След бури

Глава 15

Сани, запряжённые пегим тяжеловозом, пронеслись мимо по вытоптанной тропе. Паутина теней и бликов полуденного солнца пробегалась по спинам отроков, приглядывавших за раненым Роглом. Громким гиканьем один из них подогнал мерина, и сани рванулись вперёд, растворились в оплывающей, словно лицо стареющего человека, дали. Кирилл вывел своего коня из сугроба, куда пришлось зайти, чтобы пропустить повозку, и отряхнул налипший на штанины снег. Асташ громко бранился позади, силясь совладать с ещё не очухавшейся после всеобщего безумия кобылой, а та безжалостно таскала его вдоль дороги, пытаясь стряхнуть руки с повода.

— Ах ты, курва! — Асташ со всей силы дёрнул лошадь, перехватив её за узду. Кобыла наконец замерла, косясь выпученным глазом на хозяина. Видно, устала сопротивляться упорству тысяцкого.

— С бабами, надеюсь, ты лучше справляешься, чем с лошадью? — насмешливо бросил Бажан, проезжая мимо. Его харласец, словно поддерживая издёвку всадника, коротко гоготнул и тряхнул головой.

Асташ что-то пробормотал себе под нос, взгромоздился в седло и, выпрямившись, невозмутимо глянул на воеводу:

— Да уж получше твоего!

Бажан хмыкнул и подъехал к Кириллу, пока тот проверял, всё ли на месте в седельной сумке после бунта взбесившегося коня.

— Волхва погрузили в сани, — задумчиво глядя вдаль, проговорил воевода. — До города дотянет, думаю. Млада крепко его приложила. Если бы верег не остановил — забила бы насмерть.

— Выживет, собака. К бабке не ходи.

— С Брамиром нехорошо вышло… — добавил Бажан и покосился на Кирилла.

— Надо будет, перед Наясом извинюсь, — холодно отрезал тот.

Кто знал, что мальчишка умрёт от руки Зорена. Отроков в войске — тьма. А ведь погляди, как точно жрец угадал, кто дал лук Роглу. Словно подсказал кто. Понятное дело, староста будет в гневе. Но он знал на что шёл, когда не воспротивился желанию Хальвдана забрать его внука в дружину. А ведь мог. Мог и в ноги Кириллу удариться, но чтобы гордый древнер пошёл на такое — скорее рак на горе свистнет. Но теперь уж точно придётся ждать от него какой гадости. Старик такое не спустит.

Кирилл покачал головой над своими думами, и запрыгнул в седло, попутно слушая бурчание Бажана. Всё одно к одному. И Млада не ко времени погорячилась. Но волхв, пользуясь царящей кругом суматохой, мог и сбежать. Только, видно, решил перед тем отомстить собственному отпрыску. Странные родственные чувства. Впрочем, это их дело. Потеря юного вельда, если она случится, не тронет никаких глубин души. А вот потеря, считай, единственного человека, который, пусть пока и упрямился, но мог хоть что-то рассказать о странном исчезновении больше чем половины вражеского войска, ещё неизвестно как аукнулась бы для княжества. Но тот, как назло, уже второй раз за последние дни едва не лишился жизни. Словно стремился к этому.

Наказание Рогла, которое должно было случиться по прибытии в Кирият, придётся отменить. Мальчишка достаточно поплатился за своеволие. Кирилл сам с удовольствием придушил бы Зорена, но понимал, что без него не будет совершенно никакой возможности оградить себя и народ от той участи, что постигла Восточное ополчение. Только от одного воспоминания об этом начинали шевелиться волосы на голове. И Зорен недвусмысленно намекнул, что готов помочь. Хотя кто же мог сказать точно, не водит ли он в очередной раз всех за нос. Наверняка, он уже давно узрел для себя выгоду в том, что его привезут в Кирият. Угадать бы, какую. Этот человек оказался ещё более загадочным, чем представлялось поначалу. Он, определённо, вёл свою игру, но вот цель игры становилась всё более непонятной.

Невольно Кирилл глянул на притороченный к седлу посох и провёл ладонью по лбу, когда внутри качнулась тень воспоминания о последнем видении. Затем выпрямил плечи, разминая их. Хорошо было бы по прибытии в Кирият отдохнуть, никого к себе не пускать, ни во что не вникать. Но подобную слабость он не сможет позволить себе ещё очень долго.

Похоже, самые большие трудности только начинаются.

Остаток дня прошёл без новых потрясений. Притихшее войско неспешно ползло по раскисшей дороге. Не слышно было весёлых разговоров парней, смеха, что ещё утром прокатывался среди леса. Закончился бой, но кому от этого стало легче? Вечером, подле Беглицы, Кирилл приказал устроить недолгий привал. Останавливаться на продолжительную стоянку, когда до Кирията осталось совсем немного, никто не хотел. Поэтому дружинники с готовностью поддержали его распоряжение и наспех развернули походную поварню. Кое-кто всё же расставил палатки, чтобы успеть немного передохнуть.

Усевшись у костра, на который кмети не пожалели нарубленных в округе веток, Кирилл попытался хоть немно отрешиться и ни о чём не думать, просто созерцая пляшущее перед глазами пламя. Но через некоторое время в голове будто издалека начал звучать назойливый голос, знакомый и в то же время чужой. Отталкивающий. Он звал его в колдовском дыму на празднике Валра. Он приказывал ему смотреть, как тянется несметное воинство через выжженную долину. Кирилл попытался вникнуть в то, что он говорит, но не мог толком ничего разобрать. А потом будто от сильного толчка в спину, очнулся и поднял голову на Хальвдана, который недавно стоял вдалеке и о чём-то сердито разговаривал с Младой, а теперь нависал над ним, раздражённо уперев руки в бока.

А вокруг, оказывается, уже совсем стемнело. Хоть и потеплело днём, а ночь ещё не забывает раным-рано вступать в свои права. С темнотой вернулась и зима. Чуть покачивающиеся от лёгкого ветра верхушки сосен словно стряхивали с затянутого облаками неба снег, который неспешно сыпал, исчезая над костром как по волшебству.

— Мне даже показалось, что ты спишь, — буркнул верег и, тяжело опустившись рядом с Кириллом, продолжил: — Хотя я тебя понимаю. Кажется, как приеду в Кирият, завалюсь спать и продрыхну несколько дней.

Кирилл издевательски хмыкнул и выплеснул в сугроб остывшие остатки похлёбки с плавающими в ней скудными кусками говядины. Всё равно она уже покрылась тонкой жирной плёнкой, и есть её невозможно.

— Кто ж тебе позволит…

Хальвдан только вздохнул и молча развёл руками. Конечно, никто им не даст отоспаться. В Кирияте будут новые дела — ещё больше, чем до похода.

— Ты, наверное, не услышал, что я тебе говорил? — воевода внимательно посмотрел в лицо Кирилла и, встретившись с ним взглядом, прищурился.

— Нет, не слышал.

— Млада хочет остаться в Беглице с Роглом, а потом проводить его до Кирията, как тот поправится. Хотя я не уверен, что мальчишка выживет.

— Пусть остаётся, раз ей это нужно. — Кирилл пожал плечами. — Мне-то какое дело. Я ей не отец.

Верег нахмурился и, подняв с земли ветку, покрутил её, рассматривая, а затем бросил в костёр.

— Мне казалось, что с некоторых пор тебе есть до неё дело.

Кирилл вскинул брови и усмехнулся.

— Брось. Ревновать вздумал? Тебе что, шестнадцать лет?

Безобидная, казалось бы, шутка не нашла отклика в душе верега — он посмурнел ещё пуще.

— Я просто хотел, чтобы ты знал. Это твоя дружина и твой кметь, — отряхнув руку о штанину, Хальвдан встал, намереваясь уйти.

Кирилл поднял голову и внезапно рассмеялся, до того нелепыми ему показались его слова. Твой кметь! Можно подумать, Млада когда-то кому-то подчинялась и принадлежала. И её произнесённые накануне слова ясно дали бы это понять даже последнему остолопу.

Несколько дружинников, сидящие неподалёку, осторожно глянули в их с Хальвданом сторону, но быстро потеряли интерес к тому, из-за чего князь так развеселился.

— Ты правда считаешь, что она кметь? — успокоившись, Кирилл серьёзно взглянул на заметно набычевшегося верега. — Несмотря на то, что ведёт себя как обычная наёмница? Перекати-поле.

Воевода стиснул зубы, и по его лицу Кирилл понял, что тот вовсе так не считает. И все те мысли, что посещали Кирилла насчёт Млады, мучают и его. Только он гонит их от себя. Гонит поганой метлой, потому что ему хочется думать, что Млада хоть как-то привязалась к дружине и не оставит её при первом удобном случае. Верег пытался скрыть это, но Кирилл слишком хорошо его знал, чтобы с удивлением не отметить, что не ошибся. Первая за долгое время женщина, похоже, стала ему небезразлична.

— Мне всё равно, кто она, — отозвался верег, развернулся и ушёл, оставив Кирилла в лёгком недоумении. Это даже было похоже на признание. Первое честное признание в том, что Хальвдан всё-таки окончательно пропал. Чудно.

После недолгого разговора с верегом Млада покинула лагерь. Без лишнего промедления она оседлала коня и исчезла в густой мгле, не разгоняемой даже светом луны.

К утру дружина споро собралась в путь, и вереница её вновь растянулась за спиной Кирилла, теряясь во мраке настырной зимней ночи и обступающих дорогу толстых стволов деревьев. Погода утихла; снег, и до того слабый, почти незаметный, вовсе перестал идти. А с первыми лучами рассвета, точно разливающего по небу топлёное масло, всё вокруг снова задышало приближением весны.

Кирият, окружённый засыпанными снегом полями, словно укутанный в меховой воротник, предстал перед глазами, когда солнце, весь день нещадно топившее сугробы, уже снова катилось вдоль западного окоёма, едва касаясь самого его края.

Стражники на стене, видно, издалека заметили приближающееся войско, и горожане, споро подхватив эту весть, уже радостно встречали дружину у самых ворот. Высыпали из домов, лавок, теснились по обеим сторонам улицы и громко привествовали уцелевших в схватке с кочевниками воинов.

Кирилл отвечал улыбкой на ликование горожан. Наконец-то дома. Снова. И от этого тело наполнялось бодростью, словно не было усталости и трудного похода, омрачённого новыми загадками. Приветливые взгляды светились гордостью и восхищением, обволакивали теплом родного города. Голоса, повторяющие имя князя. Руки, время от времени цепляющиеся за штанины Кирилла, будто в желании прикоснуться к общей победе. Всё это хоть на мгновение заставляло забыть о том, сколько случилось в этом походе потерь. И сколько не слишком приятных забот будет ждать с утра. Но сегодня можно радоваться, можно полной грудью вдохнуть воздух, наполненный людским счастьем.

Городское ополчение прямо на глазах расходилось по домам. Женщины, стоящие в толпе, озабоченно выглядывали мужей да сыновей и, заметив их, вытаскивали из строя, не обращая внимания на приказ Асташа не расходиться. Но куда даже суровому тысяцкому спорить с бабами? А мужчины были этому только рады и отмахивались от его распоряжений.

Многие не найдут своих родичей среди воев и оплачут их вечером, сидя дома у очага. Но пока что не слышалось голосов утраты среди ликующего гомона.

Толпа становилась всё гуще. Стражники у ворот детинца, почти осаждённого раззадоренными горожанами, побросавшими свои повседневные дела, вытянулись в струну. Тяжёлые створки с готовностью открылись и впустили во двор, укрытый снегом, нетронутым сотнями ног, что утрамбовывали его день за днём до похода. Челядь высовывалась из окон и выходила на улицу. Некоторое время жители детинца приглядывались, будто не верили своим глазам, а затем их приветственные голоса слились с голосами горожан, уже чуть стихшими за стеной.

Расталкивая засуетившихся кругом отроков, навстречу Кириллу едва не бегом вышел Лерх. На его лице с почти неуловимой скоростью сменяли друг друга радость и смущение, словно он очень хотел, но боялся что-то сказать. За ним неспешно, с чувствующейся в движениях опаской вышел Квохар и встал в стороне, почтительно кивнув Кириллу и воеводам.

Отроки уводили коней, дружинники радостно и излишне громко галдели. Некоторые без стеснения целовали девушек, видимо, рассчитывая, что за нарушение дисциплины их в этот раз не накажут. Воеводы, как и Кирилл, старательно делали вид, что ничего не замечают. Пусть парни развлекутся, раз очень хочется. Лишь бы к следующей зиме в детинце не народилось с десяток детишек.

Высокий, звенящий голос Гесты заставил гомонящих служанок расступиться, и она, на ходу поправляя нарядный кожух, отороченный собольим мехом, вышла к Кириллу. Лерх, который уже хотел наконец что-то ему поведать, осёкся и отступил, покосившись на девушку. Та сдавленно всхлипнула и кинулась Кириллу на шею. Убирая её руки со своих плеч, он повторял:

— Не нужно Геста. Не нужно, — но она продолжала цепляться за его плащ.

— Как же я ждала тебя, — прошептала Геста. Потеряв всякий стыд, она обхватила лицо Кирилла ладонями и поцеловала в губы.

— Хватит! — чуть более громко и раздражённо, чем следовало, проговорил он, отстраняясь.

Геста от обиды закусила губу и отошла, опустив голову. Служанка Тора обхватила подопечную за плечи и, склонившись к её уху, стала что-то успокаивающе говорить. Кирилл мысленно простонал и закатил глаза, отворачиваясь. Давно нужно было выдать девушку замуж. Чем дольше она здесь находилась, тем сложнее было объяснить ей, что всё происходившее между ними давно закончилось, толком не успев начаться.

Лерх тут же настойчиво схватил Кирилла за локоть и призвал наклониться к нему.

— Мне нужно с тобой немедля поговорить, владыка. — Никогда ещё не доводилось видеть лекаря таким растерянным и напуганным.

Что же случилось, раз он не может подождать, пока суматоха уляжется? Кирилл, поманив за собой отрока, вошёл в замок. За спиной осталась мешанина из людских голосов, недовольного ржания раздражённых лошадей да громких распоряжений воевод, что уже потеряли терпение, едва ли не силой растаскивая кметей и разомлевших от их внимания девиц.

Замок встретил духотой и полумраком коридоров, нагретых светом факелов. С кухни ползли пряные запахи тушёного мяса и каких-то трав, заставляющие всё внутри сжиматься от внезапно подступившего голода. Но Боги, как же жарко! Как у Огнеды в горне. Под несколькими слоями одежды по спине тут же побежала струйка пота. Кирилл рванул застёжку корзна и, сбросив его с плеч, сунул в руки поспешившего за ним Лешко. Не оборачиваясь, на ходу снимая перчатки и расстёгивая крепление доспеха, он поднялся в свои покои. Лерх прошмыгнул за ним и аккуратно затворил за собой дверь.

— Что такого важного ты хотел мне сказать, что даже не дал передохнуть с дороги? — Кирилл повернулся к лекарю. — И кстати. Где Виген?

— Вот об этом я и хотел сказать, княже, — чуть хрипло произнёс лекарь и переступил с ноги на ногу, покосившись на суетящегося вокруг Кирилла мальчишку, который помогал ему снять кожух. — Вчера произошло страшное. Виген погиб.

Кирилл тут же жестом показал отроку выйти и, когда тот спешно выскочил за дверь, поражённо опустился на стул. Он просидел так несколько мгновений, пытаясь осознать ударившие обухом слова лекаря. Но в голове было пусто, словно мысль о смерти Вигена никак не хотела в ней укладываться. Чуть придя в себя, Кирилл откинулся на спинку и швырнул забытые в руке перчатки на стол.

— Как это вообще могло произойти? Когда?

Лерх некоторое время разглядывал его с опаской, будто ожидал гнева. Хотя на кого тут гневиться? Лекарь точно не был в этом виноват, если только не отравил Вигена по неосторожности.

— Вчера, — пробормотал он, — Виген выехал в город для проверки работы стражи. У какого-то горожанина понесла лошадь, запряжённая в телегу. Вигена, говорят, зацепило. Сначала под копыта попал, а потом ещё и гружёная телега по нему проехалась, — Лерх вздохнул и опустил голову, не зная, что к этому ещё можно добавить. — Горожанина пока не нашли. Ищут.

Кирилл не смог сдержать стона и, облокотившись о стол, закрыл лицо рукой. Волной, разгоняемой глухими толчками сердца, по телу разливалась горечь, заполняя голову горячей тяжестью. Это было похоже на какое-то безумие. В то, что начальник стражи, осторожный и внимательный, мог погибнуть по такому нелепому случаю, не верилось. Виген был хорошим человеком и одним из лучших воинов в княжестве. Потеря его была очередным ударом, случившимся, как это обычно бывает, одновременно со всеми остальными неурядицами.

— Погребение уже было? — снова поднял Кирилл глаза на Лерха.

— Да, он погиб утром. Я взял на себя заботы по его погребению. Не знал ведь, когда вы вернётесь. Остатки крады уже разобрали.

Жаль, что не удалось попрощаться с Вигеном, отдать ему последнюю дань уважения и признательности за верность. За поддержку, которая на первых порах правления была всегда кстати.

— Спасибо, Лерх, — вздохнул Кирилл. Лекарь кивнул, принимая благодарность. — Можешь идти. И скажи Лешко, чтобы зашёл ко мне.

Лекарь, почтительно поклонившись, вышел. Почти вслед за этим в покои вернулся отрок и застыл перед столом, ожидая распоряжений. Временами он беспокойно поглядывал на торопливо оставленные на лавке у стены кожух и корзно. Видимо, переживал, что князь будет разозлён его небрежностью. Но Кириллу сейчас было всё равно.

— Позови сюда Бажана и Хальвдана. Быстро. И вещи мои из седельной сумки не забудь принести. С посохом — осторожнее.

Парнишка кивнул, громко шмыгнув носом и, будто сам того испугавшись, почти бегом бросился выполнять поручение.

Кирилл в ожидании снова откинулся на спинку показавшегося теперь жутко неудобным кресла и закрыл глаза. Мысли, словно бабы, толкающиеся у прилавка с узорными платками, сменяли одна другую. И все как на подбор нерадостные. Смерть Вигена казалась очередным плохим предзнаменованием и засела внутри, словно вшитый под кожу шип. И никак не избавиться от этого гнетущего ощущения огромной потери. Потери почти родного человека.

Только по тихому звуку шагов Кирилл понял, что дверь светлицы открылась и вошли воеводы. Мрачные и понурившиеся. Видно, кто-то уже рассказал им о смерти начальника стражи. Бажан бесперестанно, размеренно поглаживал бороду, уперев взгляд в пол, и временами кривил губы, словно думал о чём-то гадком. Хальвдан же неотрывно смотрел на Кирилла и мял в пальцах шапку, а другой рукой по обыкновению сжимал оголовок секиры.

Вслед за ними почти на цыпочках вошёл отрок, кряхтя от натуги. Положив снятую с седла сумку и посох на лавку вместе с другими вещами, он быстро скрылся за дверью. Кирилл встал, обошёл стол и остановился рядом с посохом, который так и притягивал взгляд, словно предлагая разгадать очередную тайну. Их много, слишком много, но пока не нашлось ни одной завалящей разгадки.

— Вижу, вы уже знаете, что произошло, — Кирилл с усилием оторвал взгляд от посоха и повернулся к воеводам.

— Что же это, князь, как же теперь без Вигена? — пробормотал Бажан. Искоса глянув на него, Хальвдан скрестил руки на груди.

— Буду искать другого начальника стражи. Такого, как Виген, сложно будет найти, но деваться некуда, — Кирилл снова вернулся за стол. — Сейчас у нас есть и другие заботы. — Бажан кивнул, а Хальвдан склонил голову набок, словно не слушал Кирилла, а изучал его. — Ты, Бажан, будешь разбираться с тем, как так произошло, что Виген погиб. Нужно найти того безголового горожанина, который его задавил. Меня не волнует, понесли у того лошади по недосмотру или по своей воле. Но он должен заплатить виру. Впредь будет внимательнее. А ты, Хальвдан, займёшься пленниками. Отправь к Зорену кого-нибудь из обученных лекарскому делу отроков. Если понадобится — Лерха. Когда волхв немного придёт в себя, нужно его допросить. Можешь делать это так, как заблагорассудится. С любой жестокостью. Хоть кожу с него снимай. И девицу его допроси.

— Позволь, кнез, мне заняться смертью Вигена, — неожиданно возразил верег. — А Бажан пусть возьмётся за пленников. Думаю, ему всё равно.

Старик пожал плечами, давая понять, что для него нет никакой разницы. Кирилл разглядывал верега, силясь понять, что тот задумал. Хальвдан смотрел поверх его головы в окно, хмуря брови, словно уже обдумывал, что ему следует сделать. Губы его были плотно сжаты, и в недобром прищуре глаз проскальзывало ожесточение. Неужели, подозревал кого-то?

— Как хочешь. Мне не важно, кто чем будет заниматься. Главное, чтобы виновный в смерти Вигена был найден, а Зорен рассказал всё, что знает.

Воеводы одновременно кивнули и друг за другом вышли из светлицы. Кирилл некоторое время посидел, глядя в закрывшуюся за ними дверь, пока расчерченное перекрытием окна солнечное пятно ползло по столу на стену. Затем встал и прошёл до постели, попутно коснувшись посоха рукой. На удивление, тот не отозвался жжением или болью, а остался безучастным. Может, это всего лишь Зорен тогда послал жуткое видение, а теперь, пока отходил от нанесённых Младой увечий, не мог причинить вреда? Кто знает, какая сила хранится в этой вещи, и насколько она связана с волхвом. Это Кирилл и хотел узнать. Но позже…

Позже.

Сейчас нужно было хоть немного отдохнуть, дать телу расслабиться. Сколько успеется, пока не случилось ещё что-нибудь столь же скверное, как и все события последних дней. Постель встретила обволакивающей мягкостью перины и лёгким запахом пыли. Кирилл перевернулся на спину и раскинул руки, как в детстве, когда удавалось сбежать из-под надзора отца и носиться по полям, нагретым солнцем, дышащим горечью полыни и сладостью таволги. Когда можно было часами лежать в траве и смотреть в небо. Наблюдать, как с сердитым жужжанием проносятся над головой стрекозы, замирая на мгновение и ловя тёплые лучи прозрачными крыльями. Как плывут облака, расползаясь, меняя очертания.

Тогда было хорошо. И светло.

А сейчас сплошная темень, как теперь за окном, и будет ли когда просвет — неизвестно.

Глаза слипались, и как бы Кирилл ни старался, поднять веки уже не смог. Долгожданная спасительная мгла обволокла, поглощая все тревоги. Но, казалось, только стоило смежить веки, как кто-то словно впился острыми когтями в чёрную ткань сна и разодрал её на части с оглушительным треском.

Но то был не треск, а голос стражника, который несмело пытался дозваться Кирилла. Парень говорил негромко и даже застенчиво, но и уходить, видно, не собирался. На улице уже совсем стемнело, и горящая на столе лучина почти не разгоняла заполнивший комнату мрак. И невозможно было понять, насколько сейчас поздно. Скоро ли рассвет, или сон был не так уж долог? Кирилл, всё ещё плохо соображая, что происходит, сел и потёр глаза. Часовой замер, взявшись за ручку двери, словно ждал, что его сейчас выгонят. Да, это не тот стражник, что был вечером. Караул уже сменили — значит, дело к утру.

Но кого винить в том, что сон прервали? Точно не часового или того, кто пришёл. Кирилл сам был виноват — не дал распоряжения, чтобы никого не пускали.

— Что нужно? — он повернулся к тихо сопящему парню.

Тот вытянулся, расправил плечи.

— Хальвдан хочет поговорить. С ним ещё…

— Пусть заходит, — прервал его Кирилл.

Видно, что-то срочное, раз верег пришёл ночью, да ещё и не один.

Стражник торопливо поклонился и исчез за дверью. Тут же в светлицу грубо втолкнули Гесту, а за ней — Квохара. Казначей на ходу пытался завязать тесьму на штанах, а девушка куталась в накинутый на плечи платок и нарочито высоко задирала подбородок, словно хотела показать, что то, в каком унизительном виде она сюда явилась, вовсе её не трогает. Но глаза Гесты припухли от слёз; она отчаянно мяла край платка и временами не могла удержаться, чтобы не посмотреть на Квохара, который усердно пытался привести себя хоть в какой-то порядок.

За ними, громко хлопнув дверью, вошёл Хальвдан и снова подтолкнул спутников ближе к середине комнаты.

— Что это за представление, Хальвдан? — Кирилл, полностью очнувшись от сна, встал и прошёлся по светлице, зажигая лучины. — И до утра оно не могло подождать?

— Нет. Потому что до утра эта девица могла придумать ещё что-нибудь.

Кирилл повернулся к верегу, чувствуя, как брови сами ползут вверх от удивления.

— А Квохар тут при чём?

— О-о, — ехидно протянул воевода, — это очень интересная история! Хоть сагу слагай, — и тут же помрачнел снова. — Мне надоело молчать, Кирилл, и видеть, как Геста строит из себя мученицу. Она спала с Квохаром. Не знаю, как долго. Но я попросил Вигена убедиться в этом и узнать, не замышляют ли они чего. И подозреваю, что именно поэтому Геста решила избавиться от него.

Пока Хальвдан говорил, Кирилл, оперевшись о стол, внимательно изучал Гесту. Та поначалу старательно прятала от него взгляд, но в конце концов подняла голову. На её лице, нарочито смиренном и даже скорбном, спокойствием и холодностью поблёскивали глаза. Похоже, она вовсе не считала себя виноватой. Или просто смирилась со своей участью, ведь ничего хорошего её не ждёт, если слова Хальвдана подтвердятся. А может, знала, что воевода не прав, но для убедительности пустила слезу перед ним. Только воевода не тот человек, который поведётся на такие дешёвые уловки.

— Эти обвинения очень серьёзные, Хальвдан. Есть хоть одно доказательство того, о чём ты говоришь? — Кирилл перевёл взгляд на воеводу.

— Квохар, — верег толкнул казначея в плечо, и тот сделал шаг вперёд, — признался, что по просьбе Гесты свёл её с хозяйкой одного постоялого двора, которая, как оказалось, связана с Гильдией арияш. Слыхал про таких?

Конечно, он слыхал. И не раз. Только подумать не мог, что в Кирияте есть люди, связанные с этой Гильдией и помогающие ей. Или просто у него не было времени об этом задуматься. Что он вообще знает о своём городе? И о своей невесте, которая на проверку оказалась вовсе не влюблённой до беспамятства, а расчётливой и хладнокровной девицей.

Пожалуй, сегодняшний день обещал стать одним из самых поганых в жизни.

— Ты что-нибудь скажешь, Геста? — Кирилл посмотрел на невесту, ожидая хоть каких-то оправданий, но та молчала, всё так же теребя тонкими пальцами уголок платка. По её щекам снова потекли слёзы, и янтарного цвета глаза заблестели, ловя отблески горящей на столе лучины. Геста громко всхлипнула и опустила голову. Что ж, ждать объяснений, видимо, не было смысла. — Стража!

— Княже! — взвизгнул, как ужаленный, казначей. — Я не виноват! Я поддался… Не знал, что пострадает Виген. Я думал, она хотела убить Младу!

Кирилл жестом остановил ввалившихся в светлицу стражников, и те замерли в дверях. Хальвдан дёрнулся на своём месте, как от удара, и неподвижно уставился на Гесту. Та ответила ему презрительным взглядом. Того и гляди плюнет под ноги.

— Младу?

Квохар закивал с надеждой в глазах. Можно подумать, это признание облегчит его участь…

— Она ревновала, княже, — с придыханием, как великую тайну, сообщил казначей. — Ревновала тебя. И хотела…

— Заткнись, — прошипела Геста.

— Я не собираюсь погибать из-за твоих прихотей!

— Думать надо было раньше, — ледяным тоном возразил Хальвдан, не спуская глаз с девушки. — Ещё до того, как угодил к ней в постель. Мне казалось, ты умнее, Квохар.

Кирилл ещё раз медленно окинул взглядом любовников и снова повернулся к часовым.

— Гесту проводите в её покои и передайте гридням, чтобы её не выпускали. Квохар пусть идёт к себе. К его двери тоже приставить охрану. Никого к ним не пускать кроме воевод или слуг по моему распоряжению.

Говорить здесь больше не о чем. Не зря Боги уберегли его от женитьбы на Гесте, не зря душа была неспокойна. Вот всё и разрешилось. Жаль только, что такой ценой.

Стражники кивнули. Гесту и Квохара вывели под локти. Казначей не сопротивлялся, только опустил плечи и зашаркал ногами по полу, словно в один миг превратился в дряхлого старика. Утром его будет ждать приказ убраться из города. Сил преодолеть отвращение к нему, чтобы оставить на службе, не осталось, но и казнить не за что.

Геста перед тем, как за ней закрылась дверь, успела обернуться и шевельнула губами, сказав что-то похожее на «прости». А может это только почудилось.

Кирилл тяжело опустился в кресло. Голова медленно, почти что с сочным хрустом раскалывалась напополам от выстрелившей где-то в затылке боли. Если собственная невеста и казначей предали его, то чего ещё можно ожидать? И от кого? Теперь Млада, о которой Кирилл ничего не знал, казалась едва ли не самым надёжным человеком в Кирияте, помимо, конечно же, воевод. Как такое могло случиться? Похоже, он слишком увлёкся походом и подготовкой к нему, что перестал видеть всё, что происходило вокруг. А вот Хальвдан успевал подмечать многое.

Воевода кашлянул, привлекая к себе внимание. Кирилл вздрогнул, убирая пальцы от виска.

— Ты так быстро разобрался в этом. А я был слеп. Как я был слеп, Хальвдан, — он потёр лоб и поднял взгляд на верега.

— Это неудивительно, — Хальвдан подошёл и сел напротив. — Я знаю, что тебе было плевать на Гесту. А я приглядывался к ней, потому что у меня с ней давние счёты.

— Всегда хотел спросить, почему.

Верег усмехнулся и задумчиво провёл ладонью над пламенем лучины. Поморщился и глянул в сторону, словно припоминая что-то.

— Она должна была стать женой Сигнара. Должна была, хоть конунг и противился этому. Даже была беременна от него. Но ты оказался для неё привлекательней. Да, она любит тебя, Кирилл. Как одержимая. В этом её беда.

Весть о том, что Геста ждала ребёнка от Сигнара, не отдалась в душе ни малейшим уколом ревности. Скорее, это было ожидаемо. Но нынешнее поведение Гесты с каждым словом Хальвдана казалось всё более странным. Если она так хотела стать княгиней, то очень рисковала, связавшись с казначеем. Узнай Кирилл об этом раньше, то давно отправил бы её на Медвежий утёс, и пусть бы Ингвальд сам разбирался с блудливой дочерью. Это для неё было бы ещё хуже, чем выйти замуж за какого-нибудь посадника или купца.

— Тогда зачем ей был нужен Квохар? — озвучил Кирилл свои мысли. — Ведь Млады в дружине тогда ещё не было.

— Не знаю, — дёрнул плечом верег. — Вряд ли она видела в нём будущего мужа. Может, скучно ей стало. Она всегда была капризной, сколько её знаю. А я попросил Вигена выяснить, что тут к чему. И он, видно, узнал, что она хотела избавиться от Млады. Иначе Геста не пошла бы на такой шаг.

— Но если она уже встречалась с арияш, значит, тот всё ещё может убить Младу. Им всё равно, жив заказчик или нет, если деньги заплачены.

— Я найду его, — сжав лежащую на столе ладонь в кулак, произнёс Хальвдан.

— Тебе придётся очень постараться, — Кирилл в сомнении покачал головой.

Ещё ни разу он не слышал того, чтобы арияш можно было найти так просто.

— Я сделаю всё, что смогу. А тебе нужно отправить Гесту подальше отсюда. Поиски мужа для этой змеи будут слишком большой милостью. Хотя я вообще с удовольствием свернул бы ей шею, — тихо пророкотал Хальвдан и виновато развёл руками, когда Кирилл глянул на него с возмущением. — Прости.

Да, пусть верег ненавидел Гесту, но всё же был прав. Лучшее решение — отправить её домой. Как бы ни оскорбился Ингвальд, но другого выхода не оставалось. Только прежде следовало окончательно разобраться с гибелью начальника стражи.

После недолгого молчания, Хальвдан поднялся и, кивнув напоследок, вышел. Зная, что арияш угрожает Младе, он переввернёт весь Кирият вверх дном. В этом можно было не сомневаться. В светлице воцарилась тишина, от которой словно закладывало уши. Кирилл встал, мельком глянул в окно, за которым серебрился в свете луны снег, уже подтаявший на улицах города. События прошедшего дня взбаламутили душу так, что казалось, невозможно будет уснуть. Ещё неизвестно, какие вести принесёт Бажан после допроса Зорена и Веданы.

Но утро вечера мудренее. Сейчас каждая мышца отдавалась слабостью, призывая дать себе, наконец, отдых. Да и обдумывать всё произошедшее на лопающуюся от боли голову — сущее мучение. В ушах нарастал гул так, что от него будто сотрясалось тело. И в этом далёком шуме снова начинал угадываться тот голос, настырно и зловеще повторяющий одно и то же.

Кирилл, глянув на посох, подошёл к нему, взял в руку, и боль прошла, словно кто-то задул лучину. Он осторожно коснулся гладкого навершия, затем медленно провёл пальцами по стальной оковке, чувствуя выбитые на ней руны. Показалось даже, что они начинают обретать какой-то смысл, ускользающий тем дальше, чем лучше пытаешься в него вникнуть.

Нет, хватит на сегодня открытий! Отдёрнув руку, Кирилл положил посох на стол и, на ходу расстёгивая пояс, отошёл, хоть и хотелось вернуться. Он скинул рубаху, умылся прохладной водой, решив даже не звать отрока, чтобы тот принёс тёплую, и повалился в кровать.

Лишь бы не видеть снов. Никаких. Просто отдохнуть, а с утра, глядишь, придёт решение того, как дальше следует поступить.