Славянский мир

ВВЕДЕНИЕ

Во время Польского восстания 1862–1863 годов нам впервые пришлось ближе познакомиться с русским народом в его массе. Симпатичные черты этого народа возбудили в нас мысль поработать для его пользы, а отношение к России Запада и взгляд на нее европейских народов определили характер и направление самой работы. С одной стороны, голословное, но безапелляционное отрицание достоинств в великой славянской отрасли человечества вообще и беспрерывные заграничные нападки на невежество русских в частности; преднамеренное закрывание глаз на все хорошее, самобытное, что дали Европе славянство и Россия, вековая то скрытая, то прорывающаяся наружу злоба и гордое самомнение и эгоизм наших противников; с другой — скромная, безответная молчаливость великого народа пред злобными выкрикиваниями его недоброжелателей, — вот что побудило нас предпринять в свое время ряд географических, этнографических и исторических исследований о России. Цель этих работ заключалась в том, чтобы ознакомить с Россией и славянский мир, и, отчасти, самих русских и наконец представить правду о ней пред лицом целой Европы.

Мы счастливы, что с помощью великих деятелей нашего отечества и добрых людей такое предприятие могло начаться и теперь по возможности закончено. Западнорусский край, восточная половина Привислянского края, Средняя Волга, Прибалтийский край, Кавказ и, наконец, вся Европейская Россия разработаны ныне этнографически настолько подробно, что пригодились в качестве руководства лучшим иностранным географам.

Но это была только половина дела; для его завершения необходимо было заглянуть к соседям, где по сю пору живет столько родного, при совершенно других условиях жизни. Было время, когда население бассейна Днепра, Вислы и Двины не знало своего нынешнего востока, зато тем теснее оно было связано с родами, жившими по Эльбе, Дунаю и Вардару. Эта связь славянского Востока с Западом продолжается, выражаясь в духовном общении славян, которого чужие люди порвать не в силах; если не общая вера, то общность языка и быта берут и непременно возьмут верх над всеми попытками наших врагов обособить жизнь России и славянства: нет таких средств, которыми можно бы было остановить биение общеславянского пульса в отдельных членах великого славянского организма, или таких преград, которые могли бы изменить направление однородной жизни, широкой волной бьющей в течение тысячелетий из одного общего источника.

Указав причины, побудившие нас взяться за предлагаемое теперь исследование славянского мира, исследование, которым завершаются наши научные занятия, мы считаем нужным объясниться и касательно объема настоящей работы, захватывающей и давно прошедшие времена. Мы не вправе отвергать прошедшее — то, что было до основания Русского государства; мы обязаны знать его, потому что все, что делается ныне, есть следствие предыдущего. Недаром западные и южные славяне с упованием смотрят на Россию из своих развалин и не перестают надеяться при помощи ее дожить до лучших дней: они когда-то составляли одно целое с Западною Русью; недаром Россия со своей стороны болит душой о печальной участи 30 млн заграничного славянства, за которое ей в последнее столетие пришлось пролить немало крови: это братья встают на защиту братьев.

Чтобы связать давно прошедшее с настоящим, мы начали с известного, от которого удаляясь мало-помалу вглубь, дошли до седой старины, где вместо памятников вроде пирамид, храмов или монолитов путеводною нитью служили нам сохранившиеся славянские урочища. Сопоставляя постоянно древнейшие географические сведения с новейшими, мы в некоторых случаях получали возможность восстановить первоначальный смысл современных названий и установить их тождественность с утраченными именами; работа кропотливая! но ею воскрешалась истина, заглохшая в фантастических сказаниях о давно минувших временах славянского мира.

Главнейшим подспорьем в этом по возможности сжатом труде были Шафарик и Гильфердинг. Если у первого многое недосказано, обходится намеками, излагается с чрезвычайною осторожностью, то все это дополняется у Гильфердинга, хотя и отрывочно, но зато ясно и с особою свежестью взгляда. Малоизвестные данные и выводы этих даровитых писателей поверялись по особенно ценному атласу Меркатора, конца XVII столетия, Weltbuch[1], и наконец с помощью Киперта находили свое посильное разрешение. Движение немцев к востоку и их расселение на славянских землях почерпнуто главным образом у Черника, Бекха, Дройзена и Ризлера. Чтобы связать древнее славянство, дорусское, со позднейшим, мы прибегали к Карамзину, Соловьеву, Иловайскому и Забелину. Многие из их указаний очень пригодились как дополнение к предыдущим источникам. Переселение ариев и расселение славян по Европе взято в виде дополнения из Веды славян Верковича, у Проценки и из превосходного сказания о Кавказе барона Услара. Для оправдания положения славян в IV и V столетиях приняты в основание Аммиен Марцеллин и Иорнанд в переводе Низара, а для эпохи первоучителей славян мы взяли за образец Лавровского; наконец, Гуситский период пояснен по Денису.

Кроме этих главных пособий имелось еще много других, весьма замечательных и ценных, перечень которых к сему прилагается. Мы пользовались всем замечательным в литературе интересующего нас вопроса.

Текст освещается целым рядом географических набросков, составленных по большей части впервые. К концу первой части прилагается этнографическая карта всего славянского мира. Кроме того, составлена особая карта юго-западного славянства в 60-верстном масштабе, которая по своим восточным границам сводится с западными границами этнографической карты России, исполненной нами в 1875 г. В приложении к третьей части имеется географический словарь.

Кончая наш труд, мы остаемся при желании, чтобы он принес пользу грядущему славянскому вопросу и чтобы наши указания сослужили службу всем тем, которые могут сделать лучше, обладая несравненно большим запасом научных сведений и большею подготовкою.