Слишком много убийств

Глава девятая

В восемь утра, в пятницу, двадцать первого апреля, Кармайн пришел на работу и обнаружил у себя в кабинете изнывающую от нетерпения Делию. Очевидно, день был для нее каким-то особенным. Она облачилась в свой самый лучший наряд; пронзительное сочетание фиолетовых и оранжевых цветов гарантировало резь в глазах любого, незнакомого со вкусами Делии.

Если не возражаешь, начала она, усаживаясь на стул перед столом Кармайна, я бы хотела сначала поговорить с тобой конфиденциально. Это возможно?

— Конечно. Выкладывай.

Делия благоговейно развернула на столе большой лист бумаги и несколько листов поменьше. Кармайн посмотрел на них, потом снова на секретаршу и удивленно поднял брови.

— Я нашла мероприятие, на котором присутствовали все одиннадцать жертв, сказала она, старательно подавляя в голосе нотки триумфа. — Оно проводилось в субботу, третьего декабря прошлого года, в здании холломенского муниципалитета. Организовал его фонд Максвеллов с целью сбора средств на исследования хронических детских заболеваний. — Делия прервалась, ее лицо сияло.

— Ого! — присвистнул опешивший Кармайн. — И они все там были? Включая чернокожих?

— Да. Это был банкет для пятисот человек, с танцами. В зале стояли круглые столы на десять персон каждый. Большинство столов были «выкуплены» различными фирмами и учреждениями — вы с Дездемоной, будь там, сидели бы за столом с дядей Джоном, но у вас как раз родился ребенок. Место стоило сто долларов, весь стол — тысячу. Двадцать из

пятидесяти столов заняла «Корнукопия» с дочерними компаниями, десять — Чабб, один — мэр, полиция и пожарная охрана скинулись на один и так далее. — Делия снова сделала паузу, устремив на Кармайна сияющие глаза.

— Потрясающе, — произнес он медленно, чувствуя себя обязанным что-то сказать, но не находя слов.

— Ты не представляешь, Кармайн, сколько хлопот требует подготовка мероприятия такого рода! — воскликнула Делия. — Все равно что составить план сражения, хотя если бы большинство сражений подготавливались так тщательно, результаты, думаю, были бы совсем другими. Куда поставить стол, спонсируемый определенной организацией? Чьи столы должны быть слева, справа, впереди, сзади, по диагонали. Даже лорд Китченер не уделял столько внимания подготовке своих баталий! Когда схема расстановки столов была закончена, каждому присвоили номер. Затем размещение гостей! Некоторые приходили компанией из пяти пар, некоторые — поодиночке. Одни хотели сидеть за столом X, другие за столом Y, третьи просили усадить их рядом с определенной парой или любой из нескольких пар. Были гости и без особых предпочтений, такие как Беатрис Эгмонт. Всем занималась небольшая группа добровольцев из фонда Максвеллов, и они справились великолепно. Даже избежали давки в холле, когда сотни людей одновременно пытаются найти свои имена в списке. Шесть добровольцев со списками сидели у стойки администратора и называли каждому номер его стола. — Делия умолкла.

— Понимаю, к чему ты ведешь, Делия. Продолжай, не томи!

— Один из столов «Корнукопии» спонсировался Четвертым национальным банком под эгидой мистера Питера Нортона. Из-за капризов судьбы компания, которую он подобрал, заметно поредела. Его жена, например, слегла с желудочным гриппом, который тогда ходил, — я сама его подхватила. Жена декана Денби тоже. Беатрис Эгмонт пришла одна. Муж миссис Кэти Картрайт уехал в Бичмонт к своему темпераментному повару. Не смогли явиться и мистер Дорли с женой, он отдал билеты своей подчиненной Бьянке Толано. Та, похоже, и не пыталась найти себе спутника, но, как девушка разумная, второй билет вернула на входе. Откуда я знаю? Потому что билет был с номером и продан в день мероприятия молодому человеку по имени Эван Пью. В некотором смысле он и Бьянка пострадали вместо Дорли, которым крупно повезло. — Делия поежилась. — Но почему, — риторически спросила она, — мистер Нортон не пригласил к себе за стол своих друзей? Ни одного!

Неподражаемый стиль, с которым Делия излагала свои открытия, был Кармайну не в новинку, однако сегодня его секретарша превзошла самое себя. Очевидно, речь она подготовила не менее тщательно, чем фонд Максвеллов свой банкет. Кармайну оставалось только набраться терпения и слушать.

— А потому, что мистер Нортон побоялся приглашать своих друзей, — продолжала Делия, довольная тем, как Кармайн заинтересованно подался вперед. — Почетное место за столом Четвертого национального банка принадлежало мистеру Дезмонду Скепсу! Из всех корнукопских гостей он предпочел провести вечер рядом с мистером Нортоном и со своей спутницей Диди Холл!

— Что?!

— Ее имя значится черным по белому в списке основных гостей, как сопровождающая мистера Дезмонда Скепса. Смотри. — Делия пододвинула к Кармайну листок.

Схватив его, он стал читать, не веря глазам.

— Что, черт возьми, он задумывал? Наверняка какую-то гадость! Ну, продолжай, продолжай!

— Итак, у нас есть четыре женщины — Кэти Картрайт, Бьянка Толано, Беатрис Эгмонт и Диди Холл и четверо мужчин — Дезмонд Скепс, Питер Нортон, Эван Пью и декан Джон Денби. Восемь человек, все они стали жертвами убийцы. Обрати внимание, два из десяти стульев остались незанятыми.

Кармайн покачал головой.

— Неудивительно, что тебя в последнее время днем с огнем было не сыскать! Все это невозможно узнать из одного только списка гостей.

— Нет, конечно, — призналась Делия. — Пришлось обзвонить кучу людей и несколько раз сходить в фонд Максвеллов. Я боялась, что списки выбросили или сожгли, но опасения оказались напрасными. Даже в благотворительных учреждениях полно бюрократов, а они сто раз перестрахуются и ничего не уничтожат, лишь бы не подставить под удар свое паразитическое существование.

— Почему ты так не любишь бумажные души, Делия? — хитро спросил Кармайн. — Ты же сама одна из них.

Она тут же поддалась на провокацию.

— Я не паразит! Моя работа приносит плоды, я — винтик в важном механизме! Покажи мне хоть одно полицейское управление, где секретари сидят без дела! — сказала она с негодованием.

— Ладно-ладно, не кипятись. Я пошутил. Ты только что проделала больше полезной работы с бумагами, чем целое министерство, — сказал Кармайн. — Дезмонд Скепс! Что у него общего с уличной проституткой? Хотя нельзя сказать, что она выглядела как шлюха. Диди Холл умела…

— Прихорошиться? — подсказала Делия.

— Да, в нормальной одежде она выглядела почти респектабельно. Не такая уж светская дама, однако спутнице Скепса можно многое простить. Людям трудно допустить мысль, что человек такого положения, как Скепс, над ними издевается. — Кармайн наморщил лоб. — Хорошо, это восемь из одиннадцати. А как насчет чернокожих?

— Они тоже присутствовали. Банкет обслуживала фирма «Барнстепл кейтеринг». Раньше она специализировалась на небольших вечеринках и приемах, но Чабб собирался заключить с ней контракт на обслуживание университетских банкетов, и это мероприятие было своего рода испытанием. Фонд Максвеллов поставил некоторые особые условия. Такой крупный банкет с тысячедолларовыми столами устраивался впервые, и руководство хотело сделать его незабываемым. «Барнстепл» должен был обеспечить команду из трех официантов для каждого стола. Седрику Баллантайну, Моррису Брауну и Людовике Бересон достался стол Четвертого национального банка. Вечер прошел без сучка без задоринки. — Теперь, когда все карты были раскрыты, Делия перешла на будничный тон. — Еда подавалась с пылу с жару, бокалы не пустовали, грязную посуду убирали в течение двух-трех минут.

— А была ли особая причина, почему трем чернокожим поручили этот стол? — спросил Кармайн.

— Никакой, кроме того, что все они по выходным подрабатывали в «Барнстепле» и успели себя хорошо зарекомендовать, включая Седрика Баллантайна, который прибавил себе возраст, чтобы получить работу. Документы особенно не проверяли, а Седрик выглядел старше своих лет. В будний день парни не смогли бы работать из-за школы. Миссис Бересон, вероятно, тоже отказалась бы после дня уборки. Субботний вечер всем подходил идеально.

— Если бы я не был счастливо женатым мужчиной, Делия, я бы просил у тебя руки и сердца, — улыбаясь, сказал Кармайн. — Мы с Эйбом и Кори и половины бы всего не узнали. Эта кропотливая работа нуждалась как раз в таком педанте, как ты. Не знаю, как тебя благодарить.

— Не стоит благодарности. Мне это доставило огромное удовольствие. — Делия поднялась, но бумаги забирать не стала. — Пусть они будут здесь, вдруг понадобятся. Ну, я пойду.

Как только она исчезла за дверью, Кармайн позвонил Дездемоне.

— Какие цветы подарить Делии за одну потрясающую работу?

— Яркие орхидеи, — ответила Дездемона немедленно. — Не букет, а в горшке. Каттлеи.

— Интересно, почему Дезмонд Скепс захотел сидеть за столом Питера Нортона? — спросил Кармайн Кори и Эйба.

— Едва ли мы это узнаем, — уныло ответил Кори. — Все, кто был за тем столом, мертвы.

— А мне еще интересно, — сказал Эйб, — почему между банкетом и убийствами прошло четыре месяца.

— Думаю, этот вопрос тоже придется отложить до лучших времен, — сказал Кармайн.

— Зато нам известны имена тех, кто был на банкете и остался жив. Надо получить представление, что там происходило, — предложил Кори.

— Сильвестри! — воскликнул Кармайн. — На банкете был он, а еще Дэнни и Ларри. — В следующую секунду Кармайн оказался у двери. — Я поговорю с ним, а вы пока ни слова. Никому.

Джон Сильвестри слушал увлеченно, чувствуя гордость за племянницу. «Надо будет написать чванливому зятю в Оксфорд, — мелькнуло у него в голове, — что у Делии куда больше шансов оставить след в истории, чем у ее отца». Потом он одернул себя и сосредоточился на самих фактах, открытых Делией.

— Разрази меня гром, — произнес он, дослушав. — У хитрого ублюдка явно была на уме какая-то пакость! Меня спрашивать бесполезно, Кармайн, я знаю не больше, чем ты.

— Но, Джон, вы же там присутствовали, — сказал Кармайн. — У нас как раз родился Джулиан, и мы не пошли. Расскажите, как все происходило. Мне нужно представить себе всю картину.

Сильвестри прикрыл глаза.

— Пожалуй, этот банкет запомнился мне лучше, чем другие мероприятия такого рода. Очень уж гладко все шло. Как по нотам! За час сменилось три блюда, так что до полуночи оставалось время и потанцевать, и пообщаться. Еда была отменная, подавалась без задержек — официантов хватало. После десерта постоянно подносили кофе и напитки. Кофе хороший и горячий, желающим предлагали чай. Все остались довольны.

Внимание Кармайна привлекло одно слово.

— Вы сказали, было время пообщаться, Джон. Можно поподробнее?

— Если бы ты чаше посещал такие мероприятия, а не увиливал, Кармайн, то знал бы сам, — сказал комиссар, ненавязчиво вкладывая во фразу толику упрека. — У нас не Нью-Йорк. Впечатлений не так много, а тут столько знакомых разом, и, конечно, многие, как только подают кофе, начинают ходить от стола к столу, делясь новостями. Взять, к примеру, Джесси Бэйтмана — я редко вижу старика; когда одна пара за его столом куда-то ушла, мы с женой пересели туда. В зале был большой танцпол, оркестр играл Гленна Миллера, но не все хотят танцевать. Пожалуй, большинство приходят ради общения.

— За столом Четвертого национального банка было два свободных стула, — сказал Кармайн. — Значит, к Нортону и его гостям наверняка подсаживались. — Он громко хекнул. — Остается только узнать, кто именно.

— Ну, меня можешь сразу исключить, — сказал Сильвестри. — Я только раз взглянул на Дезмонда Скепса и обошел его стол подальше. Многие поступали так же, включая мэра и его лизоблюдов.

— Почему? — удивился Кармайн.

— Даже издалека было видно, что Скепс пьян в стельку.

— Ничего себе! Вот тебе и его хваленая умеренность. Миллион благодарностей, сэр. Вы мне очень помогли.

Когда Кармайн возвратился в глубокой задумчивости в свой кабинет, он увидел Кори и Эйба, склонившихся над планом расстановки пятидесяти круглых столов — каждый кружок с номером и обозначением спонсора. Стол Четвертого национального банка значился под номером 17, слева от него находился стол номер 16, справа — 18. Всего было десять рядов по пять столов, номер 17-й стоял ближе к северной стене зала, в отдалении от директорских столов «Корнукопии». Фил Смит сидел за 43-м номером, Уол Грирсон за 39-м, Фред Коллинз за 40-м. Номер 17-й окружали менее значительные персоны. Почему же Дезмонд Скепс выбрал именно его? Потому что собирался напиться? Или из-за Диди?

— Итак, почему с Питером Нортоном? — снова спросил Кармайн.

— И почему с Диди? — в который раз добавил Кори.

— Логичным выбором была бы Эрика Давенпорт, — заметил Эйб.

— Ни в коем случае! — возразил Кори. — Он как раз дал ей отставку, и она пришла со своим обычным спутником, Гасом Первеем.

— Скепс хотел кого-то сбить с толку, — уверенно заявил Эйб. — Наверняка сам напросился к Нортону, а тот был на седьмом небе от счастья, что его заметил небожитель.

— Хоть бы и мертвецки пьяный, — встрял Кори.

— Да, но вряд ли Нортон предполагал, для чего Скепс попросил оставить два места за столом незанятыми, — не согласился Эйб.

— Хотел бы я увидеть, — сказал Кармайн, — как Бьянка, Кэти и старушка отнеслись к Диди. Да еще при том, что Скепс надрался как сапожник. Даже если они не узнали Скепса, Нортон или Денби их, конечно, просветили, хотя сомневаюсь, что на женщин это произвело впечатление. Эван Пью мог знать Скепса, но не в его характере преклоняться перед кем-то кроме себя самого. Таким образом, свободные стулья скорее всего были по обе стороны от Скепса и Диди. Беатрис, Кэти и Бьянка небось сидели как на иголках — женщины всегда сторонятся пьяных.

— Надо расспросить Джеральда Картрайта, — предложил Кори. — Кэти могла рассказать ему про пьяного Скепса.

— Спорим, что нет? — спросил Эйб. — Тут куда ни сунься, везде тупик. Жена Нортона — сумасшедшая, у Кэти Картрайт забот был полон рот — не до разговоров, Бьянка и старушка приехали в одиночку и жили в одиночку, чернокожие вращались в мире, где до Скепса никому нет дела, Денби с женой тоже вряд ли шушукались в постели. Хотя странно, что Марти Фейн ничего не упоминал о Диди и Скепсе. Он был готов на что угодно, лишь бы помочь нам разыскать убийцу.

— Думаю, Марти просто не знал, — сказал Кармайн. — Диди была ему верна в определенном смысле, но против пары кусков не устоит. Может, прикинулась, что тоже подхватила грипп.

— Мы никак не найдем ни одной зацепки, — сказал Кори.

— Почему же! Делия навела нас на банкет фонда Максвеллов, чем не зацепка? — Кармайн оперся подбородком о ладони. — Эрика Давенпорт говорила, что Скепс никогда не выпивал больше бокала в День. Она даже называла причину. Однако чем лучше я узнаю членов правления «Корнукопии», тем труднее мне им верить. А заодно Филомене Скепс, Энтони Бера и Полине Денби. И еще мне не дает покоя мысль, что у нашего тайного «гения» в Холломене есть помощник — возможно, кто-то, кого мы даже не подозреваем.

— Почему ты думаешь, что это помощник, а не несколько наемников? — спросил Эйб.

— Ну, наемники наемниками, но у каждого гения должен быть ученик. — Кармайн выпрямился и посмотрел на них серьезно. — Одно ясно наверняка. Одиннадцать человек умерли из-за того, что произошло за столом Питера Нортона. Нам необходимо узнать, что именно.

— То есть найти людей, которые к ним подсаживались? — спросил Кори.

— Конечно. Беатрис Эгмонт пользовалась популярностью. Эйб, у тебя есть список ее друзей. Узнай, кто из них был на банкете и что там видел. Ты, Кори, хорошенько допроси Джеральда Картрайта. Жена скорее всего действительно ничего ему не рассказывала — закрутилась с делами, однако раз он отправил ее на банкет одну, значит, там были их друзья. Разузнай, кто они, и поговори с ними.

— А ты, — заметил Эйб, — возьмешь на себя Эрику Давенпорт.

После отъезда Майрона доктор Эрика Давенпорт как-то осунулась, хотя прическа, макияж и одежда по-прежнему были безупречны. Сегодня на ней было свободное платье светло-лилового цвета, который отражался у нее в глазах. Походка потеряла свою величавость, а когда Эрика села за стол, ее пальцы ни на минуту не находили покоя — то теребили ручку или папку, то поглаживали идеально наманикюренные ногти. Казалось, Эрика достигла предела, и ее вот- вот прорвет, однако Кармайн не мог даже предположить, с чем это связано. Во всяком случае, она не тайный «гений» и не Улисс. «Вероятно, — решил он, — Эрика просто поняла, что не столь важна для Майрона, как ей казалось, и считает себя обманутой».

Почему между банкетом фонда Максвеллов и убийствами прошло четыре месяца? Кармайн чувствовал, что если кто-либо и знает ответ на тот вопрос, то это Эрика Давенпорт.

Секунд через десять она наконец встретилась взглядом с Кармайном. В ее глазах таились страх, беспокойство и отчаяние. Господи, что же ей известно? Как вырвать это из нее? Да, Эрика дошла до предела, но он не сумеет вызвать ее на откровенность. Внезапно Кармайн пожалел, что Майрон уехал. Майрон был единственным, кто бы смог. Если изысканная нежность способна пробить броню, то сейчас такой случай.

— Скучаете по Майрону?

— Очень, — призналась она. — Но вы ведь здесь не для того, чтобы выразить мне соболезнования, капитан. Что вам нужно?

— Четыре месяца назад все одиннадцать жертв, убийства которых я расследую, присутствовали на одном мероприятии и сидели за одним и тем же столиком, спонсируемым Четвертым национальным банком, — сказал Кармайн, наблюдая за ее реакцией так пристально, что боялся моргнуть. — Третьего декабря прошлого года, в субботу. Это был банкет фонда Максвеллов.

— Да, помню, — сказала она, внезапно успокоившись. — Я была там с Гасом Первеем, мы сидели за столом Фила Смита.

— Вы знаете, где сидел Дезмонд Скепс?

Она наморщила лоб и прикрыла веки.

— Да, он был какой-то странный. Хотя ничего удивительного. Незадолго до этого он уведомил меня, что не желает продолжать со мной любовные отношения. Его стол стоял в другом конце зала, и никого из сидевших за ним я не знала.

— Но вы все-таки подходили к его столу?

«Скажи «да», Эрика, скажи «да»!»

— Да. — Она скорчила мину. — Как и следовало ожидать, удовольствия мне это не доставило.

— Почему?

— Дез был пьян.

— Однако, по вашему собственному утверждению, мистер Скепс много лет не выпивал больше одного бокала в день. Когда вы мне об этом сказали, вы ни словом не упоминали о его грехопадении на банкете фонда Максвеллов.

— Это был единичный случай, капитан.

— И какова причина?

— Причина грехопадения, вы имеете в виду?

— Да.

— Понятия не имею, но если вы думаете, из-за того, что он порвал со мной, то ошибаетесь, капитан. Любви между нами никогда не было. — Подумав, она добавила: — Равно как и симпатии.

— Что вы можете сказать про его спутницу?

Эрика искренне удивилась:

— Какая еще спутница? Дез был один.

— Женщина, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, даже сидя, она должна была казаться высокой. На ваш вкус, пожалуй, вульгарная. Смуглая, с красивым лицом, светлыми волосами и большой грудью. Сильно накрашенная. Вероятно, на ней было обтягивающее атласное платье яркого цвета — изумрудно-зеленое или розовое. Возможно, боа из норки.

Лицо Эрики разгладилось.

— А, вот вы о ком! Да, она сидела за столом между красивой девушкой и пожилой дамой с седыми волосами и одышкой. На Деза она не обращала внимания, и он на нее тоже. Он вообще дальше своего носа не видел — так напился. Вдрызг. Что-то лепетал, но я не смогла разобрать ни слова и скоро ушла.

— Когда вы сидели рядом с Дезмондом Скепсом, с другой стороны от него кто-то был?

— Да, очень толстый мужчина, не помещавшийся на стуле.

— А дальше?

— Не видела. Толстяк загораживал мне обзор.

— А кто сидел рядом с вами, кроме Скепса?

— Довольно отталкивающий юноша, все норовил положить мне руку на коленку. Женщины сидели все вместе, и я их понимаю. Даже декан Денби не вызывал симпатии.

Дальнейшие расспросы Кармайна не принесли ничего нового. Выходя из кабинета, он чувствовал, что потерпел неудачу.

Пока он ждал лифта, к нему присоединился секретарь Эрики Ричард Оукс в сопровождении мужчины лет на десять его старше. Когда все вошли в кабину, Оукс заметно поежился и отодвинулся от Кармайна в дальний угол.

— Кто ваш спутник, мистер Оукс? — спросил Кармайн.

Оукс молчал, будто онемев от страха.

— Я не спутник мистера Оукса, — произнес незнакомец, энергично выдвигая челюсть вперед. — Я Ланселот Стерлинг из бухгалтерии.

— А, душка-босс! Тиран и сплетник.

— Простите, не понял?

— Да так, ничего, — отмахнулся Кармайн.

Остаток пути проделали молча. Стерлинг метал в Кармайна недобрые взгляды, но вид Ричарда Оукса предостерегал от агрессии. Рассказ о кулачном бое перед «Мальволио» так или иначе достиг директорских этажей. Судя по выражению лица Оукса, теперь об этом узнает и бухгалтерия.

На первом этаже Оукс и Стерлинг, оживленно шушукаясь, отправились к лифту для спуска в подземную парковку, а Кармайн вышел на улицу к своему «фэрлейну» — ни одному транспортному копу в Холломене не придет в голову налепить квитанцию о штрафе на автомобиль капитана Дельмонико.

Прошло несколько дней. Кармайн, Эйб, Кори и Делия безуспешно пытались найти кого-нибудь, кто подсаживался к столу номер 17.

Не придумав ничего лучшего, Кармайн направился к Сильвестри.

— Нужно сделать объявление в выпуске новостей по телевизору, — сказал он комиссару. — Попросить явиться тех, кто контактировал с мистером Дезмондом Скепсом на банкете фонда Максвеллов четыре месяца назад, так как могут выясниться важные обстоятельства.

— Слава Богу, еще не просочился тот факт, что все сидевшие за его столом, убиты. Не беспокойся, Кармайн, я постараюсь объяснить, как это важно, не вдаваясь в шокирующие подробности.

Обещание Сильвестри исполнил, однако, по его собственной выражению, дело не выгорело.

— Финиш, — сказала Делия.

— Приплыли, — сказал Эйб.

— Суши весла, — сказал Кори.

Жизнь Кармайна на излете четвертой недели расследования легче не стала. Дездемона пыталась ободрить его, готовя ему вкусную еду и позволяя побольше общаться с Джулианом. Впрочем, этом способствовал и наступивший затык в работе, поскольку дошедши до финиша, приплывший и сушащий весла Кармайн возвращался домой намного раньше, чем Кармайн бодрый и деятельный.

Хотя Джулиану не исполнилось еще шести месяцев, Дездемон мечтала как можно скорее завести второго ребенка, полагая, что дети с меньшей разницей в возрасте лучше ладят друг с другом. Свекровь утверждала, мол, ничего подобного, однако Дездемону, если она что-то вбила себе в голову, было трудно переубедить. Очередные месячные привели ее в настолько брюзгливое расположение духа, что даже Эмилия Дельмонико в конце концов не выдержала.

— Сколько можно себя жалеть! — взорвалась она. — Лучше пойди погуляй с Джулианом. Малютка родился на День благодарения еще никогда солнца толком не видел. Сейчас весна, погода прекрасная. Что еще надо!

— Но я же хотела сделать беарнский соус… — возразила Дездемона.

— Обойдется Кармайн разок без соуса. Иди отсюда!

— Я люблю возиться на кухне.

— Тебе надо чаще из нее выбираться! Ты хочешь, чтобы Кармайн стал толстяком с одышкой?

— Нет, конечно, но…

— Никаких «но»! Посади Джулиана в коляску, Дездемона, и живо на прогулку!

— Джулиан слишком мал для сидячей коляски.

— Чушь! Он умеет сидеть прямо и прекрасно держит головку. Вам обоим не помешает немного размяться. Ну-ну, давай!

Поскольку Кармайн уже оснастил коляску ремнями, аргументы Дездемоны иссякли. Отрегулировав спинку так, чтобы Джулиан мог откинуться назад, если захочет спать, она выкатила коляску на улицу. По правде сказать, толкать низкую сидячую коляску по крутому склону было гораздо удобнее, чем высокую, да и Джулиану прогулка нравилась. Он широко раскрыл глазенки и с интересом смотрел по сторонам.

Сделав круг по Ист-Серкл, Дездемона повеселела и даже прониклась благодарностью к своей всезнайке-свекрови. День был действительно прекрасный: безоблачное небо и легкий ветерок. А еще даже не начался май! Дойдя до длинной извилистой дорожки, ведущей с улицы к дому, Дездемона решила, что сегодня самое время первый раз показать Джулиану синий простор моря.

Глубоко вбирая в легкие живительный весенний воздух, она покатила коляску не к дому, а в направлении их причала и домика для лодок. Вокруг уже все было зеленым. Форзиция отцвела и теперь образовывала плотную живую изгородь: ближе к воде теснились солелюбивые кустарники. Только у самой скамейки ничего не росло, и была видна вода.

Сад лежал с подветренной стороны, да и вообще в Коннектикуте ураганы редкость. Дездемона села на скамейку и стала любоваться на Джулиана. Мальчик, широко раскрыв глаза, окаймленные пышными ресницами, впитывал все вокруг — молчаливый свидетель мудрости Эмилии. Да, поменьше торчать на кухне, почаще гулять с Джулианом! Она вытащила ребенка из коляски, посадила себе на колени, касаясь щекой завитков его волос, вдыхая его сладкий чистый запах.

«Мой малыш, мой Джулиан!»

Оба не издали ни звука ни по пути сюда — дорожка была песчаной, шаги Дездемоны легкими, — ни теперь, сидя на скамейке. Джулиан, по природе тихий ребенок, молчал, поглощенный новыми впечатлениями. «Он будет немногословным мужчиной», — думала Дездемона.

Минуты через две Дездемона осознала, что в лодочном домике кто-то есть. Оттуда доносился шум передвигаемых предметов, потом послышался громкий всплеск. Она повернула голову и увидела, как дверь отворилась. Из домика вышел мужчина в пятнистом камуфляжном костюме и балаклаве, скрывавшей лицо. В правой руке неизвестный держал автоматический пистолет.

Первой мыслью Дездемоны было броситься наутек, однако с ребенком на руках она ни за что не успеет взбежать по склону. Мужчина заметил ее и поднял оружие. Уверенный, что ей некуда деваться, он не торопился, хотел хорошо прицелиться. Ее расширившиеся от ужаса голубые глаза вглядывались в отверстия балаклавы, умоляя пощадить ребенка; она даже приподняла малыша, словно хотела открыть этому человеку всю чудовищность преступления, которое он собирается совершить. Это не изменило его намерений, однако прицеливаться пришлось заново. Он поправил оружие, метя теперь в голову. Жене полицейского стало ясно: мужчина — опытный стрелок, он не промахнется.

Дездемона мгновенно зажала ладонью рот и нос Джулиана и, преодолев двумя огромными прыжками расстояние в шесть метров, оказалась у воды. Держа малыша под мышкой, она оттолкнулась длинными ногами от берега и нырнула как можно глубже. Ее мысли метались — куда теперь? Джулиан, который не мог дышать, изо всех сил сопротивлялся.

Она вынырнула в стороне от причала, там, где у берега густо рос кустарник, убрала руку с лица Джулиана, и как только тот вздохнул, зажала ему рот снова, не давая зареветь. Набрав в легкие побольше воздуха, нырнула еще раз.

Вода была ледяной. Дездемона боялась, что от холода ее мышцы быстро ослабнут и ей не хватит сил всплыть, но Джулиан был ее ребенком, ее и Кармайна, и она не позволит ему умереть. Ледяная вода или нет, она должна доплыть до соседей. Дом Зильберфейнов

стоял у самой воды, слишком близко, как ворчали старожилы. Для Дездемоны это было спасением.

К пятому погружению Джулиан был готов, по крайней мере так показалось его матери: он сделал вдох и крепче прижался к ее телу, уже не пытаясь вырваться. Но семь погружений было ее пределом. Если враг ждал на берегу, им конец. Она вытащила ребенка на берег и без сил упала рядом. Им повезло, что сейчас отлив, иначе скользкий, обросший ракушками берег был бы намного дальше. Выстрел не прозвучал. Дездемона взяла Джулиана на руки и поплелась к дому Зильберфейнов, зовя на помощь. Они спаслись!

Убедившись, что жена и сын в безопасности и относительно целы, Кармайн постарался взять себя в руки, подавить шок и ужас от сознания того, что он опять не справился, не смог защитить свою семью. Здравый смысл подсказывал, что он не может быть все время рядом с ними. Однако это не первый случай, когда Дездемоне пришлось спасать свою жизнь; Кармайн лишь молился, чтобы это не повторилось. Он еще долго будет замирать от страха, втайне плакать бессонными ночами. Кармайн, которого все знают, сильный Кармайн. Никто не увидит его страха и слез. Дело не в браваде, просто это у него в крови. Так нужно.

«Возможно, это было для меня благословением, — решил он. — Осознание того, что я едва не потерял семью, вскрыло мне душу до самой сердцевины, и я только сегодня по-настоящему понял, что они для меня значат. Буквально всё».

Его мать была в худшем состоянии, чем Дездемона и Джулиан; она винила себя, что заставила Дездемону пойти гулять. Кармайн оставил Эмилию на попечение доктора Сантини и своих бесчисленных сестер, тетушек и кузин. Время вкупе с заботами и увещеваниями родственников приведет ее в порядок. Джулиан пережил испытание без видимого вреда для психики; так по крайней мере сказал доктор Сантини, когда сытый малыш совершенно как обычно заснул в своей кроватке. Дездемона, отогревшись в ванной и укутавшись в толстый халат, села около кроватки сына и ни за что не хотела уходить.

«Все расспросы потом, — решил Кармайн, спускаясь к причалу. — Сейчас она едва меня замечает, не стоит совать свою полицейскую физиономию между ней и Джулианом».

У лодочного домика суетились Эйб, Кори и Патрик со своей командой. Рядом на относительно ровном пятачке земли был натянут брезент.

Под брезентом лежало вытащенное из воды скрюченное тело Эрики Давенпорт. Склон был слишком крутым для каталки, до дороги труп понесут на носилках.

— У нее каждая конечность переломана в двух местах, — сказал Патрик Кармайну. — Сломаны бедренные и берцовые кости на ногах, локтевые, лучевые и плечевые на руках. Смерть наступила в результате удушения, предположительно тонкой веревкой. Между переломами и моментом смерти прошло достаточно продолжительное время.

— В однообразии убийцу не упрекнешь, — сказал Кармайн.

— Как твои? — поинтересовался Патси.

— По словам доктора Сантини, не пострадали. Мама не находит себе места. Винит во всем себя.

— У тебя жена одна на миллиард.

— Знаю. Я скоро буду на Сидар-стрит.

— Мы и сами справимся, — заверил Эйб.

— Я не сомневаюсь. Все равно я здесь всем только мозолю глаза — мой дом наводнили две дюжины разъяренных женщин, готовых разнести Холломен в пух и прах, если мы не найдем, кто пытался убить мать с ребенком на руках, — вполне серьезно сказал Кармайн. — Я с ними полностью солидарен. Сперва моя дочь, теперь жена и сын. Ублюдок ближе, чем мы думаем.

Окружное управление шумело как улей; едва капитан вошел, его окружили полицейские, наперебой предлагая свою помощь. Потребовалось немало времени, чтобы пройти сквозь их толпу, но Кармайн был рад поддержке коллег. Несмотря на пустоту, зиявшую у него в Душе, он понял, что дни злого «гения» сочтены. Преступник потерял

хладнокровие, действовал слишком нагло. Конечно, он не планировал убивать Дездемону и малыша, но решил отправить полиции предупреждение, подсунув труп Эрики Давенпорт под лодочный домик Кармайна. Средь бела дня!

Что-то произошло на банкете фонда Максвеллов, но в течение четырех месяцев никак не проявлялось. Затем Эван Пью послал свое письмо, и спустя четыре дня все свидетели этого чего-то были мертвы. Значит, приблизительно двадцать девятого марта произошло еще нечто, способное разоблачить убийцу.

— Нам необходим живой свидетель, — сказал Кармайн Эйбу и Кори, когда добрался до кабинета.

— Тот, кто видел, что происходило за столом Питера Нортона? — спросил Кори.

— Да, но не меньше нам нужен свидетель любого инцидента или события, толкнувшего Эвана Пью на шантаж. Думаю, Эрика Давенпорт если и не была свидетелем, то что-то знала, и поэтому ее убили. Почему я не отговорил Майрона улетать домой! Хочется дать самому себе пинка. Я как только ее увидел, сразу понял, что с ней творится неладное, и очень пожалел об отъезде Майрона. Ему бы удалось ее разговорить! — Кармайн провел ладонью по лицу. — Нуда что теперь? Остается только сообщить ему об убийстве Эрики.

— Мы пойдем, не будем мешать, — сказал Эйб.

Разговор был долгим. Хотя Майрон плакал, известие, казалось, не стало для него неожиданностью.

— Наверно, в глубине души я ждал чего-то подобного, — сказал он. — Возможно, потому, что Эрика сама будто ожидала этого. Может, не именно смерти, но определенно чего-то ужасного. Она так радовалась моему отъезду! Не в том смысле, что я ей надоел, скорее, добавлял беспокойства. Все добивался от нее, отчего она сама не своя.

Кармайн не прерывал Майрона, давая ему выговориться и не торопясь увеличивать страдания друга рассказом о том, как именно умерла Эрика Давенпорт. А рассказать придется — пусть лучше узнает от него, чем от какого-нибудь недоумка. Фил Смит, к примеру, или Фред Коллинз — завсегдатаи нью-йоркских конференц-залов.

Наконец Кармайн поведал ему о Дездемоне и Джулиане.

— Слушай, тебе надо немедленно вывезти их оттуда! — воскликнул Майрон с ужасом в голосе. — Кстати, я как раз собирался спросить, нельзя ли Софии погостить некоторое время у меня? Школа не пострадает, девочка сможет закончить учебный год в Jloc-Анджелесе.

— С превеликим удовольствием, — ответил Кармайн. — Честно говоря, без нее мне будет спокойнее.

— Вот и хорошо, только это не все! — Майрон орал так громко, что Кармайну пришлось отстранить трубку от уха. — Я вышлю денег Дездемоне, и ты отвезешь ее и Джулиана в Лондон. Молчи, Кармайн! Отказа я не приму!

— Ответ может быть только один, Майрон, — нет! Во-первых, я — государственный служащий и не имею права принимать деньги от миллионеров. Моя жена, разумеется, тоже. Во-вторых, расследование в самом разгаре, я не могу все бросить и улететь в Лондон, — терпеливо сказал Кармайн, не обращая внимания на крики в трубке. — И почему именно Лондон?

— Потому что Дездемона хотела там жить, до того как вышла за тебя замуж. Вдобавок Лондон — на другой стороне Атлантики, вдали от убийцы.

— Я тебе очень благодарен, старая ты калоша, но это невозможно. Все, закрыли тему!

Разговор затянулся. Наконец Кармайн повесил трубку, совершенно измотанный. Он ненавидел споры, — для Майрона они были хлебом насущным.

Не застав Эйба и Кори в их кабинете, Кармайн, желая увидеть дружеское лицо, отправился к Патрику.

— Ты сообщил Майрону?

— Да. Он держится молодцом, учитывая обстоятельства. Но главное — Майрон забирает Софию на время к себе. Она будет счастлива, они с Майроном потакают друг другу во всем, и мне не придется за нее волноваться. Вряд ли чертов ублюдок достанет ее в Лос-Анджелесе.

— Согласен с тобой. И если тебя это утешит, думаю, он пытался убить Дездемону только потому, что она застала его в лодочном домике. Жаль, однако, что она не из Монтаны или Нью-Мексико — было бы куда ее отослать.

— Майрон говорит то же самое, только он предлагает мне кругленькую сумму, чтобы я отправил Дездемону с Джулианом в Лондон.

Патрик засмеялся, затем повернулся к секционному столу и откинул простыню. Кармайн увидел обнаженный труп Эрики Давенпорт — страшно раздутые, деформированные и посиневшие конечности, иссиня-черное лицо с высунутым языком и совершенно неповрежденный торс, который, казалось, принадлежал другому человеку.

— Несчастная женщина, — произнес Кармайн.

— Ты даже не представляешь насколько, — мрачно отозвался Патрик.

— Что такое, Патси?

— Лет в восемнадцать — двадцать ее многократно жестоко изнасиловали, в том числе предметами большого диаметра. Анально и вагинально. Остались рубцы. Я обнаружил, когда обмывал тело. Вряд ли в постели она вела себя очень страстно — боялась, что любовник заметит. Хотя Скепс мог знать, если его отношения с ней были действительно такими долгосрочными, как утверждает Филомена Скепс.

Кармайн прислонился к кафельной стене.

— Это многое объясняет, Патси.

— Я так и думал.

— Когда ты проведешь полную аутопсию?

— Собирался сейчас, но из-за этого открытия провозиться придется дольше. Так что начну завтра с утра. — Ярко-голубые глаза Патрика потускнели; он ненавидел обследовать жертв сексуального насилия. — Кто будет ее хоронить, Кармайн?

— Майрон. Представляешь, он даже не сильно удивился. Эрика отдала ему свое завещание перед его отъездом. Он назначен душеприказчиком. Все имущество — понятия не имею о его стоимости — переходит в пользу фонда «Женщины против насилия». Ей удалось провести Майрона, он не подозревал, что она сама — жертва насилия. Еще одна дурная весть, которую мне придется ему сообщить! Относительно «Корнукопии» и попечительства над Дезмондом Скепсом Третьим ничего не сказано. Она понимала — если с ней что-то случится, Филомене Скепс будет намного легче добиться полного опекунства. Уверен, тайный «гений» тоже об этом знает, а потому убийство не преследовало цели получить контроль над «Корнукопией». Бог мой, вот начнется грызня!

— Шел бы ты домой, брат, — посоветовал Патси.

Кармайн послушался.

Женщины семейства Дельмонико, включая Эмилию, разошлись по домам, но двор патрулировала полиция. В воздухе витала тревожность. Новость о случившемся облетела Восточный Холломен с еще большей скоростью, чем обычно. Соседи Кармайна, Зильберфейны, оказались на высоте положения с той самой минуты, как Сэм Зильберфейн нашел Дездемону у себя во дворе. Обычно днем он работал в собственной химчистке, но сегодня утром Сильвии нездоровилось, и он остался дома. К тому времени как примчался Кармайн, фельдшер «скорой помощи» успел осмотреть Джулиана, продрогшего до крайности, но в остальном целого и невредимого. Дездемона ни в какую не хотела отойти от ребенка, отказывалась даже снять мокрую одежду и вся посинела от холода. Кармайн еле убедил ее пойти домой вместе с Джулианом и медиком. Капитан сердечно, с жаром поблагодарил Зильберфейнов. Дома он стянул с жены одежду и дал Джулиану бутылочку грудного молока из запасов в холодильнике, пока Дездемона отогревалась в теплой ванне.

Когда Кармайн вошел в спальню, его жена все еще сидела у кроватки, которую перенесли из детской. Подогнув под себя ноги и сгорбившись, Дездемона смотрела на спящего ребенка.

Кармайн не стал ей мешать. Нашел другой стул, сел напротив — так, чтобы не загораживать сына. Щеки жены были сухими, из-за скрюченной позы нельзя было понять, дрожит Дездемона или нет. Лицо выражало жесткую решительность, но глаза светились любовью.

— Мне нужны подробности, — сказал он сухо.

— Спрашивай.

— Можешь его описать?

— В общих чертах. Рост средний — не высокий и не низкий. Думаю, хорошо тренированный. Быстрая реакция. Пистолет автоматический, калибр, кажется, двадцать второй. Без глушителя, так что выстрелы наделали бы много шуму, хотя я ничего не слышала. Он, наверное, застрелил ту несчастную в лодочном домике?

— Нет, она была задушена, — спокойно ответил Кармайн. — Пистолет, должно быть, взял на случай непредвиденных обстоятельств. Ты стала таким обстоятельством.

— Труднее всего совладать со своим страхом, — сказала она ровным голосом. — Когда я вижу Джулиана, получается лучше. Нет ничего глупее, чем забиться в угол и трястись, что нечто подобное может произойти снова, но как раз этого мне сейчас больше всего хочется. Нужно это как-то переварить, и ради Джулиана я справлюсь. Посмотри на него! Сегодня ему в первый раз в жизни пришлось нырять, он понятия не имел, что происходит, но с ним была я.

— Джулиан еще слишком мал, вряд ли он запомнит это происшествие.

— Это мы узнаем, когда он снова увидит гавань или мы пойдем купаться в бассейн. Если остались какие-то травмирующие воспоминания, то они себя проявят.

— Не будем переживать заранее. Посмотри на него, Дездемона! Наш сын мирно спит. Он не просыпался с криками? Не метался во сне?

— Нет.

— Я не волнуюсь за малыша, он — наполовину я, — сказал Кармайн с улыбкой. — Твой английский дух не позволяет тебе дать волю чувствам, ты стараешься подавить их логикой. Но ты человек. Было бы странно, если бы у тебя не осталось шрамов, и самый глубокий из них — страх, что это может повториться. Моя мать — она во всем винит себя — оправится не раньше чем через несколько месяцев. Если ты действительно хочешь маленького брата или сестру для Джулиана, не оглядывайся на сегодняшний день. Самокопание тут не поможет, моя прекрасная леди. Займись каким-нибудь делом и наслаждайся тем, что имеешь — что мы имеем. Нельзя позволить ублюдку разрушать нас, разрушать нашу семью. Не старайся забыть. Время само все сделает за тебя. — Главный козырь Кармайн приберег под конец. — Как бы то ни было, Дездемона, ты одержала верх! Вы с Джулианом отделались купанием в холодной воде. Ты — победительница, так же как в тот раз, когда тебе пришлось заниматься воздушной гимнастикой на здании страховой компании. То, что произошло сегодня, должно укрепить твою веру в себя.

Дездемона улыбнулась и перевела взгляд от сына к мужу.

— Да, похоже, ты прав. — Она распрямилась и поежилась. — Боже, как я испугалась! Кажется, целую вечность стояла, не зная, куда деваться. Потом вдруг посмотрела на воду — по-настоящему посмотрела — и увидела, что наступил прилив. Берег там круто уходит под воду, я знала, что смогу скрыться с головой. Как только у меня появился план, будто гора с плеч свалилась. Бедняжка Джулиан! — Ее глаза тревожно расширились. — Надо же, Кармайн, оба раза я осталась жива только благодаря своему росту! Однако тогда я была в гораздо лучшей форме — часто ходила в походы. Надо срочно заняться спортом. Я проленилась больше года, и сегодня это сказалось. Мне повезло, что убийца не стал нас преследовать, я выбралась на берег совершенно обессиленная. Если бы Сэма не оказалось в саду, мы бы погибли.

— О походах пока придется забыть, — сказал Кармайн, притягивая Дездемону к себе на колени. — Почему бы тебе не сходить в спортзал? В один из этих новых фитнес-клубов?

— Нет уж, лучше я буду тренироваться дома. Знаю, это глупо, но я хочу быть рядом с Джулианом.

— Обещаю, что не буду опекать его позже. Вряд ли у меня это получится, даже если я захочу. Он и в самом деле наполовину ты. Спасибо тебе, милый. Теперь я чувствую себя намного лучше. Что ты еще хочешь знать?

— Как можно больше о внешности мерзавца.

— Его лицо было скрыто балаклавой цвета хаки.

— Чем?

— Балаклавой. Такая вязаная штуковина с прорезями для глаз и рта. Я была довольно далеко от него — сидела на скамейке, когда он вышел из лодочного домика. Сколько это? Метров двенадцать, пятнадцать? Я видела, как блестели его глаза, но не рассмотрела их цвет и форму, а брови были скрыты. На руках перчатки.

— Экипирован как лыжник.

— Да, точно! И пятнистый, как фризская корова. На нем была камуфляжная одежда, зелено-буро-оливковая: куртка и мешковатые брюки, заправленные в армейские ботинки. Пока я тут сидела с Джулианом, мне пришло в голову, что он неспроста так оделся — хотел затеряться среди кустов. Он пришел по берегу.

— Ты сразу увидела оружие?

— Да, сразу. Он не ожидал, что кого-то встретит, но был начеку. Поднял пистолет, как только меня заметил. Одно я знаю наверняка, Кармайн, — стрелок он профессиональный. Когда я передвинулась и сбила ему прицел, он стал целиться мне в голову. На таком расстоянии и с малокалиберным оружием он бы не промазал. Видишь, — сказала она гордо, — недаром я жена полицейского, понимаю, что к чему.

— Он, вероятно, давно наблюдал за нашим домом и знал обо всех наших передвижениях. Треклятый телескоп в пентхаусе Скепса был направлен на восточный берег! А потом телескоп исчез… Но им явно продолжали пользоваться. — Кармайн обнял Дездемону и поцеловал в щеку. — Я думал, виной просто страсть к подглядыванию — в случае Скепса так, возможно, и было. Однако кто-то нашел прибору более практическое применение.

— И этот кто-то, — подхватила Дездемона взволнованно, — видел, что в саду никогда никого не бывает! Сначала я была беременна и не могла подниматься по склону, потом у меня появился Джулиан, наступила зима. Сегодня я вышла к пристани в первый раз за бог знает сколько времени. — Внезапно ее начала бить дрожь. — Господи, Кармайн, что, если бы я не отвязала ремни и не вытащила Джулиана из коляски? Нас бы убили!

Кармайн уже и сам думал об этом. Он прижал жену к себе, раскачиваясь взад-вперед.

— Но ты ведь их отвязала, Дездемона! Малыш сидел у тебя на коленях. Мне кажется, что кто-то там, наверху, хорошо к вам относится.

Приступ рыданий сотряс ее тело, а затем Дездемона начала возвращаться к обыденной жизни:

— Я же ничего не приготовила тебе на ужин!

— Не беда. Я принес пиццу.

— А София! Как я могла забыть про Софию?

— Патси отвезет ее в аэропорт Кеннеди. Майрон хочет взять ее к себе.

Тут проснулся Джулиан, голодный, но в остальном совершенно обычный.

Кармайн сидел и, глядя, как жена кормит сына, старался изгнать завладевших сознанием демонов. Беда в том, решил он, что Дездемона преувеличивает для себя важность его полицейской работы. Холломен — городок небольшой, к Дездемоне относятся не только как к жене полицейского. Она и без того притягивает враждебность, как магнит железные опилки. Свою роль играют ее рост, излучаемое ею чувство собственного достоинства, впечатление неуязвимости. Враги Кармайна ненавидят его жену как самостоятельную личность. Дездемона — не принцесса, она — королева.