Сломанная стрела

Глава десятая

Вскоре после того, как он попал в руки Целителей, Дирк пришел в себя, но его мучили не только жар, но и дезориентация и помрачение сознания. К тому же он едва не ослеп от головной боли, которую не могли унять никакими травяными отварами — реакции на перенапряжение при использовании Дара. Его комнату пришлось почти полностью затемнить, занавесив все окна, до тех пор, пока головная боль не пошла на убыль. На памяти нынешнего поколения — по крайней мере, так бесчисленное количество раз повторяла ему Целительница Тэса — ни одному Целителю не доводилось видеть, чтобы человек пострадал от такой тяжелой реакции, как Дирк, и притом остался в живых.

Он снова лежал один в маленькой комнатке — но на сей раз не в Доме Исцеления. В течение нескольких дней он был способен только глотать пищу и выполнять указания Целителей. Сейчас Дирк настолько ослаб, что не мог даже возражать против предписанного ему режима — в отличие от его предыдущего столкновения с Целителями. Некоторое время он оставался уступчивым и послушным — но по мере того, как он выздоравливал, его все больше мучили подозрения и тревога, когда от его вопросов о Тэлии уклонялись или оставляли их без ответа.

Чем больше Целители избегали обсуждать эту тему, тем большая досада и злость разбирали Дирка. Он даже попытался расспросить Гвену, едва головная боль немного поутихла. Гвена не смогла ему помочь: она попыталась объяснить Дирку, что случилось с Тэлией, но ее ответы оказались пугающими и только сбили его с толку. Спутнику не удалось сообщить Дирку ничего, кроме того, что положение Герольда Королевы действительно, серьезно. И в конце концов Дирк решил взять дело в свои руки.

Маленького Робина привез с собой лорд Орталлен — хотя мальчику показалось, что лорд сам того не заметил. Робин считался одним из его челяди, хотя Орталлен, похоже, давным-давно забыл о сем факте, и, когда пришел приказ взять с собой слуг и двигаться к границе, Робин, к немалому своему изумлению, обнаружил, что тоже едет — в хвосте обоза. Он растерянно бродил по лагерю, пока не попался на глаза кому-то, кто сообразил, что ребенку не место там, где идут приготовления к войне. Так что Робина услали: сперва он находился при Элспет, а потом его приставили к делу Целители. Он состоял на посылках у Дирка: Целители решили, что мальчонка слишком мал, чтобы понять что-либо из случайных разговоров, ведущихся вокруг, и что Дирку не придет в голову расспрашивать такого малыша.

Они ошиблись и в том, и в другом.

Робин отлично понимал, что происходит — что неудивительно, поскольку речь шла о его обожаемой Тэлии. Он совершенно извелся и страстно мечтал поговорить с каким-нибудь взрослым. А Дирк был с ним добр и ласков — и так отчаянно хотел узнать новости, что стал бы расспрашивать крыс в подполе, если бы подумал, что сможет что-то из них выудить.

Дирк хорошо знал Робина и его преклонение перед Тэлией. Если кто и мог выяснить, где ее держат и в каком она состоянии, так это Робин.

Дирк выжидал удобного случая. Со временем Целители перестали следить за ним каждую минуту бодрствования. Наконец дошло до того, что они стали оставлять его порой на несколько часов одного. Тогда Дирк дождался, когда Робина пришлют к нему с обедом — одного, без присмотра, изнывающего от желания поговорить — и задал ему вопрос.

— Робин, — Дирк не собирался пугать мальчика и говорил мягким тоном, — Мне нужна твоя помощь. Целители не хотят отвечать на мои вопросы, а мне необходимо знать, что с Тэлией.

Робин обернулся, все еще держась за ручку двери. Лицо его при упоминании имени Тэлии стало несчастным.

— Я скажу вам, что знаю сам, господин, — ответил он слегка дрожащим голосом. — Только она очень сильно поранена и к ней не пускают никого, кроме Целителей.

— Где она? Ты не знаешь, кто за ней ухаживает?

Мальчик знал не только то, где находится Тэлия, но и имя и звание каждого из лечащих ее Целителей, — и у Дирка захолонуло сердце, когда он услышал их перечень. Притащили даже старика Фарнхерта, давно удалившегося на покой, — а ведь тот клялся, что не может быть такого безнадежного случая, чтобы пришлось его вызвать.

— Робин, мне нужно отсюда выбраться… и нужно, чтобы ты мне помог, ладно? — сказал Дирк настойчиво. Робин кивнул, широко распахнув глаза.

— Проверь коридор — посмотри, нет ли там кого-нибудь. Робин отворил дверь и высунул голову наружу.

— Пусто, — доложил он.

— Хорошо. Я собираюсь одеться и удрать отсюда. Стой снаружи, и если кто-нибудь появится, стучи в дверь.

Робин выскользнул в коридор, чтобы стоять на стреме, а Дирк натянул одежду. Потом подождал еще несколько секунд и вышел из комнаты, заговорщически подмигнув по Робину, полный решимости узнать правду.

Лечащим Тэлию Целителем был Деван. Хоть и не старший среди Целителей, он обладал наибольшим опытом и наиболее сильным Даром лечения ран и увечий. Кроме того, он считался одним из самых старых и близких друзей Тэлии среди Целителей и вместе с ней лечил многих пострадавших Герольдов. Иногда любовь и забота важнее старшинства — и если бы у Дирка спросили его мнение, он и сам в первую очередь выбрал бы для ухода за Тэлией Девана.

Дирк довольно хорошо представлял себе, где искать Целителя — архитектура большинства домов-крепостей была схожей. Девану полагалось сейчас находиться в буфетной возле огорода, где выращивались травы, и кухни — одной рукой наскоро перекусывать, другой работать. Дирк использовал все свое умение и крался, как тень, стараясь, чтобы его не заметили по пути в маленькую комнатку на первом этаже, откуда доносились запахи — как приятные, так и не слишком — бесчисленных лекарственных снадобий.

Он услышал, что внутри, в комнате, кто-то движется, и, быстро и бесшумно проскользнув внутрь, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Деван стоял отвернувшись и, похоже, не заметил его прихода.

— Деван, мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.

— Я ждал вас, — спокойно сказал Целитель, не отрываясь от работы. — Я полагал, что вас не устроит то, что вам рассказывают о Тэлии. Я так им и говорил, но не я занимаюсь вашим случаем, а Тэса полагала, что вас не следует беспокоить.

— Так… как она? — спросил Дирк и, увидев угрюмое выражение лица Девана, добавил со страхом, — Она что…

— Нет, Герольд, — со вздохом ответил Деван, затыкая пробкой бутылку, в которую переливал какую-то жидкость, и поворачиваясь к нему. — Она не умирает; по крайней мере, пока. Но она и не живет.

— Что это значит? — осведомился Дирк, начиная злиться. — Что значит «не живет»?

— Пойдемте со мной, сами увидите.

Он повел Дирка в маленькую комнатушку в лазарете, одну из нескольких, предназначенных для пациентов, которых требовалось изолировать. Палата была почти пустой, если не считать прикроватного столика, на котором стояла свеча, и кровати, на которой неподвижно лежала Тэлия.

Дирк почувствовал, что ему сдавило горло: Тэлия выглядела так, словно ее готовились обряжать для похорон.

Лицо Тэлии было бледным, восковым. Только внимательно присмотревшись, Дирк смог заметить, что она дышит — но еле-еле.

— Что с ней? — спросил он севшим голосом.

Деван беспомощно пожал плечами — хотя теперь, когда Дирк наконец-то появился, Целитель чувствовал себя гораздо менее беспомощным, чем прикидывался.

— Хотел бы я знать. Мы полагаем, что вовремя нейтрализовали действие аргонела… ну, большую его часть нейтрализовала боль, которую испытывала Тэлия, но если бы мы не удалили излишек, она умерла бы: аргонел не прощает ошибок. Мы частично восполнили потерю крови, держим болевые блоки против наиболее серьезных повреждений — словом, сделали все, что могли, чтобы возвратить ее к жизни, но она попросту не приходит в себя. Нет, не просто не приходит — складывается впечатление, что ее уже нет, а мы имеем дело с неодушевленной оболочкой. Тело работает, все рефлексы на месте, дышит, сердце бьется — но «дома» никого нет. И мы не имеем ни малейшего понятия, почему. Один из самых старых Целителей предполагает, что она «ушла куда-то», возможно, пытаясь скрыться от некоего ментального принуждения. Думаю, такое возможно: предания гласят, что многие маги обладали Даром, подобным нашему, и использовали его для дурных целей. Быть может, Тэлия столкнулась с одним из них в придачу к прочим испытаниям. Возможно, она страшится возвратиться в себя, не зная, что снова находится среди друзей. Мы были готовы испробовать буквально все…

— И?

— И обратились за помощью к Герольду Кириллу. Он провел здесь целый день — держал Тэлию за руку и мысленно звал ее. Довел себя до изнеможения, бился, пока у него не началась такая реакция, что он впал в коллапс. Ничего не получилось. Честно говоря, не знаю, что еще мы можем сделать… — Деван искоса глянул на Дирка. У Целителя было кое-что на уме, но, судя по тому, что он знал об этом молодом человеке, Дирка следовало подводить к нужной мысли очень осторожно. — Разве что только…

— Только — что? — Дирк ухватился за протянутую соломинку.

— Как вы знаете, ее Дар — Эмпатия. Тэлия не слишком сильна в восприятии или передаче мыслей. Возможно, Кирилл просто не смог дотянуться до нее. Думаю, если бы до нее попытался дозваться кто-то, у кого с ней сильная эмоциональная связь, Тэлия могла бы услышать. Мы пробовали позвать ее через Спутника, но ему явно повезло не больше, чем Кириллу, и, вероятно, по той же причине. У Герольда Криса был с ней сильный эмоциональный контакт, но…

— Да.

— А больше ничего никому в голову не приходит. Дирк сглотнул и закрыл глаза. Потом прошептал:

— Можно мне… попробовать?

Деван чуть не улыбнулся, несмотря на серьезность ситуации. Давай же, рыбка, — подумал он, стараясь передать ему свою волю с силой внушения, присущей Герольдам, владеющим Даром мысленной речи. — Хватай наживку. Я все знаю о вашей любви-судьбе. Керен рассказала мне о том вечере, когда ты заболел… и о том, как ты себя вел, когда прибыли стрелы смерти, и о том, как ты спас Тэлию. Но если ты не признаешь, что любовь-судьба между вами существует, то с тем же успехом можешь кричать сквозь рев урагана — она тебя не услышит.

Он изобразил сомнение.

— Просто даже не знаю, Герольд. Тут нужна очень сильная эмоциональная связь.

Ответ, о котором он молился, был произнесен едва слышным шепотом.

— Я люблю ее. Этого хватит?

Деван чуть на заорал от радости. Теперь, когда Дирк признал свою любовь к Тэлии, у них появились шансы на успех.

— Тогда, разумеется, постарайтесь. Если понадоблюсь, я за дверью.

Дирк тяжело опустился на стул возле постели Тэлии и взял ее забинтованную, безвольную, вялую руку. Он чувствовал себя таким беспомощным, таким одиноким… как, во имя всех богов, можно звать, используя эмоции? И ведь… тогда придется сломать все стены, что он возвел вокруг своего сердца много лет назад и собирался держать всегда.

Но ведь они все равно не могли быть вечными, коль скоро Тэлия уже заставила его признать, что он любит ее. Теперь уже слишком поздно идти на попятный — а потом, он ведь был готов умереть ради нее, разве нет? Разве убрать защиту — такая уж большая жертва? Разве жизнь чего-то стоит, если Тэлии в ней не будет?

Но… где же ее искать?

Внезапно Дирк сел прямо, словно аршин проглотил: ему нипочем не узнать, как или откуда звать Тэлию, но Ролан-то наверняка знает!

Дирк открыл свое сознание и потянулся к Ахроди.

Она мягко возникла в его мыслях почти сразу, стоило Дирку ее позвать.

— Избранник?

— Мне нужна помощь — твоя и Ролана, — передал Дирк.

— Значит, ты понял… ты знаете? Ты думаешь, что можешь помочь Позвать Ее обратно? Ролан пытается, но не может Дотянуться до Нее в одиночку. Избранник, брат мой, я надеялась, что ты поймешь и попытаешься!

Затем в его сознании возник другой голос.

— Дирк-Герольд… она ушла прочь. Ты видишь?

И, к своему изумлению, когда Ролан с силой передал ему какой-то образ, Дирк Увидел — тьму, в глубине которой что-то слабо мерцало.

— Позови же ее. Мм дадим тебе силу и якорь. Ты можешь пойти туда, куда не можем мы.

Дирк сделал глубокий вдох, закрыл глаза и ввел себя в самый глубокий транс, какой ему когда-либо удавался, пытаясь передать Тэлии свою любовь, зовя ее всем сердцем, пытаясь использовать свою потребность в ней, как зажженный маяк, чтобы привести ее назад сквозь темноту. А где-то позади оставались Ролан и Ахроди — двойной якорь, не дающий ему оторваться от реального мира.

Дирк не знал, как долго он звал Тэлию: в потоках, сквозь которые он плыл, времени не существовало. Но свеча на столике уже сильно оплыла, когда слабое движение руки, которую он держал в своей, вывело его из транса и он в изумлении раскрыл глаза.

И увидел, как к лицу Тэлии возвращается краска. Она чуть пошевелилась, поморщилась и тихо застонала. Ее свободная рука потянулась к виску; глаза открылись, сфокусировались и увидели Дирка.

— Ты… звал меня. — Еле слышный шепот. Дирк кивнул, не в силах говорить: горло сдавили противоречивые чувства — радость и сомнение.

— Где… я что, дома? Но как… — И тут взгляд Тэлии наполнился пониманием и тревогой. И страхом, ужасным страхом. — Орталлен! О, Господи, Орталлен!

Она силилась приподняться, невольно постанывая от боли, но какая-то мысль, известная лишь ей одной, заставляла ее забыть о себе.

— Деван! — Дирк понял, что Тэлии необходимо сообщить что-то чрезвычайно важное. Он знал, что бесполезно пытаться перечить ей, если дело настолько срочное — а ее явный страх плюс имя Орталлена могло означать беду большую, чем кто-либо, кроме Тэлии, мог себе вообразить. Поэтому, вместо того, чтобы пытаться ей помешать, Дирк поддержал ее и позвал на помощь.

— Деван!!

Деван буквально ворвался в комнату, спеша на зов Дирка. Пока он, оторопев от неожиданности, глядел на Тэлию, она спросила, кто есть поблизости из начальства. Деван понял, что она не станет ничего слушать, пока не получит желаемого, и продекламировал очень короткий перечень.

— Мне нужна… Элспет, — задыхаясь, выговорила Тэлия, — Еще Кирилл… сенешаль… и Альберих. Скорей, Деван. — Спорить с ней было бесполезно.

И лишь когда Деван отправил посыльных к названной ею четверке, Тэлия наконец поддалась его настойчивым уговорам и легла спокойно.

Дирк оставался в комнате, страстно желая взять на себя хоть часть боли, которая избороздила морщинами белое лицо Тэлии.

Четверо, за которыми она посылала, явились бегом, буквально один за другим. Судя по отчаянию на лицах, они явно ожидали увидеть Тэлию самое меньшее при смерти, если уже не покойной. Но их радость при виде живого и пришедшего в себя Герольда Королевы быстро сменилась потрясением и растерянностью, когда они выслушали ее рассказ.

— Так с самого начала за всеми кознями стоял Орталлен?

— Вопрос Альбериха, по-видимому, был скорее риторическим. Учитель боевых искусств казался не слишком удивленным. — Дорого бы я дал, чтобы узнать, как ему удалось так долго держать ментальные блоки, но с этим можно и подождать.

Однако как сенешаля, так и Кирилла открытие совершенно ошеломило.

— Лорд Орталлен? — все бормотал сенешаль. — Кто угодно, но только не он: измена всегда возможна, когда дело касается вельмож — но не Орталлена! Он же дольше меня заседает в Совете! Элспет, вы можете поверить в такое?

— Я… не знаю, — прошептала Элспет, посмотрев на Альбериха, потом на Дирка.

— Есть… простой способ… проверить мои слова. — Тэлия лежала совершенно неподвижно, чтобы беречь силы; говорила она с трудом, с закрытыми глазами, но не приходилось сомневаться, что она отлично сознает все происходящее вокруг.

— Орталлен… наверняка знает… где я была. Позовите его сюда… но не говорите… что я… очнулась и смогла говорить. Деван… ты заблокируешь боль… полностью. Потом… посадите меня… как-нибудь. Я… должна казаться… совершенно здоровой. Его реакция… когда он увидит меня и Элспет… должна сказать вам… все, что нужно.

— Да я ни за что допущу ничего подобного! — возмутился Деван. — Тебя вообще нельзя двигать с места, не то что…

— Допустишь. Должен. — Голос Тэлии звучал ровно и непреклонно; в нем не было ни следа гнева, только приказ. Но Деван подчинился.

— Так нужно, старый друг, — добавила она мягко. — На карту поставлено нечто большее, чем мое благополучие.

— Знаешь, это ведь может убить тебя, — сказал Деван с нескрываемой горечью, дотрагиваясь до ее лба, чтобы установить необходимые болевые блоки. — Ты вынуждаешь меня нарушить все Клятвы Целителей, какие я давал в жизни.

— Нет… — Дирк не совсем понял смысл печальной и нежной полуулыбки, появившейся на лице Тэлии. — Я знаю… из надежного источника… что мой час еще не пробил.

Затем Тэлии пришлось выслушать протесты всех остальных, когда она распорядилась, чтобы Орталлена встречали только она и Элспет. Когда была установлена болевая блокада, Тэлия смогла говорить нормальным, хотя и слабым голосом.

— Так надо, — настаивала она. — Если он увидит вас, думаю, он сможет замаскировать свою реакцию. Ваше присутствие послужит ему, по меньшей мере, предупреждением. А при виде нас одних, думаю, он поведет себя естественно: вряд ли Орталлен потрудится сразу скрыть свои чувства от двоих, которые, как он считает, не представляют физической угрозы.

В конце концов Тэлия смягчилась настолько, что позволила остальным спрятаться в соседней комнате и наблюдать за происходящим через щелку в двери, при условии, что дверь будет приоткрыта лишь самую чуточку. Когда все заняли свои места, послали за Орталленом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они заслышали топоток пажа и следом — неторопливые шаги.

Дверь отворилась, и Орталлен шагнул внутрь, оглядываясь, чтобы отпустить пажа. Он аккуратно закрыл за собой дверь и только тогда повернулся к тем, кто ожидал в комнате.

Тэлия очень тщательно продумала всю мизансцену. Ее подперли подушками, словно куклу-переростка, но со стороны казалось, что она спокойно сидит на постели. Мертвенную бледность лица скрадывал довольно тусклый свет единственной свечи. Справа от Тэлии стояла Элспет. В комнате царила полная темнота, свеча освещала лишь лица, не давая разглядеть, что дверь за спиной наследницы престола чуть-чуть приоткрыта.

— Элспет, — начал Орталлен, поворачиваясь к ним, — Ты выбрала странное место для встречи…

И тут он увидел, кто, кроме нее, находится в комнате.

Кровь сразу отхлынула от его лица, снисходительная улыбка погасла. Заметив, с каким выражением смотрят на него Элспет и Тэлия, Орталлен разволновался еще больше. Руки задрожали, лицо приобрело землистый оттенок. Глаза обежали комнату, ища, не прячется ли кто за спинами девушек.

— Я познакомилась с Анкаром, сударь, и видела Хулду — начала Тэлия.

И тут степенный, уравновешенный лорд Орталлен, который всегда предпочитал любому оружию слово, сделал то, чего никто от него не ожидал. Он впал в бешенство.

Выхватив из ножен на боку декоративный кинжал, Орталлен бросился на девушек. На него было страшно смотреть: сумасшедшие глаза, рот свело диким оскалом ярости и страха.

Для тех, кто прятался за дверью, время внезапно поползло мучительно медленно — Они ринулись в комнату, зная, что к тому моменту, как они добегут, спасать Тэлию и Элспет будет уже слишком поздно.

Но прежде, чем кто-либо успел понять, что происходит, прежде, чем Орталлен успел сделать второй шаг, рука Элспет дернулась в сторону и вперед. На середине броска к ним Орталлен вдруг издал странный булькающий звук, рухнул на постель Тэлии, затем соскользнул на пол.

И время вновь потекло как обычно.

Белая и трясущаяся Элспет подошла и ногой перевернула тело как раз в тот момент, когда подбежали четверо прятавшихся в другой комнате. В свете свечи подмигивала рукоять маленького метательного кинжала, торчащая из груди Орталлена. По голубому бархатному одеянию черным пятном растекалась кровь. И Дирк отметил про себя, что бросок в сердце удался Элспет на славу.

— Своей властью наследницы престола, — сказала девочка голосом, который звенел на грани истерики, — Я признала сего человека виновным в государственной измене и сама привела приговор в исполнение.

Она схватилась за край кровати, чтобы не подломились дрожащие колени, и Тэлия дотронулась до ее запястья забинтованной рукой — возможно, пытаясь утешить и поддержать. Расширенные от потрясения глаза Элспет, казалось, готовы были вылезти из орбит. Когда из коридора, распахнув дверь, вбежал Деван, она умоляюще взглянула на него.

— А сейчас, — сказала она сдавленно, — мне, кажется, станет немножко дурно. Пожалуйста…

У Целителя хватило присутствия духа подсунуть ей тазик прежде, чем девочку вырвало; ее выворачивало до тех пор, пока желудок полностью не опустел.

Потом она истерически разрыдалась. Деван быстренько взял ее под свою опеку и увел, чтобы помочь почиститься и умыться, а после найти укромный уголок, где она могла мы спокойно дать волю своим чувствам.

Кирилл с Альберихом деловито и сноровисто убрали труп. Сенешаль поплелся за ними, потрясенный и ошарашенный. Дирк остался наедине с Тэлией,

Прежде, чем он успел что-либо сказать или сделать, на секунду вернулся Деван. Целитель убрал подушки, поддерживавшие Тэлию в сидячем положении, и осторожно уложил ее на постель. Потом пощупал ей лоб и повернулся к Дирку.

— Посидите с ней, хорошо? Я убрал некоторые болевые блоки, чтобы они не причинили вреда, но происшедшее явилось бы сильным перенапряжением, даже будь она здорова. А в нынешнем состоянии… не могу даже гадать, каковы будут последствия. Возможно, все и обойдется: на вид ей не стало хуже. Если начнет впадать в шоковое состояние или вам почудится, что она опять теряет сознание… вообще, если покажется, что что-то не так, зовите меня. Я буду здесь неподалеку: надо успокоить Элспет.

Что оставалось Дирку, кроме как кивнуть?.

Когда Деван ушел, Дирк перевел тоскливый взгляд на Тэлию. Он так много хотел сказать ей… и понятия не имел, как.

Теперь, когда движущая сила долга покинула ее, Тэлия выглядела растерянной, выбитой из колеи, одурманенной болью. Дирк видел, как она пытается нащупать и связать воедино обрывки мыслей.

Наконец Тэлия, кажется, заметила его.

— О боги, Дирк… Крис погиб. Его убили… не оставили ни единого шанса. Я не смогла помочь ему, спасти его. И я одна виновата в его смерти — если бы я сказала ему, что нужно поворачивать, сразу, как только мы поняли, что дело неладно, он был бы сейчас жив.

Она беззвучно заплакала, по щекам Медленно покатились слезы: Тэлия явно была слишком измучена даже для того, чтобы всхлипывать.

И тут до Дирка наконец дошло…

— Богиня… — сказал он. — Крис… ох, Крис…

Он опустился на колени подле Тэлии, не касаясь ее; его плечи затряслись от рыданий, на которые у Тэлии не хватало сил — и они вдвоем заплакали по погибшему другу.

Дирк не знал, сколько прошло времени; достаточно, чтобы глаза и горло у него заболели от слез. Но человеческое тело не железное, и в конце концов он снова взял себя в руки, бережно вытер слезы с лица Тэлии и присел рядом с ней.

— Я знал, что с ним случилось, — сказал он после долгого молчания. — Ролан привез твое послание.

— Как… как я здесь очутилась?

— Я «перенес» тебя… — Дирк старался подыскать правильные слова. — То есть я должен был, я не мог оставить тебя там! Я не знал, удастся ли, но я обязан был попытаться! Элспет, Спутники — мы все вместе перенесли тебя сюда.

— Правда? Я… я никогда ни о чем подобном не слышала, это похоже… на какую-то сказку. Но я заблудилась во тьме. — Тэлия, казалось, впала в почти шоковое состояние или полутранс. — Я видела Гавани, понимаешь, я видела их. Но они не пускали меня туда… они держали меня.

— Кто? Кто тебя держал?

— Любовь и долг, — прошептала Тэлия словно про себя.

— Что? — Дирк ничего не понимал.

— Но Крис сказал… — ее голос стал почти неслышен.

Прежде Дирк только боялся этого. Теперь он был уверен. Она действительно любила Криса — а он, Дирк, помешал ей соединиться с ним. Он опустил голову, не желая, чтобы Тэлия увидела отчаяние на его лице.

— Дирк… — она заговорила погромче, не так сбивчиво, — Ведь это ты позвал меня. Ты спас меня от Анкара, а потом вывел меня из тьмы. Почему?

Пусть она возненавидит его, но она заслуживает правды. Быть может, когда-нибудь она простит его.

— Я не мог иначе. Я люблю тебя, — сказал Дирк беспомощно, безнадежно. Он встал, чтобы уйти — глаза снова жгли слезы, но он не смел заплакать — и бросил на нее единственный прощальный взгляд через плечо.

Тэлия услышала слова, которые уже и не надеялась услышать — а потом увидела, как ее надежда вознамерилась удалиться за дверь. Внезапно все встало на свои места.

Дирк воображал, что она любила Криса!

Так вот почему он вел себя так чудно: он хотел завоевать Тэлию, но боялся тягаться с Крисом. Гавани, да он, должно быть, половину времени ненавидел себя за совершенно естественную злость на лучшего друга, превратившегося в соперника. Неудивительно, что он находился в таком состоянии!

А теперь Криса нет, и Дирк считает, что Тэлия знать его не желает — вечное напоминание, неудачливого воздыхателя.

Чтоб ему провалиться! Зная его упрямство, объяснять ему что-либо бессмысленно. Дирк никогда не поверит, что бы она ему ни говорила; на то, чтобы все исправить, уйдут многие месяцы, а то и годы.

Сознание Тэлии оставалось сверхъестественно ясным, и она отчаянно искала выход из тупика — и нашла его.

«… также, как у владеющих Даром мысленной речи на расстоянии, — всплыли в памяти слова Ильзы. — Они всегда начинают с того, что слышат, а не говорят. Сейчас ты только воспринимаешь чужие чувства, но подозреваю, что когда-нибудь ты научишься передавать свои собственные так, чтобы другие могли воспринимать и разделять их. Такой фокус может пригодиться — особенно, если тебе когда-нибудь понадобится убедить кого-то в своей искренности!»

Да, Тэлии уже доводилось делать такое, даже не особенно задумываясь. Существовал принудительный раппорт и раппорт того типа, который устанавливался у нее с Крисом и Роланом. И более простые задачи — передать уверенность, ободрить… а сейчас нужно всего лишь пойти на шаг дальше…

Тэлия постаралась собрать силы и волю, чтобы показать Дирку… и обнаружила, что слишком измучена и опустошена. Ничего не осталось. Она чуть не разрыдалась от обиды. И тут ощутила присутствие Ролана, полное любви к ней… и еще…

Ролан! Его сила, как всегда, была с ней, и Спутник предлагал ее щедро, от чистого сердца.

А уж Тэлия знала, что и как делать.

— Подожди! — прокашляла она, а когда Дирк полуобернулся, послала все, что чувствовала, прямо в его открытое сознание и сердце. Послала всю свою любовь, всю нежность к нему, заставляя Дирка увидеть истину, в которую его никогда не заставили бы поверить слова.

Деван услышал странный придушенный крик, который прозвучал так, словно вырвался из горла мужчины. Целитель крутнулся на месте и бросился к комнате Тэлии, страшась самого худшего.

У двери он приостановился, заставил себя скрепить сердце перед тем, что ему предстояло увидеть, и медленно вошел, приготовив слова утешения.

К его полному изумлению, Тэлия не только оказалась жива — она смотрела ясными глазами и улыбалась, балансируя на тонкой, как лезвие ножа, грани между смехом и слезами. А Дирк сидел на краешке кровати, изо всех сил стараясь обнимать Тэлию, не причиняя боли, и покрывал каждый кусочек ее тела, не скрытый повязками, поцелуями и слезами.

Ошеломленный, Деван выскользнул из комнаты прежде, чем кто-нибудь из них его заметил, и помахал пажу, проходящему по коридору. Рассеянно отметил, что уже не раз видел его поблизости, хотя непонятно, чего ради мальчонке проводить здесь столько времени. Когда паж увидел, кто его зовет и из чьей двери вышел, он побледнел.

«Невероятно, — лукаво подумал Деван. — Есть ли хоть один человек, который не переживал из-за нее до смерти?»

— Нужно направить к королеве гонца, предпочтительно Герольда-курьера, поскольку только Герольд, вероятно, сможет найти ее, не затратив несколько часов на поиски, а дело довольно срочное, — сказал он.

Губы мальчишки задрожали.

— Что, госпожа-Герольд… — ломким голосом сказал он, — она… умерла, да?

— Владыка Света, да нет же! — Деван вдруг осознал, что ему впервые за много дней хочется смеяться, и ошарашил ребенка широчайшей улыбкой. — И вообще, пока будешь искать гонца, передавай всем новость! Она очень даже жива — и будет очень, совершенно здорова!