Слишком много убийств

Глава пятая

Построенное всего год назад здание «Корнукопии» находилось на углу Мейпл и улицы Кромвеля в торговом и деловом центре города. Оно было самым высоким в Холломене — сорок этажей. Самый верхний занимали апартаменты Дезмонда Скепса, ниже располагались головные офисы множества компаний, принадлежавших «Корнукопии». Контора Скепса находилась на тридцать девятом этаже. Как ни странно, контора и квартира никак между собой не сообщались: Дезмонду всякий раз приходилось спускаться на первый этаж и уже оттуда ехать на частном лифте в свой пентхаус. «Вот уж действительно: бизнес отдельно, а личная жизнь отдельно», — подумал Кармайн.

Холл первого этажа, отделанный цветным мрамором, украшали пышные пальмы в мраморных вазонах ручной работы; при ближайшем рассмотрении оказалось, что внутрь вазонов входили пластмассовые горшки меньших размеров, и при желании каждую пальму можно было вытащить целиком, не повредив вазона. В холле находились справочная и стойка для посетителей с одиноким служащим, вся работа которого заключалась в выдаче жетонов-пропусков. Те, кто работал внутри здания, на входящих и выходящих внимания не обращали. Один ряд лифтов предназначался для этажей со второго по девятнадцатый, другой — с двадцатого по тридцать девятый; в конце коридора, перед блестящими медными дверями лифта для пентхауса, стояла табличка «Хода нет».

Вооружившись ключом, Кармайн открыл двери и ступил в обитую плюшем и мягкой розовато-коричневой кожей кабину с красным мраморным полом и золочеными украшениями. На панели были только две кнопки: «вверх» и «вниз». «А то бы не догадались», — с ухмылкой подумал Кармайн. Кабина открылась прямо в квартире, поражавшей своей величиной. Прихожая, размером с хорошую гостиную, вела в гостиную, размером не уступающую большинству домов. Огромные, во всю стену, окна гостиной являли взору панораму Северного Холломена и вид на гавань в проливе Лонг-Айленд. Кармайн ясно различил выступ верхнего этажа своего дома и квадратную башенку с террасой. Маломощный телескоп на треноге заставил задуматься, что такое мог высматривать Дезмонд Скепс в чужих окнах. «Ох, не нравишься ты мне, мистер Скепс, — решил Кармайн. — Неприкосновенность частной жизни — наша последняя защита против скотства, а в тебе скотства хватит на целое федеральное правительство».

Интерьер, выдержанный в спокойных бежевых тонах, консервативный и чисто утилитарный, свидетельствовал о работе дизайнера. Ничто не указывало на то, что Скепс коллекционировал произведения искусства или какие-нибудь безделушки. Картины на стенах представляли собой посредственные акварели, вероятно, выданные дизайнером за первоклассные работы. Только для спальни было сделано исключение — там неизвестный оформитель предпочел гравюры, выдранные из викторианских книг большого формата и помещенные в рамки. Счет наверняка был астрономическим, но, как решил Кармайн, справедливым — тот, кто в упор не видит разницы между шедевром и второсортной подделкой, другого не заслуживает.

Скепса убивали не на кровати, а на массажной кушетке, высокой и узкой — для пыточного ложа она подходила как нельзя лучше. Либо он лег на нее добровольно, либо убийца достаточно силен, чтобы поднять взрослого мужчину. Безусловно, Скепс не стал бы смаковать «Гленливет» с хлоралгидратом, лежа на своем будущем смертном одре. «Да, убийца силен, — отметил Кармайн, вспомнив медвежий капкан. — Эти два убийства совершены лично, и оба требовали большой физической силы. Ищи типа, который купается в деньгах, сложенного как «Мистер Вселенная», и вряд ли ошибешься. Легко сказать. А если не найдется никого с таким набором качеств?»

Ребята Патси тщательно обследовали место преступления на предмет улик, и Кармайн не собирался делать это вторично. Ему хотелось получить представление о Дезмонде Скепсе, опираясь на обстановку его квартиры.

Пока Кармайн знал о нем лишь то, что было известно всему свету, и из тех же источников: глянцевых журналов, газетных колонок, редких серьезных статей в «Уолл-стрит джорнал» и «Нью-Йорк тайме». Отец Скепса, владелец процветающей фабрики по производству автомобильных деталей, сумел вовремя разглядеть облака войны, клубившиеся над Европой и Юго-Восточной Азией. В 1938 году он основал «Корнукопию» — название, как он говорил, попросту означает «Рог изобилия» — предприятие, выпускавшее вначале только артиллерию, потом авиационные двигатели и другую военную технику. После Перл-Харбора «Корнукопия» превратилась в целую империю и уже не прекращала своего роста. Теперь, в 1967 году, она производила хирургические инструменты и оборудование, пушки и гаубицы, турбины, генераторы, атомные реакторы, ракеты, стрелковое оружие и даже пластмассы, особенно для военных целей. Корпорация имела громадный научно-исследовательский центр, занимала ведущие позиции во всех областях своей деятельности и постоянно получала заказы от вооруженных сил.

В общем, работы у Скепса хватало, хотя осуществлял он, разумеется, только общее руководство. Пятьдесят управляющих директоров также имели мало касательства к производственным вопросам. Ими, подозревал Кармайн, вплотную занимались те, кто стоял по меньшей мере на три-четыре ступеньки ниже, — как и в любой многопрофильной корпорации, неплохим образчиком которой являлась «Корнукопия».

Скепс, высокий, стройный, слегка нескладный брюнет, очень нравился женщинам. Роль тут, как и в случае с Майроном Менделем Мандельбаумом, играла власть. Красавица жена Скепса сбежала от него, не выдержав постоянных попреков и ревности, и в повторный брак он не вступал. Их ребенку, мальчику, исполнилось уже тринадцать; он учился в школе Тринити-Грей. Звали его, как и следовало ожидать, Дезмонд Скепс Третий. Мать получила право полной опеки над ним — очевидно, за Скепсом-старшим значились какие-

то серьезные проступки.

Как Скепс относился к сыну и его матери, понять было трудно — ни фотографий, ни портретов ни одного из них в квартире не было. Кармайн, разумеется, планировал увидеться с матерью, но это потребует поездки в Орлеан, на мыс Код, где жила Филомена Скепс. Там же сейчас находился и мальчик, выздоравливал после какой-то тяжелой болезни. В школе он отсутствовал уже пять недель, и до конца учебного года его там не ждали. Скорее всего придется ему остаться на второй год. Не повезло.

— Какие есть соображения? — спросил Кармайн Эйба и Кори после осмотра квартиры.

— Наших криминалистов опередили, — сказал Кори.

— Я тоже так думаю, — согласился Эйб, указывая на вазу, которую, судя по разному цвету напыляемых порошков, проверяли на наличие отпечатков пальцев дважды.

Кармайн нахмурился:

— Это я виноват. Решил сначала разделаться с мелкой рыбешкой, а уж потом заняться китом. Побоялся, что иначе мы за ним ничего не увидим. Теперь главный вопрос: были ли устранены какие-либо улики и если да, то какие, кем и почему?

— Без министерства юстиции не обошлось, — сказал Эйб.

— Угу, ФБР. Комиссар что-то такое слышал и намекнул мне. Похоже, сам он узнал недавно и не из официального источника. Черт, как меня это достало! Почему не прийти к нам и не объяснить нормально, что их интересует. Так нет — прут внаглую, будто тараканы на свадебный торт.

— Наверное, сейчас внизу, в конторе, шарятся, — предположил Кори, злобно играя желваками.

— Ничего, парни, главное спокойствие, — подбодрил Кармайн.

Поднырнув под натянутую перед конторой Дезмонда Скепса ленту полицейского ограждения, полицейские убедились, что ФБР уже здесь. Тип под два метра ростом и весом за сто кило стоял посреди главного офиса, наблюдая, как два корнукопских вахтера выкатывают из дверей тележку с установленным на ней металлическим шкафом для документов. Каким образом этот красавец с густой черной шевелюрой и темными глазами ухитрился стать агентом Бюро расследований, трем холломенским полицейским оставалось только гадать. Кому нужен оперативник, которого любая собака запомнит раз и навсегда по одним только габаритам?

— С вашей комплекцией, мистер, вы могли бы запросто вынести шкафчик в одиночку, — дружелюбно начал Кармайн. — Или достоинство не позволяет?

Великан вздрогнул, попытался принять командирский вид, но не сумел.

— Надеюсь, вы не собираетесь мне мешать, — сказал он, взмахнув удостоверением. — Я специальный агент Тед Келли из ФБР. Шкаф — важное доказательство.

— У вас и ордер есть? — поинтересовался Кармайн.

— Нет, но я получу его быстрей, чем ваша кошка окотится. Так что не тратьте время даром.

— Можете поздравить кошку, агент Келли, она уже окотилась. Мой ордер при мне, так что, как говорится, властью, данной мне округом Холломен, штат Коннектикут, важное доказательство забираю я. Меня зовут Кармайн Дельмонико. Это — сержанты Эйб Голдберг и Кори Маршалл. Давайте, ребята, беритесь за ручки и покатили. Вынужден заметить, агент Келли, что посторонним на месте преступления делать нечего. Почему бы вам не раздобыть вначале все бумаги, чтобы ваши действия выглядели законными?

Лицо Келли вспыхнуло.

— Ладно, мы с вами еще встретимся. Спасибо за совет.

Кармайн поднял ленту полицейского ограждения.

— До свидания, мистер Келли. Приходите, когда будете готовы сотрудничать с нашим управлением.

«Черт! — мысленно произнес Кармайн, оставшись победителем на поле брани. — Теперь с этим шкафом до вечера домой не выберусь, а Майрон тем временем неизвестно, что учудит; однако до завтра федералы наверняка нажмут все рычаги, чтобы вернуть свой вещдок. Не зря ведь из всех шкафов агент Келли выбрал именно этот — что- то в нем важное. Да и неспроста тут ФБР оказалось, чует мое сердце».

Он подошел к ближайшему телефону и набрал номер.

— Делия? Отыщи наши допуски к работе с секретными документами, умничка. Твой пусть будет у тебя, а мой срочно пришли сюда. А то нехорошо выйдет, если федералы меня арестуют. Боюсь, заполучить «откидную» карточку будет потруднее, чем при игре в «Монополию».

Он с ухмылкой нажал отбой, не дослушав причитаний Делии, и набрал другой номер.

— Алло, Дэнни? Тут федералы крутятся, и, я чувствую, не зря — подгнило что-то в корнукопском королевстве, тянет душком. Скажи Сильвестри, что битва предстоит серьезней, чем мы думали. Дай-ка мне теперь опять Делию.

Перестав возмущаться, та резко отрапортовала:

— Ваши документы уже в пути. Мои — в сумочке, вместе с пукалкой. Какие будут указания, капитан?

— Кори с Эйбом вот-вот прикатят шкаф с документами. Думаю, из-за него начнется свара, и не факт, что документы останутся у нас. Так что сразу тащите эту бандуру ко мне в кабинет и все копировальные аппараты, сколько сеть выдержит, туда же. Собери девушек из Машинописного бюро, пусть скопируют все подчистую — быстрей, Чем кошка родит. — Он усмехнулся. — Кстати, к работе с документами не допускается никто, кроме нас с тобой.

— А как же машинистки?

— Об этом можно не волноваться. Вряд ли они успеют что-нибудь прочитать.

— К тому же, — закончила Делия ему в тон, — они славные девушки, но ни за что не отличат полимерную цепь от цепной реакции.

— Точно.

«Кажется, все, — подумал Кармайн, кладя трубку. — Только успейте допереть шкаф до управления, парни! Крупных людей напрасно считают медлительными. Будем надеяться, я достаточно заморочил ему головищу и он не сразу сообразит, что груз можно перехватить по дороге. Бедный мой «фэрлейн», что будет с задним сиденьем?»

Контора была обычной. Кармайн походил из кабинета в кабинет, везде встречая стандартное офисное имущество: столы, стулья, печатные машинки, калькуляторы, телексы и ксероксы. В двух небольших офисах Кармайн с восхищением заметил стоящие на столах массивные консоли — он узнал их потому, что уже доводилось иметь дело с университетскими компьютерами: Чабб продавал машинное время разным фирмам и учреждениям. Здесь стояли лишь терминалы, значит, где-то в недрах здания находилось специальное помещение с кондиционерами, занимаемое самими вычислительными машинами. Разумеется, такой громадной корпорации, как «Корнукопия», требовались и собственный машинный зал, и собственные базы данных.

Полиция запретила доступ во владения Дезмонда Скепса, огороженные стенами, то есть около половины этажа. На остальной площади, в менее комфортных помещениях, продолжалась работа. Люди трудились в кабинках, за серыми перегородками высотой примерно по грудь. Для того чтобы увидеть коллег, обитателю такой ячейки приходилось встать, сегодня люди вставали часто — видимо, нервничали. В дальнем углу находился отдельный кабинет, принадлежавший, судя по табличке на двери, некоему М. Д. Сайксу. Открыв дверь, Кармайн увидел коротышку средних лет; за огромным столом хозяин кабинета казался карликом.

— Капитан Кармайн Дельмонико, полиция Холломена. Что значит М. Д., сэр, и какая у вас должность?

Карлик испуганно поднялся со стула, упал на него снова и сглотнул.

— Майкл Дональд Сайкс, — проскрипел он. — Я старший менеджер «Корнукопии-Сентрал».

— Что значит «Сентрал»?

— Головная фирма, капитан. Контролирует все остальные компании, входящие в «Корнукопию», то есть ее дочерние предприятия, — пояснил мистер Сайкс, обретая уверенность.

— Ясно. Значит, к примеру, завод «Форпост» не сам себе хозяин, а принадлежит «Корнукопии», так?

— Да, верно. Дочерние фирмы имеют очень мало автономии.

— Теперь, когда мистер Скепс умер, вы вместо него?

Круглое лицо управляющего сморщилось, будто он вот-вот заплачет.

— Нет, что вы, капитан, вовсе нет! Я всего лишь, так сказать, связующее звено между высшим и средним руководством. Полагаю, управление возьмет на себя мистер Филип Смит, старший вице-президент и, формально, исполнительный директор.

— И где мне найти мистера Филипа Смита?

— Этажом ниже. Его кабинет как раз под личным офисом мистера Скепса. Тот же вид из окон… ну, вы сами понимаете.

— Плюс ключ к директорской уборной.

— У мистера Смита своя собственная уборная.

«Ого!» — мысленно восхитился Кармайн.

Войдя в лифт, он спустился на один этаж и следовал указателям, пока не был перехвачен элегантно одетой дамой почтенного возраста. Оглядев Кармайна с головы до ног с таким выражением на лице, будто он пришел устаиваться дворником, она с неохотой допустила его до мистера Смита.

Из окон кабинета открывалась такая же замечательная панорама, вот только телескопа здесь не было. Филип Смит оказался высоким обходительным господином в безупречно сшитом сером шелковом костюме и «чаббистском» галстуке из тех, о которых Кармайн слышал, но никогда не видел, — чистый шелк, ручная работа, итальянский модельер. В манжетах рубашки поблескивали в меру крупные золотые запонки. На ногах мистера Смита красовались элегантные туфли, пошитые вручную где-нибудь в лондонском Сент-Джеймсе. Мистер Смит, красивый блондин, говорил с растяжкой, как в богатых филадельфийских пригородах, а его серые глаза то и дело с любованием посматривали на зеркало.

— Ужасно, просто чудовищно! — воскликнул он, протягивая Кар- майну портсигар. От сигары Кармайн отказался, но предложенный кофе принял с удовольствием.

— В какой мере смерть мистера Скепса повлияет на деятельность «Корнукопии»? — спросил капитан.

Такого вопроса Смит не ожидал; прикрыв веки, он погрузился в молчание.

— В общем-то незначительно, — произнес он наконец. — Решение повседневных задач предоставлено управленческому персоналу компаний. «Корнукопия-Сентрал» — это как отец большого семейства, делает то, с чем сами дети не справляются.

«Высокомерный болван, — подумал Кармайн, сохраняя на лице вежливую заинтересованность. — Подержать бы вас, мистер Смит, пару часиков в камере для допросов, чтоб спесь сбить, да времени жалко на такую мелкую сошку, даром что расфранченную».

Прибыл кофе, дав Смиту передышку, пока надменная секретарша разливала напиток по чашкам — упаси Бог, чтобы мистер Смит сделал это сам!

— Зачем тут рыскает специальный агент ФБР, мистер Смит? — задал вопрос Кармайн, как только они снова остались одни. — Что он надеется вынюхать?

На этот раз у формального исполнительного директора ответ был наготове.

— Ничего удивительного, учитывая количество наших оборонных заказов, — без запинки произнес он. — Полагаю, округ Колумбия и Пентагон автоматически бьют тревогу, когда столь важная персона погибает при таких ужасных обстоятельствах.

— Вам что-то известно об обстоятельствах смерти мистера Скепса?

— Э-э… собственно говоря, ничего. Любое убийство ужасно по определению, разве нет?

— Когда прибыл мистер Келли?

— Вчера, около полудня. Гротескный тип, не находите?

— Отнюдь, мистер Смит. Гротеск предполагает что-то неприятное, отталкивающее. Агент Келли, напротив, исключительно удачный образчик человеческого самца. Чем он занимался, когда приехал?

— Попросил провести его в квартиру и офис Дезмонда. Мы, конечно, оказывали ему всяческое содействие.

— И никто не додумался позвонить комиссару Сильвестри и сообщить о присутствии ФБР на месте преступления?

— Нет.

— Очень жаль.

— Почему? Вы ведь все на одной стороне.

— Действительно? Очень приятно это сознавать. Тем не менее, если мистер Келли забрал что бы то ни было откуда бы то ни было, полицию Холломена следует поставить в известность. Как по-вашему, мистер Смит, что-нибудь пропало?

— Э-э… кроме личного шкафа с документами Дезмонда, все на месте, — обеспокоенно сказал Смит. — Он стоял в сейфе у Дезмонда, но у мистера Келли был ключ и шифр. Для полиции там нет ничего интересного — непосвященный ничего не поймет. В документах данные о наших оборонных заказах. У вас, капитан Дельмонико, все равно нет необходимых полномочий для их просмотра.

— Вы ошибаетесь, мистер Смит.

— Перестаньте, Кармайн! — усмехнулся он. — Вы большая щука в маленьком пруду и должны это понимать.

— Хорошо, что напомнили. Я, в свою очередь, попрошу вас распорядиться, чтобы весь персонал «Корнукопии-Сентрал» оказывал всяческое содействие мне и моим сотрудникам. Спасибо за кофе.

Кармайн встал, подошел к окну с видом на пролив Лонг-Айленд и, отыскав глазами свой дом, нахмурился.

— Теперь, сэр, если не возражаете, перейдем к главному. Садитесь, пожалуйста, за стол.

Смит с некоторым беспокойством подчинился; вся его вальяжность исчезла.

— Расскажите мне все, что вы знаете о Дезмонде Скепсе.

— Дрянь человек, — коротко сказал Смит, положив ладони на стол. — Вряд ли вы услышите другое мнение от тех, кто его знает, знал. Хотя «Корнукопия» зарегистрирована на фондовой бирже, Дезмонд владел контрольным пакетом акций и мог поступать, как ему заблагорассудится. Он так и поступал.

— Можете привести какой-нибудь пример?

— Разумеется. Тот же исследовательский центр. Мы все считали, что создавать собственные лаборатории нам не имеет смысла, слишком велик спектр производств. Но Скепс настоял на своем. Построили, оснастили, сотни миллионов угрохали. В одном Дезмонд был прав — не нужно теперь ходить на поклон в сторонние организации, все исследования проводятся под боком, в Холломене. А теперь, когда мы увели у «Петро-Брит» Дункана Макдугалла, кажется, лучшего и желать не надо. Макдугалл — один из трех специалистов в мире, кто способен руководить исследовательским центром такого масштаба. Почему я жалуюсь? Потому что центр никогда не окупится. Дивиденды резко упали.

— Вы общались с мистером Скепсом вне работы?

— Ну конечно! Хотя раньше, когда он был женат на Филомене, гораздо чаще. Вот идеальная жена магната! Образованная, красивая, обаятельная и к тому же скромная. Таких женщин теперь днем с огнем не найдешь. Потаскухи, все как одна! Дезмонд от жены без ума был, особенно когда Дезмонд Третий родился. Но ревность его одолела, причем совершенно беспочвенная. Кого он только не подозревал: бассейнщика, садовника, техника с телефонной станции, даже мальчишку-почтальона! Дошло до того, что ни один мужчина, желающий сохранить свое место, даже приблизиться к ней не смел. У бедняжки случился нервный срыв, а когда она оправилась, ушла от Дезмонда навсегда, хотя у нее гроша за душой не было. Я ее уважал, капитан, по-настоящему уважал.

Кармайн бросил взгляд в свои бумаги:

— У меня записано, что миссис Скепс живет в Орлеане, штат Массачусетс. Как-то не очень вяжется с бедностью. Что значит… э-э… «ни гроша за душой»?

— Когда Филомена подала на развод, Скепс перешел все границы. Преследовал ее, нанял каких-то мерзких ищеек, даже похитил Дезмонда Третьего, хотя она никогда не запрещала ему видеться с ребенком. Дело дошло до суда, она наняла отличного адвоката, Энтони Бера. Его ценят на вес золота. В результате ей присудили астрономические алименты и единоличную опеку над Дезмондом Третьим. Она купила недвижимость в Орлеане и в прошлом году устроила сына в школу Тринити-Грей. Хотя мистер Бера и сейчас защищает интересы бывшей миссис Скепс, мстительность ей чужда, капитан. Дезмонд продолжал встречаться с сыном, и она никогда не настраивала мальчика против отца.

— Понятно. Как давно мистер и миссис Скепс развелись?

— В ноябре было пять лет.

— С тех пор мистер Скепс сходился с другими женщинами? У него была любовница, подружки?

На лице Филипа Смита отразилось раздражение.

— Откуда мне знать?

— Вы с ним много общались.

— Но мы не обсуждали, за кем он волочится, капитан! Всем известно, что я категорически осуждаю подобное поведение. — Он перевел дух. — Поинтересуйтесь у Эрики Давенпорт!

Возлюбленная Майрона!

— Почему? Вы подозреваете, что она?..

— Нет, определенно нет. Эта женщина холодна как айсберг. Однако она может кое-что знать о похождениях Дезмонда.

— Расскажите мне подробнее об «айсберге», мистер Смит.

— Я чувствую себя школьным ябедой!

— Ябедничайте дальше, мистер Смит.

— Эрика — глава юридического отдела, через который проходят контракты и прочие дела, касающиеся всей «Корнукопии».

— Поясните, что значит «прочие дела», сэр.

— Ну откуда мне знать? Инциденты вроде вербальных оскорблений, клевета, порочащие заявления, компрометирующее поведение среди высшего персонала.

— Ого! Мистер Скепс держал вас в ежовых рукавицах.

— Иначе нельзя. Слишком много дел с Пентагоном.

— То есть, можно сказать, мисс Давенпорт возглавляет корнукопское подразделение КГБ?

— Фи, как грубо! Кстати, она доктор. Доктор Эрика Давенпорт. Он работает у нас уже десять лет. Получила степень бакалавра экономики в колледже Смита, затем поступила в Гарвардскую школу права. Начала свою профессиональную карьеру в одной бостонской юридической фирме, потом пришла к нам. Мы оплатили ее докторантуру по корпоративному праву в Чаббе. Чертовски умная женщина! Тогда же, десять лет назад, ее назначили главой юридического отдела вместо Уолтера Симондса. Годы в Бостоне не прошли даром. Нам достался полностью отшлифованный бриллиант, капитан.

— Ее семья?

— Белая кость, протестанты англосаксонского происхождения из Массачусетса, очень богатые, — сказал Смит, изучая свои отполированные ногти. — Она вхожа в высшие круги и, по слухам, была самой красивой из девушек, начавших выезжать в свет вместе с ней.

«Странно, как в ней все это уживается, — подумалось Кармайну. — Девушек из высшего общества не часто встретишь в скучных бостонских фирмах».

— Спасибо, что уделили мне время, мистер Смит. И пожалуйста, не забывайте — каковы бы ни были интересы федералов в деле, это прежде всего расследование убийства. — На полпути к двери он остановился. — Где находится юридический отдел?

— Прямо под нами.

Ну конечно! Строго в соответствии со статусом; доктор Давенпорт стоит двухсторонней панорамы, разве что офис поменьше, чем у начальника.

Однако кабинет главы юридического отдела размерами не уступал владениям Скепса. Буквально с порога чувствовалось, что хозяйка тут — женщина: повсюду вазы с весенними цветами; стены оклеены обоями нежных пастельных тонов; мебель окрашена в светло-зеленый цвет, гармонирующий с кожаной обивкой; светлый деревянный пол застелен розоватым восточным ковром. На всем печать нежности, мягкости, исключительной женственности. «Черта с два! — одернул себя Кармайн. — Сплошной обман. Особа, которую описал Филип Смит, должна щеголять в черной коже с цепями. Ни одна женщина не добьется руководящего поста в «Корнукопии» без изрядной доли коварства, жестокости и крайнего бессердечия. Такая никого не пожалеет, кроме себя. Бедный Майрон!»

Эрика Давенпорт вышла навстречу Кармайну, что позволило ему хорошенько ее рассмотреть. Да, принцесса частной школы в полном расцвете. Кармайн знал ее дату рождения — 15 февраля 1927 года; значит, ей было уже сорок, хотя выглядела мисс Давенпорт не больше чем на тридцать. Средний рост, грациозные движения, тонкая талия, изящные ноги. Одета безупречно — от платья цвета морской волны со струящейся, в меру короткой юбкой до французских туфель на невероятно высоких каблуках. В ушах красовались бриллианты по два карата, еще один, в четыре карата, свешивался на цепочке на грудь. Мелированные светлые волосы, подстриженные коротко, по- мужски, и зачесанные вперед, обрамляли скульптурное загорелое лицо с полными красными губами, слегка орлиным изгибом носа и большими, широко раскрытыми глазами, в которых будто бы отражалась морская синь ее платья. Вот она, королева улья! И как только Скепсу удалось подмять ее под себя?

Кармайн протянул ей руку:

— Капитан Кармайн Дельмонико, полиция Холломена.

При первом взгляде на хозяйку кабинета ему пришла мысль, что он, возможно, ошибся по поводу способа, каким ей удалось достигнуть вершины юридического отдела; женщина такой внешности вполне могла сделать это, лежа на спине. Однако Кармайн мгновенно отбросил идею «горизонтального» продвижения, едва встретился с Эрикой глазами. Жестокость, коварство и бессердечие присутствовали в полном составе и явно без дела не сидели. Пустить в ход женские чары она посчитала бы ниже своего достоинства — с противниками нужно справляться их собственным оружием.

Коротко, по-мужски крепко пожав руку Кармайна, она указала ему на стул, предназначенный для клиентов, сама же заняла место за столом. Эрика Давенпорт никому не позволит усомниться в своем с трудом завоеванном авторитете.

— Кажется, у нас есть общий друг, — начал капитан.

— Майрон Мандельбаум? Да. Очень жаль, что я не могу с ним встретиться на его территории, но я, конечно, все понимаю. Кто бы мог подумать, что Дезмонд погибнет?

— Действительно, кто? Полагаю, не вы, доктор Давенпорт?

— Нет. Для меня это ужасное потрясение.

— Как вы полагаете, смерть мистера Скепса связана с бизнесом?

— Честное слово, не имею понятия.

— Что будет теперь — я имею в виду, на деловом фронте?

— Подождем, пока огласят завещание. Дезмонд — главный акционер и фактический владелец корпорации. — Как и Смит, Эрика принялась изучать свои ногти, длинные и покрытые светло-розовым лаком.

«Нет, не лесбиянка», — решил Кармайн.

— Когда это произойдет?

— Зависит от его нью-йоркских адвокатов. Думаю, завтра должен прибыть юрист с завещанием. Несомненно, все наследует маленький Дез, а тот, кто будет назначен его опекуном, получит полный контроль над имуществом.

— В любом случае я был бы рад получить копию завещания, как только это будет возможно, — сказал Кармайн и тут же сменил тему: — Вы замечали что-нибудь необычное за последние несколько дней, доктор Давенпорт? К примеру, перемену настроения у мистера Скепса?

Эрика сосредоточенно нахмурилась:

— Нет, кажется, ничего такого…

— В его жизни была женщина?

Смех в ответ.

— А, понимаю. Нет, такой не существовало.

— Вы очень красивы. Может быть, это вы и есть?

— Определенно не я, — ответила она ровным голосом. — Блондинки не в его вкусе, сами убедитесь, когда увидите миссис Скепс.

— Они оба больше не вступали в брак.

— Нет. И полагаю, не собирались.

— Зачем тут ФБР?

— По-видимому, из-за наших контрактов с Пентагоном.

— Юридический отдел это не интересует?

Тонкие, выщипанные брови Эрики взлетели вверх.

— С какой стати? «Корнукопия» ничего не нарушила. Присутствие ФБР не более чем формальность.

— Кажется, вы чего-то недоговариваете.

Она выпрямилась.

— Что вы имеете в виду?

— Просто такое чувство. Хотите сказать что-то еще?

— Нет, — отрезала она и сразу изобразила очаровательную улыбку, видимо, вспомнив об узах дружбы, крепко связывающих ее возлюбленного Майрона и Кармайна Дельмонико.

— Тогда не стану вас больше отвлекать от работы.

В холле он встретил Эйба и Кори.

— Ну как, доставили в целости?

— Как младенца, Кармайн. Теперь шкафом занимается Делия.

— Отлично.

— Кто эта красотка? — спросил Кори.

— Доктор Эрика Давенпорт. Ее красота убийственна.

— Это она — новая подружка Майрона?

— Да, к сожалению.

— Перестань, Кармайн. Майрон не ребенок, — сказал Эйб.

— Я бы не волновался, будь она еще одной охочей до богатства дурочкой, но тут совсем другое дело. Возможно, ее красота не сравнится с ликом Елены Прекрасной и суда в путь не подвигнет, но ее Должность вкупе с интеллектом вполне на это способны. Впрочем, не мое дело. Как поживает специальный агент Келли?

Кори с Эйбом рассмеялись.

— Очень огорчился, обнаружив, что шкаф на неприкосновенной территории, а за ордером нужно ехать к федеральному судье в Хартфорд. Мы направили его к Дугу Туэйтсу Неверующему.

Кармайн присоединился к общему веселью.

— Лучше не придумаешь! От него Келли не скоро выберется.

Втроем они зашли перекусить в столовую «Корнукопии», где Кармайн, к удивлению Эйба и Кори, направился к большому столу, за которым в одиночестве обедал Майкл Дональд Сайкс. Пленник Кармайна — другого слова не подберешь — вначале насторожился, потом как будто даже обрадовался компании.

— У вас нет пропуска в директорский ресторан? — спросил Кармайн, переставляя с подноса на стол суп-пюре с мидиями, курятину с рисом и лимонное желе с грушами и сливками.

— Есть, но мне и тут хорошо, — буркнул Сайкс.

— Разве там не лучше кормят?

— В том-то и дело. Лучше и намного дороже. Я привык к простой пище. К тому же вы видели Филипа Смита. Вам бы хотелось послушать его рассуждения о том, какое вино больше подходит к телячьим эскалопам? Такого зануду еще поискать!

— Вы не ценитель вина, мистер Сайкс? — спросил Кори.

— Вообще не гурман, к еде и питью отношусь спокойно, — сказал мистер Сайкс. — Вот оловянные солдатики — другое дело!

— Сражение при Шайло в собственном подвале? — спросил Эйб.

Сайкс презрительно скривил губы:

— Не угадали! Меня вдохновляет эпоха Наполеона! Аустерлиц и Маренго.

— Как насчет Ватерлоо? — поинтересовался Кармайн.

— Ватерлоо вроде Гражданской войны — чересчур банально, миллион раз жевано-пережевано.

— Кстати, много ли миллионеров среди руководителей «Корнукопии»? — спросил Кармайн, размышляя, не распространяются ли военные увлечения мистера Сайкса на захват промышленных гигантов. Это уж точно вывело бы его подвальные игры из разряда банальных.

— Кроме меня и Эрики Давенпорт, все богаты, как Крез. — Майкл Дональд Сайкс аккуратно порезал свое желе на кубики и покрыл каждый шапочкой из взбитых сливок. — Одного поля ягоды — свой род ведут от семей первых поселенцев, учились в престижных частных школах, окончили Университет Чабба… Не удивлюсь, если все они родственники. Понятное дело, отец Дезмонда Скепса уже был толстосумом, иначе как бы он основал «Корнукопию»? До тридцать восьмого года производил автозапчасти, но это так, мелочевка. Тем не менее сумел убедить кучу друзей и родственников дать ему взаймы. С акциями не расстался, слишком хитер был. Ну а как началась Вторая мировая, стал загребать деньги лопатой. Выплатил все долги с процентами и уселся один на корпоративном мешке, как пес с костью динозавра в зубах.

«Так-так, — подумал Кармайн, откидываясь на спинку стула. — Мистер Сайкс, может, и остановился на полдороге между средним и высшим руководством, зато дорожную грязь знает не понаслышке. Боже, храни сплетников!»

— Как сюда затесался Филип Смит?

— Родственник Скепса, разумеется, — по крови или по браку. Дико богат! Знаете, о размере капитала легко судить по жалованью и привилегиям. Как будто громадное состояние автоматически дает тебе право получать еще больше. Взять хотя бы Гаса Первея, исполнительного директора «Форпоста», завода по производству полевой и морской артиллерии. Не самое большое и не самое прибыльное из наших предприятий, однако Гас Первей получает почти столько же, сколько Фил Смит. Наравне с Фредом Коллинзом из «Поликорн-Пластикс» и Уоллесом Грирсоном из «Дормуса», выпускающего турбины. Вы бы с ума сошли, капитан, если бы узнали, сколько они загребают. Президент Соединенных Штатов с ума бы сошел. Да только не нужны им эти деньги. Любой из них не смог бы и тысячной доли промотать того, что имеет, хотя бы ни дня нигде не работал, а только жил в свое удовольствие.

— Пуританская трудовая этика? — предположил Эйб.

— Или инстинкт стяжательства, — добавил Кори.

— Ха! — Майкл Дональд Сайкс втянул в себя последний кубик желе. — В такую ерунду я не верю. На развлечения у них силенок не хватает, а торчать весь день дома с женами кому захочется? Так вот и отдыхают от жен, и подружек им не надо. Да какой, блин, трахальщик из Филипа Смита! Смех один.

— У этого Сайкса не все дома, — подвел итог Кори, когда они вышли.

— Может, и так, зато теперь мы знаем о верхушке муравейника немного больше, — с довольным видом возразил Кармайн. — Филип Смит, Гас Первей, Фред Коллинз, Уоллес Грирсон — все старые протестантские семейства с горами долларов не хуже, чем у Скруджа Макдака. Придется как следует порыться не только в содержимом шкафа агента Келли, но и в делах этих четырех джентльменов — на киллеров денег у них хватит с лихвой.

— Помяни черта, а он тут как тут, — буркнул Кармайн минуту спустя, увидев выходящего из лифта специального агента Келли, и уже громче приветливо поинтересовался: — Ну как? Получили ордер?

— Скажите, капитан, в этом карликовом штате все такие ненормальные? Мое начальство уверено, что по комиссару Сильвестри давно плачет психбольница, а судья, от которого я таки добился ордера, похож на героя романа Лонгфелло!

— Лонгфелло — это поэт, — поправил его Кармайн. — О ненормальных он не писал, но я рад, что вы получили ордер.

— Вот именно. И заодно мой шкаф, — торжествующе сказал Келли. — Ваше счастье, вы не успели в него забраться. Да, кстати, как вам удалось заполучить Делию Карстерс? Шеф, как узнал, что она ушла из нью-йоркского управления, хотел заманить ее к нам, только она будто сквозь землю провалилась.

— И вынырнула в Холломене. Тоже ненормальная, ничего не попишешь, — хмуро сказал Кармайн и кивнул на один из свободных столиков в быстро пустеющей столовой: — Давай присядем, специальный агент, только больше я тебя так длинно называть не стану. Просто Тед. А я Кармайн, короче не получится. Кори с Эйбом пока прогуляются до конторы Скепса, а мы побеседуем.

Они сели.

— Итак, шпионаж, — начал Кармайн. — У меня это слово ассоциируется с продажей государственных тайн вражеской державе, хотя, я думаю, враги-индивиды тоже годятся. Поскольку речь идет о «Корнукопии», полагаю, что шпионаж касается не карт и планов с расположением объектов, а чего-то более конкретного — новых атомных реакторов, аналитических приборов, пластмасс, кучи всего. Я прав?

Глаза Келли едва не вылезли из орбит.

— Как вы догадались?

— Это очевидно для любого, у кого есть хоть капля мозгов в голове. Я слышал о тебе, Тед. Вспомнить, что ты агент по шпионажу, было лишь вопросом времени. Да и с чего бы еще тут появилось ФБР? Убийство? Ни в коем случае, какой бы важной шишкой ни была жертва. Секретные корнукопские контракты? Тоже нет, разве что за корпорацией уже следили — и убийство Скепса только подтвердило подозрения. Ну, я прав?

— Еще как, — хмуро подтвердил Келли. — Некто уже два года передает коммунистам секретную информацию.

— Как об этом стало известно?

— С большим трудом и с риском для жизни у русских украли сверхсекретный регулятор подачи топлива для ракет. И тут вдруг оказывается, что регулятор этот — наш и разработан в исследовательском центре «Корнукопии». Красные его даже не модифицировали.

— Преступник кто-то из исследовательского центра?

— Если и так, пока он умело скрывается. Определенно не Дункан Макдугалл. Он занимал такую же должность в «Петро-Брит», но там Даже схемы точилки для карандашей ни разу не пропало. Типичная проблема частных производителей: если начальник — ходи, где тебе вздумается, и делай, что хочешь. Какие меры безопасности! Разве что бумаги в сейф запирают.

— Ты имеешь в виду толстосумов на самом верху?

— Конечно.

— Но зачем им работать на красных? В деньгах они не нуждаются, и трудно сомневаться в их патриотизме.

— Сомневаться в патриотизме всегда трудно, Кармайн, тем не менее государственная измена встречается. Если игра затевается не из-за денег, значит, дело во взглядах. Говорю «игра», потому что мне попадались два шпиона, которые занимались этим, просто чтобы доказать, какие они умные.

— Но в результате все-таки допустили оплошность. Что еще пропало?

— Трудно сказать. Когда знаешь, что утечка возможна, любое русское или китайское новшество вызывает подозрения. В других фирмах тоже пропадала секретная информация, но всякий раз у них были контакты с «Корнукопией».

— Удивительно, что вы до сих пор продолжаете давать заказы этой корпорации.

— Да ладно, капитан, ты ведь не дурак. Производства такого рода на каждом шагу не встречаются. К тому же предатель, мы называем его кодовым именем Улисс, принципиально крадет только те детали и разработки, которые министерство обороны не может получить больше нигде. Да и доказательств пока нет. Юристы «Корнукопии» утверждают, что утечка происходит в Вашингтоне, не в самом Пентагоне, а где-то еще — у консультантов, например. Однозначно опровергнуть это нельзя. Главный довод против «Корнукопии» — то, что она, так или иначе, фигурирует во всех случаях хищений, доказанных или предполагаемых.

— Думаешь найти ответы в шкафу Дезмонда Скепса?

— Нет, не думаю. Скорее всего Скепса убили, потому что он узнал, кто такой Улисс.

— Что ж, при обычных обстоятельствах я бы тебе посоветовал отойти в сторону и подождать, пока эксперт по убийствам раскрутит это дельце, да только ты, вероятно, в курсе, что сейчас творится в Холломене. Придется тебе самому попотеть с поимкой шпиона. Не то что бы я совсем беспомощен, но Скепс только один из одиннадцати трупов, и связаны ли они все с Улиссом — еще вопрос.

— Вот и занимайся своими убийствами, — осклабясь, сказал Тед Келли. — Предлагаю встретиться завтра за кофе, часов в десять, идет?

— Идет, — согласился Кармайн.

Теперь на семь этажей вниз в «Поликорн-Пластикс» к Фредерику X. Коллинзу, исполнительному директору.

Коллинз оказался в какой-то степени похож на Филипа Смита: элегантный шерстяной костюм, сшитый на лондонской Сэвил-роу, такой же «чаббистский» шелковый галстук, манжеты с запонками, изображавшими в платине и эмали герб одного из старейших университетских колледжей, туфли, сделанные на заказ в Лондоне. Выглядел Фредерик также лет на пятьдесят, был безупречно выбрит и имел ухоженные ногти, однако в нем напрочь отсутствовал дух усталого аристократизма, которым явственно веяло от Смита. «Такая физиономия, — решил Кармайн, — больше подходит мяснику». Черные глаза директора непрестанно бегали из стороны в сторону — не в поисках зеркала, а словно из боязни что-то выдать.

— Ужасно, просто в голове не укладывается! — восклицал он, ерзая на стуле.

— Вы были с мистером Скепсом друзьями, сэр?

— Да, очень близкими. Как, собственно, все члены правления. Мы все немного старше Деза — ни с кем из своих однокурсников он близко не сошелся.

— Почему, как вы думаете?

— Не знаю… Поговаривают, однокашники его не любили. Он тогда сильно пил, а в нетрезвом виде бывал… э-э… резок. Через неделю после окончания университета умер Дезмонд Скепс-старший, так что Дез, как владелец контрольного пакета акций, вошел в «Корнукопию» сразу в качестве председателя правления. Без малейшего опыта! Трое из нас уже работали здесь младшими администраторами — Гас Первей, Уол Грирсон и я. Все «чаббисты»! Фила Смита нам подсунул Дез — он его двоюродный брат. Мне кажется, Деза восхищали внешность Фила и его манера говорить. Мы привыкли смотреть на Смита как на предмет декорации. Слово «работать» ему так же чуждо, как «трахаться». Ему не меньше шестидесяти, так что он хорошо знал отца Деза. Тоже «чаббист», только окончил раньше нас.

— Сколько всего членов правления, мистер Коллинз?

— Фил Смит, Гас Первей, Уол Грирсон, Эрика Давенпорт и ваш покорный слуга. Дез был председателем, а Фил его заместитель.

— Очень маленькое правление, не так ли?

— Закон не оговаривает размеры правления, капитан.

— А внешние акционеры?

— Мы вчетвером и сотни тысяч мелких акционеров. Их интересы представляет Эрика.

— Значит ли это, что у нее с вами разногласия?

Коллинз засмеялся:

— Нет, что вы! Ситуация примерно как у «Ай-би-эм»: двадцать акций уже небольшое состояние, но в общей массе — мелочь.

— Вы обсуждаете сверхсекретные работы?

— Естественно, — ответил Фредерик X. Коллинз с удивленным видом.

— Где именно в «Поликорн-Пластикс» происходит разработка новых пластмасс. Прямо на фабрике?

Крупное мясницкое лицо исказилось в новом приступе веселости.

— Нет, сэр. Я произвожу пластмассы по проверенным, отработанным технологиям. Все новшества там, где им следует быть, — в исследовательском центре.

— То есть сверхсекретные формулы у вас на каждом шагу не валяются?

— Нет и еще раз нет! Новый пластик мы осваиваем после многократных лабораторных испытаний, так что особых изменений в заводской схеме производства и прочих процессах нет. И вообще, исследования — не мой профиль.

— Чем новые пластмассы могут быть привлекательны для красных?

— У вас есть допуск, капитан? — строго спросил Коллинз.

Кармайн вытащил из бумажника несколько машинописных листков.

Коллинз тщательно их изучил, пожал плечами.

— Некоторые сверхтвердые пластики используют в стрелковом оружии. Другие годятся в качестве брони и для цилиндров двигателей. Достаточно?

— Спасибо, более чем. Что-то подобное уже попало к коммунистам?

Коллинз вздохнул и прижал ладони к глазам.

— Нет, насколько мне известно. Чуть больше месяца назад я отказался от нового изобретения, так как мы уже знали об Улиссе. Я даже посоветовал доктору Макдугаллу запереть все формулы и образцы в сейф. Красные не дураки, капитан, у них там тоже проводятся исследования, но я не дам коммунистам снимать сливки с моих! Ни один новый пластик не пойдет в производство, пока Улисс не будет пойман.

«Что ж, — решил Кармайн, — я ему верю. Не слишком приятный тип, но, похоже, истинный патриот».

— Что говорит специальный агент Келли?

— Да ни хрена он не говорит, — досадливо отмахнулся Фредерик X. Коллинз.

Пора сменить лошадей.

— Вы женаты, сэр?

— Да, — с непонимающим видом ответил Коллинз.

— Давно?

— Последний раз — два года. До этого были три жены.

— С какой-то из них вы прожили больше двух лет?

— С первой, Аки. Двадцать один год.

— У вас есть дети?

— Два мальчика от Аки, один от Мишель, один от Дебби и еще один от Кэнди, моей нынешней жены.

— Куча алиментов?

— Я могу себе это позволить.

«Любит красивых цыпочек, — подумал Кармайн. — Какая вожжа ему под хвост попала после двадцати одного года? Столько сыновей! Порядочная заваруха будет, когда он помрет. Ясно, у него достаточно денег на киллеров, хотя ради наследников дядюшки Джо Сталина этот точно трудиться не станет. Однако сбрасывать со счетов его рано, пока точно неизвестно, связано ли убийство со шпионажем».

Снова вниз еще на два этажа, в контору завода «Форпост», к исполнительному директору Огастесу Барраклоу Первею. В отличие от Смита и Коллинза он носил продукцию американской фирмы «Брукс Бразерс», включавшую среди прочего галстук-бабочку в горошек и дорогущие туфли из мягкой кожи. Его густые вьющиеся волосы уже тронула седина, на гладком приятном лице сияли синие глаза, не избегавшие пытливого взгляда капитана. Первей понравился Кар- майну гораздо больше Смита с Коллинзом.

— Коммунистам досталась только одна секретная разработка «Форпоста», — сообщил Первей, — новый орудийный прицел. Наша основная задача, — продолжал он, — отстоит на много лет вперед: создание автоматической системы наведения при помощи компьютеров, точно вычисляющих цель. Задача колоссальной сложности, потребуется запуск специальных спутников для составления точных карт земной поверхности. Конечно, это не под силу одной «Корну- копии». Вернее сказать, нам поручена лишь малая часть проекта, в котором участвуют все — от НАСА и ниже.

— Если русские или китайцы получат конкретные данные о проекте, какие это может иметь последствия для их оборонных планов?

— Серьезные, очень серьезные. Кое-что они прознали, но, когда на столе много разного сыра, один-единственный запах унюхать трудно.

— А если Улисс уже в курсе?

— В курсе чего? Планы, которые я вам обрисовал, капитан, еще слишком умозрительны и… хм… эфемерны. Я даже сомневаюсь, что мы вообще способны их осуществить.

— Спасибо за откровенность, мистер Первей. Теперь к другим вопросам. Вы женаты?

— Был, десять лет назад. — Первей усмехнулся. — По-моему, женщины не стоят тех неудобств, которые они причиняют. Мне хочется спокойно поужинать дома, ей подавай вечеринку или прием, да чтоб ее фото напечатали в светской хронике. Моя ошибка! Жену нужно выбирать по себе, а я женился на официантке. Нет, я не имею ничего против приемов и вечеринок, но не каждый же день, черт подери!

— Дети есть?

— Нет. Если б родила, так, может, и остепенилась бы.

— С кем-нибудь встречаетесь?

— Да, конечно.

— Я ее знаю?

— Эрика Давенпорт. С ней можно показаться в обществе. Удобная ширма для того, кого еще заводят симпатичные официантки. Эрика — свой парень.

— На что вы тратите деньги, мистер Первей?

— Моторки. Завел себе лодочный домик на озере Мусхед в Мэне. На коннектикутских озерах слишком людно.

— Как вы добираетесь в Мэн?

— На своем вертолете. У меня «Сикорский» — стараюсь поддерживать местных производителей.

— Кроме Мэна, где еще вы бываете регулярно?

— В Нью-Йорке. Я купил квартиру на Восточной Семьдесят восьмой улице.

— У вас есть любимая официантка?

— Нет, сэр! С меня хватило. Теперь я надолго в одном порту не задерживаюсь.

Поблагодарив мистера Первея, Кармайн спустился еще на шесть этажей ниже, в «Дормус» — судя по конторе, занимавшей целых три этажа, фирма процветала.

Тут Кармайна ждали джинсы, ботинки на рифленой подошве, линялая рубашка и вообще никакого галстука. Мистер Уоллес Грирсон не только одевался как инженер-турбинщик, но, похоже, чувствовал себя в этой роли как рыба в воде. Телосложением он смахивал на Теда Келли: такой же высокий и крепкий, только светлокожий веснушчатый, с умными серыми глазами. Голову венчала копна рыжеватых кудрей. Кармайну он сразу понравился.

— Капитан, я здесь только потому, что мне приказали сюда явиться, — сообщил Уоллес из-за подошв своих водруженных на стол ботинок. — По-хорошему мне следовало бы находиться на заводе.

— Прошу прощения за неудобство, мистер Грирсон, — сказал Кармайн, присаживаясь. — Я не знал, что кто-то из исполнительных директоров непосредственно связан с производством, во всяком случае, из тех, кто входит в правление. Что такого особенного в «Дормусе»?

— Ничего. Я — особенный. Дипломированный инженер в отличие от тех разряженных манекенов. Я никому не позволяю хозяйничать в «Дормусе», кроме меня, даже в цехах.

— У вас пропадали какие-нибудь секретные разработки?

Вопрос ничуть не удивил Уоллеса.

— Из двух разных подразделений, капитан. Сначала чертежи воздушно-реактивного двигателя, разгоняющего самолет со стандартными крыльями до скорости свыше двух Махов. Второй раз — из ракетного отдела, там потери особенно чувствительные. Все всплыло, только когда мой регулятор обнаружился на русской ракете. Меня прямо трясет от злости! Если Улисса не устранят в ближайшее время, «Корнукопии» конец.

— Оборонные контракты настолько важны?

— Еще бы! Дез Скепс так и задумывал — ему нравилось, что оборона Америки куется его руками. Даже если мы освоим другие сферы, мы все равно останемся уязвимы: для производителя, выходящего на новый рынок, промышленный шпионаж опаснее государственного. Тут идет борьба не на жизнь, а на смерть, если вы не заметили.

— Да, только государственная измена совершается в пользу действительных врагов Америки. — Кармайн сменил тему: — Вы не похожи на миллионера.

— Зато разряженные болваны Фил Смит и Фред Коллинз — вполне. Я любого из них куплю и продам, если захочу. С Гасом Первеем мы вровень.

— Вы женаты?

— Конечно. Пять месяцев назад отпраздновали серебряную свадьбу Мы с женой оба учились в Калифорнийском технологическом на инженеров. Там и познакомились.

— А, общие интересы?

— Не только, капитан. Маргарет еще и красавица.

— Дети?

— Четверо. Две девочки, два мальчика. Двое старших учатся в Университете Брауна.

— На что вы тратите деньги, сэр?

— Я трачу не много. У нас хороший дом недалеко от заповедника Слипинг-Джайент, но не слишком большой. Четыре ребенка в здоровенном особняке — это сущее наказание. Есть охотничий домик в Мэне. Мы не охотимся, просто любим побродить пешком. Автомобили. Все дети уже водят, так что у нас целый парк «мустангов». И ранчо у подножия Тетонских гор в Вайоминге. Мы туда обычно выезжаем на лето.

— Что для вас важнее всего в жизни, мистер Грирсон?

— Семья, — ответил он не раздумывая.

— А потом?

— «Дормус». Если «Корнукопия» вылетит в трубу, я его выкуплю и продолжу выпускать турбины для кораблей и самолетов.

— Забавно, — сказал Кармайн, вставая, — все время забываю, что в кораблях тоже турбины.

— Еще с тысяча девятьсот шестого года, капитан, когда появились Дредноуты.

Осталось только еще раз побеседовать с Эрикой Давенпорт. По пути в юридический отдел Кармайн столкнулся с выходившим оттуда Филом Смитом.

— Минутку, мистер Смит. Вы женаты?

Смит принял оскорбленный вид.

— Ну конечно.

— Сколько жен у вас было? Одна? Две? Больше?

— Натали — моя единственная жена, мы женаты тридцать четыре года. Я не признаю разводов и неверности, вы, назойливый болван! И моя жена их тоже не признает! Теперь ваше любопытство удовлетворено? Не желаете посмотреть на нас в постели? Или запустить грязные лапы в шкаф с бельем?

— Нет, этого не понадобится, сэр. У вас есть дети?

— Да, трое! Дочь не пошла в университет, один сын учился в Гарварде, другой — в Массачусетском технологическом.

— Не в Чаббе? Интересно.

— Какое вам дело до моих детей? Ваши вопросы, капитан Дельмонико, переходят все границы приличия! Мне придется сообщить о вашем поведении куда следует, чтобы вас призвали к порядку. Я понятно выражаюсь? — Он прямо-таки задыхался от злобы. — Вы… вы… гестаповец, вот вы кто!

— Видите ли, мистер Смит, — мягко сказал Кармайн, — полицейский, расследующий убийство, использует разные средства для получения информации. Он также пользуется ими, чтобы за то малое время, которым он располагает, понять, какой перед ним человек. Во время нашей первой беседы вы вели себя грубо и заносчиво, поэтому я посчитал себя вправе слегка наступить на вашу мозоль, даром что вы ее бережете в туфлях ручной работы. Вы намекнули, что в вашей власти призвать меня к порядку, так вот: мое начальство плевать хотело на ваши жалобы, потому что знает меня. Я свое положение заслужил, а не купил. И до тех пор пока я не вычеркнул вас из списка подозреваемых, все в вашей жизни — мое дело. Я понятно выражаюсь?

Внезапно Кармайну показалось, что под личиной Филипа Смита скрываются двое: один — чванливый и изнеженный; другой — осторожный, жесткий и чрезвычайно умный. Кармайн сделал вид, что ничего не заметил.

Смит молча скользнул мимо капитана и ушел. Кармайн меж тем продолжил свой путь в святилище Эрики Давенпорт, в приемной которого, как он с интересом отметил, сидел худосочный юноша непримечательной наружности.

— У вас секретарь-мужчина, — сказал он, направляясь к окну ее кабинета.

— Мне показалось, это то, что надо для женщины-начальника. Чем еще я могу вам помочь, капитан?

— Вы не сказали, что входите в правление.

— Это так важно?

— В расследовании убийства любые сведения важны, доктор Давенпорт. Вы надеялись, что я не узнаю, почему агент ФБР так заинтересовался «Корнукопией»? И вы, и мистер Смит сочли эту подробность незначительной. Также мне стало известно, что вы регулярно встречаетесь с Гасом Первеем, любезно помогая ему скрывать от знакомых свою страсть к официанткам.

Эрика поджала губы.

— В таком случае, капитан, позвольте вас уведомить, что официантки мистера Первея на самом деле — переодетые парни. Он предпочитает восемнадцати- и девятнадцатилетних, с длинными патлами на голове и удаленными волосами на теле.

— Никогда не лишне получить подтверждение догадкам, — улыбнулся Кармайн. — Ну, что там с мистером Келли?

На щеках Эрики проступили алые пятна, а губы вытянулись в прямую линию. Ответ был уклончивый.

— По-моему, капитан, у нас складываются не слишком хорошие отношения для людей, которым, возможно, придется часто видеться друг с другом в будущем. Хотя, надо признать, мне бы никогда не пришло в голову завести дружбу с вами по собственной воле — в вас слишком много мужского шовинизма.

Он засмеялся, прекрасно ее понимания.

— Уже много лет ни один мужчина не смел задавать вам неудобных вопросов вне вашей юридической епархии, и вот сегодня этот мужчина появился, и вам это не нравится. Или он сам не нравится, нас с вами, доктор Давенпорт, не светская беседа. Я допрашиваю вас как подозреваемую в убийстве. Давайте не будем вспоминать об этом, когда мы встретимся в неформальной обстановке. Всему свое Место.

Она вскинула на него удивленные сине-зеленые глаза. Видно было, что в ней шла внутренняя борьба.

— Хорошо, капитан, — кивнула она со вздохом. — Простите меня. Да, я член правления. Дезмонд Скепс хотел, чтобы в нем был представитель из юридического отдела. Что до Гаса Первея, то наши встречи вовсе не регулярны, они ограничиваются светскими приемами, которые правление считает обязательными для посещения. Мистер Келли, как вам, вероятно, известно, здесь в связи с делом о шпионаже, хотя я и не понимаю, зачем вам это знать. У вас, капитан Дельмонико, просто ненасытное любопытство! Вы из тех пронырливых типов, которым невыносимо сознавать, что они еще не выведали все пикантные подробности обо всех на свете.

— Вы читаете у меня в душе! Ненасытное любопытство! Не в бровь, а в глаз, доктор Давенпорт. Что поделаешь, именно мое ненасытное любопытство позволяет мне раскрывать преступления.

— Губернатор предупреждал, что с вами будет непросто.

Кармайн отошел от окна, решив до конца расследования держать

шторы в доме завешенными. Слишком много скотов развелось.

— Увидимся завтра, мэм, — сказал он и вышел, оставив жертву подозрений стоять у письменного стола, плотно сжимая пухлые губы.

Несгораемый шкаф содержал сведения по всем тем разработкам, которые, как знал или подозревал Дезмонд Скепс, были украдены и переданы коммунистам.

Делия, имевшая такой же допуск к государственным секретам, как сам Кармайн, с головой зарылась в бумаги. Кармайн присоединился к ней в четыре часа пополудни; к этому времени она уже разобрала два верхних ящика, посвященных несомненным кражам.

— Бог мой! — воскликнул он. — У Дядюшки Сэма остались хоть какие-нибудь секреты?

— Выше голову, Кармайн, все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Эти документы касаются восьми независимых разработок: от ракетного регулятора подачи топлива до орудийного прицела. Кроме них, два усовершенствования штуковины под названием ПВРД, еще одна ракетная деталь, чертежи экспериментальной авиационной пушки, новый атмосферный анализатор, сталь нового состава, похоже, еще толком не испытанная. Ничего хорошего, но я ожидала худшего. Скепс засовывал в ящики все, что имеет хоть какое-то отношение к делу, включая письма и служебные записки. Думаю, он сам собирался все разобрать и проанализировать, а может быть, уже сделал это, если его убийство связано со шпионажем.

— В том-то и вопрос, связано или нет. А что в нижних ящиках?

— То, что внушало Скепсу большие опасения, чем подтвержденные кражи, — все разработки, пущенные в производство за последние десять лет.

Кармайн присвистнул:

— Тут есть чего испугаться! Если Скепс прав, это значит, Улисс действует внутри «Корнукопии» уже десять лет.

Делия бухнулась на стул с колесиками, отчего тот покатил по кабинету, да так резво, что Кармайн бросился на помощь своей секретарше. Оба рассмеялись, но быстро посерьезнели снова.

— Если в ФБР об этом еще не знают, то узнают, как только откроют нижние ящики. Кражи были у каждой фирмы, связанной с обороной, — сказала Делия.

— Черт подери, только шпиона нам не хватало! Меня так и подмывает сказать себе, что вся история с Улиссом совсем из другой оперы — точнее, она сама на целую оперу тянет, — но пока нельзя: в убийстве Скепса слишком много неясностей. Такое чувство, Делия, будто я увяз по горло в зыбучем песке.

— Кажется, на съемках фильмов роль зыбучего песка выполняет наполненная водой ванна с плавающими по поверхности опилками, — сказала Делия, заядлая киношница. — Может, тут похожий случай?

— Если это ванна, то чересчур глубокая — я не чувствую дна.

— Ну и что? Просто плыви, Кармайн, а опилки выплевывай.

— Как ты права! Кто эксперт по шпионам, я или Келли? Я буду искать убийцу, а если он окажется еще и шпионом, мне же достанутся все сливки. — Он усмехнулся. — Или опилки.

В начале восьмого Кармайн вошел в прихожую, ожидая услышать звуки веселья, которое неизменно приносил к ним в дом Майрон Мендель Мандельбаум. Вместо этого Кармайна встретила тишина В маленькой гостиной, где семья обычно собиралась перед ужином капитан увидел трех из пяти самых дорогих для него людей, которые сидели в полном молчании. Дездемона была мрачнее тучи, по щекам Софии катились слезы, а на лице Майрона отражалась смесь раздражения и муки.

— Кармайн, скажи им, что мне вовсе не нравится их мучить! — вскочив, закричал Майрон.

— Я бы с удовольствием, если бы знал, о чем речь.

— Папа, он уезжает! — с новым всхлипом произнесла София.

— Уезжает? — удивился Кармайн. — Ты ведь только приехал, Майрон!

— Он не из Холломена уезжает, — пояснила Дездемона, наливая Кармайну выпить. — Он переезжает в отель «Кливленд».

— Это шутка?

— Нет, Кармайн, я не шучу. Мне необходимо видеться с Эрикой, я хочу, чтобы она могла свободно ко мне приходить. Я понимаю, почему мне нельзя пригласить ее к тебе домой, правда, понимаю. Да, я очень люблю Софию, но я приехал сюда не из-за нее, а ради Эрики, у которой сейчас трудное время… — Майрон говорил запинаясь, наконец, замолчал совсем и беспомощно уставился на Кармайна.

«Бог мой, — подумал Кармайн, — да он втрескался в нее без памяти. Настолько потерял голову, что невольно обидел Софию! Наверное, в первый раз в жизни. Теперь София ревет, как пятилетняя, Дездемона злится, а Майрон трясется так, что того гляди грохнется в обморок. И что теперь делать? Так, давай по порядку, Кармайн. Прежде всего, помоги Майрону».

Кармайн обнял друга за плечи и вывел его из комнаты.

— Ты уже собрал вещи?

— Да! — Тяжелый вздох. — Кармайн, прости! Я не знал, как им сказать, и… все испортил. София, моя девочка!

— Не беспокойся за нее, она тебя простит. Ты все точно решил?

— Да.

— Тогда я вызову такси. — Кармайн снял трубку с телефона в прихожей. — Выноси сумки к дороге и жди машину. Я останусь с женщинами.

— Спасибо, Кармайн. Я твой должник навеки. Когда ты лучше узнаешь Эрику, ты ее полюбишь. Она… потрясающая!

«Ага, как же, — хмыкнул Кармайн, возвращаясь в гостиную. — Твоя Эрика — лживая стерва и мужененавистница каких поискать, олицетворение всего, что ты ненавидишь в женщинах, только почему-то этого не видишь. Чем она тебя так очаровала?»

Потребовалось немало времени, чтобы успокоить безутешную Софию. Будто конец света наступил. Чего же такого наговорил ей Майрон? Он с самого начала не делал секрета из причины своего приезда, и София, казалось, не имела ничего против. А теперь вдруг взялась сопли по лицу размазывать. А реву-то, реву! Наверное, соседям слышно, хоть они и не близко. Да не подступишься к ней, будто и Кармайн вместе с Майроном виноват. Интересно чем? Что тоже мужчина или потому, что еще один папа? Ответа Кармайн не знал, но горестные всхлипы дочери резали его будто тупым ножом по груди.

Дездемону Кармайн тоже никогда раньше не видел в таком расстройстве, хотя отчасти его это радовало; значит, жена действительно любит Софию, раз принимает ее обиды так близко к сердцу.

— Нет, ты только подумай! Уехал в гостиницу! — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Как ему такое в голову пришло! Этому «Кливленду» скоро сто лет стукнет!

— Если Майрону не понравится, как работает слив в туалете, у него хватит средств заплатить сантехнику. Кстати, в прошлом году номера подновили, так что не беспокойся за Майрона — коротать одинокие вечера в убогой каморке с видом на магазины он не будет. Он спит с Эрикой.

София ужинать не стала, улеглась спать, а Дездемона немного успокоилась. Кармайн, наконец, смог выпить.

— Где он с ней познакомился? — спросила Дездемона.

— Мы получим эти сведения в надлежащее время.

— Неужели чиновники на самом деле так выражаются? Так высокопарно.

— Есть основания полагать, что да. Но сейчас меня больше волнует другой вопрос — как там Джулиан? Парня даже сан-францисское землетрясение не разбудит — во всяком случае, шумовая составляющая. Другое дело София. Я уже и забыл, когда она так рыдала, бедняжка.

— Эрика Эрикой, но, по-моему, Майрону следует пообедать с Софией и купить девочке перидотовый комплект, на который она уже несколько недель облизывается.

— Он не очень дорогой? — обеспокоенно спросил Кармайн.

— Нет, милый, что ты. Перидоты — полудрагоценные камни, яблочно-зеленые, примерно в середине шкалы Мооса, в оправе из золота в четырнадцать карат.

— Думаешь, Майрон сможет ее подкупить?

— Нет, конечно! Она простит его, потому что любит как отца, но он должен уяснить, что прощение требуется заслужить. Сегодня София перешла по узкому мосту на другую сторону бездны, растеряв при этом последние крупицы детства. Мы убедились в суровой жизненной истине — самые крепкие узы в конце концов дают трещины. София и Майрон связаны таким глубинным родством, какого у нее нет даже с тобой. Она будет любить Майрона не меньше, чем прежде, но уже никогда не сможет ему полностью доверять. Он предал ее доверие, показав, что новая женщина для него важнее.

— Нельзя съесть пирог так, чтобы он остался целым, — запротестовал Кармайн. — Если бы София не переехала к нам, Майрон не был бы так одинок и не оказался легкой добычей.

— Да, мы оба это понимаем. И София тоже. Только до сих пор в ней было слишком много от ребенка; она верила, что пирог никуда не денется. Теперь она осознала, что так не бывает, и тем больше переживает из-за своего отъезда.

— Моим детям страшно повезло, что у них такая мудрая мать, — сказал Кармайн, притягивая ее к себе и нежно целуя.

— Нет, просто довольно старая. — Она поцеловала его в ответ и уселась к нему на колени. — Ну вот, ужин испорчен. Дом на Эмилию не оставить, пока у Софии не пройдет дурное настроение — нет-нет, глупостей она не натворит, но накручивать себя будет, и лучше я за ней присмотрю. Выбирай, с чем будешь сандвичи — с колбасой или с сыром. Или с тем и другим вместе.