Слезы предательства

Глава 33

АРИАНА

Приходя в себя, я чувствую себя так, словно меня переехал товарный поезд. Я издаю стон и поворачиваюсь на бок, кровать пахнет смесью свежего белья и Дмитрием. Я утыкаюсь лицом в подушку и делаю глубокий вдох.

Я не хочу просыпаться.

И тут до меня доходит тишина. Нет шума городской жизни. Только абсолютная тишина.

Может, я наконец-то умерла? Девушка ведь может надеяться.

Постепенно мой разум проясняется, и тогда я вспоминаю, что кто-то схватил меня. Я вскакиваю, мои глаза распахиваются и осматриваются по сторонам.

Мое тело вздрагивает, когда я вижу Дмитрия, сидящего на стуле рядом с кроватью, его темные глаза устремлены на меня. Он выглядит чертовски злым.

Мгновение я могу только смотреть на него, впитывая каждый дюйм его тела.

— Ариана, – рычит он, черты его лица высечены из гранита.

— Эм... привет. – Я снова оглядываю комнату и узнаю ее. – Мы на острове?

Дмитрий медленно кивает, и его голос холоден как лед, когда он говорит:

— Я похитил тебя. Снова.

— О. – Мой язык высовывается, и я облизываю губы. – Зачем?

Дмитрий наклоняется вперед, движение хищное.

— Ты не позаботилась о том, что принадлежит мне.

— Хм?

Я откидываю одеяло, но тут он рявкает:

— Не двигайся, мать твою. Клянусь, я привяжу тебя к этой чертовой кровати.

Мои брови взлетают вверх. Когда я открываю рот, он качает головой, заставляя меня замолчать.

— Я следил за тобой, так что даже не пытайся мне врать. Какого хрена ты ушла?

Я снова открываю рот, но тут Дмитрий говорит:

— Соври мне, и я обещаю, что перекину тебя через колено и отшлепаю до безумия.

Моя бровь снова приподнимается.

— Почему ты ушла? – Он требует.

— Я... я... не...

— Не смей говорить, что ты не была уверена в своих чувствах ко мне. Я слышал, как ты сказала, что любишь меня. Попробуй еще раз. На этот раз правду.

Мои плечи опускаются, и я тру рукой глаза. У меня больше нет сил бороться с Дмитрием. Я с трудом сглатываю, во рту пересохло.

— Тебя чуть не убили, потому что ты отвлекся. Если бы меня там не было, тебя бы не подстрелили.

Дмитрий откидывается на спинку стула и, положив большой палец под подбородок, прижимает костяшки пальцев ко рту.

Он смотрит на меня до тех пор, пока я не начинаю ерзать под одеялом, а потом он смотрит еще немного.

Наконец, он кивает.

— Я отвлекался, наблюдая, как Юрий тонет в собственной крови, и беспокоился о том, что вы с Алексеем не поладите. Но это произошло не потому, что ты была там. Если уж на то пошло, то я сейчас жив благодаря тебе.

Я опускаю глаза на ткань, которую сжимаю в руках.

— Мы не можем быть вместе. Нет, если это будет стоить тебе жизни.

Между нами воцаряется молчание, затем Дмитрий говорит:

— Всю свою жизнь я знал, что умру за Алексея, но жить было не для кого. До тебя.

Его слова разрывают мое сердце, и я крепко зажмуриваюсь.

— Я не буду причиной твоей смерти.

— Ариана. – Он ждет, пока я посмотрю на него. – Без тебя все умрут. Я не могу выполнять свою работу без тебя рядом со мной.

Боже.

— Но... но, – выдыхаю я, не в силах придумать, что сказать.

Дмитрий встает и подходит, чтобы присесть на кровать. Положив руку мне на щеку, он наклоняется.

— Я совершил ошибку. Этого больше не повторится.

— Ты не можешь этого знать, – кричу я.

— Поверь мне, – говорит он, наклоняясь ближе ко мне. – Я знаю себя. Это никогда больше не повторится. – Он ободряюще смотрит на меня. – Кроме того, нам следовало надеть пуленепробиваемые жилеты. Это была просто глупая ошибка с моей стороны.

Я пристально смотрю на него, а затем шепчу:

— Обещай мне, что всегда будешь носить пуленепробиваемый жилет.

— Я обещаю. – Он двигает руками, проводя большими пальцами по темным кругам у меня под глазами. – Как ты себя чувствуешь?

Теперь, когда ты здесь, мне лучше.

— Голодной и грязной, – отвечаю я, приподнимая уголок моего рта.

— Прими душ, пока я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

Мы встаем с кровати, и тогда я думаю спросить:

— Ты хотя бы собрал мне сумку с одеждой или просто снова перекинул меня через плечо?

Он издает мрачный смешок.

— Это часть твоего наказания. Я хочу, чтобы ты была голой.

Мои губы приоткрываются, и я смотрю, как он выходит из комнаты.

Наказание?

Мой желудок трепещет от этой мысли, а потом до меня доходит, что Дмитрий вернулся ко мне. Он никогда не отказывался от нас.

Несмотря на то, что нам еще многое предстоит обсудить, мне кажется, что мое сердце бьется впервые за две недели.

Я иду в ванную и, открыв краны, снимаю леггинсы и рубашку. Я встаю под струю и не торопясь мою тело и волосы.

Дмитрий пришел за мной. В очередной раз, когда я нуждалась в нем больше всего.

Я вспоминаю наш разговор и то, как он сказал, что жив благодаря мне, и это как успокаивающий бальзам на мое израненное сердце.

_________________________________________

Выйдя из душа, я вытираю тело и выжимаю лишнюю воду из волос. Схватив зубную щетку Дмитрия, я быстро чищу зубы, а затем подхожу к его шкафу и достаю из него одну из его рубашек. Я натягиваю ткань через голову и выхожу из комнаты.

Когда я захожу на кухню, там стоит тарелка с ломтиком тоста со сливочным сыром и чашка кофе. Рядом лежит записка.

Поешь, а потом иди в свою комнату.

Нахмурившись, я оглядываюсь через плечо, но Дмитрия нигде не видно.

Я делаю пару глотков кофе, а затем беру ломтик тоста и откусываю по пути в комнату развлечений. Я не нахожу Дмитрия ни там, ни в спортзале и заканчиваю свой завтрак, возвращаясь на кухню. Я запиваю тост остатками кофе и, вытирая рот тыльной стороной ладони, поднимаюсь по лестнице.

Может быть, он в комнате охраны?

Я как раз собираюсь пройти мимо комнаты, в которой я ранее была, но останавливаюсь и открываю дверь. Войдя внутрь, я вижу Дмитрия, прислонившегося к стене.

— Закрой дверь, – бормочет он, отталкиваясь от стены.

Я закрываю дверь, а затем Дмитрий запирает ее и кладет ключ в карман.

— Больше никаких побегов.

— А... мы на острове, – напоминаю я ему. Мне некуда бежать.

Он наклоняется ко мне и, взявшись за рубашку, стягивает ткань через мою голову, затем говорит:

— Я же говорил тебе, что хочу видеть тебя голой.

Я начинаю хмуриться, затем издаю писк, когда Дмитрий поднимает меня и перекидывает через плечо. Он бросает меня на кровать, а затем хватает за запястья и поднимает мои руки над головой.

— Что, черт возьми, ты делаешь? – бормочу я, больше от удивления, чем от чего-либо другого, пока он с помощью ремня привязывает мои руки к кованой раме кровати.

Когда он убеждается, что я не могу высвободить руки, он опускается, чтобы оседлать мои бедра, и, положив руки по обе стороны от моей головы, бросает на меня хищный взгляд, от которого у меня сжимается живот.

— Готова к своему наказанию? – спрашивает он.

— Почему меня наказывают?

Он наклоняет голову.

— Ты солгала мне.

Я свирепо смотрю на него.

— Серьезно? Так ты собираешься оставить меня привязанной к кровати с голой задницей?

Дмитрий качает головой, слезая с меня, и затем мои глаза расширяются, когда он стягивает рубашку через голову.

— Ты пожалеешь, что я оставил тебя привязанной к этой кровати.

Что это значит?

Это не может быть плохо, если мы окажемся голыми на кровати.

Верно?

Когда он снимает свои брюки-карго, мои глаза жадно скользят по его мускулистому телу. Я рассматриваю шрамы, оставленные пулями, а затем Дмитрий подходит к изножью кровати.

Я приподнимаю бровь, глядя на него.

— Не хочу портить тебе настроение, но это самое далекое от наказания.

Он издает мрачный смешок, уголок его рта приподнимается, а затем, поставив колено на кровать, он хватает меня за бедра, и одним плавным движением переворачивает меня на живот.

Ах…

А потом раздается сильный шлепок по моему заду, и я испуганно вскрикиваю.

Срань господня, он собирается меня отшлепать?

Дмитрий берет меня за лодыжки и раздвигает мои ноги, а затем его ладонь касается другой ягодицы моей задницы, оставляя их обе покалывать.

Я не уверена, что я чувствую по этому поводу.

Затем он проводит пальцем по моему входу и издает низкое рычание.

— Уже мокрая.

Я начинаю оглядываться через плечо, когда он снова шлепает меня, и на этот раз мой живот сильно сжимается, а с губ срывается стон.

Мой разум подсказывает мне, что я должна обидеться и потребовать, чтобы он прекратил, но мое тело обдает жаром, и это приводит меня в некоторое замешательство.

Дмитрий наклоняется ко мне и запечатлевает поцелуй на моем плече, а затем я снова чувствую его руку у себя между ног, когда его палец поглаживает мой вход.

— Малышка, тебе слишком нравится это наказание.

Малышка.

Боже, я скучала по тому, когда он называл меня так.

Я поднимаю свою задницу в воздух, пытаясь заставить его дать мне больше, но вместо этого он отстраняется от меня.

Он издает смешок.

— Я не позволю тебе кончить.

Что?

— Нет, пока мы не поговорим обо всем без твоей лжи.

Я могу с этим справиться.

Он кладет руку на мою левую ягодицу и начинает поглаживать мою разгоряченную кожу.

— Скажи мне еще раз, почему ты ушла.

Я делаю глубокий вдох и кладу щеку на подушку.

— Потому что я отвлекла тебя, и ты чуть не умер.

Звук, с которым рука Дмитрия соприкасается с моей задницей, громкий, а затем меня адски жалит, и это вызывает у меня крик. В тот самый момент, когда гнев взрывается в моей груди, он вводит в меня палец, и интенсивность приятных ощущений мгновенно гасит мой пыл.

Ну, привет, хлыст, мой старый друг.

Когда Дмитрий дотрагивается до меня, он снова наклоняется надо мной, пока его рот не оказывается у моего уха.

— Это была не твоя вина.

Я поворачиваю голову еще сильнее и встречаюсь с ним взглядом. Я не знаю, что он видит на моем лице, но это заставляет его отстраниться, а затем он снова шлепает меня.

Желание распространяется по моему телу подобно разрушительной силе, и мое дыхание срывается с губ.

— Скажи это, – требует он.

— Что? – Я задыхаюсь, моя задница буквально горит.

— Что это не твоя вина, что в меня стреляли. – Он снова массирует мою нежную кожу, и это заставляет меня расчувствоваться.

Когда я слишком долго не могу произнести эти слова, он чертовски сильно шлепает меня по другой щеке, и я сдерживаю рыдания, уткнувшись в подушку.

Слезы текут из моих глаз, и мои эмоции переполняют меня, когда Дмитрий начинает массировать мой клитор. Мои бедра мгновенно выгибаются навстречу его руке, умоляя о большем трении.

Боже, я сошла с ума. Больше нет никаких сомнений.

Удовольствие начинает сводить мои мышцы, и я стону от того, как это приятно, а потом он, черт возьми, останавливается.

— Клянусь, как только я вернусь в Сиэтл, я, блять, сбегу, – угрожаю я ему.

Дмитрий издает смешок.

— У меня есть для тебя новости, Малышка. Ты не вернешься в Сиэтл.

— Что? – Я ахаю.

Он шлепает меня по клитору, и в моем мозгу происходит короткое замыкание.

Святое. Дерьмо.

— Скажи это, – требует он.

— Ах... что я должна была сказать? – Мой голос прерывается, мое тело дрожит от противоречивых чувств, которые он заставляет меня испытывать.

— Это не твоя вина, что в меня стреляли, – напоминает он мне, когда его палец снова погружается в меня.

Хм.

Я облизываю губы, и мне едва хватает мозговой активности, чтобы сказать:

— Я не виновата, что в тебя стреляли.

Дмитрий вытаскивает из меня свой палец, а затем запечатлевает поцелуй на моей левой ягодице.

— А теперь, – бормочет он низким и глубоким голосом, – скажи мне, что ты чувствуешь ко мне.

— Прямо сейчас я разрываюсь между злостью и испорченностью, – бормочу я.

Он снова шлепает меня, и я скриплю зубами, чтобы сдержать крик, затем рявкаю:

— Забудь об этом. Я злюсь на тебя.

И тут он, блять, усмехается.

— Теперь ты знаешь, что я чувствую.