные лучи целовали моря и континенты. Планету Земля укрывал полог ночи, и повсюду на ее поверхности зажигались грозди ярких огней.

«Интересно, где тут мой дом? — подумал аспирант, вглядываясь в причудливый рисунок береговых линий. — Ах, кажется, мы над Дальним Востоком и вон тот выступ — Корея», — отметил он тут же с некоторым сожалением.

Действительно, почти точно в центре полусферы, окруженный синевой, выделялся похожий на бороду выступ. Справа от него закручивалась спираль тайфуна, скрывая окрестные земли, но сам полуостров отчетливо просматривался. Южная часть, точно какая-нибудь глубоководная креветка, мерцала множеством огней, а северная была почти совсем темной. Но что это? Неожиданно и там мелькнула яркая искорка! А потом еще одна, и еще. В чем дело, показалось? Удивленный, аспирант пригляделся, и не зря: спустя минуту или две чудеса продолжились. Почти в центре полуострова, там, где жемчужным пауком сияла самая крупная россыпь огней, мощно полыхнуло. Следом та же судьба постигла еще два скопления, прилепившиеся на самой оконечности «бороды». Но эта феерия длилась всего лишь несколько мгновений, а потом сияние угасло, обратившись заревом недоброго, темно-багрового цвета. Казалось, полуостров, будто живое существо, получил две тяжелые раны и истекал кровью. Его праздничный наряд мигом потускнел.

— Эй, Лайонхарт, вы там чего застряли? — оторвал Дика от наблюдений ворчливый окрик профессора. — Если так нравится любоваться космическими видами, купите билет на ракетоплан. Ну, если денег, конечно, хватит, — он недобро усмехнулся, и его слова зазвучали гораздо жестче, злее: — И если будете и дальше так относиться к работе, то денег у вас окажется еще меньше! Потому что вас уволят. Глядите, солнце зашло, время приступать к эксперименту.

— Ну да, ну да, — с явным сожалением отрываясь от окна, отозвался Ричард. — Знаю, раз светило ушло за горизонт, то помехи сократились до минимума. Не думайте, что я полный болван и не помню, зачем мы здесь…

Вместе они зашагали по коридору, изгибавшемуся дугой. Пришлось одолеть не менее ста ярдов, прежде чем эта парочка оказалась у широких дверей. Профессор заглянул в небольшое устройство, напоминавшее вмонтированные в округлый выступ очки, и двери с легким шипением отворились. Зал, в котором оказались Лайонхарт и Химмелькнакер, впечатлял. Примерно так выглядят огромные заводские цеха, только вместо станков тут размещались столы с вычислительной техникой, опутанные проводами шкафы и экраны размером со стену небольшого дома, на которых были изображены хитрые схемы. Нашлось место и для иного оборудования. Десятки человек в белых халатах подобно трудолюбивым муравьям сновали тут и там.

Курт, на ходу с кем-то здороваясь и раздавая указания, направился к массивному возвышению в дальнем конце зала. Издалека оно напоминало поднимавшийся над палубой мостик звездолета и вблизи такое ощущение лишь усилилось. Достаточно было взглянуть на пульт в виде широкого полукруга с множеством шкал, индикаторов, переключателей, виртуальных клавиатур. По бокам пульта мерно гудели ряды шкафов, от которых в пол уходили мощные, в руку толщиной, кабеля. Вокруг этого комплекса человек десять с сосредоточенным видом склонились над своими терминалами.

Лайонхарт устроился за таким же, находившимся почти в центре дугообразного пульта. Профессор, едва глянув на присутствующих, прошел к отдельно стоящему на «мостике» креслу. Уселся, разглядывая широкий экран, развернутый над этой площадкой — там теснилось еще бессчетное количество диаграмм и схем, среди которых выделялись две самые крупные. Одна из них напоминала строение атома: яркая точка в центре и множество вытянутых во все стороны колец, а среди них — отмеченная красным пунктиром дуга. А другая демонстрировала ровный «бублик», по стенкам которого пробегали синеватые сполохи.

— Итак, доложите обстановку, — повелительным тоном изрек Химмелькнакер.

— Накопители заряжены на девяносто процентов, все генераторы функционируют нормально, — сообщил один из людей в белых халатах.

— Напряженность магнитного поля стабильна, — доложил второй.

— Системы охлаждения работают на полную мощность, проблем не наблюдается, — известил третий.

— Прекрасно, — заметно повеселевшим тоном сказал профессор. — Лайонхарт, как там дела?

Аспирант пролистал схемы на экране и объявил:

— Спутниковые детекторы зарегистрировали поток альфа-частиц. Он завершает третий проход по орбите Сатурна. Приблизительная энергия… — коротко глянув на самый высокий пик на одной из диаграмм, Дик не сдержал потрясенного возгласа: — Ого, десять в сто тысячной электрон-вольт! Даже представить не мог, что будет так много!

Курт аж подпрыгнул на кресле, на его тонких губах заиграла хищная ухмылка.

— Великолепно! А как идет подготовка к запуску?

— Ядра бериллия в синхрофазотроне разогнаны до десяти петаэлектрон-вольт, — доложил Лайонхарт. — Можно выстрелить их в любой момент. По нашим оценкам поток альфа-частиц достигнет точки Лагранж-2 спустя десять минут сорок пять секунд и еще триста пятьдесят восемь миллисекунд.

— Установите задержку ровно в три минуты и запускайте, — велел профессор и добавил строгим тоном: — Лайонхарт, надеюсь, вы ничего не напутали в программе наведения?

— Шутите? — отозвался Ричард с досадой в голосе. — Я уже загрузил ее в центральное вычислительное ядро, и там выполняются последние проверки. Но я и так знаю: ошибок нет!

Три минуты тянулись, как целая вечность. Казалось, стрелки часов, висевших возле лесенки, спускающейся в основной зал, прилипли к одному делению. Все сотрудники скрючились за своими терминалами. Химмелькнакер сгорбатился, и, сделавшись красным, как гранат, нервно мял подлокотники. Наконец, голос Ричарда оборвал тягостное ожидание:

— Есть вхождение в расчетную точку!

— Немедленно запускайте! — тут же выпалил профессор. — И еще, настройте все сенсоры на эту проклятую точку, выведите данные на экран. Я хочу это видеть!

Не ответив, Лайонхарт ввел несколько команд. В тот же момент монитор над контрольным постом очистился от диаграмм, теперь здесь осталось лишь несколько совершенно пустых окошек. Только одно из них, в центре, показывало звездное небо. Мучительно тянулось ожидание, в какой-то момент профессор вскочил, принявшись расхаживать по «мостику». С каждой минутой его шаги ускорялись, и, сам не заметив, как, он принялся выписывать хаотичные круги, да так быстро, словно электрон. Сотрудники притихли, боясь даже дышать, будто любой вздох способен был нарушить работу многочисленных систем или отклонить потоки частиц. Миновало десять минут, потом пятнадцать и двадцать. Химмелькнакер внезапно замер, и в тишине, нарушаемой лишь тихим гудением оборудования, отчетливо скрипнули его зубы. Курт нахмурился так, что его глаза стали узкими щелочками — темными, но с яркими проблесками угольков, как это бывает в печи. Вроде бы, дрова прогорели, но подкинь еще — мгновенно вспыхнет пламя. Ричард втянул голову в плечи, его заколотила такая дрожь, точно он голышом оказался на Северном полюсе.

«Лайонхарт, черти бы вас взяли! — отчетливо прозвучал в голове Дика истерический вопль. — Вы опять все перепутали! Знаете, во сколько миллиардов нам обошлась эта ошибка?! Нет?! Лучше идите и сразу выпрыгните в космос!!!»

Возле жабьего рта профессора и впрямь залегли резкие складки, на его щеках заиграли злые желваки. Ох, сейчас начнется! Лайонхарт инстинктивно прикрыл голову руками, его соседи по пульту кидали на аспиранта сочувственные взгляды…

И тут на основном экране вспыхнула крупная точка белого цвета. Можно было решить, что среди звезд зажглась еще одна, самая яркая, и она стремительно росла, обратившись уже новым солнцем. Влево и вправо, вверх и вниз от этого светила метнулись узкие лучи, а потом оторвалось, стремительно расширяясь, ослепительное кольцо.

Профессор замер, быстро моргая, на его лбу выступил обильный пот. Утеревшись платком, Химмелькнакер выплюнул:

— Что происходит?

— Есть соударение! — громко воскликнул Дик. Его голос радостно дрожал, будто парень узнал, что грозившая ему через пять минут казнь отменяется. — Несколько сот частиц успешно столкнулись. Подробности пока не известны — из-за мощного выброса энергии все сенсоры вырубило, работают только некоторые из камер.

Глубоко вздохнув, Курт плюхнулся в кресло. А вот остальные, напротив, повскакивали с мест. Одни громко аплодировали, другие поздравляли товарищей, третьи обнимались. Весь огромный зал зашумел, как штормовое море.

А тем светящаяся точка на мониторе продолжала расширяться, выбросила несколько белых и голубых хвостов, став больше похожей на облако. Вот оно уже закрыло весь экран, а затем тот погас. Другие окошки показывали ряды ошибок. Но люди, возбужденно обсуждая эксперимент, вообще этого не заметили. В нескольких местах зала невесть откуда появилось шампанское, захлопали пробки, и хмельная жидкость с шипением потекла в кружки и стаканы. Копившееся днями напряжение резко спало и хотелось верить, что теперь все будет замечательно. А зря.

Неожиданно пол ушел из-под ног, а потом метнулся вверх. Раздались испуганные вскрики, несколько человек попадали. Откуда-то издалека донесся пронзительный скрежет, будто некое чудовище острыми когтями медленно разрывало на куски толстый лист металла. В тот же миг разом погасли экраны всех компьютеров, взвыв, замолкло другое оборудование, а зал поглотила кромешная тьма.

— Эй, в чем дело? От перегрузки вырубило предохранители? — забеспокоились в дальнем конце зала.

— Может, вспышка на Солнце? — предположили где-то в другой стороне. — Хотя… нас сейчас закрывает Земля.

— Потоком частиц захлестнуло. Большинство пролетело мимо, но какие-то и сюда попали. Видать чего-то в подстанции испортили. Ох, ведь это и люди могли переоблучиться! Не сдохнуть бы, а то лечение поди не оплатят? — с беспокойством рассуждали совсем рядом.

Тут под потолком зажглись аварийные огни, выдернув людей и оборудование из глухой полуночи в красноватые сумерки. Притихшие было сотрудники загомонили, но тут шум перекрыл голос профессора, усиленный репродуктором:

— Всем успокоиться! Как я уже говорил, сегодняшний эксперимент высвободил огромное количество энергии. Ее поток достиг Орбитрона-7 и вызвал перебои в работе электрооборудования. Но ничего страшного не произошло, техники уже устраняют эти проблемы.

Химмелькнакер угольной тенью вырос над ограждением командного пункта. В мертвенно-красном освещении, скрадывавшем детали, выглядел он жутковато.

— Omnes bene facimus, господа! ["мы все молодцы" — лат.] Это будет лучший День благодарения в истории! Все нужные данные сохранены, их анализом займемся позже.

Лайонхарт сидел в кресле за своим терминалом, нервно покусывая ноготь. Профессор объяснял вполне логично, но почему-то душу грызло неясное беспокойство. В чем дело? Вроде бы, аспирант никогда не боялся темноты и слишком буйной фантазией не отличался, но сейчас ему казалось, будто из теней на него глядели жуткие рожи. Мохнатые, с глазами — злыми угольками, пятачком и рогами, точь-в-точь пресловутые черти! Эх, это наверно игра воображения. Следствие недавних разборок с начальником и общего утомления. Хотелось бы верить…

Тут за спиной раздались тяжелые шаги. Обернувшись, аспирант увидел Химмелькнакера. Тот прислонил ко лбу платок, и на ткани явно обозначилось красное пятнышко. Однако профессор тепло улыбался и это было так непривычно, что почти пугало.

— Идите к себе, Лайонхарт, отдохните, — он положил руку на плечо Дику. — Все равно тут заняться нечем, пока этот чертов свет не наладят. Можете чего-нибудь по праздничному случаю съесть. Главное мы сделали, а с остальным потом разберемся!