Слепая зона

Глава 28

Спустя неделю, поплотнее запахнув плащ, я сидела под холодным ветром на скамейке возле «Рома и вертела». Надеть гольфы и юбку сегодня было неудачным решением, но я скучала по сезону юбок. Мне надоело носить свитера и брюки и хотелось выйти в той юбке с кошачьими усами.

И я бы никогда и никому, даже себе, не призналась бы, в чем тут причина.

Потому просто растирала ноги через тонкую ткань, пытаясь хоть немного согреться, и выглядывала Шона среди проходящих мимо студентов. Мы договорились пойти в кофейню, и я с нетерпением ждала, когда смогу уже оттаять.

Я не совсем понимала, почему у меня возникла потребность позвонить ему и пригласить на встречу – просто решила, что, рассказав все начистоту, обрету некое подобие успокоения. Само собой, от Клэя я такого не собиралась добиваться, так что, возможно, это было отчаянной попыткой моего сердца вернуть контроль, которого меня лишили.

В кармане пальто завибрировал телефон. Я вздохнула, когда прочла сообщение.

«Извини, немного опоздаю. Скоро буду».

Пальцы на автомате напечатали ответ, но не успели отправить, как меня накрыла чья-то тень.

– Симпатичная юбка, но не понимаю, как ты еще не отморозила себе сиськи.

Я нахмурилась и, подняв голову, прищурилась на солнце. Рядом стояла Райли и смотрела на меня сверху вниз.

Мой взгляд опустился на усики на юбке.

– Может, потому что и отмораживать нечего?

Райли засмеялась:

– Подвинься.

Я подвинулась, и Райли села рядом, взяв меня под руку и мгновенно согрев теплом своего тела через гораздо более удобные спортивные штаны. Я тихонько вздохнула от удовольствия, которое доставило и тепло, и утешение от ее прикосновения.

– И чего ты сидишь на холоде, чудила?

Я хихикнула.

– Жду кое-кого.

– Клэя?

От его имени мою улыбку как ветром сдуло.

– Нет, – сглотнув, ответила я. – Просто друга.

Райли кивнула, немного помолчала и спросила:

– Ты расскажешь вообще, что у вас случилось?

– Если бы я только знала.

– То есть? – нахмурилась она.

– То есть он вернулся к Малии, но я… я просто знаю, что он хочет не этого.

– С чего ты взяла?

Я вздохнула, мельком глянула на нее, а потом повернулась к Райли всем телом, протянув ей мизинчик, поскольку знала, какое большое для нее это имеет значение.

– Обещаешь, что ни одной живой душе не расскажешь то, чем я с тобой сейчас поделюсь?

В ее глазах появился огонек, и она со всей серьезностью обхватила мой мизинец своим.

– Буду нема как рыба.

И, удовлетворившись этим обещанием, я все ей и выложила.

Не ту версию, что поведала отцу, – несколько приукрашенную и умалчивающую о многих деталях, – а всю историю целиком. Я рассказала ей про наше соглашение, про то, что сначала все было понарошку. На этом моменте Райли оживилась и заявила:

– А я так и знала!

Я рассказала ей, что между делом все изменилось. И покраснела, признавшись, что была девственницей, а Шон своей дурацкой страстной песней вызвал у меня панику, и я умоляла Клэя лишить меня этого статуса.

Все.

Про обсерваторию, аукцион, дни и ночи, которые мы провели в обнимку.

И про расставание.

Рассказывая ей о последнем, я не смогла сдержать слезы, и Райли сочувственно стиснула мою руку, кивая так, словно прекрасно понимала мои чувства. Не сомневаюсь, что так оно и было, если вспомнить происходившее между ней и Зиком в прошлом семестре.

– Поэтому я бы рассказала тебе о случившемся, если бы сама понимала, но увы. Клэй просто… положил всему конец. И мне плевать, что он утверждает, будто вернулся к Малии, – я знаю, что он этого не хочет. Просто не понимаю, почему он так поступил.

– Думаешь, он забеспокоился, что обидел ее? А может, она его шантажирует! – подпрыгнула Райли. – Господи, может, она ушлая чирлидерша-наркоторговка, а Клэй угодил из-за нее в неприятности, и теперь она держит его за яйца, и у него нет выбора!

Я в шоке уставилась на нее.

– Ладно, может, я забавы ради и читаю романы про мафию, но даже у меня нет такой бурной фантазии.

Райли пожала плечами.

– Все может быть. Без обид.

Я усмехнулась, но улыбка быстро померкла, и я покачала головой, до сих пытаясь осмыслить события той ночи, когда Клэй покинул мою квартиру.

– Не знаю. Но на прошлой неделе папа дал мне очень дельный совет. Он сказал, что, возможно, я никогда не получу нужные мне ответы, – подытожила я. – И мне нужно это как-то пережить.

Райли нахмурилась.

– Почему теперь мне хочется плакать?

– Потому что это ужасно несправедливо, – ответила я. – Но… папа прав. Не знаю, что скрывает от меня Клэй, почему он так поступил, но важно то, что он действительно это сделал. Он расстался со мной. – Я пожала плечами. – И как бы мне ни было больно, я должна с этим смириться и понять, как жить дальше.

Райли покачала головой.

– Ты сильнее меня.

– Скажи это пижаме, испачканной мороженым, и горе носовых платков, которыми сейчас завалена моя спальня.

Райли положила голову мне на плечо и снова взяла под руку.

– Ты его любишь, – прошептала она.

Мне стало трудно дышать.

– Люблю.

– Разве это не самое плохое?

Я подавилась смешком.

– Да, – согласилась я. – На самом деле это и правда самое плохое.

Райли помолчала, а потом сжала мою руку.

– Мне правда жаль. А еще я всерьез на тебя злюсь из-за того, что ты ничего мне не рассказала. Джи, мы же друзья.

– Я как-то не привыкла к тому, что у меня есть друзья, – призналась я.

– Ну, значит, привыкай. Тем более если у тебя снова случится тайный фестиваль удовольствия, в котором мужчина воплотит в жизнь твои самые непристойные книжные фантазии, я хочу знать все постыдные подробности.

Я засмеялась, но потом от внезапно нахлынувшей печали сжалось сердце.

– Господи, более романтичного поступка, чем этот, для меня еще не совершали.

– Да, такого парня еще поискать, – тихо сказала Райли, и на мгновение мы обе замолчали. А потом она выпрямилась и подтолкнула меня локтем. – Как и тебя. Как бы там дальше ни было, но у тебя все будет круто.

– Спасибо, Райли.

Она улыбнулась, а когда глянула мне за спину, в ее глазах вспыхнул огонек.

– Тут к тебе пришли.

Райли встала, а я повернулась и увидела, как к нам идет Шон, через правое плечо которого был перекинут гитарный чехол. Посмотрев на меня, он нерешительно помахал рукой, и я встала рядом с Райли.

– Спасибо за то, что поделилась со мной, – поблагодарила она, а потом, кивнув Шону, добавила: – И удачи!

Крепко обняв меня на прощание, Райли ушла, и следом за ней к скамейке подошел Шон.

Я улыбнулась и показала на кафе.

– Зайдем?

Когда мы встали в очередь за кофе, воцарилась неловкая тишина. Как только нам выдали заказ, Шон тут же нашел свободный столик прямо посреди кофейни. Он сел первым, прислонив гитару ко столу, а я заняла стул напротив него.

– Спасибо за то, что согласился встретиться.

Он кивнул.

– Как ты?

– Я… – Я замялась. – Если честно, ужасно, – призналась я, однако уже улыбаясь. – Но все будет хорошо. Со временем.

– Ты поэтому мне позвонила? Чтобы поговорить?

– Да, но на самом деле не о себе. Ну, типа того. – Я покачала головой. – Просто я… хотела кое-что тебе рассказать. То, что ты заслуживаешь узнать.

Шон изогнул бровь, а я, сделав последний глоток кофе и глубоко вздохнув, рассказала ему о сделке, которую заключила с Клэем в этой самой кофейне, и о том, какую роль в наших отношениях играл Шон. Я опустила подробности, коими поделилась с Райли и отчасти с папой, и вместо этого сосредоточилась на извинениях за то, что разыграла для него спектакль, об участии в котором он даже не подозревал.

Рассказывать об этом Шону было больнее всего, тем более когда увидела, как его охватило решительное спокойствие, стоило ему понять, что все между нами было обстоятельно продумано. Закончив, я поднесла чашку ко рту и стала ждать, пока Шон переварит услышанное.

Он вздохнул и провел рукой по волосам.

– Что ж, – наконец заговорил Шон, – я не стану врать и говорить, будто не жалею, что не заметил тебя до того, как Клэй стал встречаться с тобой понарошку, неоднократно мороча голову.

Я улыбнулась.

– Но, – продолжил он, – теперь рад, что познакомился с тобой.

Когда Шон произнес эти слова, его глаза заблестели в тусклой кофейне, и я почувствовала облегчение.

– Правда?

– Правда, – сказал он. – Вдруг мы можем начать сначала.

Меня захлестнула паника, а к лицу прилила кровь. Я и не подумала, что Шон, возможно, еще хочет со мной встречаться. Вообще-то я даже предполагала, что он разозлится. Проклянет меня, обзовет психопаткой и уйдет, хлопнув дверью.

– Э-э-э…

– Как друзья, – ухмыльнувшись, уточнил он и наклонился вперед.

Когда из моей груди вырвался вздох облегчения, он улыбнулся еще шире, а потом встал и раскинул руки, предлагая обняться.

Я тоже встала и крепко его стиснула, когда он заключил меня в объятия.

– Друзья, – согласилась я.

Наши взгляды встретились, когда он отодвинулся, и Шон покачал головой, приподняв бровь.

– Поверить не могу, что ты так меня надула.

– Поверить не могу, что ты пытался закадрить девушку, у которой был парень.

– Эй, в свою защиту отмечу, что благодаря тебе он казался довольно хреновым парнем.

– Справедливо, – согласилась я, Шон медленно отпустил меня, и мы снова сели.

– Кстати об этом… мне жаль. Я про то, что вы расстались.

Внезапно стало больно дышать.

– Спасибо. Мне тоже.

Теперь, когда между нами не осталось лжи, я почувствовала, как мое разбитое сердце окутало легкое спокойствие. Папа был прав. Это не происходит в одночасье. Я еще очень-очень долго не не перестану страдать или скучать по Клэю.

Но я еще здесь. Еще дышу, еще живу.

И, двигаясь вперед, не хочу сторониться этой боли.

Она напоминала мне обо всем, что произошло, о тех сильных чувствах, которые я испытывала к Клэю, когда наши жизни были связаны. Мне не хотелось забывать об этих хлестких болезненных ударах, хоронить воспоминания об ощущениях, когда он обнимал меня, прикасался и целовал.

Когда любил меня.

Может, я и не заполучила его навсегда.

Но до конца жизни буду держаться за каждое воспоминание, которое он мне подарил.

И после – тоже.

Я чертовски устал от бостонской зимы.

А ведь формально она еще даже не наступила. Мы застряли точно посреди осени, но дождь со снегом, впивающийся в кожу крошечными клеймящими иголками, вовсе не казался мне осенним.

Осень в Калифорнии – это прохладные вечера и теплые дни. Это солнце и чистое голубое небо. По ночам температура у нас редко опускалась ниже десяти градусов, а днем чаще всего бывало около двадцати.

Вот идеальная погода для футбола.

Но выросшие в Новой Англии мазохисты обожали играть при таком дерьме. Это было видно по их лицам во время тренировок: после мощного удара Зик с торжествующей улыбкой высунул язык, Райли, забив филд-гол с тридцати трех ярдов, исполнила легкий танец. А я? Мечтая о горячем душе, безостановочно бурчал, пока мы бежали в раздевалку.

Я замедлил шаг, заметив Джиану.

Она была так увлечена работой, созывая игроков для прямого эфира в «Инстаграме», что не заметила меня, и я воспользовался моментом, любуясь, как подпрыгивают у нее кудри, словно в замедленной съемке, когда она показывала пальцем, направляла и руководила всеми, кто стоял с ней рядом. Кожа ее казалась бледной, глаза еще были уставшими, но уже не красными, как раньше. Джиана держала голову прямо, сосредоточившись на работе, будто все остальное ее нисколько не волновало.

Она выглядела лучше, чем в последние несколько недель.

И причиной тому был Шон.

В груди стало нестерпимо жарко, когда я вспомнил картину, въевшуюся в мозг на всю оставшуюся жизнь. В прошлое воскресенье я готовился к тесту по анатомии и с трудом вообще мог открыть глаза – спасибо бессонным ночам, которые теперь вошли в мой привычный режим. Потому в отчаянной попытке собраться с мыслями я побежал в «Ром и вертел».

Но внутрь так и не зашел.

Через окно, запотевшее от того, что внутри было тепло, а на улице – жутко холодно, я увидел ее.

В объятиях Шона.

У меня сердце оборвалось, когда я увидел, что Джиана крепко обняла Шона, а потом посмотрела на него с улыбкой, какую всегда дарила только мне одному. Он что-то сказал, и в ответ она рассмеялась, а я, больше не в силах это наблюдать, оторвал от них взгляд и пробежал мимо.

Она оставила прошлое позади.

Боже, как бы я хотел этому порадоваться. Хотел бы почувствовать облегчение, что не разбил ей сердце полностью, что Шон собрал оставленные мной осколки. Я хотел обрести утешение, зная, что у нее все будет хорошо, что он о ней позаботится.

Но мне стало дурно от ревности, а ярость вскружила голову.

От такого предательства я почувствовал резкую боль в животе и, спотыкаясь, отошел от кофейни, а потом быстро опустошил желудок в мусорный бак, стоявший на тротуаре.

Я заслуживал такое поражение и не имел права расстраиваться или удивляться.

Но меня это, черт возьми, убивало.

– Привет, – сказала Малия, вырвав меня из воспоминаний и переключив внимание с Джианы на себя. Она обхватила меня руками за пояс и, привстав на цыпочки, чмокнула в губы прежде, чем я успел отстраниться. – Классная тренировка. Пойдем внутрь, я замерзла.

Я сглотнул и, кивнув, обхватил ее рукой, чувствуя, как на меня накатывает уже знакомая тошнота.

По пути я встретился с Джианой взглядом и не сводил его, пока она смотрела то на меня, то на Малию. Даже на расстоянии в несколько ярдов эти голубые глаза прожигали во мне дыру, и мне захотелось увековечить их в памяти, смотреть так долго, чтобы до конца своих дней не забывать их форму и цвет.

Но Джиана отвернулась и вернулась к работе, не выдавая чувств и не показывая, что ее это разволновало.

Может, я ненавидел погоду, потому что она точно соответствовала моему настроению. Может, я скучал по солнцу и безоблачному небу, поскольку думал, что они выступят в роли чудодейственного средства, которое вытащит меня из этого жалкого оцепенения.

– Давай закажем суши, – предложила Малия, когда мы подошли к раздевалке, и отпустила меня, продолжив идти по коридору к помещению для чирлидерш. – Помоемся, переоденемся и встретимся здесь?

– Конечно.

Малия улыбнулась, но в ее глазах была какая-то грусть, когда она посмотрела на меня. Она, наверное, ослепла, если не замечала, как я несчастен, сколько бы я ни притворялся ради нее, мамы и Кори, что у меня все хорошо.

– Ты в порядке?

Я с трудом кивнул.

– Просто замерз. И устал.

Малия скривилась.

– Знаешь, ты можешь поделиться со мной. Я… знаю, что нам еще со многим нужно разобраться. Знаю, что причинила тебе боль, предала твое доверие. Но… я тебя знаю. Наверное, намного лучше остальных.

Мне хотелось закатить глаза из-за того, как она ошибалась.

– Я же вижу, когда тебя что-то беспокоит.

– Да просто много всего на уме.

– Так давай это обсудим. За ужином.

И снова в ответ я лишь кивнул.

Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но передумала. А потом повернулась и пошла по коридору, а я шмыгнул в раздевалку.

Команда уже привыкла к моему кислому настроению. Они перестали доставать меня по этому поводу и пытаться выудить из меня информацию. Теперь они просто меня избегали, словно я был заразой, которую не хотелось цеплять.

Я быстро разделся и в трусах побрел в душ – в основном ради Райли. Когда остались только мы с несколькими парнями, я разделся полностью и тяжело вздохнул, почувствовав, как на меня полилась первая струя горячей воды.

Сначала кожу обожгло, но вскоре я привык, мышцы расслабились, и я был бы рад простоять так не один час, подставив лицо под струю и зажмурившись под окутывающим меня теплом.

Пока внезапно не побежала холодная вода.

– Какого хрена!

Я потянулся на ощупь к крану, но вместо него наткнулся на мокрую футболку. А потом, пока пребывал в полной растерянности, вода выключилась, мне кинули полотенце и спихнули вниз, и я распластался на полу, прижавшись спиной к холодной плитке.

– Прикрой свое чудище, – сказал Зик. Его голос я узнал бы всюду. Я вытер полотенцем глаза, а потом положил его на колени и, посмотрев вверх, увидел стоящих надо мной Зика и Холдена.

– Вышли, – щелкнув пальцами, велел Холден двум парням, которые тоже находились в душевой. Они выразили мне взглядом соболезнования и ретировались по приказу капитана.

– Какого черта вы творите? – спросил я.

– Райли, – пропустив мои недовольства мимо ушей, позвал Зик, из-за угла выглянула девушка и, убедившись, что я прикрылся, вошла в душевую.

– Извини за такие варварские методы, – сказала Райли, встав рядом с парнями и скрестив руки на груди. – Но мы не знали, как еще заставить тебя с нами поговорить.

– Поговорить?

– Мы знаем, что происходит, – пояснил Холден. – И не верим в ту хренову ложь или полуправду, которую ты выдаешь, когда у кого-то хватает смелости пристать к тебе с вопросами. С тобой что-то происходит. И если бы ты и впрямь хотел быть с Малией, то уже был бы на седьмом небе от счастья, а не осликом Иа в человеческом обличье.

Я вздохнул.

– Но я хочу быть с Малией.

Стоило мне произнести эти слова, как Райли многозначительно посмотрела на парней. Они оба отошли назад, а она повернула кран, и на меня полилась ледяная вода.

– Райли! Какого хрена!

Я поднял руки, пытаясь прикрыться, хотя это было зря, пока Райли не выключила кран. Полотенце, лежащее на коленях, теперь было мокрым и холодным.

– Еще раз скажешь такую тупую хрень – снова получишь ледяную ванну, – предупредила она. – На твоем месте я бы десять раз подумала.

– Чушь собачья, я не… – зарычал я.

Я попытался встать, но Зик твердой рукой пихнул меня обратно к стене.

– Завязывай с попытками справиться со всем в одиночку, – уверенно и громко заявил он. – Проклятье, Клэй, ты сам не замечаешь, что друзья за тебя волнуются? Ты так или иначе всегда нам помогал, – продолжил он, и я глянул ему за спину, где стояли Райли и Холден и согласно кивали, а потом снова посмотрел Зику в глаза. – Так позволь теперь нам помочь тебе.

Горло сдавило от чего-то волнительного, и я обвел взглядом пустую душевую, глотая эмоции, которые меня душили. Я молчал и качал головой, полный решимости выдать в ответ какой-нибудь довод.

Но у меня их не осталось.

Потому, уступив наконец, я вздохнул и сел, запрокинув голову на плитку.

– Долго рассказывать, – ответил я хриплым голосом.

Райли осторожно присела рядом со мной на мокрую плитку, совершенно не волнуясь, что намочит шорты. Она протянула руку и взяла меня за предплечье.

– Мы не торопимся.

Зак и Холден тоже сели.

– Можем переместиться куда-нибудь, где не так мокро, – предложил я.

– Ага, размечтался! – сказала Райли. – Буду и дальше угрожать тебе краном. В прямом смысле.

Я ухмыльнулся, выдохнул и все им рассказал.

Меня поразило, как легко это удалось: я начал со сделки, которую заключил с Джианой, и закончил кошмарной сценой у нее в квартире – тогда мы разговаривали в последний раз.

Друзья втроем наклонились ко мне, внимательно слушая, а в конце переглянулись. Холден сказал, покачав головой:

– Выходит, ты пошел на это ради своей мамы?

Я кивнул.

– Понимаю, что вам это может показаться глупым, но она… она столько для меня сделала, стольким пожертвовала…

– Я понимаю лучше, чем ты думаешь, – произнес Холден и посмотрел на меня суровым взглядом. Но вдаваться в подробности не стал, просто добавил: – Я понимаю. Это твоя мама, и она тебя воспитала. Но, мужик… она – родитель. Это ее обязанность.

Я нахмурился.

– Ладно… и что?

– А ты – ее ребенок, ее сын. И как бы ни любил ее и ни хотел ей помочь, она взрослая женщина, которая должна сначала помочь себе.

– Но она не может. Без моей помощи – нет.

– Нет, может, – возразила Райли. – Твоя мама оказалась в такой ситуации из-за своих же решений. Я понимаю: тебе кажется, что ты должен все за нее исправить, но разве она не должна сделать это сама? – Райли пожала плечами. – Как она усвоит урок и примет ответственность на себя?

– Это не твой бой, – добавил Зик. – Мы все согласны с тем, что ты помогаешь маме, если ей нужна реабилитация, и придумаем, как ее организовать. Но это… принять от Кори деньги, отказавшись от девушки, с которой ты был счастливее, чем за все эти годы? – Он покачал головой. – Это не выход.

– Ну а что мне еще делать? – спросил я, вскинув руками. – Я уже взял кредит. Не могу же я просто так продолжать. Отец не поможет мне. А я не хочу увязнуть в долгах.

– Этого не будет, – сказал Холден, словно такой вариант даже не рассматривался. Не менее суровый взгляд Зика намекал, что он совершенно согласен с капитаном.

– Мы обязательно разберемся. Просто дай нам немного времени подумать, – попросила Райли. – А до тех пор прими, что твоя мама – взрослый человек. Она может о себе позаботиться – подвох в том, что ты должен ей это позволить. Должен перестать помогать и показать, что ей и не нужна твоя помощь. Она вполне может обойтись своими силами.

– А если она не сможет? Если ее ждет провал?

Зик посмотрел на Райли, а потом на меня.

– Она поднимется. Так мы все и делаем – поднимаемся и пробуем снова.

Я покачал головой, хотя от их слов туман в голове начал рассеиваться.

– Я уже принял тот чек от Кори. Мама его обналичила. Она в реабилитационном центре за его счет. И он… он о нас заботится, – сказал я, не понимая, насколько это больно, пока не произнес вслух. – Таким уж ненормальным способом он это показывает.

– Так он лишь получает желаемое! – возразила Райли. Зик многозначительно глянул на нее, и она тут же замолчала. Хотя, судя по тому, как покраснели ее щеки, Райли с трудом сдерживалась, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще.

– Скажи ему, что признателен за помощь и предложение, но ты передумал, – невозмутимо предложил Холден. – А если он заберет деньги, и твоя мама вернется домой, повторю еще раз: мы разберемся.

– И, кстати, я знаю, что Малия в прошлом причинила тебе боль, но это и по отношению к ней нечестно, – не выдержав, добавила Райли. – Судя по тому, что ты нам рассказывал, вы с Кори очень похожи. Оба хотите помочь любимым людям. Но делают это не так. – Она пожала плечами. – Твоей маме больно. И Малии тоже. Они, наверное, жалеют о принятых ими решениях, из-за которых оказались в таких ситуациях. Но это не значит, что ты берешь на себя ответственность все исправить и сделать лучше, потому что так они чувствуют себя только хуже.

– Тогда что мне прикажешь делать? – возразил я.

– Просто будь с ней рядом, – покачав головой, ответила Райли с улыбкой. – Скажи маме, что любишь ее и понимаешь. Выслушай, когда ей это нужно. Поддержи, когда она попросит у тебя совета. Когда она решит, чем хочет заняться после, предложи помощь в пределах своих физических, эмоциональных, умственных и финансовых возможностей.

– Люби ее и в трудные времена, напоминая, что плохое не будет длиться вечно, – подхватил Холден, и его взгляд снова стал таким мрачным, что я задумался, не из личного ли опыта он это берет.

– Клэй, ты имеешь право на счастье, – тихо сказала Райли. – И не должен нести чужое бремя. Ты и так уже достаточно сделал.

Я сглотнул ком в горле и, запрокинув голову, посмотрел на насадку для душа.

– Не хочу ее обидеть.

– Это же твоя мама, – тут же заявил Зик. – Скорее, она будет гордиться тем, что ты установил границы. Она тоже хочет для тебя лучшего. И все у нее будет хорошо, мужик. Обещаю.

Я закрыл глаза и покачал головой – не потому что не хотел слушать друзей, а потому что осознавал, сколько правды было в их словах. Может, и сам понимал, что за моей потребностью помогать маме, Малии, остальным, кто угодил в беду, таилось что-то еще.

– Где вы были с этим мудрым советом две недели назад? – грустно рассмеявшись, прошептал я.

– Все там же. Просто ты слишком гордый, чтобы прийти к друзьям и попросить помощи, – сказала Райли.

– Точно, – вздохнув, признал я правду. А потом посмотрел на них. – Я вас услышал. И я… знаю, что вы правы.

– Очень больно было? – ухмыльнувшись, пошутил Зик.

Я попытался улыбнуться, но, задумавшись, понял, что бессмысленно.

– Надо поговорить с Кори. И позвонить маме, все объяснить. Малия хочет поесть суши после матча, так что сначала я расскажу ей. Она заслуживает правды.

Внутри все сжалось от этой мысли. Как ни крути, а разочарование постигнет нас обоих, однако я понимал, что выбора нет и нужно разбираться с той заварушкой, которую устроил.

– А Джиана? – пристала Райли.

В груди заныло.

– Она наладила личную жизнь.

Райли нахмурилась.

– Ладно, Клэй, я тебя люблю, но какой же ты тупой! – покачала она головой. – Эта девушка уж точно тебя не забыла. Она… – Райли вздохнула и не закончила мысль. – Тебе нужно с ней поговорить.

– Она теперь с Шоном, – хрипло сообщил я, и эти слова чуть меня не уничтожили. – Я опоздал.

– Да о чем ты толкуешь? – спросила Райли.

– Я видел их в воскресенье. Они сидели в кофейне. – Я сглотнул. – Он обнимал ее, а она смеялась и смотрела на него. – Помолчал. – Так и должно быть. Я хочу, чтобы Джиана была счастлива.

– Ой, не пори чушь! – воскликнула Райли и резво встала. – Она не с Шоном, болван. Джиана встретилась с ним, чтобы рассказать обо всем, что произошло. Ей нужно было расставить все точки, а она знала, что от тебя этого не добиться.

Зик и Холден стояли рядом с Райли, а я в недоумении качал головой.

– С чего ты взяла?

Она вздернула подбородок.

– Уж об этом ты не волнуйся. Волнуйся, как теперь все исправить.

Голова кружилась, и я встал, осторожно придерживая полотенце, чтобы оно прикрывало меня, пока завязывал его на поясе.

– Я… я не могу. Я безвозвратно напортачил.

– Ух, как же ты бесишь, – уперев руки в бедра, сказала Райли, а потом посмотрела на Зика. – Ты тоже был таким кретином, когда мы расстались?

– Хуже, – ответил он.

Райли закатила глаза и снова перевела внимание на меня.

– Ты же читал ее книжки?

Я прищурился.

– А об этом ты откуда узнала?

– Отвечай на вопрос.

– Да, читал.

– Ладно, ты обращал внимание только на сексуальные сцены или читал конец? – Она взмахнула рукой в мою сторону, словно ответ парил между нами. – Она тебя ждет. Ждет, когда ты расскажешь ей правду: что облажался, что любишь ее, что ты идиот, тебе совестно, ты не можешь без нее жить. – Райли улыбнулась. – Часть, где ты завоевываешь девушку, идиот.

– Великий жест, – добавил Зик, и у меня брови взлетели на лоб, но он от меня отмахнулся. – Что? Я-то умею делать романтичные поступки, – сказал он в свое оправдание.

Я покачал головой и провел рукой по волосам, почувствовав, как сердце в груди опасно екнуло от надежды. Пока она не разгорелась, я хотел потушить ее как пламя, но надежды становилось все больше, пока она не превратилась в настоящий лесной пожар, и в дыму расцвела мысль.

– А у тебя уже идеи пошли, да? – усмехнувшись, спросил Холден.

Я посмотрел на него, Райли и Зика – на моих друзей, которые, по сути, вбежали в горящее здание, чтобы меня спасти. И я испытывал огромную благодарность, которую нельзя выразить словами, но надеялся, что они это заметили. Надеялся, что поняли.

– Что ты задумал? – спросил Зик.

– И, что важнее, – вторила Райли, – чем мы можем помочь?