Сладостное забвение

Глава восьмая

Язамерла в дверях комнаты Адрианы и зажмурилась, отказываясь верить своим глазам.

– Папа́ тебя убьет, – сказала я.

– Ну и хорошо, – пробормотала она в ответ и провела кисточкой очередную длинную дугу по прислоненному к стене холсту. На рисунке была бы радуга, если бы только полосы не оказались черными.

С тех пор как к нам заезжал Райан, сестра была мрачнее тучи. Она посещала занятия, но остальное время проводила в своей комнате. Вот уже неделю над домом висело черное облако из ее эмо-рисунков и сентиментальной музыки. Я снова начинала чувствовать себя виноватой, однако ни на грамм не хотела поменяться с ней местами. Я предпочту жениха, который не будет отличаться ни грубостью, ни излишней сексуальностью (а ведь этот еще, по слухам, и бабник). Да, такой расклад вполне неплох. Может, звучит странно, но для меня все было предельно логично.

С первого этажа донесся смех, и я опять на миг закрыла глаза. Вечеринка по случаю помолвки Адрианы началась пять минут назад, а сестра сидела на полу в комбинезоне, перепачканная в краске.

Я почувствовала, как взрыв папиного темперамента маячит на горизонте, и понимала, как попаду ему под горячую руку, как самая легкая добыча. Адриана никогда не реагировала, когда папа́ срывался на нее, что раздражало отца, поэтому он обычно переключался на меня.

– И о чем ты вообще думаешь? – Я направилась к гардеробной, хотя совершенно не горела желанием копаться в нарядах в поисках случайно найденного платья, которое она могла бы надеть.

– О том, что я ненавижу жениха. Он наглый. Ты ведь его видела… Елена, ты можешь себе вообразить, что я занимаюсь с ним сексом?

Я притормозила, помотала головой и продолжила изучать вешалки с одеждой.

– Э-э-э… нет. Не собираюсь даже пытаться представить.

Адриана вздохнула.

– Пару часов назад я осознала, что мне придется заниматься с ним сексом.

Я согласно хмыкнула, даже не удивившись, что сестре это пришло в голову только сейчас. В эксцентричном мозгу Адрианы очевидные вещи превращались в потайные секреты загадочного мира. Удивительно, что она всегда на ура справлялась с любыми уроками и имела больше друзей, чем я могла и мечтать.

– И я подумала, может, он не просто так раскидывает ноги так широко? Он же везде большой. Потом я забеспокоилась, начала искать картинки – то есть видео – с голыми мужчинами такого размера… и теперь мне еще неспокойнее.

– Ты смотрела порнуху, – с каменным лицом сказала я, застыв на пороге гардеробной и наблюдая, как Адриана рисует под черной радугой Мистера Кролика.

Сестра наклонила голову набок, разглядывая «шедевр».

– Да, наверное, это так называется.

– Адриана!

Сестра застонала. Я повернулась к двери спальни, где уже стояла наша разъяренная мама в красном коктейльном платье. Извергая поток итальянских ругательств она направилась ко мне, выхватила платье, а потом метнулась к Адриане и отвесила дочери подзатыльник.

– А ну, быстро в душ!

Адриана с бурчанием поднялась на ноги.

– Порно! – Еще больше итальянского. – Как ты смеешь?

У меня вырвался смешок.

Мама бросила на меня уничтожающий взгляд, и я быстро притворилась, что кашляю. Вечно она появляется в самый неподходящий момент. Ничего от нее не скроешь.

– Елена, утихомирь Руссо. Не дай бог, он снова начнет стрелять в гостей.

– Я? И что я должна сделать?

Ответом мне были еще несколько бранных предложений на итальянском, которые даже не относились к сути дела. Когда мама взрывалась, она говорила о чем угодно, кроме того, что бесило ее здесь и сейчас. На этот раз, например, речь шла о разбитой ею сегодня любимой фарфоровой тарелке, о том, что бабуля опять жаловалась на обед, а садовник не явился. Последнее определенно только к лучшему…

Гости продолжали прибывать, пока я спускалась по лестнице. На мне было розовое макси-платье с чокером и туфли с бантами, обвязанными вокруг щиколоток, а распущенные волосы я зачесала на одну сторону. Хоть я и не одобряла будущий брак Адрианы, это еще не означало, что я бы упустила возможность принарядиться. Если честно, сегодня наступил лучший день за всю неделю.

– Елена! – взвизгнула кузина София, едва переступив порог.

Я посмотрела на девятнадцатилетнюю Софию. «Взвизгнула» – самое точное описание ее интонации. А еще у кузины всегда было озорное выражение лица.

– Я скучала по тебе! – София набросилась на меня с объятиями, заставив по инерции попятиться.

– Мы виделись в церкви в воскресенье! – засмеялась я.

– Ага! – София смачно расцеловала меня в обе щеки и отстранилась. – Но с тех пор столько всего произошло! – Она не присутствовала на том злосчастном обеде, но я прекрасно знала свою семью и не сомневалась: даже моя трехлетняя кузина Кейтлин сможет пересказать произошедшее в таких деталях, будто видела все воочию.

– А где Сал? – спросила я. Ее старший брат был, по сути, мужской версией Софии.

– Столкнулся с Бенито на крыльце. Всякие «мужские разговорчики». – Она закатила глаза. – Ладно. Найду чего-нибудь выпить. А потом поговорим про Нико, о котором я столько слышала.

– Посмотри на пятно крови на террасе: этого тебе хватит, – сказала я.

– А я слышала другое. По словам мамы, он даже горячее Дэвида Бекхэма.

– Я не в курсе, кто такой Бекхэм.

У кузины отвисла челюсть.

– Ты живешь в танке, Елена. Слишком много книг, слишком мало телевизора.

– Цитата века, – сухо пробормотала я, когда она заметила очередного кузена, взвизгнула и бросила меня.

На некоторое время я осталась в одиночестве. Окна и двери во внутренний двор были открыты, и летний воздух свободно гулял по дому. Был чудесный вечер, и я молилась, чтобы он не завершился столь же печально, как обед с семьей Руссо. Тони сегодня не присутствовал, поэтому шансы на успех стремительно возрастали.

Я развернулась, намереваясь найти отца и предупредить его, что у Адрианы возникла заминка с платьем, и пусть он передаст это Николасу, но ничего не успела. Входная дверь снова распахнулась. Во рту появился привкус горечи, но бежать было уже поздно.

У Николаса Руссо худшая репутация из всех мужчин, которых я встречала в своей жизни, спору нет. Однако каким-то образом, находясь рядом с ним, я обретала смелость быть собой, а не Милашкой Абелли, которую все знали и которой я должна оставаться до гробовой доски. Но, к сожалению, люди погружаются в дурные привычки, общаясь со старыми знакомыми: вот так и меня затягивала бездна лживых улыбок и лживых словечек, и я не представляла, как оттуда выбраться.

– Елена.

Хлопнула дверь, кожу обдал поток теплого воздуха, и – боже мой! – как же мне захотелось оказаться далеко отсюда.

Тем не менее я вежливо улыбнулась.

– Оскар.

Чуть старше тридцати лет, с волосами оттенка «грязный блонд», всегда одетый в дорогой костюм и цветной галстук, Оскар Перес блистал классической харизматичной красотой. Он никогда не знал недостатка в женском внимании, но предпочитал исключительно мое общество. Оскар работал на папа́ и часто посещал вечеринки, но, поскольку в последнее время мероприятий у нас было немного, я не видела его уже несколько месяцев (еще со времен того самого инцидента), что стало для меня большим облегчением.

Увы, все хорошее однажды заканчивается.

– Ты прекрасна, как всегда, – сказал Оскар, целуя меня в обе щеки и задерживая губы на каждой неприлично долго. – Demasiado hermosa para las palabras[20].

Я ничего не поняла, но предположила, что это как-то касалось моего симметричного лица.

Я уставилась на голубой галстук, идеально подходящий к цвету глаз Оскара.

Перес вызывал у меня отвращение.

Оскар Перес был самым светлым колумбийцем, которого я когда-либо встречала, но почему-то я презирала этот смазливый светловолосый образ. Как же он обманчив!

– Спасибо, – сказала я, пытаясь сделать шаг назад, но Оскар обнял меня за талию, а потом его рука спустилась к пояснице и еще ниже.

У меня скрутило живот. Оскар был худым и высоким, его энергия обволакивала меня, я ощутила гадливость.

Он всегда был пошлым: легко касаясь пальцами того, чего ему не позволено. Достаточно близко, чтобы заставить меня чувствовать себя некомфортно, и одновременно – далеко, чтобы папа́ его не пристрелил. А если он сейчас перегнет палку, поверит ли мне отец?

Оскар чуть отшатнулся, чтобы посмотреть мне в глаза, но руку не убрал. Холод пробежал по коже в тот момент, когда я осознала, что никогда не смогу избежать прилипшего прозвища и людских ожиданий. Я буду Милашкой Абелли для всех, кроме жениха родной сестры. Но Николас Руссо в этом смысле не представляет угрозы. Он женится на Адриане. Я ничем не рискую: мне не придется выходить за него замуж, а значит, нет вероятности того, что мои действия повлияют на его отношение ко мне. И нечего бояться. Верно?

Ну а большинство мужчин, посещавших наш дом, являлись моими потенциальными мужьями. Зачем делать хуже себе самой?

Пальцы Оскара впились в мою поясницу, и он наклонился к моему уху.

– Я слышал, ты натворила еще дел с тех пор, как мы последний раз виделись.

Сердце бешено забилось. Оскар всегда вел себя неприлично, но хотя бы был вежлив, если так вообще можно выразиться. Он никогда не вторгался в чужое личное пространство.

Его слащавый тон внезапно превратился в жестокий.

– Я был очень разочарован, когда узнал обо всем, Елена. Ты же понимаешь, почему, правда?

Я содрогнулась – мой худший кошмар, похоже, воплотился в реальность, – однако мне не следовало принимать его слова всерьез. И как он осмелился на такое? Обвинять его во лжи, впрочем, я не собиралась.

– Ну конечно, – выдохнула я.

Я не осознавала, насколько крепко Оскар меня держал, пока он не разжал руку, и я не отпрянула, уставившись на уродский голубой галстук. Мне потребовалась секунда, чтобы догадаться: мы уже не одни, и чье-то присутствие за моей спиной могло означать лишь одно… кто-то стал свидетелем этой сцены.

Оскар настороженно посмотрел поверх моего плеча и фальшиво улыбнулся. В его глазах плескалась злоба.

– Увидимся позже, Елена. – Он поцеловал мою руку, с гримасой отвращения посмотрел на дешевое кольцо и исчез в глубине дома, как выпущенная из клетки змея.

Я таращилась на дверь, прокручивая его намек в голове. Ненависть просочилась в грудь и свернулась на своем любимом месте. Но, вероятно, именно Оскара Переса я и заслуживала…

Я медленно развернулась, скользнув взглядом по черному жилету и галстуку, и поглядела в темные глаза Николаса.

– Вот это и есть Милашка Абелли? Я, надо признать, не впечатлен.

Если Оскар был угрожающей тенью, то он бледнел по сравнению с Николасом, от которого исходило тепло. Этот мужчина притягивал к себе, а не отталкивал, что было гораздо опаснее.

В воздухе еще витала память о моем бесхребетном поведении, и я не сумела быстро переключиться на Нико.

– Прошу прощения, – прошептала я, пытаясь его обойти, но он схватил меня за руку.

Я даже не успела проанализировать выражение его лица, как он уже тащил меня к двери. Грубая ладонь жгла кожу огнем, разливая жар по моему телу и достигая низа живота.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы обрести способность нормально говорить, а когда у меня наконец получилось, голос звучал робко и весьма неуверенно.

– Что ты делаешь?

Он был зол. Иначе вряд ли бы решился коснуться меня посреди холла, куда могли в любую минуту нагрянуть гости.

Николас проигнорировал вопрос.

– Где мой список?

Я нахмурилась, прежде чем вспомнила, что он имел в виду.

– Я, э-э-э… забыла про него.

Стоя под рассеянным светом лампы на крыльце, я слышала, как Бенито и Сал смеются и болтают. Они стояли возле одной из машин на парковке, но разглядеть их толком не удавалось: уже стемнело. Хватка Николаса была мягкой, но сильной, поэтому у меня не оставалось иного выбора, кроме как следовать за ним по гравиевой дорожке за угол особняка.

Я и понятия не имела, что мы делаем, но альтернативой было вернуться в дом, где свободно разгуливал Оскар. Выбор очевиден, хоть и удивителен, учитывая, что совсем недавно на моих глазах кое-кто застрелил члена своей семьи.

Николас замер на углу, отпустил мою руку и привалился к кирпичной стене. Секунду спустя оранжевое пламя зажигалки осветило его лицо золотистым огнем, и он поджег сигарету, которую держал в губах.

– Ты куришь? – Глупый вопрос, учитывая, что он уже выдувал облако дыма, лениво посматривая на меня.

– Иногда, – напряженно ответил он и взглянул на висящие над нашими головами камеры наблюдения. Прислонившись к стене, он находился в слепом пятне, зато я, скорее, маячила прямо по центру экрана в «цокольных» владениях Доминика.

Что подумали бы люди, если бы меня снова застукали наедине с мужчиной, с которым я не должна быть? Меня захлестнула волна тревоги, и я шагнула в сторону, чтобы спрятаться от камеры.

Взгляд Николаса был тяжелым, даже разъяренным, но я не представляла, что такого натворила. Я бросила взгляд на звездное небо. Оно было прекрасно, но вряд ли Руссо вывел меня на улицу, чтобы полюбоваться звездами. Точнее сказать, он выглядел так, будто вообще не хотел меня видеть.

Я вздохнула.

– И почему мы здесь?

Ночь была темной, однако я уловила недовольное выражение, мелькнувшее на его лице.

– Увидел, как тот хрен хватал тебя за задницу. Стало интересно, прокатит ли у меня.

На секунду сердце замерло, но я сразу прищурилась. У меня есть причины терпеть Оскара, но от будущего мужа сестры я такого сносить вовсе не обязана. Я попыталась уйти, но мозолистая рука ухватила меня за запястье.

– Останься. – Это не было ни просьбой, ни приказом. Почему Руссо хотел, чтобы я находилась рядом, хотя явно на меня злился? Как же он груб и непонятен. И с какой стати он держит меня за руку, таскает туда-сюда и согревает своим присутствием? Я могла предположить, что Николасу Руссо с детства доставалось все, чего он хотел, а без братьев и сестер ему даже никогда ничем не приходилось делиться.

Я коротко вздохнула и высвободилась из цепких пальцев. Глупо, но я собиралась остаться. А затем подумала, что поступаю так лишь потому, что нужно изучить Николаса ради сестры. И вовсе не потому, что при виде его что-то горячее сразу же расцветает внутри меня.

Я покосилась на сигарету Николаса. Она была маленькой и безобидной. Я не знала, как она бы выглядела в моей руке, но мне вдруг стало интересно.

Похоже, Николас заметил мой взгляд: вытащил сигарету изо рта и протянул мне. Решил поделиться? Он смотрел на меня молча, полуприкрыв веки, как обычно смотрят на солнце.

Пульс сбился.

Шесть месяцев прошло с тех пор, как я последний раз касалась мужчины – вероятно, поэтому я реагировала на обнимашки и одну сигарету на двоих как наивная школьница. Контакт с парнями не был для меня чем-то обычным, даже до того момента, как на моем пальце обосновалось кольцо.

Я взяла сигарету, а он наблюдал, как я подношу ее к губам и вдыхаю. Кашель пробил меня сразу же, глаза наполнились слезами.

В его взгляде появилась ирония, прежде чем он протянул руку и отобрал сигарету, причем наши пальцы соприкоснулись.

– Я еще не закончила! – запротестовала я, продолжая кашлять. Если уж я собралась курить, намеревалась сделать это правильно. Зовите меня перфекционисткой, но я не могу бросать дело на половине или делать что-либо плохо.

Я смотрела, как он зажал сигарету зубами в том же месте, где только что находились мои губы. Я мысленно взмолилась, чтобы он не заметил, как кровь бросилась мне в лицо. Почти все слова, которые я слышала от этого мужчины, были резкими, краткими или требовательными, но на любые его действия тело реагировало так, будто он творил магию. Che palle[21].

Меня привлекал будущий муж родной сестры.

Он снова протянул мне сигарету.

– Только не так много на этот раз.

Я послушалась и вдохнула совсем чуть-чуть. Облако дыма заклубилось у губ лишь пару секунд спустя. Кровь наполнило томное наслаждение, голова закружилась.

Дул теплый ветерок, мерно трещали цикады, и я делила сигарету с мужчиной, о котором ничего не знала.

– Мама меня убьет, – сказала я под аккомпанемент смеха кузенов, рассыпающегося по ветру.

Николас выбросил окурок, выдохнул облако дыма и затушил сигарету ботинком.

– Ты маме все-все рассказываешь?

Я взглянула на звездное небо. Ответ был отрицательным: я вообще мало кому что-то рассказывала. Ничего важного, по крайней мере.

– Она почует дым, – призналась я, разглядывая созвездия. Покосилась на Николаса и смутилась: он внимательно смотрел на меня. Я покраснела, словно каждому сантиметру кожи резко стало горячо.

– Иди сюда. – В его глубоком голосе таилось что-то невероятно притягательное.

Сердце пропустило удар.

Понятно, как Николас получал всех женщин на свете: просто говорил «Иди сюда» вот таким тоном. С другой стороны, меня по какой-то причине будоражила его нарочитая грубость.

Я всегда делала то, что мне говорили, особенно если речь шла о мафиози, но ни единый шаг, сделанный по направлению к Николасу, не был продиктован покорностью. Я была мотыльком, летящим на огонь, и стремилась оказаться достаточно близко, хотя и понимала, что спалю дотла крылья.

Я затаила дыхание, когда его рука опустилась на мою талию. Чуть сжав пальцы, он притянул меня ближе, пока моя грудь не коснулась его. Пульс бился где-то в горле, а его кожа была такой горячей, что тепло доходило до моего живота.

Я и не заметила, когда он наклонился к моим волосам.

– Никакого дыма. – Тембр был ласкающим, но привычно грубоватым.

Его ладонь соскользнула с моей талии на бедро, а потом Николас отстранился, оставив мой бок гореть в огне. Он оттолкнулся от стены, и я шагнула назад, давая ему пройти. Он замер и обернулся.

Теперь голос Николаса стал холоден, безразличен и пропитан профессиональным приказным тоном, в котором он оказался так хорош.

– Чтобы список завтра был у меня, Елена.