След бури

Глава 18

Треск дров в печи становился всё тише: то ли поленья догорали, то ли Млада всё сильнее погружалась в дрёму, прислонившись спиной к тёплым камням. После бани совсем разморило. Ратибор отправил её туда едва ли не силой, чтобы хорошенько смыла дорожную грязь и восстановила дух. И оставил в предбаннике кусок ржаного хлеба с солью — для духа Банника, дабы не вредил. Банька вышла доброй, жаркой. Кажется, из каждой поры на теле от живительного пара выходила усталость. После Млада переоделась и устроилась в тепле, дожидаясь, что Переслава, наконец, позовёт её к Роглу. Уж второй день подходил к концу, а к вельду попасть всё никак не удавалось — не пускали, объясняя тем, что сейчас ему нужен покой. Вот только утром тот впал в беспамятство и в себя ещё не приходил.

Быстро потянуло в сон. А жена старосты всё хлопотала вокруг, то заглядывала в печь, проверяя, чтобы не подгорел хлеб, то снова исчезала в соседней клети у Рогла, а Младу будто бы и не замечала. Ждан с Ратибором тоже ушли париться, забрав с собой малыша Руслава. И потому вокруг было тихо, отчего спать хотелось сильнее. Млада даже встала и прошлась по клети, но стоило только сесть за стол — снова впала в полудремоту. Пока Переслава не тронула её за плечо.

— Сходи к нему, — мягкой волной сквозь сон колыхнулся её голос.

Млада вздохнула и попыталась сморгнуть мутную пелену. Жена старосты села рядом с ней и устало опёрлась локтями на стол, а потом убрала со лба растрепавшиеся пряди. Её глаза покраснели — и самой бы не помешало отдохнуть — но она продолжала заботиться обо всех, кто находился в её доме. О себе забудь, а гостя уважь, тем более княжеских воинов. Такие путники в деревню заходят нечасто.

— Он пришёл в себя? — подавив зевок, Млада потянулась и с нажимом потёрла переносицу.

Переслава покачала головой.

— Нет, девочка. Боюсь, уже и не придёт. У него там…

Млада резко поднялась с лавки, так, что на мгновение потемнело в глазах, и бросилась в клеть, где лежал Рогл. Там душно пахло травами и сладковато — гниющей раной. В полумраке можно было только различить тёмные спутавшиеся пряди волос на белой подушке, а кожа мальчишки была с ней почти одного цвета. Млада подошла, коснулась покрытого испариной лба Рогла, затем отогнула покрывало и стиснула его в пальцах. Вокруг рубца, что остался от стрелы, на коже расплывалось то же тёмное пятно, как вокруг её ранений когда-то. И так же сочилась необычно чёрная кровь. Но как? Ведь стрелы Рогла не были отравлены! Не иначе очередные происки его отца.

Глупый мальчишка! Ведь было говорено, чтобы не связывался с Зореном, не пытался ему отплатить за детские обиды и жёсткость. Волчонку с матёрым кобелём не тягаться. Млада опустилась на лавку рядом с постелью и долго смотрела в заострившееся, словно обтёсанное слишком усердным плотником, бледное лицо Рогла. Иногда казалось, что его веки трепещут и он вот-вот откроет глаза. Но темень за окном становилась всё глубже, а мальчишка лежал всё так же неподвижно и дышал едва-едва. Только мучительно морщился время от времени.

Не должно было так случиться. Он должен был жить, а не страдать от жестокости своего отца. В конце концов, Рогл, похоже, и правда хотел стать отроком, служить Кириллу и зла никому не желал. А с колько вытерпел унижений и нападок, и ни разу не показал слабости. Казалось, ещё немного, и отроки в детинце станут его уважать и считать за старшего.

Млада, закутавшись в сшитое из козьих шкур одеяло, прислонилась спиной к стене и упёрлась взглядом в потолок. Она будет сидеть здесь — никуда не уйдёт. Она привела Рогла к тому, что с ним произошло. Нужно быть с ним до конца. Хоть кто-то должен быть с ним.

Дремота скоро снова начала наползать, как тень из углов. Лучина на столе погасла, и Млада не стала зажигать новую. Занавесь на двери медленно отодвинулась, и длинное пятно света скользнуло по полу до стены. Ждан осторожно заглянул в клеть и вошёл, продолжая коситься на Рогла.

— Только тронь его, Ждан, — вяло предупредила Млада, снова прикрывая глаза. Знала, что при ней всё равно не решится.

— Да я только… — он совсем уж по-детски шмыгнул носом. — Извиниться хотел. За случай тот. А он, — Ждан кивнул на вельда, — и сам помрёт не сегодня-завтра.

— Извиниться, значит? — хмыкнула Млада и выпрямилась, опустив ноги на пол. — Что, отец хорошую взбучку тогда тебе устроил? Или, может, побили те же мужики, что с тобой были?

Ждан сжал кулак, но ничего отвечать не стал, только некоторое время рассерженно сопел, повернувшись к Младе плечом. Значит, вышло ударить по больному месту. Вряд ли он пришёл бы сам, без отцовского наития. Да и долго собирался — почти два дня. Но видно было по его нахмуренным бровям и по упрямо поджатым губам: обида не прошла, и вины за собой он не признаёт. Что ж, это его право.

Из сеней донёсся шум. Кто-то громко обстукивал снег с сапог и басисто переговаривался со старостой. Сторожевой пёс во дворе гавкнул пару раз для порядка и замолк.

— Млада! — послышался из-за занавески голос Переславы. — Там гонец приехал из Кирията, говорит, к тебе.

Гонец? Млада скинула с колен покрывало и нащупала на полу сапоги. Что такого могло случиться, если князь выслал сюда срочного? Напасть за напастью, и конца этому, кажется, никогда не будет. Неужто Ведана сотворила глупость пуще того, что спуталась с вельдским волхвом? Иначе зачем Кирилл отягощает уставших с похода воинов тем, чтобы приехать за ней?

Последний раз взглянув на Рогла, Ждан поспешно вышел. Млада повременила ещё немного, снова запалила на столе лучину и пошла за ним. Черноволосый гонец переминался с ноги на ногу, стоя неподалёку от печи и, озираясь, расстёгивал кожух. С его обтаявших сапог на полу натекли маленькие лужи. Это оказался один из кметей, имя которого тут же завертелось на языке, но никак не хотело вспоминаться.

— Ты бы присел хоть, что ли, — сердито буркнул ему вошедший следом Ратибор. — Эй, Ждан! Коня обиходь в конюшне. Где ты запропастился — искать тебя надобно!

Ждан раздраженно дёрнул плечом, накинул тулуп и вышел в сени. Гонец сел за стол, а Млада устроилась напротив, всё пытаясь припомнить, как его зовут. Кметь почесал пятернёй влажную от растаявшего инея бороду и поднял взгляд.

— Князь приказал тебе явиться в детинец, — доложил он без предисловий. — А мне сказано тебя сопроводить.

«Радим», — вспыхнуло в голове. И почему-то сразу стало легче.

— Зачем же так скоро, Радим? — Млада чуть наклонилась к нему; тот удивлённо вскинул брови и тут же расплылся в улыбке. — Что-то случилось?

— Мне о том не говорено, — снова помрачнел гонец. — Сказали только тебя забрать — и тут же возвращаться. В два дня надо уложиться. Иначе воевода Хальвдан шкуру спустит. Злой был. А если, говорит, артачиться будет — хоть через седло перекинутой привези.

Да, трудно было ждать другого распоряжения от Хальвдана. Странно, что сразу связать не приказал. Млада вздохнула, облокотилась о стол, уперев лоб в ладонь, и некоторое время разглядывала отполированные нити древесных прожилок на гладко обструганной доске. Не будет никогда покоя. Ни единого дня. И с Роглом проститься не дадут. А куда деваться? Пока Ведана в Кирияте, Млада привязана к детинцу. Оставлять сестру там, несмотря на горькую обиду, она не намерена. Да и, чего скрывать, отказать себе в мстительном удовольствии видеть казнь Зорена не может, хоть и не сама лишит его жизни. Придётся возвращаться.

— Хорошо, завтра с утра выезжаем, — она подняла глаза на Радима. — Или в ночь поедем, волков кормить?

Гонец вытаращил глаза, будто испугался самой мысли о том, чтобы тот час же пускаться в обратный путь, и закивал.

— Завтра. К ночи как раз поспеем.

Ратибор тихо подошёл и сел рядом с Младой, дослушал их разговор и повернулся к Радиму:

— Я с соседом поговорил — он примет тебя к себе на ночлег. Тут остаться негде. Иди, там накормят, да отдохнёшь.

Кметь тут же подобрался и, бормоча благодарность, ушёл вслед за старостой. На ветру хлопнула дверь так, что содрогнулись стены.

Ночь выдалась беспокойной. Млада то задрёмывала у постели Рогла, то снова просыпалась, когда чудилось, что мальчишка пошевелился или застонал. Но он был так же неподвижен, как и вечером. Только его мерное, тяжёлое дыхание нарушало тишину. Но он был жив. До сих пор, хоть иные дюжие кмети сгорали за полдня, раненые вельдским оружием. Иногда слышно было, как в клеть заглядывает Переслава. Один раз она даже подошла и, наверное, поправила покрывало Рогла.

А в остальном ночь походила на сбитень, тёмный, обволакивающий и горячий. И Млада покачивалась в нём, как пойманная в плен муха.

Утро просочилось в клеть редеющей полумглой. Небо было затянуто ровной пеленой облаков и сыпало мягкими хлопьями едва ли не с куриное перо. Слегка подморозило. Млада, проснувшись, ещё немного посидела, глядя во двор. Там Ратибор, не стесняя плеч кожухом или тулупом, мощными размашистыми движениями колол дрова. Ждан подтаскивал ему всё новые чурки, а староста без устали орудовал увесистым колуном и только иногда останавливался, чтобы утереть выступивший на лбу пот, и щурился от попадающего в глаза снега.

Открылась калитка; на ходу кивнув Ратибору, через двор прошёл Радим, и через мгновение изба наполнилась шумом. Захныкал маленький брат Ждана, Переслава забормотала что-то успокаивающе, и тут же хлопотливо загремела плошками, тихо переговариваясь с кметем о каких-то пустяках.

Млада скинула покрывало, под которым просидела всю ночь, погладила Рогла по всклокоченной макушке и вышла. Как момент не оттягивай, а уезжать всё равно придётся. Скоро вся семья старосты собралась за столом, чтобы проводить гостей. Прощание вышло скомканным. И когда утренние сумерки полностью растворились в тусклой серой хмари, Млада с Радимом выехали из ворот и бодрой рысью пустили коней через деревню в сторону Кирията.

Снег расходился всё сильнее, наст хрустел под копытами кобылы. Она то и дело поскальзывалась на замёрзших лужах и недовольно прядала ушами.

— Слыхала, аль нет? — нарушил долгое молчание Радим, придержав своего жеребца. — У нас же такое случилось в детинце. Виген погиб. Аккурат накануне, как мы из похода вернулись. Жалко мужика.

Он поморщился и отёр снежинки с усов. Млада встрепенулась, но ответила не сразу, размышляя над услышанным. За это время кметь успел снова уехать вперёд.

— Как так? — Она догнала Радима. — Чтобы Виген погиб? У него ведь, поди, и на затылке глаза были.

— Поговаривают, убили его, — пожал плечами тот. — Слухи по дому гуляют, хоть князь и пытается всё скрыть, чтобы не трепали лишний раз. Да разве от наших кумушек что утаишь? Хальвдан как ошпаренный два дня бегал то в посад, то обратно, то со стражниками, то один. Не знаю, разузнал ли что-то…

Убили. Млада невольно поёжилась. И кому мог помешать начальник стражи? Встретил случайно какого лиходея? Или вынюхал про кого что-то непотребное? Да и всё равно. За какие-такие тайны можно просто так убить столь важного для князя человека? Хотя… Млада с всё возрастающей внутри горечью вспомнила заказы, которые порой приходилось выполнять. Людям не нужны серьёзные причины, чтобы желать кому-то смерти. Они становятся самыми гнусными тварями, если перейти им дорогу в ненужный час. И правителей, случается, убивают так легко, будто они — обычные бродяги в переулке.

Радим некоторое время смотел на Младу, видно, ожидая новых вопросов, но она смолчала. Нечего тут обсуждать. Лучше упокоить память человека, чтобы он смог спокойно плыть рекой Ивой в Навь. Там его ждет более спокойная жизнь — чем не счастье?

Сделав по дороге только один короткий привал, Млада с Радимом приехали в Кирият уже после заката. Пришлось поторопиться, чтобы успеть в посад до того, как закроют ворота.

— Я доложу воеводе, что ты приехала. Тебя хотели видеть сразу, — негромко пояснил Радим, спешиваясь.

Млада передала поводья своей кобылы подбежавшему конюшему и, проводив кметя взглядом, пошла в светлицу. Та успела выстыть за время похода, хоть в доме и было хорошо натоплено. Но сейчас даже в темноте здесь чувствовался уют поистине родного дома, пусть и занимала Млада клеть только временно. Она прошла по светлице, зажигая лучины, и, спрятав для согрева ладони под мышками, прямо в одежде повалилась на застеленную лавку. Тело, почувствовав покой, тут же будто превратилось в раскисшую тряпку, отяжелело. Но разлежаться и отдохнуть Младе не дали.

Скоро прибежал отрок с приказом князя явиться в чертог. Он выдохнул распоряжение и застыл у двери в ожидании. Млада кивнула, не озаботившись тем, увидел ли это мальчишка, и дала себе ещё несколько мгновений покоя. Затем встала и, с трудом переставляя враз будто бы налившиеся свинцом ноги, пошла за отроком.

В полумраке просторного чертога почти терялось княжеское кресло, накрытое огромной медвежьей шкурой. Той самой, которую сняли с убитого верегами зверя. Кирилл сидел в нём, оперевшись на один подлокотник и о чём-то тихо говорил с Бажаном, что стоял по правую руку от него. Воевода с мрачным видом слушал, и по решительным складкам на его щеках было видно, что с правителем он не согласен. Вот только возражения придерживал и взвешивал до поры до времени. А ещё Бажан поглядывал на посох волхва, который князь покручивал в одетой в перчатку руке. На навершии то и дело вспыхивал свет, но тут же тонул в холодной и мёртвой черноте камня. Позади Бажана, даже, показалось, как-то застенчиво стоял Асташ. Оставалось только догадываться, что он тут делает — мог бы и отдохнуть после похода. Тысяцкий, чуть склонив голову набок, оглядел Младу и жестом приказал стражникам выйти из чертога. Значит, начальствует вместо Вигена — какие скорые перемены. Правду, выходит, говорил тогда Кирилл, что незаменимых людей нет.

Единственным, кто не повернул в сторону Млады головы, оказался Хальвдан. Он стоял за левым плечом Кирилла, скрестив на груди руки, и разглядывал пол под ногами. Будто всё происходящее вовсе его не касалось.

Когда за стражниками закрылась дверь, князь выпрямился и откинулся на спинку кресла.

— Подходи, что встала? — его голос отразился от стен гулким эхом. — Я кричать через весь чертог не намерен.

Млада подошла и остановилась чуть поодаль. Почему-то приближаться к Кириллу ещё не хотелось. Словно упругая завеса отталкивала её. Завеса злобы и недоверия, которые виднелись сейчас в чёрных, как навершие посоха, глазах князя. Значит, какая-то вина лежит не на Ведане, а на ней самой. Знать бы ещё, какая.

— Прибыла по твоему приказу, владыка, — отделяя каждое слово, произнесла Млада и отметила едкую ответную улыбку Кирилла.

— Хоть какие-то приказы ты способна исполнять. Я уж думал, Радиму придётся тебя силком сюда тащить, — князь побарабанил пальцами по резному подлокотнику. — Но это я всё не о том. Ты, наверное, слышала, что несколько дней назал погиб Виген?

Млада кивнула.

— Да, княже. Очень жаль. Он был хорошим воином и…

— Замолчи! — наклонившись вперед, процедил Кирилл. — Не нужно врать мне про жалость, которую ты не способна испытывать!

От его слов до самых костей продрало холодом. Млада невольно сделала шаг назад и, наверное, беспомощно посмотрела на Хальвдана. Но воевода так и не поднял на неё взгляда, только дёрнул уголком губ в горькой усмешке. Князь немного помолчал и продолжил уже более спокойно и тихо. Даже ласково. Его приятный низкий голос как будто дымом курился вокруг.

— Я знаю, кто ты, Млада, хоть до сих пор не знаю, зачем пришла. Но Бажан говорит, ты никому не хотела зла, и потому я продолжаю надеяться, что получу от тебя нужную помощь, — Кирилл выделил последние слова. — Как стало ясно, убийство Вигена было заказано. И убил его твой соратник — Грюмнёрэ. Поймать его нам не удалось. И потому все мы рассчитываем, что ты расскажешь, как это сделать. Потому что убийство лучшего начальника стражи, что мне когда-либо приходилось встречать, я не оставлю безнаказанным.

— Не лучше ли наказать того, кто заказал его убийство? — возразила Млада. Бажан покачал головой и вздохнул, глянув на неё исподлобья. — Грюмнёрэ почти невозможно найти.

Кирилл недобро усмехнулся и положил посох на колени.

— Тот, кто заказал убийство, понесёт заслуженное наказание. Вот только найти Грюмнёрэ это нам не поможет, — он выжидательно помолчал и продолжил: — Но ты же можешь это сделать? Узнать его? Ведь Грюмнёрэ, как приходилось слышать, не так уж много. И увидеть, даже если он захочеть укрыться от чужого взора. Или указать место, где он может скрываться.

Млада пожала плечами и, подобно Хальвдану, скрестила руки на груди. Хотелось отойти ещё на шаг, но это уже стало бы похоже на бегство. Но так было бы легче, ведь каждое слово о Гильдии приходилось выдавливать из себя силой.

— Могу. Но я не стану этого делать.

Кирилл удивлённо приподнял брови, подтянул перчатку на правой руке, а затем встал и подошёл в несколько широких шагов. Бажан и Асташ обеспокоенно зашевелились на своих местах, переглянувшись. Князь остановился напротив, громко ударив посохом о пол. Млада всё-таки отступила и едва не споткнувшись на ровном месте, будто ноги опутали холодные щупальца. Она даже опустила взгляд, чтобы убедиться, что ей это и правда показалось. Князь оглядел её с головы до пят, будто ощупал, подлез под кожу, отчего всё нутро едва не перевернулось. Его губы сжались в твёрдую линию.

— Ты пила и ела за одним столом с моими воинами столько лун. Я доверял тебе так же, как и им, а может и больше. Сейчас ты отказываешься помочь, — голос Кирилла становился вкрадчивей. — Не пора ли сделать выбор, кем ты хочешь быть: кметем или убийцей. Что тебе дороже: дружина или твоё змеиное гнездо, которое вы называете Гильдией? Ну?

— Я не могу ничего рассказать о Гильдии и помочь найти Грюмнёрэ, — Млада подняла взгляд. — Прости, княже. Меня убьют.

Кирилл коротко рассмеялся.

— Убьют? Значит, ты просто трясёшься над своей гнилой жизнью? Велика ценность!

— Может, это единственная ценность, которая у меня осталась. Я ничего не скажу! — выдохнула Млада. — И Грюмнёрэ вам не найти. Смиритесь. Не он источник случившейся беды.

На что надеялась? На понимание или давно сгинувшую невозмутимость Кирилла? Она едва заметила, как князь замахнулся. Хотела отклониться, но не успела. Только выпоростала перед собой руку. В глазах потемнело от тяжёлого удара, а щека полыхнула жгучей болью. Млада покачнулась, хватаясь за лицо и, окончательно потеряв равновесие, упала на одно колено. Громко ударились о пол ножны. В голове загудело и боль растеклась до самого затылка.

— Значит, такую неблагодарную тварь я пригрел у себя под боком?! — возглас князя грянул, заполнив всё вокруг, и затерялся эхом под сводами чертога. — Мразь, которая, видно, за кошель золота способна была и сама убить Вигена. Или Хальвдана. Или меня!

Млада поднялась с колена и слизнула с нижней губы выступившую кровь. Но горячая капля снова стала набухать на ранке. В глазах ещё плясали тёмные пятна, а щека полыхала, словно к ней приложили раскалённое клеймо. Княжеское, но от того не менее постыдное. Кирилл уже снова опустился в кресло. Бажан стоял, прикрыв глаза рукой. Асташ озадаченно переводил взгляд с Млады на князя. Лишь Хальвдан был недвижим и как будто безразличен. Только на щеках его ходили желваки, а лоб у бровей перечеркнули глубокие складки.

— Пойми, князь… — начала Млада, хоть ещё и не знала до конца, что нужно сказать.

— Я даю тебе время на то, чтобы сделать выбор, хоть он и невелик, — хрипло произнёс Кирилл. Он внимательно осмотрел свою ладонь и, поморщившись, опустил её на колено. — До рассвета ты должна решить, расскажешь нам о том, как найти Грюмнёрэ, или ещё до полудня отправишься на плаху. Тем более ты давно заслужила такую участь.

Млада только открыла рот, но не решилась ничего ответить — и закрыла снова. Все слова и оправдания, если они и были, без следа растворились в голове. Князь сидел перед ней — протяни руку и коснёшься — но был невероятно далеко. Не только от неё, но и от соратников, что ошарашено его разглядывали. Даже Хальвдан чуть повернул голову и искоса смотрел на Кирилла, кривясь, как от боли. Млада долго не сводила с верега взгляда, ожидая, что вот-вот он ответит на него, но так и не дождалась.

— Асташ, позови стражу, чтобы проводили Младу, — распорядился князь.

— Я провожу, — поспешно выступил вперед Бажан и пояснил, встретив вопросительный взгляд правителя: — Потолковать нужно.

— Потолкуйте, коли от этого будет польза, — на удивление благосклонно согласился Кирилл.

Воевода подхватил Младу под локоть и быстрым шагом вывел из чертога.

— Что ты натворила, дурища? — покосившись на стражников у двери, прошептал он над ухом.

Млада выдернула локоть из его хватки и глянула снизу вверх.

— Тебе ли не знать, воевода, что я ничего не могу рассказать о Гильдии и Грюмнёрэ! А уж тем более не могу помочь найти его! Меня убьют, не на следующий день, так через луну. И уж как бы ни была никчёмна моя жизнь, а ещё немного пожить я не откажусь.

Бажан снова ухватил её за руку и потащил по коридору дальше от чужих ушей.

— Гильдия и так от тебя избавится, — проговорил он глухо. — После того, как ты убила того арияш. Или думаешь, что тебе это простили? Но если при твоих умениях от Палача ты ещё могла ускользнуть, то из детинца живой теперь не выйдешь. Тем более Кирилл сейчас какой-то буйный стал. Сама видела.

Да уж, кто бы мог подумать, что он поднимет на Младу руку. Ещё несколько лун назад это невозможно было представить. А сейчас в глазах правителя полыхала такая неизбывная ярость, что невольно где-то внутри начинал ворочаться страх. То чувство, которого Млада давно уже не испытывала. Получается, попала из огня да в полымя. Стоило для этого выживать в походе?

— Да куда ты меня тащищь, воевода? — наконец возмутилась она. — Я и сама идти могу.

Воевода заглянул за угол, прежде чем повернуть и буркнул:

— Твою ничтожную шкурку спасти хочу. Пока Кирилл не приказал стражникам караулить твою дверь. И ты успеешь уйти из детинца, если не будешь со мной пререкаться.

Бажан подтолкнул Младу вперёд и пошёл следом. Она обернулась и бросила на воеводу недовольный взгляд. Спасти он хочет… Удостоилась заботы напоследок! Если уж по-хорошему, то он не должен был говорить князю ничего. Но злиться на Бажана поздно. Странно, но мысль о том, чтобы уйти из детинца, покинуть Кирият, теперь казалась Младе не такой светлой, как перед боем. Оказывается, она давно уже перестала всерьёз помышлять об этом. Привыкла и к своей маленькой светлице, и к постоянно гомонящим кметям, и к здешним женщинам, какими бы жуткими сплетницами они ни были.

А теперь придётся бежать, как преступнице. Будто она своими руками убила Вигена. Оставить Рогла у Рысей, Ведану в темнице…

— Нет, постой! — Млада остановилась и повернулась к Бажану. — Дай хоть с сестрой повидаться. Я не могу уйти так…

Воевода раздумывал, казалось, бесконечно долго, время от времени оглядываясь, затем тяжко вздохнул и пожал плечами.

— Если тебя при этом схватит стража — помощи не жди. Я и так подставляю свою шею, чтобы тебя уберечь, хоть ты, наверное, этого и не достойна. Пойдём.

Он повернул назад. Пришлось едва ли не бежать, чтобы поспевать за ним. Несколько раз навстречу попались стражники, но только кивали воеводе, и редко кто из них бросал любопытный взгляд на Младу. Значит, распоряжения следить за ней ещё не получали. Бажан провёл её чеоех двор до знакомой уже толстой дубовой двери, погремел ключами, открыл замок и махнул рукой, призывая снова идти за ним. Точно в полусне Млада спустилась за ним по извилистой лестнице, чувствуя, как начинает стучать кровь в ушах от волнения и колыхнувшейся внутри горечи напополам с притуплённой временем болью.

Смотреть в глаза такого же, как у неё цвета, и видеть на лице с такими же, как у неё, чертами безразличие… Нужно ли? Столько лет прошло. Но она должна спросить. Узнать, как случилось так, что Ведана забыла свой род и стала любовницей вельда.

Длинный коридор с камерами по одну сторону был всё так же плохо освещён. И правда, зачем тратить факелы на то, чтобы осветить почти пустые темницы. И всё здесь казалось незыблимым, неизменным. Кажется, рассыпятся впрах города, а здесь всё останется так же, как и сотни лет назад. Так же капала вода, потрескивал от сырости огонь и вдалеке сидел унылый часовой, мающийся бездельем и наверняка мечтающий, чтобы его стража уже завершилась. Даже почудилось, что за дверью одной из них снова сидит Рогл. Но нет. Он умирает в доме Ратибора. Один, потому что, как бы ни была заботлива Переслава, вельд ей чужой. Может, он уже умер.

Млада провела ладонью по лбу, отгоняя мысли, которые норовили разорвать голову на части. А ведь казалось, что после похода станет гораздо легче и проще. Что всё закончится — хорошо, плохо ли. Но очередные заботы и беды продолжали наматываться одна на другую, как верёвка — на колодезный ворот.

По телу пробежала дрожь от промозглого воздуха подземелья. А может — от усталости.

— Пойди к Асташу. У него для вас важное сообщение, — бросил походя Бажан часовому. — Я тут пока побуду.

Тот кивнул, встал и поспешно скрылся в глубине коридора. Воевода дождался, пока вдалеке хлопнет дверь темниц, и двинулся дальше. Только на мгновение задержался у одной камеры и прошёл мимо. Но резкий стук в дверь изнутри заставил Бажана обернуться, а Младу едва не подпрыгнуть от неожиданности. Она остановилась, уставившись в темноту решётчатого окошка. Там поблёскивали светло-голубые глаза. Один — ещё прилично заплывший, а другой уже начинающий отходить.

— Очухался, что ли, Зорен? — больше удивлённо, чем сурово, проговорил подошедший воевода.

— Зайдите. Поговорить хочу, — прохрипел волхв и отошёл от двери. Его тяжёлые шаги стихли где-то в глубине камеры.

— Ишь чё, — качнул головой воевода и подозрительно глянул на Младу. — Как будто тебя ждал.

Он быстро нашёл нужный ключ и, открыв запор, пропустил её вперёд, в подрагивающий, точно в лихорадке, густой затхлый мрак. Млада на всякий случай опустила ладонь на рукоять ножа. Кто знает, что задумал этот паскудник… Зорен опустился у дальней стены, в пятно света, что отбрасывала единственная лучина, и скорчился так, будто мучился от невыносимой боли, обхватил руками плечи. Его богато расшитое узором широкое одеяние было отвратительно грязным, в потёках, словно жрец извалялся в нечистотах. Длинные, до плеч, чёрные волосы слиплись сосульками от крови и пота. Спёкшиеся губы потрескались, и всё лицо покрывали только вошедшие в цвет синяки.

У ног стояла миска с почти нетронутой, заветрившейся кашей и пустая глиняная кружка.

Зорен, показалось, даже с любопытством оглядывал Младу и Бажана, пока они неспешно входили в темницу, а потом тяжело сглотнул и произнёс:

— Подойди ближе, Байчёта… Или как ты теперь называешься? И ты, воевода, подходи, — он осторожно выпрямился, морщась, и прислонился спиной к стене.

Ни капли жалости не колыхнулось в душе, когда Млада смотрела на него. Он заслужил гораздо больше мучений, чем пара ссадин и выбитых зубов. И он умрёт, пусть и не сразу. Убийца её рода и собственного сына! Поднимать на него руку снова почему-то не хотелось. Как будто давнюю, но никак не заживающую рану кто-то наконец прижёг раскалённым клинком. Осталось только раздражение и блёклая злоба. А боль утихла, хоть и продолжала сидеть внутри слабо тлеющим угольком. Да и было просто противно, правду сказать. Уж как бы за жизнь не успела Млада замараться а казалось, тронь его — испачкаешься ещё больше. Даже одним воздухом с ним дышать мерзко.

— Что ты хочешь мне сказать? — Млада приблизилась к волхву и оглянулась на Бажана.

Тот остановился чуть поодаль за её спиной и, нахмурившись, принялся разглядывать Зорена.

— Хочу сказать, что не хочу больше быть вам врагом.

Воевода громко, насмешливо крякнул. Даже Млада улыбнулась, настолько дико прозвучали такие слова из уст человека, что без малого двадцать лет пил кровь у жителей этих земель. Он или окончательно тронулся умом, или задумал очередную подлость. Зорен совершенно невозмутимо встретил молчаливую издёвку и продолжил:

— Можете смеяться надо мной, но лучше послушайте. Вам надо спасать своего князя, — ни тени улыбки не отразилось в его голосе. — Иначе он скоро поотсекает вам всем головы и наколет на пики у ворот. И княжество зальёт кровью. А потом, может, пойдёт на соседние земли, потому что его безумию этого будет мало.

Зорен медленно вдохнул, и его лицо, как шрамом, на мгновение перечеркнуло мучением.

— Что ты мелешь? — выплюнул Бажан и подошёл ближе. — Будешь нас против Кирилла настраивать? Совсем за дурней держишь?

Зорен, задрав голову, пытливо его оглядел и повёл плечами, как от озноба.

— Заберите у него посох и уничтожьте. Корибут добился, чего хотел. Дело только за временем.

Вот тако просто, без предисловий и объяснений. Но от его слов по хребту пробежал колючий холодок. И сердце неровно толкнулось в груди. Млада отпустила рукоять скрамасакса и сделала ещё шаг к волхву.

— Корибут? — показалось, она где-то слышала это имя. Но никак не могла припомнить, где и как давно. Оно как будто звучало эхом из далёкого детства, выплывало из бабушкиных страшных сказок. Или песен матери? Но точно было знакомым, хоть толком ни о чём не говорило.

Зорен криво усмехнулся.

— Да. Хозяин Забвения, — и добавил, видно, заметив полные недоумения взгляды Бажана и Млады. — Хоть о Забвении вы что-нибудь знаете?.. Хорошо же живёте, раз не помните легенд предков, а ведь они о многом могли бы вас предупредить. И князь ваш, может, бежал бы в своё время с этих земель без оглядки.

— Говори толком! — прервала его Млада. — Кто что помнит, потом разберёмся.

— Хорошо, — Зорен прокашлялся и снова упёрся затылком в стену. — Корибут очень давно стал Хозяином Забвения. Мира, где издревле живут все людские страхи. Я знаю о нём только это и его имя. Много лет у него ушло, чтобы добраться до Кирилла, изъесть его душу ненавистью и сомнением. И, к сожалению, я ему в этом помог. Потому что он купил меня тем, чего в итоге так и не дал. Он жаждет возродиться. Почему именно здесь — не знаю. Я многого не знаю. Многими вопросами даже не задавался, пока служил ему.

— Забвение… Корибут… О чём, бесы тебя раздери, ты говоришь? — Бажан опустился на корточки перед Зореном и, прищурившись, вперил в него взгляд.

Волхв прикрыл глаза, будто собираясь с силами. Затем посмотрел на Младу и вздохнул.

— Он проснулся, когда родился Кирилл, и с тех пор набирался сил, чтобы однажды возродиться в нём. Видно, между ними есть связь. Тогда же он нашёл меня.

— Сколько же тебе лет? — Млада нахмурилась, ища подвох в его словах.

Ведь Зорен слишком молод для того человека, что служил Корибуту больше тридцати зим. Врёт? Только его рассказ казался слишком безумным, чтобы быть ложью. Такого нарочно не выдумаешь.

— Если вы сейчас станете расспрашивать меня о том, что мне придётся рассказывать до утра, то только потеряете время, — раздражённо повысил голос волхв. — С каждым мгновением власть Корибута над князем становится всё сильнее. Хоть правду скажу — мне на него плевать. Сегодня у него нашёлся повод, чтобы казнить Байчёту, а завтра уже не нужен будет повод, чтобы казнить тех, кто ещё связывает Кирилла с его прошлой жизнью. И ты, воевода, погибнешь, и тот, второй… — Зорен задохнулся и снова поморщился.

— Откуда ты знаешь, что он решил меня казнить? — Млада наклонилась, заглядывая в глаза волхву.

— Если бы не угроза смерти, то ты так и не пришла бы повидаться с Веданой, — он горько улыбнулся. На его разбитой губе тут же выступила кровь. — Хоть перед тобой она ни в чём не виновата. Но это сейчас не важно. Если вы поторопитесь, то у тебя ещё будет время объясниться с ней.

— С чего бы нам знать, что ты хочешь, чтобы мы забрали посох у Кирилла, не для своей выгоды? — пробурчал воевода. — Может, это только твои уловки!

Зорен беззвучно рассмеялся.

— Я только избавился от его власти. И пусть меня разорвут на части все твари Забвения, если я добровольно снова возьму его в руки! — волхв замолк на мгновение и добавил глухо: — Пройдёт ещё немного времени, прежде чем Кирилл окончательно перестанет быть собой. Тогда Корибут, преумножив свои силы, выпустит на эти земли таких чудовищ, перед которыми вельды покажутся вам мелкой неурядицей. Что ещё я должен сказать вам прямо сейчас, чтобы вы, наконец, сдвинулись с места? Я рассказал бы всё раньше, если бы кое-кто едва не расколол мне череп! — волхв многозначительно посмотрел на Младу. — Хоть, конечно, я это заслужил.

— Ты заслужил сдохнуть в канаве, ублюдок! — она снова схватилсь за скрамасакс, но Бажан резко встал и уверенно взял её за плечо.

Мгновенно вспыхнувший внутри жар спал так же быстро. И снова тупая боль толкнулась в плече и бедре. Млада отступила, плохо понимая, зачем так вспылила. Зорен не сказал ничего, на что можно было бы разозлиться. Всё верно.

— Допустим, мы заберем посох, — задумчиво качнул головой Бажан, снова повернувшись к Зорену. — Как нам его уничтожить? Расплавить в кузне? Утопить, закопать? Что?

— Я много раз порывался его сжечь, когда у меня случались редкие просветления, — Зорен наконец оторвал хмурый взгляд от Млады. — И в костре, и в кузне. Но ему хоть бы что. Он увенчан камнем из самого Забвения. Видно, это его хранит.

— Тогда как? — воевода ударил ладонью по рукояти висящего на поясе меча.

Зорен уставился в пол и чуть поразмыслил, раскачиваясь взад-вперед.

— Может, я ошибаюсь, но уничтожить его сможет тот, кто его создал.

— Матерь Богов! Где прикажешь искать этого умельца?

Волхв хитро прищурился и кивнул на украшенные серебром ножны Призрака:

— Она знает.

Бажан проследил за его взглядом.

— Но это же хадымский меч. А хадымы все перемерли много лет назад. Вижу, ты совсем умом тронулся.

— Посох сделал Мастер? — перебила его Млада, обращаясь к волхву. — Как такое может быть?

— Я знаю его как Песчаного Ворона, — со слабой улыбкой уточнил Зорен. — Да, его сделал он. За это Корибут подарил ему многие лета жизни. И по сей день Ворон остаётся последним потомком хадымов. Как я — одним из последних потомков вельдов. Потому-то с помошью моей крови он смог вытащить их в угоду себе из Забвения. Как видите, Корибут умело цеплялся за остатки чьей-то жизни, чтобы создать свою сызнова.

— Млада, ты веришь ему? — Бажан глянул искоса, продолжая наблюдать за волхвом.

— Ты же видишь, воевода, что творится с Кириллом!

— Но всё это так странно. Кто этот Корибут? Что за Забвение? Это какой-то бред!

— Ей придётся мне поверить, — вклинился в их разговор Зорен. — Иначе рано или поздно она последует за князем. Ты ведь была ранена отравленными стрелами?

Млада медленно кивнула. И почему она рассказывает ему это? Почему чувствует, что так будет правильно? Зорен вздохнул и снова заговорил, но видно было, что каждое следующее слово даётся ему сложнее, чем предыдущее. Тени от горящего в углу огонька трепетали на его лице, делая гораздо старше. А ведь, если приглядеться, то в его глазах можно было увидеть все прожитые лета.

— Кирилл тоже был ранен отравленным оружием. И излечился только благодаря посоху. Но, как и в нём, частица Забвения засела в тебе, хоть ты и смогла его победить. Значит, оно сожрёт тебя всё равно. А уничтожение посоха — способ выиграть время.

Бажан выслушал его и, снова взяв Младу под локоть, отвёл в сторону.

— Мне кажется, что я попал в дурной сон. У меня сейчас глова лопнет от всего этого! Думаешь, всё, что он говорит — правда?

— Я только знаю, воевода, что как-то я излечилась от тех ран, от которых умирал любой другой воин. И знаю ещё, что тела вельдов куда-то пропадали. И вижу, как Кирилл медленно сходит с ума. Разве тебе этого мало?

Бажан сделал шаг назад, отвернулся и прошёл до противоположной стены камеры, временами поглядывая на снова скючившегося в своём углу Зорена. Он ступал медленно и твёрдо, временами хватался за бороду и запускал в неё пальцы, щевелил губами, и мерное капанье воды где-то в темноте перемежалось со звуком его шагов. Затем воевода остановился около покрытого плесенью стола, на котором стоял ржавый светец с наполовину сгоревшей лучиной, и словно превратился в камень. Даже дышать как будто перестал.

Млада тоже сомневалась, стоит ли верить всему тому, что нагородил Зорен? Но каждое его слово вспыхивало в голове обрывками смутных воспоминаний. Или чужих разговоров. Конечно, проще было бы махнуть рукой, принять его предостережения за вздор… Но в виске продолжал настойчиво колотиться вопрос: а вдруг всё это правда?

— Хорошо, — наконец грянул Бажан на всю темницу так, что и Млада, и Зорен вздрогнули. — Я найду способ забрать у Кирилла посох. А ты, Млада, должна выбраться из города. Боюсь, пока мы тут копались в том, чего я понять пока не в силах, стражники получили приказ не выпускать тебя из детинца. Ты выйдешь из Кирирята, как я и задумал — через канализацию. И жди меня за стенами у моста. Далеко не уходи. Я пойду с тобой.

— Зорена нужно взять тоже. Он расскажет нам ещё что-то о Корибуте. Или о посохе.

— Без Веданы я никуда не пойду, — добавил волхв, не поднимая головы.

Воевода помрачнел и упрямо поджал губы.

— Прикажешь тащить за собой хвост из полудохлого жреца и его бешеной подружки? — рубанул он рукой в сторону двери. — Вы что, все тут с ума посходили?

— Она моя сестра! — напомнила Млада. — Хочешь-не хочешь, а здесь я её не оставлю. И никуда не пойду. Пусть меня казнят завтра, а Кирилл окончательно рехнётся! Дела до этого мне уже не будет.

Бажан застонал, запрокинув голову.

— Пёс с вами со всеми! Вставай! — он подошёл к Зорену и поднял на ноги, ухватив под мышку.

Волхв покачнулся, но устоял, оперевшись о зеленоватую стену плечом. Бажан тем временем вышел и загремел ключами, отпирая дверь темницы, где сидела Ведана. Послышались его короткие распоряжения и через мгновения он вывел её в коридор. Чумазая и растрёпанная, Ведана исполобья глянула на Младу. Показалось даже, что сейчас снова начнёт сыпать упрёками, но она промолчала. И её лицо тут же просветлело, стоило ей увидеть Зорена. Она даже шагнула ему навстречу, но Бажан перегородил ей дорогу.

— Пошла! — он подтолкнул Ведану в спину. — Ещё не хватало тут миловаться. Млада, иди вперёд, захвати из светлицы свои вещи — и беги к канализации. Постарайся незаметно пройти мимо стражников. А я пока приведу их да соберу в дорогу, — он указал взглядом на Зорена и Ведану. — Мне-то от часовых не скрыться.

Млада кивнула и, пропетляв коридорами, вышла из темниц. В дверях почти столкнулась с вернувшимся на пост часовым. И как Бажан будет отговариваться? Едва не срываясь на бег, она вернулась в свою светлицу, покидала вещи в дорожный мешок, накинула на плечи тёплый плащ. Но на последок остановилась и ещё раз окинула взглядом горницу, которую, возможно, больше никогда не увидит. Даже мельком посмотрела на следы от кинжала на двери. Не в тот ли день всё пошло наперекосяк?

Впрочем, толку об этом горевать сейчас. Млада закинула мешок на плечо и вышла.

Ей повезло: стражников на пути из замка не попалось. Млада как можно тише вышла на улицу. И тут же плечи запорошило снегом. Он сыпал так же густо, как и утром, и в его прозрачном потоке словно тонули все звуки. Время от времени косясь в сторону дома и дальних ворот детинца, Млада дошла до канализации. Бажан уже стоял там. Где-то он раздобыл тулупы и плащи с капюшонами для Зорена и Веданы: те стояли рядом, почти теряясь за могучей спиной воеводы. Да и кое-какой снедью он их, видно, отяготил — туго набитые, потёртые дорожные мешки висели у каждого на плече.

— Надеюсь, нам не придётся об этом пожалеть, — негромко проговорил Бажан, отодвигая решётку. — Ждите меня у моста до рассвета — помнишь? Я постараюсь выйти ещё до того, как откроют ворота.

— Помню. Ты только выбирайся, воевода, — Млада попробовала ободряюще улыбнуться старику.

Бажан скупо улыбнулся в ответ и махнул рукой на колодец. Пропустив Зорена и Ведану вперёд, Млада спустилась за ними. Теперь она загодя прихватила с собой тряпицу, которую и повязала на лицо, чтобы не так задыхаться от смрада городских стоков. Подняв над головой факел, что дал Бажан, она пошла тем путём, которым когда-то преследовала арияш, стараясь держаться с той стороны канала, где помельче. Парило, отчего становилось душно. Лоб холодила испарина и застёгнутый под горлом плащ раздражал шею. Тихо текла мутная жижа, в свете факела отливая металлом. В тени то и дело мелькали крысы.

Ведана звонко вскрикнула, едва не наступив на одну из них. Всхлипнула и отшатнулась к идущему за ней Зорену.

— Молчи! — шикнула на неё Млада. — Или последним местом, которое ты увидишь, станет эта канализация! Стражники быстро набегут.

Ведана прикрыла рот ладонью и закивала. Так-то лучше.

На знакомой развилке повернули налево, и ещё долго шли в тишине и полумраке. Иногда сверху через отдушины слышались голоса часовых на улицах или скрип снега под шагами редких прохожих, что не торопились ложиться спать, хоть время уже шло к утру. Заря потихоньку расходилась, и вдоль канала на камни упали бледные пятна света. Казалось, проклятой червоточине не будет конца. Но впереди наконец показался зарешеченный выход. Млада достала из-за пазухи ключ и, едва нащупав снаружи замок, открыла его.

Оказывается, канализация выходила на берег Нейры далеко от моста — он сгорбленной спиной виднелся на востоке. Здесь от тёплых стоков протаяла полынья, и пришлось идти вдоль русла дальше, чтобы перебраться на другой берег по твёрдому льду. Снег пошёл ещё сильнее, быстро покрывая следы Млады и её спутников тонким слоем. Взбираться вверх по склону в зимней одежде было нелегко, тем более, ноги постоянно увязали в насыпавших за день сугробах. Млада то и дело останавливалась и оглядывалась вокруг, чтобы вовремя заметить стражников, хоть с трудом видела даже плетущихся за ней Ведану и Зорена.

Когда удалось дойти до моста с другой стороны Нейры, в сапогах было полно снега. Ведана медленно догоняла Младу, поддерживая под руку совсем ослабевшего от таких усилий волхва. Тёмная вреница следов за их спинами споро исчезала, сдаваясь под натиском непогоды. В ожидании Бажана пришлось укрыться с подветренной стороны опоры моста, иначе рано или поздно встретятся стражники или заметет снегом по самые уши.

Когда почти совсем рассвело, Млада стала терять надежду на то, что Бажан придёт. Кто знает, что ему могло помешать забрать треклятый посох? Она уже обдумывала, куда двинуться с сестрой и вельдским волхвом, на измождённых лицах которых было написано, что они точно откуда-то сбежали. Ведана затравленно и мрачно зыркала по сторонам, а Зорен разукрашен, будто его лошадь промеж глаз лягнула. Любой стражник в любой деревне тут же заинтересуется такими путниками, а если гневный приказ князя об их поимке разлетится по окрестностям, скрыться будет и вовсе негде.

Проклятый день! Проклятый посох и Корибут! Млада глянула на прижавшегося к каменной опоре Зорена. Сейчас все его слова опять начинали казаться полнейшей брехнёй. Но волхв теперь уже не походил на охваченного злым огнём полубога, которым виделся во время того жертвоприношения в лагере. Он был просто бледным мужчиной, изрядно похудевшим за время недуга, со следами побоев на лице. Её, Млады, справедливых побоев. Но, наверное, и те, кто пытался допросить его позже — добавили что-то от себя.

Будто почувствовав её мысли, Зорен открыл глаза и посмотрел из-под полуприкрытых век. Подышал на ладони и закутался в плащ сильнее.

Скрипнули, открываясь, городские ворота. Зашуршал снег, и голоса стражников ворвались в тишину заснувшей под снежным покрывалом долины. Проехала повозка и, покачиваясь, исчезла в мутной пелене. Млада выждала ещё немного, пошевелилась и стряхнула с плеч снег. Пора идти. Не сидеть же здесь до следующей ночи. Того и гляди, округу начнут обшаривать, когда станет известно, что пленники сбежали из темницы.

На мосту послышался скрип шагов. Мужчина, фигуру которого скрывал длинный, до пят, плащ с богатым собольим воротником, спускавшимся аж ниже плеч, прошёл чуть вперёд. Он огляделся, пробормотал что-то едва слышно и снова повернул к мосту, пригибая голову под снегопадом. За его спиной на перекинутом поперёк груди ремне был закреплён завёрнутый в мешковину длинный посох. Наконец-то!

Млада дёрнула за рукав задремавшую было Ведану и вышла из укрытия. И, только подойдя ближе, поняла, что пришедший мужчина — не Бажан.

Хальвдан скинул с головы капюшон, стряхивая снег, и обвёл взглядом вставших за спиной Млады сестру и волхва. Затем обтрусил плечи и усмехнулся, прищурившись.

— Эх, хороши спутнички, — он похлопал перчатками друг о друга. — Учти, Млада, я этих дохляков из сугробов вытягивать не буду. И придушу волхва, если по моему уразумению он что-то сделает не так. Так что под твою ответственность он здесь, а не догнивает в темнице.

— Что ты здесь делаешь, воевода? — хмуро процедила Млада.

Мало ей забот, чтобы ещё всю дорогу терпеть Хальвдана и его издёвки. Бажан, верно, посмеяться над ней решил или хоть как-то наказать?

Воевода пожал плечами.

— Мы с Бажаном решили, что он останется в детинце. Успокаивать Кирилла у него всегда получалось лучше, чем у меня. А кнез, уверен, будет в бешенстве, когда узнает, что ты сбежала с его посохом, пленниками… и воеводой. До того, как он проснётся после сонного снадобья Лерха, у нас ещё есть немного времени. Так что нечего тут стоять, как четыре сосны в поле. Надо добраться до ближайшей конюшни. Там возьмем коней. Уводить их из княжеской я не рискнул. Много глаз вокруг. А там в Беглицу как можно скорей. Припасов подсобрать.

— Воевода, ты… — Млада не успела до конца придумать, что сказать, настолько возмутило её появление Хальвдана. К тому же с недосыпа голова была лёгкой и пустой, как глиняный кувшин. Тут уж не до красноречия.

— У тебя ещё будет много времени, чтобы поблагодарить меня за помощь, — воевода снова накинул на голову капюшон и дёрнул бровью. — А уж я пока придумаю, как ты можешь это сделать.

Он отвернулся и пошёл по запорошенному Южному тракту. Млада некоторое время смотрела ему вслед, прислушиваясь к тому, как колотится её сердце. Махнув Ведане и Зорену, она двинулась за Хальвданом, пока ещё тот не успел совсем затеряться в рябой снежной мути.

— Думается мне, уж лучше бы я остался в темнице, — усмехнувшись, вздохнул волхв за плечом.

Млада только бросила на него мрачный взгляд, но мысленно согласилась с тем, что умереть сейчас было бы, пожалуй, куда лучше.