Сливово-лиловый

Глава 49

Он заставляет меня ждать, дает мне возможность подготовиться к тому, что произойдет, представить в красках, что тот собирается сделать, найти свое место. Когда слышу его шаги, я готова, пребываю в надлежащем состоянии. Покорная, послушная, возбужденная, жаждущая унижения, боли. Я знаю, что буду плакать, что буду сопротивляться, когда он доведет меня до предела. Эти выходные станут катарсисом для моей души, и в понедельник вечером я буду лежать в этой постели, как заново родившаяся.

— Аллегра, — тихо говорит он, — задницу вверх.

Я приподнимаю бедра, и он подкладывает под меня подушку, после снова ложусь. Мужчина сжимает руками мою правую лодыжку, и я чувствую прикосновение манжеты, мягкое и прохладное. Роберт застегивает ее, проверяет, как сидит, и протягивает веревку через прикрепленное к ней кольцо, затем кладет мою ногу в нужное ему положение и привязывает веревку к изножью кровати. Процесс повторяется с левой ногой. Результат — я лежу на кровати, распятая, выставив на обозрение обнаженные ягодицы. Через несколько минут он прикрепил мои руки к изголовью с помощью наручей и веревок. Свобода передвижения — всего пара миллиметров. Я беспомощна, полностью в его власти. Лоно немедленно реагирует на мое положение и выделяет настоящие потоки влаги. Когда Роберт завязывает мне глаза, я издаю умиротворенный стон.

Я могу позволить себе расслабиться. Несмотря на то, что беззащитна и слепа. И вынуждена принять все то, что он собирается со мной сделать.

Автоматически прислушиваюсь более внимательно, концентрируясь на том, что могу воспринимать. Роберт выходит из комнаты, его шаги стихают в коридоре. Он обут. В квартире воцаряется тишина. Я жду его возвращения. Когда что-то касается моих ягодиц, вздрагиваю и тихонько вскрикиваю, затем слышу сдержанный смех Роберта.

— Успокойся, дорогая. Это всего лишь я.

Он снял обувь и незаметно пробрался в спальню. И теперь ласкает мою задницу рукой в латексной перчатке.

Я чувствую, как прогибается матрас, когда он садится рядом со мной на кровать, чувствую его пальцы на половых губах. Латекс ощущается непривычно и странно влажным — но, возможно, это мои чувства играют со мной злую шутку. Роберт в буквальном смысле массирует всю мою интимную зону, периодически ненадолго останавливается, убирая пальцы, и затем снова продолжает. Примерно через минуту я чувствую это: становится безумно горячо, слегка щиплет, такое ощущение, что клитор набух и стал в десять раз больше.

— О, Боже… — стону я. — Что это?

Роберт перемещает пальцы к моей заднице. Он вводит в меня что-то маленькое и твердое. Снова проходит не больше минуты, прежде чем я чувствую жжение, жар. Всхлипываю, а мужчина возвращается к клитору, который кажется таким нетерпимо горячим, набухшим, и настолько чувствительным, что я почти мгновенно балансирую на грани кульминации.

— Роберт, пожалуйста… могу я… о, Боже… Роберт!

— Ты можешь, — отвечает он, но я уже в процессе. Жар на сфинктере и в заднице резко усиливается, я напрягаю мышцы и кричу от оргазма в подушку, на которой лежу. В тот момент, когда расслабляюсь, Роберт стимулирует меня еще больше, доводя до следующей кульминации. И еще раз, и еще раз и в четвертый раз. Веревки и это новое, эротичное ощущение не дают мне никакой возможности уклониться. Я стону, умоляю и кричу во время оргазмов, которые доставляет мне Роберт, насколько это возможно, жадно выпячивая ему навстречу ягодицы.

После четвертого оргазма он дает мне передышку и позволяет отдышаться. Я чувствую, как тот склоняется надо мной, ощущаю его дыхание возле уха.

— Вау, — шепчет он, — это было очень круто.

— Дааааа… — выдыхаю я и сглатываю. — Что ты со мной сделал? Что это в моей заднице?

— Имбирь, детка. Я вырезал маленькую пробку из куска очищенного корня имбиря и засунул ее тебе в задницу. То, что тебя так завело и заставило кончить так сильно — это имбирный сок, который я втер в тебя. Вот почему перчатки, понимаешь? Ну и как тебе?

— Это… вау. Я… мне это понравилось.

Голос у меня слабый и бессильный, во рту совершенно пересохло.

— Знаешь, — шепчет он, — когда еще можно использовать корень имбиря в заднице?

С этими словами он вынимает корешок, и с моих губ срывается стон.

— Нет, когда? — тихо спрашиваю я.

— При наказании. Чем дольше его оставлять, тем становится неприятнее. Когда я тебя ударю, ты автоматически сожмешь задницу, как при оргазме. Это выжмет из корня еще больше сока, и в какой-то момент ощущения станут очень и очень противными. Мы это испробуем. После твоей следующей провинности, Аллегра.

Я тихонько стону, только представив это, — и жду с нетерпением.

— Чем больше имбирного сока я здесь… — Роберт проводит пальцем по моим половым губам, массирует мой клитор в течение двух секунд, — …размажу, тем горячее и возбужденнее ты станешь, но — и в этом самый смак — ты не сможешь кончить. В небольших количествах сок дарит очень приятные оргазмы, как это было только что, но в больших количествах он мешает кончить. Это очень мучительно, когда ты так невероятно возбуждена, так сильно жаждешь оргазма и можешь делать все, что хочешь. Но это не сработает, ты не сможешь этого сделать. Немного потренировавшись, я смогу удерживать тебя в этом состоянии часами, Аллегра.

Его голос — чистейший соблазн.

— Ох… — только и могу произнести я и уже знаю, кому в ближайшем будущем достанется большее количество этого волшебного сока на клитор. — Как долго это действует, если нанести немного всего один раз?

— Около тридцати минут. Чем больше, тем интенсивнее, тем дольше. Менее чем через полчаса ты больше ничего не будешь чувствовать.

Я уже ощущаю, что эффект сходит на нет. Ощущение изысканное, думаю, что мне оно нравится, поэтому делаю мысленную заметку, чтобы с этого момента в доме всегда был имбирь.

— У тебя есть еще немного? — спрашиваю я, шевеля задницей, насколько могу.

— Что?

— Сока?

— Да. Ты хочешь еще одну дозу?

— Да, пожалуйста.

— Э-э-э, кому-то это действительно понравилось, да?

— Хм-м-м, это было очень, очень клево. И это чувство уже почти прошло.

— Похотливая сучка, — шепчет Роберт, а затем я чувствую его пальцы между ног, чувствую, как он растирает сок, и удовлетворенно стону.

Мне снится очень эротический сон. Я ощущаю на себе руки Роберта, ласковые и нежные, завлекающие, соблазняющие. Чувствую поцелуи на спине, кончики пальцев, скользящие по моим половым губам. Очень медленно до меня доходит, что я больше не сплю, и открываю глаза. Рассветная полумгла, проникающая сквозь щели жалюзи, окутывает комнату рассеянным светом. Наверное, еще даже нет половины шестого. Я чувствую руку Роберта между ног, он впивается в мое бедро, сгибает мою ногу и осторожно слегка разворачивает меня, чтобы без проблем проникнуть как можно глубже.

— Роберт… — шепчу я и тянусь назад, нащупываю его голову, ласкаю его щеку, когда нахожу ее.

— Наконец-то проснулась, а? Приятно, что ты все-таки решила принять участие в этом мероприятии…

Я чувствую его ухмылку под ладонью и уже собираюсь ответить, когда он резким толчком врезается в меня. Без проблем. И понимаю, что обильно теку, и задаюсь вопросом, как долго он меня ласкал, не разбудив при этом.

— А-а-ах… — стону я, наслаждаясь крепкой хваткой, удерживающей меня.

Теперь, когда я уже проснулась, он прикасается ко мне совсем по-другому. Я пытаюсь улечься поудобнее, чтобы получить максимум удовольствия от этого раннего утреннего траха. Но Роберт не позволяет мне этого, удерживая руками мое тело в том положении, в котором хочет, чтобы я была.

— Прекрати, моя красавица. Я использую тебя, беру тебя, когда пожелаю, Аллегра.

— Я просто хотела… — бормочу я, пытаясь оглянуться через плечо.

— Нет.

Он скользит ладонью к моему рту, и я киваю, чтобы показать, что понимаю. Роберт все равно оставляет руку на месте и начинает меня трахать. Одной рукой удерживает меня на месте, а другой закрывает мне рот — явный признак того, что все происходящее только для него, для его удовольствия. Мое удовлетворение не в счет. Я — вещь, которую он использует. Я стону при каждом сильном толчке ему в ладонь, улыбаюсь, когда он начинает дышать все быстрее и быстрее, когда начинает стонать, когда чувствую и слышу его оргазм. Мужчина расслабленно опускает руку, мой рот снова свободен. Он притягивает меня к себе, тонкая пленка испарины на его коже кажется прохладной, а кожа под ней — обжигающе горячей. Роберт остается внутри меня, не пытаясь выйти, и я напрягаю вагинальные мышцы несколько раз подряд.

— Н-нх? — издает Роберт дергает бедром, как будто рефлекторно реагирует на мое тело.

— Я люблю тебя, — тихо говорю я и получаю в ответ поцелуй в затылок.

— Я тебя тоже. А теперь тихо, я хочу спать дальше.

Выспавшись, я иду в ванную, чищу зубы и принимаю душ, затем завариваю кофе и возвращаюсь в спальню. Мне не давали разрешения вставать. Поэтому тихонько прокрадываюсь на свою половину кровати и наблюдаю за ним, пока тот не проснулся, все еще ошеломленная тем, что этот мужчина мой, что я на самом деле подцепила красивого, умного мужчину, чьи предпочтения идеально дополняют мои. Я смотрю на его правую руку, лежащую на животе, на большую ладонь, которой он может причинить мне столько боли, на длинные тонкие пальцы, которые могут доставить мне столько удовольствия. Серебряное кольцо на его безымянном пальце сияет в лучах утреннего солнца, проникающего сквозь щели в жалюзи. Запах кофе доносится через открытую дверь в спальню, и Роберт шевелится, потягивается и открывает глаза.

— Утро, — бормочет он, морщит нос. — Кофе уже готов?

— Да. Хочешь в постель?

— Да, пожалуйста.

Я встаю и иду на кухню, наливаю нам двоим кофе, ставлю чашку перед ним и спрашиваю, принести ли газету?

— Хочешь пойти к почтовому ящику голой, Аллегра?

— Нет, не очень-то.

— Я позволил тебе одеться?

— Нет.

— Это достаточный ответ на вопрос? — Он усмехается и встает. — Я сам принесу.

Мужчина делает глоток кофе и исчезает в ванной. Я слышу шум душа, тишину, захлопывающуюся дверь квартиры, которая вскоре открывается и снова закрывается. Роберт заходит в спальню, бросает газету на простыню, снимает футболку и спортивные штаны и садится на кровать, прислонившись к изголовью.

— Ты молчишь, говоришь только тогда, когда я тебя о чем-то прошу. Ты не смотришь на меня, ты не прикасаешься ко мне. Поняла?

Я опускаю глаза и киваю. Роберт берет чашку с кофе и пьет. Тот факт, что кофе уже остыл, его не беспокоит. Он пьет холодный кофе, не моргнув глазом.

— Будь так добра, — говорит он, протягивая мне чашку.

Я стараюсь не прикасаться к нему и пытаюсь изо всех сил держать глаза опущенными, когда беру у него чашку. Краем глаза ловлю одобрительную улыбку. Он доволен мной.

Я ставлю перед ним свежий кофе и поворачиваюсь, желая вернуться к своему краю кровати.

— Вниз, — тихо говорит он, и я немедленно подчиняюсь.

Грациозно передвигаюсь на коленях вокруг кровати и забираюсь на свою половину. Роберт молча протягивает мне половину газеты, и я прикусываю губу, чтобы подавить рефлекторное «спасибо».

Мы молча читаем газету, и я знаю, насколько Роберт наслаждается этим покоем. Это соответствует его настроению по утрам. Он мог бы просто выгнать меня из комнаты, чтобы побыть в тишине и покое, но так может наслаждаться моим видом и, возможно, появится шанс наказать меня за какой-нибудь проступок — еще одна дилемма, которая бушует у меня в груди. Все внутри побуждает оставаться послушной, готовой и прилежной сабой, и в то же время я испытываю непреодолимую тоску по воспитанию и наказанию.

— Ты это учишь наизусть, или я могу получить твою половину?

Я вздрагиваю и протягиваю ему газету. Он дает мне страницу и указывает указательным пальцем на статью.

— Начало судебного процесса намечено на пятое июля. Запланированы три дня слушаний.

Читаю репортаж и киваю. Комиссар Вальтер уже сказал мне после нашего разговора, что меня, вероятно, не вызовут свидетелем, потому что я больше ничего не могу добавить к расследованию. Ни за, ни против.

Откладываю газету и отталкиваю от себя мысли о Мареке. Я смотрю на покрывало, борюсь с собой. Мой взгляд постоянно возвращается к Роберту.

— Желаешь знать, что мы будем делать сегодня? — спрашивает он через некоторое время, и я слышу шорох газеты, когда тот роняет ее на пол рядом с кроватью.

Я киваю, глядя вниз.

— Я накажу тебя, Аллегра. Просто так. Потому что могу.

Я снова только киваю и на секунду закрываю глаза, потому что все внутри меня сжимается в предвкушении. Но, думаю, что не облегчу ему задачу. Буду сопротивляться. Хочу, чтобы меня принудили. Роберт хватает меня рукой за затылок, зарывается в волосы и откидывает голову назад. Заставляет меня смотреть ему в глаза.

— Я вижу вспышку сопротивления? — Он усмехается. — Небольшой бунт, Аллегра? Попробуй. Давай-давай.

Он отпускает меня, и я вскакиваю с кровати, глядя на него сверху вниз.

— Иди сюда, — тихо приказывает он и откидывается назад.

— Нет, — шепчу я, и вот мы уже в игре.

Я вижу, как Роберт улыбается, встает, скрещивает руки на груди и кивает головой в сторону пола.

— Нет, — повторяю я и делаю шаг назад.

Он подходит ко мне, и я убегаю от мужчины, не сводя с него глаз. Когда Роберт останавливается у комода и открывает ящик, чтобы вынуть то, что собирается использовать, я сбегаю на кухню. Через несколько секунд он уже стоит в дверном проеме, ухмыляясь, зная, что его вид излучает опасность и угрозу. Я толкаю стул между нами, но он тут же отодвигает его и встает передо мной так близко, что я чувствую его запах. Роберт хватает меня, и я немного сопротивляюсь, не очень сильно, так, совсем чуть-чуть.

— Аллегра, — шепчет он мне на ухо, заведя мне руки за спину и склонив над кухонным столом. — Уклонение влечет за собой наказание, помнишь?

Киваю. Конечно, я это знаю. Он связывает мне руки за спиной стяжкой для кабеля, и я пинаю его. Роберт ловко уклоняется и вытягивает черный непрозрачный тканевый мешок из-за пояса своих боксеров. И натягивает его на мою голову, тем самым подавляя сопротивление в зародыше. Я не вижу, где он. Когда чувствую, как кабельная стяжка оборачивается вокруг моей лодыжки и сжимается, прикрепляя мою ногу к столу, уже слишком поздно. Я брыкаюсь другой ногой, но и ее тот привязывает за считанные секунды. Следующее, что чувствую, это веревка, которая обвивает мой торс, предотвращая все попытки выпрямиться. Он привязал меня к столешнице.

— Это было очень непокорно, Аллегра. Ты хочешь попросить прощения?

Качаю головой. Я жажду наказания.

— Я так и думал. Начнем с руки, тридцать для разминки. Ты считаешь. Если собьешься, я начну сначала.

Следующий за этими словами звук шлепка катапультирует меня вглубь «зоны», и даже глубже, чем я была до сих пор, и я чувствую себя свободной и счастливой. Он меня наказывает, воспитывает, дисциплинирует. Я в раю.

— Один, — говорю я и наслаждаюсь болью, жжением, теплом.

После тридцати ударов рукой и пятидесяти ударов хлыстом я плачу в матерчатый мешок. Все беспокойство прошло, мне хочется ползать перед ним на коленях, выразить свою благодарность.

— Цвет? — спрашивает Роберт у моего уха и успокаивающе кладет руку на мою спину.

— Желтый, — хнычу я, и он нежно гладит меня по заднице, которая должно быть ярко-ярко-красная.

— Ты хочешь, чтобы мой член был в тебе?

— Да, пожалуйста.

Мой голос тих, прерывист из-за слез.

— Громче. Я хочу слышать, как ты умоляешь.

— Пожалуйста, трахни меня, Роберт, — рыдаю я, на этот раз громче. — Пожалуйста. Возьми меня, пожалуйста.

Он разрезает стяжки, снимает веревку, фиксирующую мою верхнюю часть тела, и стягивает мешок с головы. Затем ведет меня в спальню, встает перед кроватью, снимает боксеры и отбрасывает их в сторону.

Кладет ладонь на мою шею и сжимает ее. Я знаю, чего он хочет.

— Да? — тихо спрашивает он. — Окей?

— Да, — шепчу я, и меня тут же бросают на кровать.

Он раздвигает мои ноги, правую руку располагает на мое горло и сжимает, в то время как погружается в меня с сильным толчком. Я задыхаюсь, у меня перехватывает дыхание. Его толчки быстрые и сильные, я извиваюсь под ним из-за недостатка кислорода. Роберт неотрывно смотрит в мои глаза. Звуки, вырывающиеся из моего рта, становятся все более и более отчаянными, я чувствую прилив адреналина. Он отпускает… две… три секунды… я хватаю ртом воздух. Большим пальцем его левой руки мужчина находит клитор, и мой оргазм наступает почти мгновенно. Он трахает меня через оргазм, затем отпускает мое горло и изливается в меня. Тяжело дышит, стонет, с улыбкой на губах.