Слепое пятно

Глава XLVI Из потустороннего

— КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?

— Я так и не поняла. Мы отправились поиграть с собакой. Она не хотела оттуда уходить, и Арадна в шутку попыталась подтолкнуть ее к ступеням. У нее получилось, но… всё произошло так быстро. Арадна исчезла!

К счастью, «пятно» к этому времени уже казалось далеко не таким жутким, как прежде. Теперь, когда они знали, что и кто находится по ту сторону, всё было иначе. Как сказал потом доктор в частной беседе с Чиком и Гарри:

— Это не так уж и плохо — я имею в виду, если там несет стражу Хобарт Фентон. Думаю, так и есть. На самом деле я жалею, что мы не знали об этом загодя — мы могли бы послать ему весточку.

И профессор принялся объяснять, что он имел в виду. Этот разговор состоялся спустя двадцать четыре часа после исчезновения Арадны — еще через двадцать четыре должен был настать вечер Последнего Дня — шестнадцатого из Дней Жизни, который Рамды называли Днем Суда. Маховисал превратился в кипучее море людей, прибывших, чтобы увидеть воплощение своих самых заветных надежд.

— Помните, что, если «пятно» не откроется в последний момент — и мне, и вам конец. Мы сами себя раскроем как «самозванцев», и наши жизни не продлятся и минуты после завтрашней полуночи, если мы не сможем прорваться! Это пророчество — ВСЁ для томалийцев. Было время, когда они принимали его в качестве религии; теперь это убеждение разума, которого они придерживаются все до одного. И они не могут дождаться новой чудесной жизни за «пятном», в потустороннем мире — нашем мире!.. Итак, самой щекотливой задачей будет открыть «пятно» на достаточно долгий срок, чтобы мы могли миновать его, однако не дать пророчеству осуществиться полностью. Мы обязаны вернуться домой вместе с этим черным портфелем, а затем захлопнуть дверь перед носом всей Томалии!

Речи об этом больше не заводили до заката следующего дня, когда доктор, Гарри и Чик сели перекусить. Они ели так спокойно, словно ничего из ряда вон выходящего не происходило. С их места (они сидели в одном из приделов храма) открывался вид на заполненные улицы, где толпились бесчисленные толпы паломников — все они стекались на огромную квадратную площадь перед храмом. Стражей нигде не было заметно — важности происходящего оказалось достаточно, чтобы поддерживать порядок. Однако потрясающие воображение возможности этой фанатичной толпы не заставили голос доктора дрогнуть ни на йоту.

— Я понятия не имею, что может случиться, — сказал он. — Что касается меня, то я не рискну приблизиться к «Пятну Жизни». Я буду в комнате под ним. Но вы двое должны показаться, как только сядет солнце. Об этом говорят некоторые древние записи. Вы вместе с Нервиной обязаны будете подняться по ступеням к «пятну» и оставаться там до полуночи — до самого конца. Нам также следует быть готовыми к непредвиденным обстоятельствам, — он достал из кармана какие-то бумаги, выбрал из них две и передал своим ученикам. — Вот подробности того, что надлежит сделать. В случае, если вырваться удастся только одному из нас, этого будет достаточно.

— Но… как от этого может быть какой-то толк, если мы получили их только сейчас? — спросил Гарри.

— Поломайте немного голову, джентльмены, — благодушно пожурил их доктор. — Вы скоро поймете суть моих стремлений. Это один из тех случаев, когда, учитывая природу задействованных сверхъестественных сил, нет никаких сомнений, что вам лучше реагировать на все происходящее как можно естественнее. Вы можете заметить, что я сделал чертеж участка «Слепого пятна», а также кое-какие подсчеты, которые скажут сами за себя. Более того, я написал кодовую комбинацию к лабораторному сейфу в моем доме в Беркли. Там хранится зеленый камень. Берта поможет, как только поймет, что это моя воля; ей не нужно будет ничего объяснят Остальное можете оставить мне, молодые люди. Ведите себя так, будто понятия не имеете, что я нахожусь под «пятном». Я буду просто экспериментировать с этим кругом из камней — хочу проверить, нельзя ли повторить явление, повлиявшее на Арадну. Я не думаю, что это было просто совпадение — скорее, наступил очередной «промежуток».

Больше он об этом не говорил, если не считать замечания, что он надеется непосредственно связаться с Хобартом Фентоном до наступления полуночи. Однако он спросил в самой небрежной манере:

— О, кстати… кто-нибудь из вас припоминает, в какую сторону выходит фасад дома на Чаттертон-Плэйс?

— Северную, — ответили почти что в один голос Гарри и Чик.

— Ах да. Что ж, храм смотрит на юг. Сможете запомнить?

Они ответили, что смогут. Разговор за едой прекратился. Только когда они встали, доктор произнес:

— Может быть, Хобарту Фентону придется пройти сюда. Жаль, я не так много знаю о его складе ума — это во многом вопрос духовного воздействия: объединенной силы трех камней и трех степеней физического колебания, производимых им и вами двумя. Посмотрим… Сегодня произошло кое-что — об этом мне рассказал Геос, — что может весьма решительным образом увязать с этой историей Хобарта. Около часу дня один из храмовых фазанов стал очень странно себя вести на самом верху большой лестницы. Он ходил вокруг белого камня, изредка взлетал, а потом принялся прыгать вниз по ступенькам. Геос говорил, что, спустившись где-то на шестнадцать ступенек, фазан остановился и начал отчаянно трепыхаться, как будто его держал в руке кто-то невидимый. Внезапно он пропал из виду и так же внезапно появился вновь. Потом, невредимый, улетел прочь. Не уверен, что могу это объяснить, но… что же, поглядим!

Он умолк и первым прошел к выходу из крыла. Там они секунду или две ждали появления Нервины с ее свитой. Без всяких задержек вся процессия направилась к большим черным ступеням.

Позади остался один лишь доктор.

Толпу рассекал коридор из стражей, по которому Нервина вместе со свитой могла добраться до подножия лестницы. Дойдя до этого места, она остановилась, чтобы оглядеться.

Солнце только что село, огни же храма еще не зажгли. Над головами тяжело нависали грозовые тучи, еще более зловещие, чем при ярком освещении. Огромные водные столпы и немыслимые размеры помещения ничуть не теряли внушительности от бесчисленной толпы, заполнившей собой каждый уголок. Сводчатый вход в фасадной части здания позволял взгляду проникнуть наружу и убедиться в том, что там людей скопилось еще больше. Но все они молчали, и это молчание было исполнено почтения и ожидания.

По обе стороны долгого лестничного марша, от подножия до вершины, выстроились Рамды. На помосте было только два из трех тронов, что Чик видел, когда был здесь в прошлый раз. Зеленый спустили вниз и поставили в центре небольшой прогалины в самом низу лестницы. В этом кресле сидел Бар Сенестро. Вокруг него, держась на почтительном расстоянии, развернулся полукруг из множества сотен Баров. За Барами же, отрезая их сзади от толпы, столпились стражи в алом и голубом. Без сомнений, среди них были и Ян Лукар с МакФерсоном, но Чик не смог углядеть никого из них.

Нервина, взяв Гарри под руку, начала подъем по лестнице. Чик последовал за ними вместе с Рамдой Геосом. На вершине пролета Нервину сопроводили к одному из кресел, тогда как Чик усадил Геоса во второе.

Таким образом оба калифорнийца остались на ногах, так что могли двигаться, насколько это было соразмерно с их высоким положением. Чик отозвал Гарри в сторонку.

— Как думаешь, — спросил Чик, указывая на красивую, уверенную фигуру, сидевшую на троне у подножия лестницы, — что на уме у нашего приятеля Сенестро?

Гарри нахмурился.

— Ты знаешь его лучше, чем я. Ты ведь не считаешь, что он исправился?

— Ни за что на свете, только не этот Бар. Он всего-навсего приспособил свои планы к новым обстоятельствам. Он видит, что пророчество, скорее всего, сбудется, посему рассчитывает стать первым, кто пройдет сквозь «пятно», сразу вслед за Нервиной. Так что неважно, последуют за ним остальные томалийцы или нет — как я понял, он считает себя кем-то вроде вождя, назначенного свыше, — он пройдет на ту сторону и в любом случае женится на обеих королевах!

Возможно, все дело было в немыслимом количестве зрителей. Или судьба просто расставляла события так, чтобы не позволить исполнителям главных ролей занервничать. Определенно лишь то, что ни один из двоих мужчин не чувствовал ни малейшего намека на страх. Окажись они на глазах у собрания в десять раз меньше в любом другом месте, обоим было бы не по себе. Здесь же всё было иначе — совершенно иначе.

Всякое движение в толпе остановилось. Теперь люди не двигались с мест, стоя именно там, где надеялись встретить конец. Чик и Гарри дивились их самообладанию, причудливым образом оттенявшему нескончаемое беспокойство храмовых фазанов, что мелькали тут и там высоко над головами.

Вдруг Гарри произнес:

— Есть идея, Чик! Вот что: как профессор надеется передать весточку Хобарту?

Чик не нашелся что ответить. Но Гарри уже достал из кармана свой листок с инструкциями и скручивал его в маленький шарик. Потом он подошел к Куин и с помощью ленты, одолженной у Нервины, крепко привязал послание к ошейнику собаки.

— Хобарт наверняка увидит, — сказал он. — Интересно, доктор это уже понял?..

— Он играет с могущественными силами, — задумчиво заметил Чик. Подавшись вперед, он коснулся белоснежного камня ногой, как уже делал это раньше, и ему почудилось, что он ощущает колебание электричества даже сквозь кожаную подошву ботинок. — И все-таки это стоит любого риска, которому он подвергается в той комнатушке. Если бы только ему удалось отправить обратно Куин! Хобарт…

Чик не успел закончить. Он пошатнулся, потеряв равновесие из-за того, что одной ногой опирался на камень, а тот… зашевелился и… повернулся вокруг своей оси, совсем как сорок восемь часов назад, когда в «пятно» попала Арадна.

У Чика была всего секунда, чтобы мельком увидеть потрясенные лица Гарри, Нервины и Геоса, огромное столпотворение у подножия лестницы, Куин по другую сторону от себя и судьбоносное пророчество на стенах над головой, прежде чем…

Рядом с ним появился чей-то силуэт. Это был человек мощного телосложения, с любопытными красными браслетами на запястьях. Чик громко крикнул ему «Хобарт!», а потом провалился в темноту.